Повстанец

Глава 26

На следующий день. Время около полудня. Здание городской администрации. Зал для совещаний.

В просторном помещении на две сотни мест собралось множество людей. Самые сливки общества Мантау, которые управляли городом или занималась здесь крупным бизнесом. Прибыли представители почти всех значимых аристократических родов и фракций города.

Возможно неосознанно, но наиболее высокопоставленные личности создавали вокруг себя точки притяжения. Потоки силы, по которым можно было предположить степень их влияния.

Первую группу, сидевшую левее всех, представляли в основном азиаты. В ее главе сидел не последний член китайского рода Вэйхуа, Ван Лицинь — худой мужчина лет сорока с длинными волосами, в традиционном стиле заплетенными в хвост. По его лицу нельзя понять, о чем он думал. Оно казалось маской и лишь глаза позволяли определить в нем не обделенного властью человека. Внимательный взгляд мог бы без труда увидеть, что, смешавшись в группе людей, рядом с ним находилось как минимум трое телохранителей-энхансеров третьего ранга.

Позади Ван Лициня сидели представители нескольких других китайских родов, которые либо находились в подчинении у рода Вэйхуа, либо просто занимали более низкую позицию в родовой иерархии. Среди них были рода Лиминь, Тансяо и Моянь. Но более всех на его стороне своей наружностью выделялся седой таиландский эксперт. Кхан Синх. Криминальный босс «подземного мира» города Мантау. Его нечеловеческие змеиные глаза с плотоядным интересом оглядывали собравшихся — на «официальные» собрания его звали нечасто — в первую очередь потому, чтобы не плодить по городу ненужных слухов, дескать, что босс мафии забыл среди «народных избранников».

Вторую группу представляло так называемое «нейтральное крыло» города Мантау, которое во внутренних конфликтах как правило не участвовало и не занимало ничью сторону. Во главе них сидела строгая дама европейской внешности лет за пятьдесят, звали ее Вайса Тоеден — родная сестра нынешнего главы австралийского рода Тоеден, который одним из первых пустил в городе свои корни. Ее крыло — не самое многочисленное и далеко не самое влиятельное. Однако если учитывать, что в роде Тоеден официально зарегистрировано трое Мастеров, а расстояние до ее родины — всего ничего, меньше пары тысяч километров по морю, — переходить ей дорогу решился бы далеко не каждый. Даже род Вэйхуа, у которого имелось аж четыре Мастера, не желал конфликтовать с ней по пустякам и выказывал всяческое уважение.

Во главе третьего, правого крыла, сидел высокий представительный европеец со светлыми волосами и седыми бакенбардами. Эрвин из британского рода Холландов. До недавнего времени именно его фракция дышала в спину роду Вэйхуа, однако всего за два дня, как считается, он лишился целой группы высокоуровневых энхансеров, а уничтожение фракции Филча, которой его род оказывал всяческую поддержку, окончательно снизила позиции Холландов в городе. Пожалуй, сейчас фракция Эрвина казалась даже слабее, чем у мадам Вайс, которая не держала свои основные силы в Мантау.

Достаточно сравнить, сколько энхансеров третьего ранга находилось в зале за спиной у каждого основного крыла. За родом Вэйхуа — шесть экспертов, трое непосредственно из рода и трое из подчиненных родов. За мадам Вайс — четверо, в то время как за Эрвином — всего трое. И как стало известно многим — экспертов в городе у него больше не было.

Чувствуя на себе скрытые едкие взгляды, Эрвин вцепился в подлокотник и заскрежетал зубами от досады, пытаясь скрыть ненависть во взгляде. Он очень хотел обернуться к источнику своих проблем, с которым вчера имел довольно унизительный разговор по телефону.

Что об «источнике»… Среди прочих групп в окружении своих подчиненных выделялась красотой и обаянием молодая женщина в одежде в стиле милитари. В ее генах текла горячая латиноамериканская кровь. Селия Луньес собственной персоной. Она сидела неподалеку от центра зала, тем самым дистанцируясь, что от левого, что от правого крыла городского совета. Словно сговорившись, многие фракции пытались ее игнорировать, выражая тем самым протест за ее вчерашние действия. Они подвергали ее изоляции и молчаливому осуждению. Впрочем, многие, особенно мужская половина зала, не выдерживали и бросали на нее недвусмысленные взгляды, отдавая должное ее внешности. Она была подобно лебедю среди стаи вонючих старых гусей. Самый молодой из них — почти на поколение старше нее.

Закинув ногу на ногу, Луньес сидела с уверенным выражением лица, не обращая внимания на косые, злобные и похотливые взгляды. Ситуация ее забавляла.

«Что за кучка лицемеров!» — мысленно ухмылялась она. «Ну погодите еще чуть-чуть…»

С трибуны начали выступать представители от различных фракций, говорили они не о существенных вещах, поэтому почти никто их не слушал. Ни одного вопроса на голосование.

Наконец к трибуне вышел Эрвин Холланд, который считался неплохим оратором. Выпрямив плечи и держа осанку, он всем своим видом показывал, будто это его звездный час. Он встал за трибуну и бросил не предвещающий ничего хорошего взгляд на Луньес.

— Господа, попрошу минутку внимания. Поступил запрос от весьма высокопоставленных членов совета осветить тему вчерашних противоправных действий, в ходе которых, как вы знаете, был безжалостно убит не самый последний человек в Мантау! Господин Филч очень многое сделал для процветания нашего города…

Распаляясь, Эрвин в красках расписал биографию бывшего пиратского барона, тонко обходя нелицеприятные моменты, из-за которых Филч даже в своем время приобрел прозвище — Кровожадный. Некоторые в зале скривились от того, что Эрвин выставлял Филча едва ли не святым. Но и они помалкивали, ибо сегодняшняя повестка — важнее их личного мнения.

Тем временем Эрвин эмоционального воскликнул:

— … И что вы думаете! Его убийца сейчас находится в зале и как ни в чем не бывало заседает в совете! — он обличительно указал в сторону конкретного человека. — Селия Луньес, вам есть что сказать обществу в свое оправдание⁈

Селия холодно на него взглянула и произнесла в микрофон:

— Да, я расправилась с этим кровожадным ублюдком, — подчеркнула она слово «ублюдок» и понизила голос, — сколько бы вы его не защищали и не обеляли, словно его сообщник… И на то был целый ряд причин!

Во-первых, его люди напали на мою собственность с до сих пор непонятными мне целями, убили многих моих людей.

Во-вторых, еще до нападения, нанятый Филчем наемный киллер едва не снес мне голову из гаусс-винтовки в моем же ресторане. Десятки очевидцев. Но если вам и этого еще недостаточно…

В-третьих, сопоставив многие вещи, я пришла к выводу, что Филч в скором времени готовился совершить военный переворот в Мантау! И чтобы подобного не произошло, я поспешила его ликвидировать. Да, без суда и следствия, как представитель народной дружины, как и полагается в критических обстоятельствах. Закреплено в конституции города, попрошу. Своими действиями Филч мог поставить под угрозу жизни мирных горожан, в том числе членов совета!

Луньес сделала паузу для осмысления и резко повысила голос:

— Я не могла позволить такому случиться и успешно провела операцию собственными силами. Ни один гражданский не пострадал. Остальное наговоры! Что касается вас, господин Эрвин, — она взглянула на него с легким прищуром. — Вы так активно его защищаете… Быть может, вы также являетесь одним из заговорщиков, готовивших путч в городе? По моей информации…

— Ложь! Клевета! — стукнул рукой по трибуне Эрвин, а микрофон у его оппонентки неожиданно выключился. — Госпожа, Луньес, простите, что вас перебиваю, но я не могу позволить вам прилюдно и необоснованно очернять мою репутацию! Но да ладно… Вы лучше скажите, какие у вас есть доказательства, по всем трем пунктам обвинения в отношении господина Филча? Прошу.

Луньес прохладно усмехнулась, потрогав пальцем микрофон, который издал звук «тух-тух» и снова заработал:

— Я так понимаю, для вас, господин Эрвин, куча трупов из шайки Филча вокруг моей территории после нападения… Не являются неопровержимым доказательством вины самого Филча? То, что они скрывали свои лица, подобно ворам и убийцам — это тоже пустяки и не улики, на ваш взгляд?

В таком случае, кто, позвольте спросить, виноват в нападении на меня и моих людей? Может у вас есть какие-то ценные сведения, как его неофициальных покровителей, а теперь еще и защитников чести и совести?.. — последний вопрос прозвучал с нескрываемой иронией.

Многим, даже самым невежественным в зале стало понятно, на что Луньес намекает: если бывший пиратский барон не виноват, то виновата стоящая за ним фракция. А поскольку Филча более всего поддерживал именно род Холландов…

— Протестую! — громко заявил Эрвин и снова заговорил обвиняющим тоном. — Госпожа Луньес, ваши бездоказательные намеки оставьте при себе. Что касается ответа на ваш вопрос… Сведений о том, кто напал на вас и вашу базу, у меня нет. Признаю, трупы бывших, подчеркиваю, бывших людей самого Филча могут являться доказательством, но лишь косвенным. Прежде чем вершить самосуд, должна пройти целая цепочка досудебных мероприятий. И в ходе них мы бы выяснили, в самом ли деле бывшие люди Филча, если это они, действовали согласно его воле, а не по своему усмотрению, ради личной выгоды или же согласно воле кого-то другого. Провели ли вы подобные процедуры?

Последний вопрос — скорее риторический, но Луньес решила на него ответить, раз микрофон ей не отключили:

— Часть мероприятий, господин Эрвин, была проведена… Но я решила, что время не терпит и подавление потенциального мятежника важнее, пока его силы истощены… важнее, чем более углубленное расследование вышеназванного инцидента, где бы мне наверняка ставили палки в колеса, — вкрадчиво закончила она.

Эрвин скривил губы, приподнял подбородок и сверху вниз посмотрел на Селию:

— И у вас, госпожа Луньес, конечно же сейчас на руках имеются неопровержимые доказательства, что Филч замышлял мятеж? И что именно он организовал на вас покушение?

Луньес холодно усмехнулась:

— Это длительный процесс, но в скором времени…

— Иными словами, — перебил ее Эрвин, — доказательств у вас сейчас нет, и мы должны верить словам… Убийцы⁈

Больше он не обращал внимание на Луньес, чей микрофон снова «вовремя» отключили. Холланд начал плести словесные кружева перед аудиторией и членами совета, пока латиноамериканка смотрела на него сузившимися глазами.

— … Таким образом, — закончил Эрвин свою обвинительную речь, — я хочу вынести на голосование вопрос о временном отстранении Луньес от должностных обязанностей как постоянного члена совета города Мантау… до тех пор, пока не закончится расследование «дела Филча». Попрошу уважаемых членов совета проголосовать.

Началось голосование. Происходило оно с помощью сенсорных пультов, которые имелись у каждого члена совета в зале. Регламент предусматривал отказ отдельных представителей от голосования вообще, но в таком случае их голоса не учитываются. Все равно как если бы они не явились на заседание.

На главном экране за трибуной высветился вопрос Эрвина и под ним количество голосов — в колонках «За», «Против», и «Воздержались». Счетчик голосов показывался в реальном времени и крупные цифры имели зеленый, красный и голубой цвет соответственно.

Красная цифра под заголовком «Против» остановилась на 4 голосах. Помимо самой Луньес — против высказались еще трое независимых представителей, которые имели с ней дружественные отношения и решили даже в такой момент поддержать ее. Луньес благодарно им кивнула.

Голубая цифра под «Воздержались» тоже быстро остановилась на цифре 12. Сюда проголосовали в основном представители из фракции Мадам Вайс. Как и она сама.

Красная цифра дольше всех сменяла свой нумер. Вскоре и она остановилась на цифре 34.

«За — 34, Против — 4, Воздержались 12».

Эрвин привлек внимание зала и подвел итог:

— Решением большинства Селия Луньес отстраняется от своих членских обязанностей и привилегий в совете, — его глаза хитро блеснули, — и лишается парламентской неприкосновенности. Поэтому я обязан вынести на голосование следующей вопрос… Стоит ли взять Селию Луньес под стражу немедленно до выяснения всех обстоятельств инцидента с Филчем? Позвольте напомнить, что госпожа Луньес не отрицает свою причастность к его убийству. Прошу.

Глаза Селии заискрились, но она лишь равнодушно хмыкнула. Не только для нее, но и для многих «независимых» представителей стало очевидно, в каком фарсе они участвуют.

'За — 30. Против — 7. Воздержались — 13.

Как и в первом случае, абсолютно все с левого крыла Вэйхуа и правого крыла Холландов проголосовали «За». Ротация голосов произошла лишь за счет нескольких «свободных» членов парламента подобных Луньес и за счет представителей центристского крыла Мадам Вайс. Тем не менее, даже встань вся фракция Мадам Вайс на защиту интересов Луньес — это не сыграло бы никакой роли. Результаты бы голосования не изменились.

«Вот он главный принцип демократии во всей красе… — продолжала ухмыляться Луньес. — Не справедливость и равенство для всех, а залобированное привилегированное большинство… Именно поэтому при создании Латинской Конфедерации отцы-основатели отказались от столь лицемерного положения дел, которое считалось незыблемым на рубеже XX и XXI веков…. И правильно сделали! Впрочем, с сожалением должна отметить, ровным счетом это ничего не поменяло… Ничего. Для народа уж точно».

Слегка философское настроение Луньес прервал ликующий тон Эрвина, который явно обращался лично к ней:

— … Иными словами, до выяснения всех обстоятельств мы должны взять вас под стражу. Госпожа Луньес, вы согласны добровольно последовать указаниям временного надзорного комитета? — и он торжествующе взглянул на Селию, после чего подал знак рукой.

Только Луньес язвительно хотела переспросить, кто же входит в комитет, как в ее сторону выдвинулись четверо энхансеров со стороны левого крыла и двое — с правого. Все — третьего ранга! Лишь фракция Мадам Вайс продолжала равнодушно взирать на происходящее.

Луньес вскочила с места, как и четверо ее подчиненных. Ее глаза загорелись от предвкушения.

— Что ж, так даже лучше, — усмехнулась она, сделала паузу и все-таки заставила себя произнести слова, которые по мнению Двейна обязательно должны быть сказаны; она их лишь слегка изменила применительно к ситуации и обвиняюще указала пальцем. — Часть совета обвиняется в попытке подрыва устоев города и создания нелегитимных органов самоуправления и дознания. Как представитель народной дружины — это я должна взять бунтовщиков под стражу до выяснения всех обстоятельств!

Буря неожиданных и самых злорадных эмоций показалась на лицах окружающих. Послышались усмешки. На Луньес ополчились презрительные взгляды, особенно со стороны фракции Вэйхуа и Холландов.

Одна против всех?..

Против шестерых энхансеров третьего ранга?..

Да что она может сделать?..

Но латиноамериканка лишь прищурилась и едва заметно прикоснулась пальцем к карману брюк. Пожалуй, этому движению никто в зале не придал должного значения…