Позывной "Хоттабыч"

Глава 5

Я сидел, пускал дым в потолок камеры, и старался особо не задумываться о своей дальнейшей судьбе.

«А чего зря переживать? – резонно рассудил я. – Делай, что должно, и будь, что будет!»

За свою действительно долгую, почти что двойную «сверхсрочную», жизнь я успел многого насмотреться. И поэтому, наверное, совсем разучился удивляться. Атрофировалось у меня это чувство… Напрочь атрофировалось! Да, черт побери, я видел агонию и гибель СССР! Гибель действительно великой страны, на создание, развитие и защиту которой были затрачены чудовищные усилия нескольких поколений, немыслимое количество материальных ресурсов и человеческих жизней! И все это было спущено в унитаз практически моментально!

Согласен – проблемы у Союза были. И они копились год от года, наслаивались одна на другую, начиная откровенно смердеть и разлагаться, отравляя своими миазмами мощный организм подлинно народной и межнациональной страны Советов. Перестройка была нужна, просто необходима, как воздух! И, если бы она началась не при Мишке Меченом, она началась бы при ком-нибудь другом… Вот только результаты могли бы быть абсолютно иными…

А вот нечего было с буржуйскими выродками в десна жахаться! Уж как наш незабвенный и бровеносный дважды Ильич Советского Союза это дело любил! В смысле, в десна жахаться со всеми подряд! Но такого откровенного разбазаривания государственной собственности и неприкрытого обирания до исподнего своего же народа, при нем не было! По крайней мере и зарплату всегда вовремя платили, да и не голодал никто! А уж о бесплатном образовании и медицине я вообще молчу! При должном подходе, все можно было еще поправить! А его «приемники»… Тьфу! И это я не о Черненко с Андроповым, тем даже поруководить, как следует, не пришлось. Хотя тоже могли дров наломать, но не срослось.

Никогда у нас с забугорьем «всеобщей любви и счастья» не будет! И надейтесь, простофили! В каких бы радужных красках вам эту несусветную хрень и не преподносили бы некоторые особо хитровымудренные деятели. Заграница она для России всегда фигу в кармане держит. Только, сука, отвернись, зазевайся на мгновение, как эти ушлые перцы такую свинью подложат… Ну, а раз не до любви, пусть, сука, хотя бы уважают! А если уважать не судьба – пускай боятся…

От воспоминаний и невеселых размышлений меня оторвал старший лейтенант Егоров, появившийся в подвале с каким-то громоздким аппаратом наперевес.

– Мозголом еще не прибыл, товарищ майор! – доложил он, бережно опуская аппарат рядом с клеткой. – А Силомер вот – заряжен и готов к работе!

Я с любопытством скосил глаза, разглядывая попавший в поле моего зрения прибор: какие-то провода-лампочки-тумблеры и большим стрелочным устройством индикации в металлическом корпусе, типа огромного вольтметра. Индикаторная шкала была разукрашена в разные цвета: от небесно-голубого до предупреждающе – кровавого. Пока я разглядывал прибор, Егоров ловко размотал провода, оканчивающиеся присосками, которые ловко прилепил мне на виски и лоб. После чего он вытащил из-за пазухи потрепанную книжечку и погрузился в её изучение.

– Что, с памятью проблемы, Егоров? – хмыкнул майор. – А ведь молодой еще… – Он протянул руку и вытащил у меня изо рта погрызенный бумажный мундштук докуренной папиросы.

– Благодарствую, майор! – поблагодарил я особиста. А чего? От меня не убудет! После лечения и дозы никотина жизнь заиграла другими красками. – А может, и перекусить чего найдется? – спросил я. Едва мое здоровье немного поправилось, проснулось сосущее чувство голода. Это же, сколько я не ел? И не припомню… Похоже, что та свежая буханка, съеденная на берегу реки еще моего мира, и была моим последним перекусом.

– Наглеешь, старикан? – усмехнулся майор. Но так, по-доброму усмехнулся, без всякого подвоха. – Вот показатели снимем с тебя, и накормим, – добавил он. – Голод, он – не тетка! Мы ж не палачи эсэсовские… Ну, Егоров, чего ты там возишься? Я уже и сам проголодался!

– Так не простое это дело, Станислав Борисович, Силомер правильно отстроить! Я и инструкцию-то взял, чтобы потом не перенастраивать… Хоть и наизусть сортировочные таблицы помню, но лучше бы перебдеть! Сейчас дам пробный импульс… – Старший лейтенант покрутил ручки прибора и пощелкал многочисленными тумблерами.

– Стартуй уж, умник! – произнес майор, бросая окурок в мятую жестяную банку из-под тушенки.

– Первая протяжка, старт! – огласил Егоров, нажимая большую красную кнопку на корпусе агрегата.

Силомер заморгал многочисленными разноцветными огоньками-лампочками, после чего утробно загудел.

– Бляха-муха! – Я скрипнул зубами, когда меня основательно тряхнуло, как будто приложило неслабым электрическим разрядом.

Агрегат взвыл дурным голосом, стрелка на приборе зашкалила, резко сместившись в красную область шкалы. Она бы и дальше ушла, если бы не остановилась, уткнувшись в упор.

– Вырубай! – Майор заорал как умалишенный, когда в подвале пахнуло горелой изоляцией. Прибор выплюнул из корпуса клуб вонючего дыма и затих. – Е…учий случай! – выругался Станислав Борисович. – Угробили-таки машинку!

– Нет, вы видели? Станислав Борисович? Видели? – возбужденно затараторил старший лейтенант, тыча пальцем в застывшую в красной зоне стрелку прибора. – Это же максимальный, наркомсиловский уровень! Выше только Ставка… – Егоров ахнул, не договорив и испуганно закрыв рукой отвисшую челюсть. – Агрегат ведь поэтому и расплавился – не выдержал нагрузки! А ведь это был только пробный, разогревающий прогон! Кого же это мы с вами задержали, товарищ майор?

Майор поднял взгляд от продолжающего дымиться Силомера и уставился, не мигая, мне в глаза.

– Ты кто такой, старче? – глухо спросил он.

– Да хрен его знает, майор? – Я пожал бы плечами, если бы они мне подчинялись. Но гребаные блокираторы (или как их там?), навешанные на меня в изобилии, словно шарики-фонарики на новогодней елке продолжали сковывать мое тело. – Похоже, что жертва нацистских бесчеловечных экспериментов. Я вообще не при делах, что у вас тут почем? Сами определили – сами и разбирайтесь! Только командир, пожрать дай!

– Надо сообщать, Станислав Борисович!

– Не зуди! Сам знаю! – нервно отозвался майор. – Пойдем-ка на улицу…

– Только вы это, Станислав Борисович, закупорьте его по полной! Не зря я на него столько блокираторов понавесил! Как знал!

Майор в очередной раз активировал клетку, а выйдя из каземата, активировал и защиту всей камеры.

«Хрен его знает, поможет или нет против такой-то Силищи, – думал он привычно «оживляя» впаянные в камень старинные формулы, сформированные еще при царе Горохе, но, как ни странно, продолжающие еще исправно работать. – Вот почему наши Силовики так не могут? – Современные формулы, разрабатываемые в сверхсекретных НИИ, были неудобны в использовании, постоянно сбоили и развеивались в довольно короткий срок с момента их активации. – Ведь вот же! Работает как часики! И не одно столетие!»

Выйдя на свежий весенний воздух, майор вновь достал папиросы. Дунул в гильзу, вышибая из нее крошки выкрошившегося табака, после чего промял мундштук, прикусив его зубами. Пока он хлопал по карманам в поисках запропастившегося куда-то спичечного коробка, кончик папиросы раскурился сам собой.

– Опять ты за свое, Егоров? Вроде вот взрослый лоб, а ведешь себя совсем как мальчишка! – пожурил он своего заместителя.

– Так некуда усилия прилагать, товарищ майор, – глупо улыбаясь, ответил старший лейтенант. – Я ведь разносторонний Силовик. Ярко выраженный Медик, а все остальные проявления – так баловство одно, разве что папироску раскурить. В спецшколе говорили, что если очень сильно тренироваться, можно свой дар развивать…

– Угу, – кивнул майор, – мне тоже много чего говорили. Но как я ни усирался – но выше крыши, так и не подпрыгнул.

– Станислав Борисович, – понизив голос, спросил начальника старший лейтенант, – а как вы думаете, кто на самом деле этот старик? Может он оказаться засланным фрицами казачком?

– Не знаю, что и думать, Вася, – признался майор и глубоко затянулся. – Вот сам подумай, стал бы ты рисковать Силовиком такого уровня, чтобы затеять с врагом такую вот непонятную возню?

– С таким-то резервом? Это все равно, что Командующего фронтом или кого-нибудь из Ставки Верховного Главнокомандующего немцам на блюдечке преподнести…

– Молчи, дурак! – шикнул на него майор, подозрительно поглядывая по сторонам. – Тут ведь и не знаешь, откуда прилететь может! Уши за каждым углом! Враг не дремлет и все такое! Понял, дурилка ты, картонная?

– Так точно, понял, товарищ майор! Болтун – находка для шпиона! Но… так можно и до полного маразма дойти… В каждом шпиона видеть.

– Работа у нас такая, Вася – во всяком шпиона подозревать!

– Что, даже и во мне? – возмутился Егоров.

– Даже в тебе, Вася! Даже в тебе! Да не напрягайся ты так – шучу я! А вот в Штаб Округа о нашем «диверсанте» сообщить придется… А это еще кого принесло? – воскликнул Станислав Борисович, когда во двор особняка неторопливо заехал черный ЗИС-101. – Ну вот, накаркали, – усмехнулся майор, отбрасывая папиросу в сторонку и застегивая верхнюю пуговицу кителя. – Знакомый, какой аппарат… Штабной.

Старший лейтенант тоже быстренько загасил папироску и оправился, одернув ремень. Автомобиль затормозил возле офицеров. Задняя пассажирская дверь открылась, и на свет божий выбрался, сверкая золотом погон, аж целый генерал-лейтенант! Никого другого в таких чинах, кроме командующего Сибирского военного округа – Никифора Васильевича Медведева, майор не знал.

«Похоже, что это он и есть – больше не кому», – решил Станислав Борисович.

Следом за командующим вылез из автомобиля невзрачный сухой мужичонка, облаченный в полувоенный френч защитного цвета без каких-либо знаков различия.

Майор пробежал глазами по орденоносной груди генерал-лейтенанта: орден «Ленина», два «Красного Знамени» – точно он, вытянулся «во фрунт» и четко отрапортовал:

– Товарищ командующий, начальник Свердловского ОКР НКО «Смерш», майор Засядько…

– Тише, майор, не пыжься, – остановил его властным взмахом руки генерал-лейтенант. – Догадался, что признал. А теперь давай по-семейному – здесь все свои.

– Так точно, товарищ генерал-лейтенант! Есть не пыжиться… – Майор слегка расслабился, раз с порога не начали распекать и трибуналом грозить, значит, не все так плохо! Только непонятно, за каким лядом сам командующий СибВО тащился в Свердловск из Омска за целую тысячу километров? Ну, уж явно не затем, чтобы на него, такого распрекрасного майора, просто взглянуть.

– Давай, веди в свою нору, – распорядился Медведев.

– Товарищ командующий, может, откушаете с дороги? – рискнул спросить Засядько.

– Не откажусь, майор! – ответил командующий. – Ты как, Петр Петрович? – Генерал взглянул на своего неприметного спутника.

– Не против, – коротко кивнул Петр Петрович.

– Времени нет, майор, – произнес Никифор Васильевич. – За делом и перекусим.

– Егоров! Мухой организуй! – шикнул на помощника майор и тот мгновенно ушуршал решать продовольственный вопрос.

В кабинете Станислава Борисовича генерал, против ожидания, занял скромное место за совещательным столом, а на место начальника отдела взгромоздился тот самый неприметный мужичонка во френче без знаков различия.

– Меня зовут, – произнес мужчина, – Петр Петрович.

«Ага, а фамилия Петров», – подумал майор, на что мужичонка неожиданно «согласно» кивнул:

– Да-да, именно Петров, товарищ Засядько. Вы сделали правильные выводы! Меня всегда радует, Никифор Васильевич, когда человек находится на своем месте и в голове у него что-то, да имеется!

"Мозголом!" – похолодел Засядько, чувствуя, как его кожа покрывается крупными гусиными пупырышками. А ведь он даже не почувствовал вмешательства извне в его мыслительный процесс! Настолько незаметно и безболезненно влезть в чужую голову мог только настоящий эксперт! Эксперт высшего класса! Местные «коновалы» так не умели. Они попросту взламывали сознание «клиента», доставляя тому непереносимую боль. Это майор знал не понаслышке, поскольку много раз наблюдал за работой областных Мозголомов. Да и сам, нет-нет, да «баловался», но его дар по сравнению даже с местными был смешным.

– Ты не пугайся, майор, – произнес Никифор Васильевич, – Петр Петрович не по твою душу прибыл. К тебе претензий нет. Службу несешь исправно, руководство твое довольно.

– Тогда разрешите спросить, товарищ генерал-лейтенант, – произнес майор, все равно нещадно потея, – чем могу помочь?

– Можешь, майор, можешь… – Петр Петрович протянул Станиславу Борисовичу заполненный лист бумаги. – Это ваш запрос?

Майор взял документ, охватывая глазами текст запроса на предоставление данных пойманного диверсанта, подписанный старшим лейтенантом Егоровым.

– Простите, – хрипло произнес он, оттягивая жесткий воротничок гимнастерки пальцем, – не знаю вашего звания, товарищ Петров…

– Хм… Пусть будет оснаб. – Блеснул белыми и ровными зубами в опасной улыбке Петр Петрович.

Оснаб? Мысли в голове Засядько понеслись галопом: подобного звания в системе РККА попросту не существовало. Зато, очень даже и существовало звание силнаб – силовик-наблюдатель. И вот здесь уже было над чем пораскинуть мозгами: во-первых, что силнабами запросто могли быть офицеры Генштаба. Во-вторых: звание оснаб существовало еще в царской армии. Осененный-наблюдатель – своего рода звание со специальным знаком отличия и тоже вполне реальный уровень Генштаба. Этот наблюдатель являлся неким «третейским судьей» в междоусобных спорах и баталиях сильных аристократических родов и кланов, состоящих на царской военной службе. Возможно, что и Петр Петрович вполне мог быть как раз из тех самых оснабов Генерального штаба еще царской армии. И по возрасту, вроде, подходит. А это признак того, что специалист он очень высокого класса, но без высокого воинского звания в РККА. Могли запросто и из лагерей выдернуть…

По выражению лица Петра Петровича, по всей видимости, продолжающего читать его мысли, словно раскрытую книгу, Засядько понял, что попал в самое яблочко.

– Никифор Васильевич, я бы рекомендовал вам присмотреться к товарищу майору, – спокойно, и даже как-то тускло произнес оснаб. – Он явно способен на большее.

– Вы так считаете, Петр Петрович? – заинтересовался Медведев. – Хороших спецов постоянно не хватает!

– Определенно. – Коротко кивнул Петров. – Так это ваш запрос? – вновь вернулся он к основной теме разговора.

– Так точно, товарищ оснаб! – ответил Засядько. – Два дня назад в селе Филькино, что в семи километрах от города Серов на заброшенной узкоколейке Богословско-Сосьвинской железной дороги группой капитана Рогова был задержан некий подозрительный субъект, – сообщил майор. – При себе он не имел никаких документов. Во время допроса назвался Резниковым, Ильей Даниловичем одна тысяча девятьсот двадцатого года рождения, бывшим сотрудником «СМЕРШа»…

– Постойте, почему же бывшим сотрудником? – прервал доклад Петр Петрович – последняя фраза Засядько явно поставила его в тупик.

– Не могу знать, товарищ оснаб, – ответил майор. – Тут вообще странностей много: по данным задержанного ему двадцать три года, но утверждает… хм… – майор нервно откашлялся, – что ему сто два!

– Ты в своем уме, майор? – воскликнул Медведев. – Нихрена себе разница!

– Товарищ генерал-лейтенант, – к такому проявлению «начальственного гнева» Засядько подготовился заранее, – задержанный – старик. Не знаю, сто два года ему, или больше, но он явно не тот, за кого пытается себя выдавать. Однако полученную информацию мы обязаны были проверить, поэтому и запросили данные на Резникова. Такой человек действительно существует?