Позывной "Хоттабыч"

Глава 21

– Охолонул, Сёма? – продолжая удерживать генерала под контролем, устало поинтересовался оснаб.

Его глаза, хоть и потерявшие в интенсивности свечения, но так до сих пор и не пришедшие в норму, продолжали гипнотизировать Младенцева «пустыми бельмами» без радужки и зрачков. Лоб генерала стремительно покрывался крупными каплями холодного пота. Капли собирались в ручейки, скатывающиеся меж бровей, чтобы после звонко разбиться о темную полировку столешницы.

– Если можешь соображать – кивни! – произнес Петр Петрович.

Семен Иванович заторможено кивнул, не отрывая взгляда от слабо светящихся глаз Петрова.

– Вот и ладушки! – выдохнул оснаб, на мгновение прикрыв глаза веками.

Едва между «собеседниками» прервалась незримая связь, генерал пошатнулся и, тяжело дыша навалился грудью на стол. Когда его «гость» в очередной раз распахнул веки, пугающие бельма напрочь исчезли – глаза оснаба теперь ничем не отличались от обычных человеческих глаз.

– Ты чего творишь, Семен Иванович? – мирно спросил Петров, однако за искусно закамуфлированным спокойствием оснаба фонило явное напряжение. – Что это ты сейчас устроил? Бля, как сопляк-малолетка, право слово! – Не сдержался и выругался оснаб, чего обычно себе старался не позволять. – Ты боевой генерал, Сёма! Герой Советского Союза… на мгновение! Ты охренел совсем, что ли? А если бы я не успел? А если бы ты меня пришиб? Ты понимаешь, что бы с тобою было?

– Как же, пришибешь вас, Мозголомов… – буркнул красный, как вареный рак, – Младенцев, утирая пот рукавом. – Небось, заранее все мои реакции просчитал?

– На том и стоим, Семен Иваныч, на том и стоим, – не стал возражать Петров.

– Так это все-таки был Резников… – Уставившись взглядом в столешницу, напыженно буркнул Младенцев. – Ты знаешь, Петр Петрович, я юлить и в ваши эти особистские бирюльки играть не приучен…

– Ага, то-то правду матку так и режешь! – усмехнулся Петров.

– Я же не дурак, Петя – два плюс два сложить еще могу!

– Ты не дурак, Сема, – покачал головой оснаб, – я дурак! Проговориться и допустить такую нелепую оплошность, – продолжил он в ответ на невысказанный вопрос генерала, – мог только полный профан! Похоже, старею, Сема… – На лицо Петрова набежала тень.

– Не прибедняйся, Петр Петрович, – наконец-то расслабился и улыбнулся генерал-майор, – и на старуху бывает проруха! Я хочу знать, что случилось с Ильей!

– Значит, так… – задумчиво произнес оснаб, «пожевывая губами». – Не отстанешь по-хорошему?

– Ты меня знаешь, товарищ Петров! – вновь набычился Младенцев.

– Я тебя предупреждал! – Оснаб резко перегнулся через стол, схватил рукой генерала за крепкую «бычью» шею и рывком приблизил его голову к своему лицу. – В глаза мне смотри, Сема! Внимательно смотри! Глаза Петрова ослепительно вспыхнули, погружая генерала «в прострацию». Оснаб подтянул рукой голову Младенцева поближе и привалился к ней – «лоб в лоб».

– Тащ генерал-майор, разреш… – В оставшуюся приоткрытой после ухода начхоза Пасичника дверь заглянул старший наставник Болдырь. – Ох, ё!.. – От открывшейся картины у него нервно дернулась щека. После чего старший наставник потихоньку ретировался, прикрыв за собой дверь до упора.

Наконец оснаб вновь прикрыл глаза и отпустил шею генерал-майора. Младенцев «желеобразным киселем» оплыл на стуле, словно из генерала вытянули костяк, и буркнул что-то невнятное сквозь сжатые зубы.

– Что, не понравилось, товарищ генерал? – хриплым голосом произнес Петр Петрович.

– Да уж, приятного мало! – наконец шевельнулся на своем месте Семен Иванович. – Все-то у вас Мозголомов не как у людей! – попенял он оснабу, потирая кончиками пальцев виски. – Все через боль, сука, и страдания… Брали бы лучше пример с Медиков!

– Ох, Семен Иванович, это не боль – боль будет впереди! – многозначительно пообещал оснаб.

– Еще мучить будешь, товарищ оснаб? – нездорово поморщился Младенцев, голова которого от «вмешательства» Петрова болезненно пульсировала.

– А то как же? – Хищно оскалился оснаб. – За знания надо платить, товарищ генерал- майор! Тебе ли не знать?

– Спасибо, что не отказал, Петр Петрович! – от души поблагодарил оснаба Младенцев.

– Подожди еще благодарить… – Глаза оснаба вновь выцвели, однако светиться в этот раз не стали.

– Твою мать! – Скрипнул зубами Семен Иванович, хватаясь руками за голову. – Ну и сука же ты, оснаб… А-а-а! – Его тело выгнулось дугой от пронзившей голову чудовищной боли, терпеть которую не было никаких сил, но Младенцев терпел.

– Не мы такие – жизнь такая! – произнес оснаб, когда его глаза вернули себе нормальный цвет радужки.

– Ага, – усмехнулся генерал-майор, – маме моей это расскажи! Ты чего ты со мной на это раз сотворил? – морщась, и потирая раскалывающуюся голову ладонями, спросил начальник училища.

– Поставил тебе «Блок» на эту информацию, – сообщил оснаб. – И захочешь рассказать кому-нибудь, кроме меня – не выйдет! Плохенький Менталист этого блока просто не заметит, среднего уровня – не вскроет, а вот если попадется кто посильней… – Петров замолчал.

– Ну уж договаривай, товарищ оснаб! – ворчливо произнес генерал-майор.

– При попытке взлома «Блока» Менталистом, равным мне по силам, либо превышающим мой уровень – тебе выжжет целый участок мозга, отвечающий за хранение этой секретной информации! Вот тогда точно будет больно, товарищ генерал-майор!

– Умеешь ты осчастливливать, товарищ оснаб, – довольно бодро произнес Младенцев, которого постепенно начало отпускать.

– Ты сам этого хотел! – жестко отрезал Петр Петрович.

– Спасибо, Петя! – бесстрашно глядя в глаза Мозголома, произнес Младенцев. – Мне действительно было нужно это узнать.

– Узнал? – усмехнулся оснаб. – Легче стало?

– Стало, – признался генерал-майор. – Я ценю что ты для меня пошел на такое…

– Аукнется мне когда-нибудь моя доброта, – усмехнулся Петр Петрович, – где-нибудь в районе вечной мерзлоты! Но давай-ка вернемся к нашим баранам, – предложил он Младенцеву. – Вернее к одному – курсанту Абдурахманову!

– А ты знаешь, Петр Петрович, а я даже рад, что это не наш Резников! – признался начальник училища. – Не представляю парня в таком… виде…

– Илья геройски погиб! – произнес Петр Петрович. – Вечная ему память! Это даже возникший на его месте новый Резников прекрасно понимает.

– Так он… поэтому Абдурахмановым стал? – догадался генерал-майор.

– Именно! – кивнул оснаб.

– Черт! Чем дольше живу, тем меньше понимаю! Хотя, вроде бы, все наоборот должно быть.

– Я знаю только то, что ничего не знаю, но другие не знают и этого, – процитировал оснаб изречение, приписываемые историками древнегреческому философу Сократу.

– В яблочко! – усмехнулся Младенцев.

– А этим словам, между прочим, уже несколько тысячелетий! Ничто не ново под луною[45]!

– Действительно, – согласился с Петровым генерал-майор. Был бы верующим, сказал бы – чудны дела твои, Господи[46]!

– Давай ближе к телу, Семен Иванович! – Вернул задумавшегося генерала в «рабочее русло» Петр Петрович.

– Значит, тебе нужно в кратчайшие сроки инициировать деда? – переспросил начальник училища.

– Нам, товарищ генерал-майор! – ненавязчиво поправил собеседника оснаб. – Мои полномочия предусматривают постановку задач неограниченному кругу лиц, если это потребуется для выполнения задания!

– А оно потребуется… – вздохнул Младенцев.

– Уж, извини, Семен Михайлович – служба такая!

– Я вот о чем размышляю, – произнес Младенцев, – ведь у старика уже не первый «Всплеск»?

– Невозможно сказать это с точностью, – покачал головой оснаб. – Если принять за точку отсчета уничтожения группы Аненербе – то не первый.

– А если не первый, то он уже должен был спонтанно инициироваться! Ведь заморозил он того капитана…

– Заморозил, – подтвердил оснаб. – Еще неожиданный и спонтанный «Всплеск» случился, когда мы пытались разобраться, что же на самом деле произошло в самом начале…

– И какой направленности? – Тут же подобрался генерал-майор.

– Тектонико-геологической! – не скрывая кривой улыбки, произнес оснаб. – Всю Москву так тряхнуло…

– А так вот что это за землетрясение было! – воскликнул Младенцев. А мы тут себе всю голову сломали! Хоть и в Подмосковье расположение, а и нас знатно тряхнуло!

– Только его «аура» и после этого осталась «девственно» чистой! Словно он только-только пробудился! А что там произошло в действительности – мы не знаем! Эти участки памяти не открылись даже после вмешательства группы Капитонова-Мордовцева!

– Силен дедок! Теперь понятно, отчего наше командование на тебя так надавило! Ну и задачку ты мне подкинул, товарищ оснаб… – Задумался генерал-майор. – Но жесткая инициация в нашем случае не вариант – не выдержит дед… Хоть ты и уверяешь, что он крепкий старик.

– Но на многомесячные медитации у нас нет времени! – возразил оснаб.

– И это тоже проблема… – Генерал-майор забарабанил пальцами по столу.

– Есть предложения?

– Ну, можно попробовать, постепенно расшатать его психику… – слегка поморщившись, произнес Младенцев. – Не грубо, но методично – не допуская резкого обострения чувств…

– Сколько времени на это потребуется? – «в лоб» спросил начальника училища Петр Петрович.

– Ну… месяц-два, в зависимости от психического состояния старика.

– Две недели, Семен Иванович – больше не могу!

– Месяц, Петр Петрович! Не меньше, если хочешь, чтобы все боле менее нормально прошло… Хотя, какая тут нормальность? Нормальные Силовики месяцами к инициации готовятся!

– Согласен, нормальностью тут даже и не пахнет! Месяц, Семен Иванович! Пойми – больше не могу!

– Попробуем, – не особо горя энтузиазмом, – ответил генерал-майор. – Да где, черт возьми, носит этого Болдыря?

– За дверь посмотри, – улыбнулся оснаб. – Он там мучительно недоумевает, чем таким мы с тобой тут занимаемся.

– А ты откуда?… А, ну да – все время забываю о твоих возможностях. Что, и через стены в чужие головы залезать можешь?

– Увы, – «виновато» развел руками Петров, – служба такая.

– Никанор Фомич! – рявкнул во всю мощь генерал-майор, что даже стекла в окнах задребезжали. – Зайди!

Дверь распахнулась, и в кабинет вошел бравый усатый «фельдфебель»:

– Тащ генерал-майор, старший наставник Болдырь по вашему приказанию прибыл!

– Вольно, Никанор Фомич, – ответил Младенцев, – проходи – садись. Поговорим «без чинов» – все мы тут одно дело делаем.

– Здравия желаю, товарищ оснаб! – В отличие от начхоза Пасичника, старший наставник был «прекрасно» знаком с Петровым и был прекрасно осведомлен, какими возможностями обладает этот неприметный товарищ, в военном френче без всяких знаков отличия. Осведомлен был еще с той, «первой», войны.

– И тебе не хворать, Никанор Фомич! – кивнул, словно ровне, бывшему белому фельдфебелю Петр Петрович.

Именно за такое отношение к «нижним» чинам, и дорожил своим знакомством с оснабом Никанор Фомич Болдырь. Он прошел к столу и занял свободный стул.

– В общем, дело такое, Никанор Фомич, – произнес Семен Иванович, – ты нашего нового курсанта уже видел?

– Это старикана того? – уточнил старший наставник. – Мне Пасичник уже пожаловался. Семен Иванович, ну в самом-то деле – нахрена он нам тута сдался? Я знаю, что пробудился, – предвосхитил ответ начальства старый служака. – Так оно того не стоит при таких сединах – не сегодня-завтра отойдет дедушка в мир иной! Только время и средства зря на него потратим!

– Ну, ты прямо как Пасичник заговорил! – хохотнул Младенцев. – Все бы так, да не совсем…

– А в чем фокус, Семен Иванович?

– А весь фокус в том, Никанор Фомич, что этот старичок-боровичок – потенциальный внеранговый Силовик! Несколько Силомеров спалил, а величина резерва так и неизвестна. Причем, у товарища оснаба есть небеспочвенные предположения, что очень и очень редкой специализации!

– И этого боровичка нужно инициализировать в срочном порядке? – предположил старший наставник.

– Да ты у нас догада, Никанор Фомич? – Безобидно «уколол» старшего наставника Петров.

– Да тут же и особо голову ломать не надо! Только совсем полный идиот не догадается! – фыркнув, парировал Болдырь. – Глядите сами: имеем потенциального внерангового Силовика раз, – он загнул палец на руке, – с неограниченным… Ну, замерить-то таки не удалось, поэтому считаем Резерв условно неограниченным – два! Идет война – три! А появление на фронте нового…

– Все-все-все! – «взмолился» оснаб, выставляя вперед руки. – Достаточно! Семен Иванович, ты откуда такие кадры изыскиваешь? У меня возникло стойкое желание его у тебя переманить!

– Перетопчишься, товарищ оснаб! – эмоционально возразил генерал-майор.

– Шучу-шучу, Семен Иванович! – рассмеялся Петров. – Такого незаменимого кадра и я бы не отдал.

– Так вот, если сложить все эти факты, – продолжил с молчаливого согласия руководства старший наставник, – сразу понятно – срочной инициации не избежать. Только это… я бы аккуратно к этому делу подходил – молодые и сильные при неверном подходе Богу душу отдавали! Лучше б, конечно, ненасильственным путем, через комплекс медитаций… Но со временем у нас, как обычно?

– Какие сообразительные у тебя подчиненные, товарищ генерал-майор! – воскликнул оснаб. – Прямо зависть берет! Времени у нас нет и вправду нет, Никифор Фомич! Выручай!

– Ну, опыт, какой-никакой, в этом деле мальца имеется, – не смущаясь похвалы и зная себе цену, произнес старший наставник. – Думаю, месяца на все про все – хватит.

– Ну, что я тебе говорил, Петр Петрович! – воскликнул Младенцев. – Месяц, не меньше!

– Да и то, с учетом возраста… Очень опасно! – добавил Болдырь.

– Сделаешь? – поинтересовался Петров.

– Постараюсь, товарищ оснаб. – Качнул головой Болдырь. – Перво-наперво, устроим дедуле веселое житье, чтобы жизнь малиной не казалась.

– Только не переборщи, Никифор Фомич! – предупредил Младенцев.

– Не сумлевайтесь, товарищ генерал-майор, – ответил старший наставник, – комар носа не подточит! Так психику раскачаем, любо-дорого будет посмотреть! Начнет потихоньку…

– Вся надежда только на тебя, Никифор Фомич! – проникновенно заявил Петров. – Очень это важный для страны старичок!

– Спасибо за оказанное доверие! – Ответил Болдырь. – Разрешите идти?

– Ступай, – распорядился генерал майор.

Покинув кабинет начальства, старший наставник решил пройтись по расположению и заглянуть в казарму. Настоящая «муштра» для очередного курса потенциальных Силовиков должна была начаться только с завтрашнего дня, а первую неделю Болдырь лишь приглядывался к своим подопечным. В казарме старший наставник накрывшись «Пологом невидимости» оказался свидетелем неприглядной картины: один из молодых призывников – сын замнаркома Варфоломеева, откровенно допекал престарелого «курсанта» – того самого деда, из-за которого и случился в кабинете начальства весь сыр-бор.

Да и вообще, весь нынешний набор оказался откровенно слабым и каким-то гниловатым, что ли… Воспитать из него настоящий бойцов и командиров будет той еще задачей! Не став вмешиваться в конфликт, Болдырь незаметно ретировался, как и появился до этого. Наказать бы этого Варфоломеева! Как следует! Чтобы прочувствовал на своей шкуре, что старость уважать нужно! И плевать, кто там у него отец! Но подумав, старший наставник решил этого не делать – успеется. А вот использовать этот разгорающийся конфликт в своих целях – вполне себе вариант!

Уже покидая казарму, он увидел, что на защиту старика отважно бросилась одна из девчушек – Надежда Найденова. Бойкая девчушка с правильным воспитанием, даром, что круглая сирота. Да и Резерв у нее внушает – отличный выйдет Силовик!

Он остановился возле «беседки» отведенной для любителей табака и, сбросив «Полог невидимости», закурил. Ждать пришлось недолго, вскоре из казармы выскочил Варфоломеев с парой прихвостней и подпевал, и вся веселая гоп-компания, выпучив глаза, помчалась, куда-то в район столовой.

– Курсант Варфоломеев! – окликнул его начальственным рыком Болдырь. – Ко мне!

Стремительно несущаяся по плацу компания замерла, словно её попотчевали «Холодцом». Пока Варфоломеев разворачивался и с недовольным видом приближался к беседке, его соратники куда-то стремительно испарились, словно их и не было. Если бы Болдырь точно не знал, что эти ребятки как Силовики ничего из себя не представляют, то подумал бы, что они тоже воспользовались «Пологом невидимости».

– Курсант Варфоломеев по вашему приказанию прибыл, – едва ли не «через губу», произнес он.

«Вот же охреневшая дриста! – раздраженно подумал старший наставник, – ну, ничего, мы еще тебя научим «Родину любить»!

– Что за скачки в расположении, товарищ курсант! – Спустил на курсанта «всех собак» Болдырь. – Тебе заняться нечем? Так я это быстро устрою! Что за внешний вид? Ты в училище красных командиров, или на курсах благородных девиц? Два наряда…

– За что два наряда, товарищ старший наставник? – Ага, слегка проняло засранца.

– Ты зачем старика обижал? – неожиданно, и совсем «не в тему», спросил Болдырь.

– Так он же старикан, какой из него красный командир? – убежденно произнес Варфоломеев. – Ему в Мухосранске на завалинке самое место, а не в нашем училище!

«Чтобы ты понимал в красных командирах, щенок!» – мысленно усмехнулся Болдырь, а вслух произнес:

– Я тоже не в восторге, курсант! И дорого бы дал, чтобы этого старикана в моем взводе не было – он мне все показатели завалит.

– Вы серьезно сейчас, товарищ старший наставник? – Удивленно захлопал глазами Варфоломеев, явно ожидающий основательной выволочки.

– Более чем, товарищ курсант, более чем…