Преподобный Максим Исповедник, его жизнь и творения

<Важность и трудности предмета темы>

Среди деятелей и учителей церковных VII в., прославившихся ревностью своей к вере православной в борьбе с ересью монофелитов, бесспорно, первое место принадлежит преп. Максиму Исповеднику. В эпоху завершения христологических споров этот глубокомысленный философ и вместе разносторонний и плодовитый писатель ревностно и деятельно защищал православное учение, раскрывал в своих сочинениях всю его высоту и глубину и настолько потрудился в борьбе с ересью, что можно без преувеличения сказать, что благодаря его трудам она окончательно была осуждена на Шестом Вселенском соборе, а православие восторжествовало. [2] Таким образом, жизнь и деятельность преп. Максима оставили немаловажный след в исторической жизни Церкви. Неудивительно поэтому, что и имя его в древности пользовалось глубоким уважением, [3] а сочинения считались авторитетным источником богомыслия. [4] После этого нам вовсе не нужно говорить о том, какой интерес должно представлять изучение жизни и литературной деятельности преп. Максима и его богословских воззрений. Напротив, приходится удивляться тому, что и богословы, и историки мало уделяют внимания преп. Максиму, так что о нем до сих пор мы не имеем ни одного полного, обстоятельного и всестороннего исследования. Объясняется это, конечно, тем, что жизнь, творения и учение преп. Максима являются слишком трудным предметом для изучения. Жизнь преп. Максима — отчасти за недостатком исторических сведений (скудостью или малодостоверностью сообщений документов), отчасти же в силу запутанности и сложности хронологии — во многих случаях представляет почти неразрешимую загадку для исследователя и часто ставит ему на пути почти непреодолимые преграды. Творения св. отца представляют трудность для изучения не только по необычайной широте, разнообразию и всесторонности литературной деятельности преп. Максима, но и по его тяжелому и туманному изложению, на которое со времени Фотия [5] жаловались все исследователи. Наконец, богословские воззрения св. исповедника, при всей своей возвышенности и глубине, изложены у преп. Максима не систематически, а отрывочно в разных сочинениях и вообще туманно, [6] почему систематизирование и оценка их представляется делом крайне нелегким.

<Обзор литературы о преп. Максиме>

Указанными причинами и объясняется то, почему о преп. Максиме мы имеем весьма малое количество специальных трактатов и исследований; в общих же сочинениях по церковной истории, патрологии, истории догматов и истории философии, в которых о нем упоминается мимоходом, не встречаем удовлетворительного исследования о его жизни, трудах и учении; причем мы постоянно встречаемся с тем печальным фактом, что исследователи только повторяют друг друга и мало заботятся о более или менее детальном изучении св. отца.

Что это так, легко показать на кратком обзоре литературы о преп. Максиме. Всю эту литературу (по преобладающему содержанию) мы разделяем на три категории. К первой относятся сочинения церковно-исторического характера (жизнь преп. Максима), ко второй — петрологического характера (творения св. отца) и к третьей — исследования по истории догматов и философии (мистики), а также специальные трактаты о верованиях св. отца.

Первым церковно-историческим трудом, в котором мы находим довольно подробные сведения о преп. Максиме, являются Annales ecclesiastici Баронио. [7] Здесь в хронологическом порядке (под 640 г. и сл.) Баронио разместил отрывки из Vita и Acta Maximi в латинском переводе иезуита Морина. Баронио в данном случае принадлежит только датировка. Труд его был, таким образом, первым опытом хронологического определения событий жизни преп. Максима. Как и можно было ожидать, труд этот вышел весьма неудачным: почти все даты Баронио [8] ошибочны и теперь уже не могут быть приняты. Ошибки Баронио объясняются тем, что он, во-первых, не имел под руками всех документов, относящихся к биографии преп. Максима, и, во-вторых, Acta, которые были у него под руками, пользовался весьма доверчиво, не зная о том, что они были в весьма неисправном виде.

Ошибки Баронио исправил иезуит Сирмон [9] (Sirmonolus, † 1651)· Он издал в 1620 г. в Париже в Collectanea Анастасия Библиотекаря новые документы (Ер. Maximi, Anastasii, Hypomnesticum), касающиеся жизни преп. Максима, и Acta в более исправном виде. Это дало ему возможность установить некоторые даты в хронологии св. отца более точно, что он и сделал в своем хронологическом Synopsis’e к Collectanea. [10]

Еще более потрудился над выяснением обстоятельств жизни преп. Максима французский монах-доминиканец Франциск Комбефи (Combefisius — François Combefis), известный издатель творений св. Василия Великого, преп. Максима, византийских историков и других писателей. Он первый привлек к уяснению биографии преп. Максима те указания, которые можно находить в его письмах, и, кроме того, высказал несколько важных критических замечаний относительно Vita S. Maximi. [11]

В 1692 г., [12] не зная о работах Комбефи, у нас в России св. Димитрий Ростовский составил для своих Четь-Миней житие преп. Максима. В нем он передал Баронио, прибавил немного сведений из проложного жития; [13] нового в науку он не внес ничего.

На Западе, между тем, продолжалась разработка церковно-исторических сведений о преп. Максиме: хронологические изыскания Антонио Паджи [14] (Pagi, † 1689) дали еще несколько точных дат для биографии преп. Максима (время суда и смерти).

В 1737 г. результаты всех предшествующих работ (Баронио, Сирмона, Комбефи, Кова, Паджи, Дюканжа, Удэна и др.) обобщил ученый библиотекарь болландист Иоанн Пиний в своем Commentarius praevine de SS. Maximo abbate, Anastasio monacho, ac alio Anastasio idem mon. et apocrisiario Romano, confessoribus Constantinopoli. [15] В этом сочинении (статье) автор старался держаться на высоте современной ему науки и привлек много научного материала для уяснения некоторых сторон биографии преп. Максима. Однако, нового он дал сравнительно мало (таковы некоторые неудачные предположения, например, о времени принятия преп. Максимом монашества).

То же самое надо сказать и о Флери: [16] нового он не дал ничего, а повторил по-французски то, что у Баронио рассказано по-латински.

В 1751 г. задался целью выяснить хронологию преп. Максима ученый маронит Иосиф Симоний Ассемани (Assemanus). [17] Приняв во внимание труды Баронио, Комбефи, Паджи, Пиния, он при новом пересмотре источников составил свой очерк жизни преп. Максима, но в хронологии напутал еще больше (дата оставления монастыря, вопрос о казни преп. Максима).

Его трудами всецело воспользовался Вальх в своей «Истории ересей». [18] Этот ученый, повествуя о монофелитстве, посвящает несколько страниц жизнеописанию преп. Максима, [19] перечню догматико-полемических его творений и указанию их содержания. [20] К сожалению, обстоятельное и серьезное сочинение Вальха много теряет от того, что он не сумел понять и оценить величия преп. Максима и по отношению к нему обнаруживает явное пристрастие.

В этом отношении выше Вальха стоит Шрёкк, [21] который сумел по достоинству оценить значение преп. Максима и довольно удовлетворительно осветить его литературную деятельность.

Неандер, отец новейшей церковной истории, в 1834 г. представил в третьем томе своей «Истории» [22] краткий очерк жизни преп. Максима вместе с общей характеристикой его воззрений, глубокомыслию которых он отдает дань уважения. Однако в церковно-исторической части своего очерка он не пошел дальше своих предшественников. Впрочем, при наличии одних старых документов это и трудно было сделать. Теперь можно только было так или иначе перетолковывать известные уже факты, давать им такое или иное освещение.

Так и поступил Гфрёрер. [23] В своей «Истории» он старался вскрыть внутренние мотивы, управлявшие деятельностью наиболее замечательных участников монофелитских споров; причем, вопреки исторической правде, навязывал преп. Максиму какие-то честолюбивые замыслы, будто бы побуждавшие его к противодействию монофелитству; и вообще высказал ряд малообоснованных гипотез. Все его произвольные предположения не приобрели права гражданства в науке, и у последующих историков мы их не встречаем. Гефеле, [24] например, ограничивается документальным и точным изложением известных уже фактов, хотя допускает погрешности в решении хронологических вопросов относительно преп. Максима.

В 1857 г. у нас на Руси — по-видимому, независимо от западных исследователей — появилось исследование о жизни преп. Максима, принадлежащее свящ. М. Зефирову. [25] Работа эта обстоятельная, документальная, основанная на изучении, между прочим, и писем преп. Максима. При изображении жизни св. отца свящ. М. Зефиров отвергает попутно те доводы, которые черпали старообрядцы из его жития в оправдание своего отделения от Церкви. Для нас это сочинение особенно важно потому, что в большей своей части оно представляет хороший перевод Актов преп. Максима, а также некоторых отрывков из его жития и писем. [26] Переводом этим (с некоторыми исправлениями его) мы пользуемся.

Еще более обстоятельным (и самым лучшим) исследованием о преп. Максиме является статья проф. Вагенманна в Realencyclopädie Герцога. [27]

В ней помимо жизнеописания предложен еще обзор сочинений преп. Максима и очерк его воззрений. После этой статьи других более или менее обстоятельных исследований о преп. Максиме не появлялось. Отметим лишь краткие и малосодержательные статьи Стокса, [28] Кнопфлера [29] и В. С. Соловьева [30] в разных энциклопедических словарях.

По частному вопросу, касающемуся, собственно, учеников преп. Максима, написана статья ученым иезуитом Штигльмайром, [31] в которой автор проводит новую, как он думает, точку зрения на судьбу преп. Анастасия Апокрисиария; на самом деле, он подтверждает и научно обосновывает взгляд, известный и до него в церковно-исторической науке. [32]

Из представленного обзора церковно-исторических работ о преп. Максиме можно сделать два вывода. Во-первых, в настоящее время научный интерес к разработке жизнеописания св. исповедника значительно ослабел: кроме мелких статей по частным вопросам и общих энциклопедических статей, мы о преп. Максиме в существующей теперь литературе ничего не находим. Во-вторых, новых и оригинальных выводов о преп. Максиме новейшие исследователи не дают. Это зависит, конечно, от того, что со времени Комбефи наука не имела в распоряжении ни одного нового документа. Весь исторический материал о преп. Максиме был исчерпан еще первыми исследователями, последующим же приходилось или повторять других, или не писать вовсе. Наравне с этим хроническим недугом в состоянии научных сведений о преп. Максиме, т. е. скудостью источников, нужно еще отметить почти полное отсутствие критической оценки исторических документов, на основании которых пишется жизнь преп. Максима. Правда, Комбефи высказал несколько критических замечаний о Vita, однако в такой отрывочной, случайной форме, что они не произвели впечатления на ученый мир; и, несмотря на выдвинутые им сомнения, Ассемани и Вальх, веря в полную достоверность Vita, находили возможным говорить (предполагать) о двукратном путешествии преп. Максима в Африку из Константинополя, а Фабриций — считать житие Vita произведением современника преп. Максима. [33] Отсюда разработку жизнеописания преп. Максима в науке нужно признать в общем неудовлетворительной.

(Еще меньше внимания в науке посвящали изучению творений преп. Максима. Большинство патрологов довольствовались тем, что повторяли суждения, высказанные Фотием, [34] и перечисляли сочинения преп. Максима в том порядке, в каком они были напечатаны в 1675 г. Комбефи (в двух томах), умалчивая о тех сочинениях, которые он не успел издать (в предполагавшемся третьем томе) за смертью († 1679). Таковы Кэве, [35] Дюпен, [36] Фабриций, [37] Селлье, [38] архиеп. Филарет. [39] Мало, по существу, говорят о преп. Максиме и новейшие исследователи: Барденгевер [40] и Эргард. [41]

Больше внимания теперь уделяют уяснению воззрений преп. Максима. [42] Так, о них говорят Риттер, [43] Баур, [44] Дорнер, [45] Гасс, [46] Ландерер, [47] Губер, [48] Ибервег, [49] Штейтц, [50] Швана, Бах, [51] Помазиус, Вертеловский, [52] Бриллиантов, [53] еп. Алексий, [54] хотя ни один из них не пользуется всеми сочинениями преп. Максима, и все, конечно, говорят о нем вскользь и мимоходом. Но помимо этих трудов, есть еще специальные трактаты и исследования об учении преп. Максима, принадлежащие Везеру, [55] И. Орлову, Прейссу, [56] Ставриди [57] и Штраубингеру. [58] К сожалению, все они написаны по специальным вопросам и не касаются воззрений преп. Максима в целом; кроме того, Везер, Прейсс и Ставриди по существу повторяют Вагенманна (и отчасти Баха) и не стараются проникнуть в глубины воззрений св. отца. Поэтому смело можно утверждать, что воззрения преп. Максима еще недостаточно разработаны.

<Задача и план сочинения>

Из всего сказанного ясно следует, что ни жизнь преп. Максима, ни его творения и учение еще не исследованы с достаточной полнотой и всесторонностью и потому могут быть вполне благодарным предметом для изучения.

Задача первой части сочинения должна быть строго исторической. Достигнуть в изображении жизни преп. Максима полного соответствия исторической действительности — вот идеал нашего сочинения. Конечно, при оценке исторических событий неизбежен известного рода субъективизм, как неизбежен он и в жизни. Потому мы не можем поручиться за объективную верность и правильность наших суждений. Но зато ничто не может обязывать нас всегда считать безусловно верными суждения о преп. Максиме его современников и исследователей настоящего времени. Мы знаем, что преп. Максим был в некотором роде человеком партии и принимал весьма деятельное участие в церковно-общественной жизни своего времени. Нет нужды поэтому доказывать, что он имел и своих сторонников, и противников. Само собой разумеется, насколько первые его восхваляли (τρίτος θεολόγος) и одобряли, настолько вторые порицали и даже бранили («язычник»). Такие же противоречивые отзывы видим и у современных историков; одни восхищаются богословской системой преп. Максима (Неандер, Штейтц) и поражаются величием его нравственного характера, другие не видят ничего замечательного в его учении (Ландерер), считают его пустым диалектиком-крючкотворцем и не находят ни одной достойной одобрения черты в его характере [59] (Вальх). Разумеется, мы должны очень осторожно относиться ко всем этим взглядам и суждениям и оценить их по достоинству, пользуясь всем наличным историческим материалом.

Помимо этого, задача наша осложняется еще и другим обстоятельством. Дело в том, что жизнь преп. Максима тесными узами переплеталась с общим ходом религиозной и политической жизни его родины. Не было явления, на которое бы он не откликнулся; не было события, которое бы его так или иначе не затрагивало. Это обстоятельство ставит биографу преп. Максима в обязанность подробное ознакомление с исторической (церковной и политической) обстановкой деятельности св. отца. Поэтому мы, говоря, например, об участии преп. Максима в монофелитских спорах, должны ознакомиться с сущностью этих споров, с состоянием религиозного сознания данной эпохи, с главными деятелями, с которыми преп. Максим входил в непосредственные сношения. Это тем более необходимо, что правильная оценка деятельности св. отца возможна только при обстоятельном ознакомлении с положением вещей, при котором он выступил на защиту православия. Отсюда в нашу задачу необходимо входит и изучение исторических условий жизни и деятельности преп. Максима.

После этих замечаний мы можем точно формулировать задачу нашего сочинения. Наша задача — представить, по возможности, полное, связное и соответствующее объективной действительности описание жизни и деятельности преп. Максима в связи с общим ходом церковно-политической жизни того времени.

Так как полнота и достоверность исторического описания зависит от полноты и критической оценки исторического материала, то мы, прежде всего, при осуществлении своей задачи должны установить весь объем своих источников и критически изучить их со стороны их достоверности. Такому обзору источников мы посвящаем первую главу. В остальных главах мы даем само жизнеописание преп. Максима. Так как центральным пунктом в жизни св. отца была борьба его с монофелитством, которой он посвятил всю свою жизнь и ради которой обошел весь христианский мир (от Константинополя до Рима), то на этой борьбе мы и сосредоточиваем свое внимание; причем, соответственно географическим центрам деятельности преп. Максима, говорим о борьбе его с ересью в Александрии (третья глава), Африке (четвертая) и Риме (пятая), останавливаясь всякий раз и на описании условий, при которых происходила его деятельность. Жизни преп. Максима до выступления на борьбу с монофелитством и его исповедническому подвигу мы также посвящаем особые главы (вторая и шестая).