Преследуя любовь

Одиннадцатая глава

Чарли

Эрик дергает мою руку к себе так быстро, что мое тело бросается вперед, врезаясь в его.

— О-ем-ги, — кричит Эрик, как гиена под кайфом.

Придя в себя, я позволяю ему рассмотреть кольцо с бриллиантом, украшающее мой палец, напоминая, насколько все это нереально.

— Чарли, это бриллиант «Гарри Уинстон» огранки «принцесса». Мне нужно полное повторение. Что на тебе было надето? Что было на нем? Речь… о, он встал на одно колено? — переведя дыхание, он садится на стул, скрестив ноги в предвкушении.

Я пересказываю ему весь вечер и даже заново воспроизвожу момент предложения, когда он встал на одно колено, который был прерван, когда вошла Никки. Ее лицо слегка опускается, как будто она думает, что я принимаю предложение Джулиана — плохая идея.

Она качает головой, приглашая Эрика выйти из комнаты: — Чарли, я думаю, мы должны поговорить об этом.

— Что бы это ни было, Никки, это можно сказать в присутствии Эрика, — я смеюсь, а Эрик пожимает плечами, смеясь вместе со мной.

— Ладно, хорошо, пусть будет по-твоему. Не думаешь ли ты, что тебе стоит узнать его подольше, а не торопиться с замужеством? Я имею в виду, к чему такая спешка? Вы встречаетесь всего… три месяца?

Я, конечно, предвидела, что это произойдет. Реакция большинства людей будет такой же, но кто они такие, чтобы судить о том, что есть у нас двоих? Я люблю его, вот что важно. Мне не нужно это оправдывать, ни перед кем. Забавно, но я откладывала рассказ маме и папе, зная, что их реакция будет точно такой же.

— Да ладно, Никки, ты же с ним знакома. Он отличный парень.

— Чарли, отличный парень не означает, что ты должна идти с ним к алтарю. Просто наслаждайся им… пока.

— Я люблю его, — защищаясь, отвечаю я.

— Я знаю, но достаточно ли этого?

Ее вопрос выводит меня из себя. Эрик сидит, широко раскрыв глаза, и смотрит на нас обоих, как будто наблюдает за какой-то сценой из «Настоящих домохозяек Беверли-Хиллз». Никки стоит там, сложив руки, и постукивает ногой. Ее обычный взгляд, который обычно не производит на меня никакого эффекта, в этот момент пугает меня.

— Что это значит?

— Послушай, Чарли, я хочу сказать, что да, Джулиан — фантастический парень, но не кажется ли тебе, что ты торопишься? Это почти как просто двигаться дальше…

Я замираю на месте, выражение моего лица не меняется, пока она отстраняется. Я знаю, что ее допрос о моих действиях подпитывается моим сопротивлением остепениться с любым мужчиной до Джулиана. Мое прошлое неизвестно ей и всем остальным, кроме Финна. Время от времени, во время пьяных разглагольствований, я выкладывала информацию о подростковом возрасте, но всякий раз, когда на меня давили, я сразу же замыкалась в себе.

Это мое прошлое, поэтому оно должно оставаться именно таким — в прошлом.

Я уже не та Шарлотта Мейсон, та наивная школьница, готовая отдать свое сердце только для того, чтобы быть разжеванной и выплюнутой, как сырой кусок мяса. Все изменилось, люди меняются. Остепениться в моем возрасте — вполне обычное явление, и это не повод для шока.

— Эрик, могу я поговорить с Никки наедине?

Со смесью отвращения и обиды на лице он выходит за дверь, но останавливается у моего стола, чтобы взять горсть M&Ms, которые я держу в большой стеклянной банке. Когда дверь закрывается, я снова обращаю свое внимание на Никки.

— Ты первая, кто сказал, что я придирчива, что я никогда не даю ни одному парню шанса. И вот я даю шанс этому замечательному парню, а у тебя хватает наглости говорить мне, что я совершаю ошибку?

— Нет, я просто спросила, почему такая спешка. Ты залетела или что?

— Нет! — пробурчала я.

— Тогда я не понимаю.

— Тебе не нужно понимать. Все, что тебе нужно, это быть моим другом. Я люблю его, он любит меня. Время ничего не значит, когда ты знаешь, что это правильно.

— И так ли это?

Эти споры взад-вперед ничем не отличаются от того, когда мы идем в суд. Никки играет роль адвоката, а я выступаю в суде. Я колеблюсь, пытаясь найти правильные слова, которые будут достаточно хороши для нее, чтобы она поняла.

— Знаешь, как говорят: «нерешительность — это продукт страха», — цитирует она.

— А может, я просто пытаюсь найти правильные слова, чтобы ты перестала меня пилить по этому поводу.

Руки Никки опускаются, и она удрученно вздыхает, ее плечи опускаются, а она вешает голову и смотрит на землю. После минутного молчания она выпрямляется и встречает мой взгляд.

— Чарли, я не ворчу. Ты моя лучшая подруга. Я хочу для тебя только лучшего. Прости, я не должна была так осуждать. А теперь покажи мне это чертово кольцо. О, подожди секунду… — ее губы изогнулись в саркастической ухмылке, — сделай мне одолжение и открой свою дверь?

Я и без вопросов знаю, почему она хочет, чтобы я это сделал. На цыпочках подкравшись к своей двери, я быстро открываю ее, когда шокированный Эрик швыряет на пол бумажный стаканчик.

Пока мы с Никки разражаемся смехом, несколько растрепанный Эрик поднимает себя, вытирая свой идеально отглаженный костюм.

— Дамы, это костюм от Армани.

— Тебе нужен стакан, Эрик, а не бумажный стаканчик. Такая ошибка новичка.

Я как раз собираюсь выйти из офиса, чтобы встретиться с Джулианом за обедом, когда незаметно врывается Эрик и проскакивает к моему столику, как пятилетняя девочка. Ему не хватает только косичек.

— Угадай, что? Я тебе так понравлюсь! — визжит он, — В четверг днем к тебе в квартиру придет стилист Каролина.

— Закрой входную дверь! Но зачем?

— Благотворительный бал, глупышка.

— Ни за что! — я встаю, выхватывая билеты из его рук.

Здесь шесть билетов на ежегодный благотворительный бал в Нью-Йорке, чтобы привлечь внимание к проблемам детей-сирот. Эти билеты как золотая пыль. У меня нет слов. Все, что я могу произнести, это слово «как».

— Скажем так, папа мне очень задолжал после того, как он случайно уронил мамино кольцо с десятью каратами огранки «Ашер» в канализацию и заставил меня лезть туда головой вниз, а задницей вверх, чтобы достать его.

Эрик происходит из богатой семьи. Его родители принадлежат к элитной семье, которая насчитывает несколько поколений. Удивительно, но Эрик хочет найти работу и не работать на своего отца. Несколько раз, когда мы говорили об этом, Эрик упоминал, что толпа его отца не очень приветствует его гомосексуальный образ жизни.

— Срань господня, Рик! А Никки тоже можно пристроить?

— Конечно, но я хочу быть там, когда ее грудь не влезет в платья, и она начнет ругаться на Каролину.

Мы обе смеемся над этой мыслью. Девочки большие, но никто, кроме нее, не жалуется. У Рокки даже есть для них имена — Долли и Памела.

— Она привезет осеннюю линию Dolce & Gabbana?

— Еще бы, — он подмигивает.

— Итак, я собираюсь попросить Джулиана быть моим «плюс один», — я бросаю взгляд на Эрика, надеясь, что он поймет.

— Дорогая, я просто рад, что твой женский сад поливают, — произносит он, делая круги пальцами, указывая на мою промежность, — Эмма будет моей парой. Мы все спланировали. Мы ведем себя как пара, так что мы можем ходить вокруг и изучать потенциал. Потом, примерно на полпути, она брызнет на меня шампанским и скажет, что, хотя я фантастический любовник с самым большим членом, который она когда-либо видела, ей надоели мои трудоголические замашки. Тогда мы надеемся, что кто-то влезет, похлопает меня по плечу и скажет, что я могу добиться большего, чем она. Мы начинаем болтать, и не успеешь оглянуться, как мы уже выбираем фарфор в магазине Williams-Sonoma.

— Это какой-то план. Что Эмма получит от этого? — спрашиваю я, изо всех сил стараясь сдержать смех.

— Она получает возможность гулять со мной, фантастическим любовником.

Бедная Эмма. Я слишком хорошо знаю, как сила убеждения Эрика может привести тебя к неприятностям.

Уже полдень, когда я наконец отправляюсь в новый японский ресторан за углом. Я вхожу через вращающиеся двери и сразу же замечаю Джулиана.

— Привет, красавица, — его лицо светлеет, когда он наклоняется и нежно целует меня в губы. Он пахнет так мужественно. Я давно хотела спросить, чем он пахнет, чтобы пойти с Эриком в Bloomingdales и набрызгаться этим ароматом, как какой-нибудь ненормальный сталкер.

— Что, без плаща?

Со знающей ухмылкой он наклоняет голову, делая глазами эту сексуальную штуку. Я серьезно, представляю себе дикие вещи, связанные с плащами, масками, поясами — все это в пещере летучих мышей.

— Она в химчистке, — игриво отвечает он.

Джулиан хватает меня за руку и ведет нас к столику, который он зарезервировал. Он снимает с моих плеч пиджак и проводит рукой по моей руке. Я чувствую, как по коже бегут мурашки. Этот человек станет моим мужем. Несмотря на мой предыдущий спор с Никки, я наслаждаюсь мыслью о том, что стану его женой.

Мы просматриваем меню, обсуждая наши варианты, и останавливаемся на блюде, выбранном шеф-поваром. Мы болтаем о работе, и я понимаю, что должна попросить его быть моим спутником на благотворительном балу в субботу вечером.

Наконец приносят еду, и мы поглощаем каждый кусочек. Пять звезд от меня. Я не знаю, как Эрик выбирает каждый раз. Его гей-радар безошибочен, когда дело касается еды и моды.

Наступает минута молчания, моя реплика, чтобы покончить с этим. Я так колеблюсь. Теперь он будет присутствовать на этом важном мероприятии в качестве моего жениха. Словно почувствовав мою нерешительность, он подносит мою руку к губам и целует обручальное кольцо. Я чувствую, как мое тело расслабляется от одного его прикосновения.

— Мне нравится это кольцо на тебе, — прошептал он.

— Мне нравится, что тебе нравится это кольцо на мне.

Положив мою руку, он сверкнул своей идеальной улыбкой, прежде чем откусить кусочек своей еды.

— Итак, в субботу вечером будет одно мероприятие. Я думаю, может быть, тебе будет интересно пойти со мной? Я знаю, ты говорил, что ненавидишь общаться с элитой, если только это не ради сенсации…

— Благотворительный бал? — спросил он, пытаясь сохранить спокойное выражение лица.

— Да, а откуда ты знаешь?

— Эрик уже подогнал мне костюм. Я просто ждал, как долго мне придется ждать, прежде чем ты спросишь, — он хихикает.

Я хватаю свою салфетку и шлепаю его по руке: — Не могу поверить! Значит, все это время я зря нервничала? — смеюсь над собственной глупостью.

— Прости, просто ты выглядела такой милой, нервной и нервной. Я подумал, что это из-за кольца, — он берет мою руку и медленно целует костяшки пальцев, — Не волнуйся, я получил свое наказание. Ты знаешь, что Эрик заставил меня вчера примерить двадцать костюмов? Я не преувеличиваю. И он заставил меня ходить вверх и вниз по магазину, позируя в позе, которую можно описать только как позу «Голубой стали» Зуландера.

Я снова разразилась смехом. Это так похоже на Эрика. Я видела, как он делал это с Рокки тысячу раз. Он использует своего внутреннего Тима Ганна. Это, несомненно, самая смешная вещь на свете.

— О, Джулиан, я знаю… о… это уморительно. Мне так жаль, — пролепетала я, не в силах сдержать смех.

— Потом он продолжал говорить: «Пусть все получится, люди!». К тому моменту я была такая: «Какие люди? Это только я».

Я на грани того, чтобы описаться, и самое смешное, что я помню, насколько серьезен Эрик, когда говорит это, стоя там со сложенными руками.

Моя голова откидывается назад, пульсация смеха заразительна между нами. Джулиан умеет не воспринимать себя слишком серьезно, это еще одна вещь, которую я в нем люблю.

— Ты так прекрасна, когда смеешься, Чарли. Сделай пять.

— Что пять?

— Детей.

На этот раз я расслабляюсь. Это не пугает меня. Этот мужчина идеален, и я хочу его детей, всех пятерых. Какая разница, что думают другие люди о том, что мы двигаемся слишком быстро? Когда все правильно, все правильно. Ничто не встанет на нашем пути, и я собираюсь сделать все, чтобы так оно и оставалось.

— Хорошо. Пять, — соглашаюсь я, поднимая свой бокал, чтобы сделать глоток вина, — Но ты понимаешь, что наша сексуальная жизнь будет состоять из случайных вспышек в тишине? По крайней мере, Никки продолжает говорить мне об этом.

Его улыбка расширяется. Он притягивает меня к себе и целует так сильно, как только можно поцеловать человека в переполненном ресторане без просьбы уйти.

— Я люблю тебя, Чарли Мейсон, мать моих будущих пятерых детей.

Холодный озноб пробегает по моей спине — странное чувство, как когда ты знаешь, что за тобой наблюдают, или когда ты смотришь на охотников за привидениями и пытаешься не обделаться, потому что чувствуешь присутствие в «комнате». Успокаивая себя, я сканирую окружающее пространство. Справа от меня спорит пара. Я могу сказать, что речь идет о другой женщине, слова «блуждающий член» произносятся достаточно громко, чтобы люди позади меня повернулись и посмотрели. Я перевожу взгляд прямо мимо Джулиана, где несколько японских туристов держат суши в палочках против света, изучая роллы. Это забавно, пока пожилая дама не смотрит на меня, качая головой в разочаровании. Заскучав, я бросаю взгляд налево.

С недоверчивым взглядом моя поза внезапно застывает, каждый мускул в моем теле становится жестким. Голова начинает кружиться, под свободной блузкой выступает холодный пот. Я моргаю глазами, умоляя эту галлюцинацию закончиться.

Но оно не проходит, и на меня смотрят прямо эти глаза, эти изумрудные глаза.

Этого не может быть, не здесь, не сейчас.

Внезапно я начинаю паниковать, моя грудь сжимается, дыхание становится все более быстрым, удушая мою способность выйти на воздух. Мой желудок скручивается в узел, желание вырвать затягивается вместе со всем остальным. Это плод моего воображения. Так и должно быть.

— Ты не мог бы меня извинить? Мне нужно в туалет.

Я встаю со стула так быстро, что он чуть не опрокидывается, и иду прямо к туалету, избегая зрительного контакта с кем-либо, держа голову склоненной. Я слышу, как он зовет меня по имени, и стараюсь не обращать на него внимания, адреналин проникает в меня с каждым шагом.

Руки обхватывают мою руку, и этот всплеск шокирует меня, заставляя слегка хныкать. Только его прикосновение когда-либо вызывало у меня такие чувства, и вопреки здравому смыслу я поворачиваюсь лицом к своему демону.

— Я искал тебя после того, как ты ушла, — говорит он, его голос преследует меня, пока он говорит.

Это он? Его акцент практически британский, есть только легкий намек на американский. Это на него не похоже. Почему у него должен быть британский акцент? Я в растерянности и не знаю, что сказать.

Он искал меня? Нет ничего невозможного в том, чтобы найти меня.

Ярость бурлит во мне, как бушующий шторм, готовый ударить молнией в небо. Мои щеки пылают, несомненно, покраснев, пока я с трудом сдерживаю свои эмоции. Я тысячу раз представляла себе, каким будет этот момент, и каждый раз речь становилась все длиннее и длиннее. Я хочу, чтобы он почувствовал боль, чтобы у него остались шрамы, как это было со мной. Я хочу сломать его, но мой язык связан. Слова не складываются, и я выпаливаю первое, что приходит на ум.

— Очевидно, недостаточно хорошо!

Алекс сужает глаза, смущаясь и почти теряя дар речи. Я никогда не думала, что через миллион лет наши пути снова пересекутся. И все же я здесь, злюсь и обижаюсь, но больше всего пытаюсь не замечать, насколько он все еще прекрасен.

Он возвышается надо мной в черном костюме, белой рубашке и темно-синем галстуке. Его волосы такие же, какими я их помню: бронзового оттенка, но подстрижены чуть короче и уложены набок. Мой взгляд блуждает по его идеально вылепленному лицу с сильной челюстью, чисто выбритому, демонстрирующему его загорелую кожу. Изумруд в его глазах сверкает, когда он продолжает смотреть на меня, словно что-то ищет.

Он хочет поговорить, но ему больше нечего сказать.

Слова не могут стереть то, что, возможно, ощущается как целая жизнь, наполненная болью и печалью.

Я отрицаю то, чем мы были девять лет назад, потому что в этот раз мне легче оттолкнуть его.

На мгновение мне кажется, что он изменился за это время, что, возможно, он повзрослел и перерос то, чем мы были. Может быть, он просто хочет поздороваться и быть вежливым — до тех пор, пока он не упоминает Джулиана.

Действуя защитно, пытаясь защитить свои вновь обретенные отношения, я обрушиваю на него шквал обидных комментариев.

Я хочу, чтобы он почувствовал ту боль, которую я испытывала годами.

Я хочу, чтобы он понял, сколько боли он мне причинил.

И больше всего на свете я хочу накричать на него за все, через что он заставил меня пройти.

Но вместо этого я просто прощаюсь и ухожу.

Мое сердце замирает, когда меня захлестывает волна вины.

Все кончено, Чарли, говорю я себе. Все кончено.

Невольно сжимая челюсть, я быстро натягиваю улыбку, изо всех сил стараясь не показать Джулиану, как я зла, но я совершенно потрясена. Я едва могу идти обратно, не говоря уже о том, чтобы подумать о том, чтобы закончить трапезу. Мне нужно убираться отсюда прямо сейчас.

— Ты в порядке, красавица? Ты выглядишь немного покрасневшей.

Джулиан наливает немного воды в мой стакан, и внезапно мое горло становится очень сухим. Я выпиваю весь стакан воды, но чувство тошноты все еще бурлит в моем желудке.

— Я в порядке. Я просто чуть не споткнулась о дамскую сумочку, которая лежала на земле, но я пришла в себя без особого смущения, — внутри своей лжи я снова заставляю себя улыбнуться, — Ты не против, если мы пойдем? Я забыла, что через час у меня встреча с клиентом, к которой я не подготовилась.

— Конечно, нет, красавица.

Я предлагаю оплатить счет, но он отказывается, типичный мужской поступок, конечно. Мы начинаем отходить от столика, и на долю секунды мои глаза встречаются с его глазами.

Те глаза, которые преследуют меня во сне.

От этих глаз я не могу убежать, как бы я ни старалась.

Глаза, которые украли мое сердце и никогда не вернули его.

Эти глаза принадлежат единственному и неповторимому Александру Эдвардсу.

Увидев его снова, я возвращаюсь в места, куда поклялась никогда не возвращаться, к боли, которую больше не позволяю себе чувствовать. Почему жизнь хочет бросить огромный кривой шар, когда все только начинает казаться правильным? Я — человек, стоящий посреди толпы, и единственный, на кого набросилась пролетающая мимо птица.

Это все, что касается моей жизни.

И все же, я не могу выбросить из головы то, как он выглядит, как звучит, как пахнет. Это все сюрреалистично, как будто я сижу в DeLorean из «Назад в будущее» переношусь на девять лет назад, и вот я снова там. И снова он. Как это произошло? И всего через день после того, как Джулиан сделал мне предложение?

Весь день я нахожусь в оцепенении, не в силах избавиться от мыслей о том, что произошло ранее. Я пытаюсь занять себя работой, но это бесполезно. К четырем часам ко мне в кабинет врывается Никки и сразу понимает, что что-то не так.

— Ладно, выкладывай. Что с тобой?

— Никки, сегодня кое-что случилось, — пролепетала я, зарывшись головой в руки, — Я не хотела говорить об этом, но это гложет меня изнутри.

— Что это?

Я поднимаю голову, делая глубокий вдох: — Я столкнулась с бывшим, когда обедала с Джулианом.

— Звучит неловко.

— Да, это так, но это нечто большее. Я не могу это объяснить. Между нами много истории, и мы расстались в плохих отношениях.

— Подожди, это Алекс? — спросила она, дрожа от волнения в своем тоне.

— Да… но откуда ты знаешь его имя?

— Дорогая, я знаю тебя уже восемь лет. За это время я могла бы назвать тебе список парней, с которыми ты была, но ни один из них, на мой взгляд, не был кем-то особенным. За исключением колледжа, все, о чем ты говорила во сне, был этот Алекс. Я знала, что там что-то есть, но никогда не спрашивала. Я думала, что если ты захочешь поговорить об этом, ты это сделаешь.

— Я не знала, что я это сделала, — шепчу я, удивленная, — Это странно, я никогда в миллион лет не ожидала, что столкнусь с ним. Теперь, когда я это сделала, у меня столько вопросов, на которые мне нужны ответы. Я ненавижу, что мне понадобилась целая вечность, чтобы жить дальше, а теперь эта рана снова открылась.

— По мне, так тебе нужна развязка. Ты узнала его номер?

— Нет. Это застало меня врасплох. Я сказала кое-что, не очень приятное. Мне нужно забыть об этом, верно? В городе, где так много людей, каковы шансы встретить его снова?

— Не знаю, миллион к одному. Чарли, у тебя явно есть неразрешенные чувства. У тебя не может быть будущего с Джулианом, если ты не разберешься со своим прошлым.

Я понимаю, что она пытается сказать, но я думала, что отпустила прошлое. Никки слишком хорошо меня знает.

Обнимая меня, она напоминает мне о нашей завтрашней примерке, на минуту отвлекая меня от сегодняшних событий.

Между мной и Алексом все кончено.

Как и сказала Никки — каковы шансы встретить его снова?

Миллион к одному.