Преследуя любовь

Тридцать вторая глава

Чарли

Настоящее

Эрик крепко сжимает мою руку, мчит меня по оживленным улицам, пытаясь добраться до ресторана с рекордной скоростью. Ему легко, так как он носит плоские туфли. На моих новых туфлях Jimmy Choo появляются потертости, что меня ничуть не впечатляет.

— Эрик, серьезно, не мог бы ты притормозить, — кричу я, изо всех сил стараясь не отстать.

— Я просто не хочу опоздать. Танго отпустит тебя, если ты не придешь вовремя.

Tango — это очень веселый испанский ресторан в Челси. В честь моего дня рождения Эрик приглашает меня на ужин. Я более чем счастлива остаться дома и утопиться в своих печалях, но Эрик предлагает провести день, полный «нашего» времени — шопинг, массаж, педикюр и, конечно, ужин в лучшем ресторане, чтобы продемонстрировать наши только что одетые и изнеженные тела.

— Вот мы и пришли!

Мы заходим в ресторан, где толпы людей стоят в барной зоне в ожидании обслуживания. Все столики, насколько я вижу, заняты, и я, виноватая в том, что мы замедлили шаг, молюсь, чтобы наш заказ все еще был в силе.

— Сэр, мадам, пожалуйста, позвольте мне проводить вас к вашему столику.

Официант ведет нас сквозь толпу, проходя мимо столиков, которые все заняты. Я подталкиваю Эрика, пожимая плечами с растерянным выражением лица. Наверняка столик находится где-то сзади, рядом с кухней и туалетом. О, ну, по крайней мере, у них есть караоке после десяти. Официант отодвигает в сторону большую бархатную бордовую штору, после чего раздается громкое

— Сюрприз!

Моя рука сжимает грудь, а рот открывается в шоке. Вокруг огромного стола стоят Никки и Рокки, Адриана и Элайджа, Эмма, Бекки, новый помощник в нашем офисе, Джулиан, и, конечно же, Лекс. Мои глаза мечутся туда-сюда, в груди нарастает паника.

Джулиан и Лекс в одной комнате?

Я задушу того, кто это спланировал.

Эрик.

Он мертв для меня.

Заставляя себя улыбнуться и игнорируя узлы, образующиеся в моем желудке, я на мгновение отбрасываю эти мысли. Помимо конфронтационного аспекта того, что Джулиан и Лекс снова находятся в одной комнате, то, как мы с Лексом расстались, остается незавершенным. Мы не разговаривали друг с другом после драки в моем офисе. Он не пытался связаться со мной, а я слишком чертовски упряма, чтобы связаться с ним.

— Вау, ребята, это… невероятно, — я вздыхаю, принимая все это, — Тебе действительно не стоило этого делать.

— Время твоей смерти, Эрик — после того, как закончится эта вечеринка.

Мой взгляд сканирует комнату, любуясь изумрудно-зелеными воздушными шарами, покрывающими потолок. Это почти похоже на День святого Патрика, если бы вы не знали, что это мой любимый цвет.

— Разве не так? Никки придумала это и пригласила всех, — торопит Эрик, быстро указывая пальцем на ребенка, который заслуживает того, чтобы оказаться в углу для непослушных.

Я смотрю на Никки кинжальными глазами. Ее лицо искажается в коварной ухмылке, зная, какую игру она ведет с моей так называемой личной жизнью. Я могу задушить ее голыми руками. Как, черт возьми, я переживу эту ночь целым и невредимым? Я смотрю на бутылки сангрии, стоящие на столе, подсчитывая, сколько их понадобится, прежде чем все превратится в одно большое пятно. Мой мгновенный план побега прерывается, когда один за другим каждый из них подходит ко мне, чтобы поздравить с днем рождения.

— С днем рождения, горячая штучка! — Рокки крепко сжимает меня, поднимая высоко. Его объятия удушающие только из-за его большого роста. Он отпускает меня, позволяя мне перевести дух.

Следующей меня обнимает Адриана: — Шар, с днем рождения! Серьезно, тебе очень идет это платье от Dior.

— Я знаю, правда? — говорю я, проводя руками по ткани, — Я также купила его в синем цвете.

— Даже не думай одалживать его, Адриана. Я первая позвонила, — Никки останавливается рядом с ней. Она наклоняется и крепко обнимает меня, шепча мне на ухо, — Сюрприз. Спорим, ты не ожидала такого.

— Я так готова убить тебя прямо сейчас, — я стиснула зубы, — Расплата будет сладкой, мой друг.

— Пусть начнутся игры, — продолжает она с ухмылкой.

Это будет чертовски длинная ночь.

Я начинаю нервничать, зная, что рано или поздно мне придется поздороваться с Лексом. Прошло всего три дня, восемнадцать часов и десять минут с тех пор, как он в последний раз прикасался ко мне. Черт, мне нужно посмотреть на вещи в перспективе. С каких пор моя вагина управляет моей жизнью? Не отвечай на этот вопрос.

Джулиан стоит передо мной, отрывая меня от моих садистских мыслей о Лексе. Он выглядит так щеголевато в своих темных джинсах и черном свитере.

Видит ли он вину в моих глазах?

Чувствует ли он прикосновение другого мужчины, задерживающееся на моей коже?

Улыбнись и веди себя нормально.

— С днем рождения, красавица, — он обхватывает меня руками, прижимая к себе, и медленно отпускает, чтобы поцеловать в губы. Все вокруг нас смотрят, одни с обожанием, другие с презрением.

— Спасибо. Ты опять забыл плащ?

— Я оставлю это на конец ночи, — шепчет он мне на ухо.

Мое тело вздрагивает от звука его голоса. Я не знаю, чем закончится эта ночь и с кем она закончится. Я избегаю смотреть Лексу в глаза, потому что, без сомнения, он сейчас в бешенстве. Цитируя его, он не делится. Не то чтобы я была его, но попробуйте сказать ему это.

Я продолжаю получать объятия от остальных, конечно, последним был Лекс. Он стоит передо мной в черных джинсах, блейзере и угольно-серой рубашке. Его копна беспорядочных волос великолепно уложена, его точеная челюсть ухмыляется мне, его глаза освещают всю комнату. Он — секс на ногах, я не могу этого отрицать. Я изо всех сил стараюсь сохранять спокойствие, беспокоясь, что Джулиан наблюдает за нашим общением.

Но все, чего я хочу, это уложить его на стол, облить его член сангрией, пока я буду медленно и быстро отсасывать ему.

Ты хочешь только того, чего не можешь иметь, Чарли.

— Думаю, мне лучше обнять именинницу, — говорит он, наклоняясь, чтобы обнять меня.

Я обхватываю его шею руками, вдыхая его запах, стараясь не закрывать глаза. Глаза всегда выдают его.

— Это платье не помогает тому факту, что я хочу трахнуть тебя прямо сейчас, — шепчет он.

— Это вызов, мистер Эдвардс?

Я вырываюсь из его объятий, стараясь не задерживаться, оставляя его стоять с недоуменным выражением лица. Мне не следовало этого говорить, я все еще зла на него за то, что он сделал, но мой мозг весь в облаке секса, пытающегося вылезти наружу, и, к сожалению, не вовремя, чтобы я могла ответить чем-то более подходящим.

Мы все сидим за круглым столом. Джулиан сидит слева от меня, Никки — справа. Лекс сидит прямо напротив меня рядом с Адрианой и Бекки. Бекки уже выглядит так, будто у нее гипервентиляция. Зачем Никки ее наняла, ума не приложу, да и вообще пригласила. Да, она горячая штучка для двадцатидвухлетней. Черт, теперь я чувствую себя старой. Я стараюсь не смотреть, как она общается с Лексом, но не могу себя остановить. Я делаю вид, что рассматриваю ресторан и людей, но когда я возвращаюсь к тому, чтобы сосредоточиться на гостях за моим столиком, я снова бросаю на них взгляд.

Официанты спешат к нашему столику, наполняя наши бокалы сангрией, что побуждает Никки постучать вилкой по своему бокалу, привлекая всеобщее внимание.

— Я бы хотела поднять тост за именинницу, мою лучшую подругу, — объявляет она, — Ты подарила мне восемь замечательных лет дружбы, и в мире больше нет никого, кто мог бы терпеть мое дерьмо так, как ты. О, кроме тебя, детка, — Рокки поднимает бокал, гордясь своим статусом киски, — Чтобы было веселее, я хочу, чтобы каждый за столом рассказал свою историю о том, как он познакомился с Чарли. Я начну с Рокки и меня.

О Боже. Неуклюжие, неловкие истории о Чарли не входят в мой список того, о чем стоит вспоминать.

— Мы познакомились с Чарли на первом курсе колледжа. Она должна была стать моей соседкой по комнате. Это было в пятницу днем, и она должна была приехать только в субботу утром, — Никки смеется, качая головой. Я присоединяюсь к ней, точно зная, как будет развиваться эта история, — Ну, мы с Рокки решили воспользоваться последним днем, проведенным вместе. Это также был первый раз, когда мы решили, гм, поэкспериментировать с некоторыми вещами.

Я начинаю смеяться сильнее, смущение еще свежо в моей памяти.

— В общем, Чарли приехала раньше и вошла к нам, Рокки был привязан к кровати с повязкой на глазах, а по всему его телу стекал шоколадный соус. Я была шокирована, но не так сильно, как она. Она испугалась и выбежала из комнаты. У нее шла кровь из носа, и я не знала, что делать. Я хотела помочь ей, но Рокки был связан, и я должна была его развязать. Я стояла там голая, металась между ними двумя, вся в шоколаде.

Весь стол сильно смеется, Рокки плачет от смеха.

— После этого я сильно обижала Чарли, но вскоре поняла, что ненавидеть ее невозможно. Она стала моей лучшей подругой, поддерживала меня во время рождения Уилла, оказала нам честь быть его крестной матерью и помогла мне следовать моей мечте в профессиональном плане. Я не смогла бы сделать это без тебя, Чарли, — она снова поднимает свой бокал, а затем наклоняется и крепко обнимает меня.

— Для протокола я хотела бы отметить, что Рокки был привязан к тому, что должно было стать моей кроватью. Я не могла заснуть без кошмаров в течение нескольких недель, — . хихикаю.

— Лучше, чем когда ты вошла к нам на кухню, — рычит он.

— О боже, Рокки, мне понадобились годы и сотни долларов на терапию, чтобы забыть об этом. Мораль этой истории такова: всегда закрывай глаза и стучи в дверь, когда приходишь к Рокки и Никки.

Весь стол истерически смеется. Рокки продолжает рассказывать о своих сексуальных похождениях, пока Никки не ударяет его по руке, напоминая, что она сидит рядом с ним.

— Я следующая! — Адриана поднимает руку, как нетерпеливый первоклассник. Она стоит, держа свой бокал, как будто это свадебный тост или что-то в этом роде. От одного этого образа мне уже хочется разразиться смехом.

— Я познакомилась с Чарли в школе. Мы обе были в средней школе. Это был мой первый день после переезда из Чикаго. Мне было восемь, и я проходила через стадию желания быть похожей на Блоссом.

— О-ем-ги, я любил ее! — воскликнул Эрик. Конечно, любил.

— В общем, в тот день я была немного расстроена, потому что никто не хотел со мной разговаривать. Наступило время обеда, и я сидела за столом одна. Она подошла поздороваться. Я знала, что ее зовут Шарлотта, потому что мне казалось, что это такое красивое имя. У нее были длинные каштановые волосы и большие карие глаза. Я завидовала ей, потому что у меня была короткая стрижка боб, совсем не такая, как у Блоссом. Она спросила, можно ли ей присесть, и представилась, после чего потянулась в сумку, чтобы взять свой ланчбокс, в то же время, что и я. Мы вытащили наши ланчбоксы, на обоих было написано «Джоуи Лоуренс». Это была пара, созданная на небесах, — она улыбается, ее глаза стекленеют, — С того момента я поняла, что у меня есть лучшая подруга.

В ее рассказ вкрадывается нотка грусти, но быстро, пытаясь сменить тон, я продолжаю рассказывать о Блоссом: — Наша дружба не помогла убить одержимость Блоссом, это точно.

Лекс качает головой, ухмыляясь: — Если бы мне пришлось посмотреть еще один эпизод или услышать, как Адриана говорит о ней, я бы сошел с ума. Помню, у нее на потолке над кроватью висел плакат с Джоуи Лоуренсом без рубашки. Папа заставил ее снять его, и она проплакала целую неделю.

— Я совсем забыла об этом, — вздохнула Адриана, — Когда папа заставил меня снять его, мы повесили его в комнате Чарли над ее кроватью. Это длилось одну ночь, пока папа Чарли не заставил ее снять его.

Я чуть не выплюнул свое вино, вспомнив, что произошло дальше.

— На следующий день после обеда мой отец и доктор Эдвардс рассказали нам о птичках и пчелках. Что для девочек нашего возраста неприлично смотреть на взрослых мальчиков без рубашки. Это было так смешно. Двое взрослых мужчин пытались объяснить нам простыми словами, а Адриана, конечно, продолжала задавать технические вопросы.

Я разразилась смехом, за мной последовал весь стол. Адриана была такой большой частью моего детства, и я очень по ней скучала. Она встает со стула и подходит ко мне, крепко обнимая меня. Я не хочу отпускать ее, и когда я чувствую, как слеза падает мне на плечо, я делаю то, что сделала бы любая лучшая подруга, — говорю ей, чтобы она не испортила макияж.

— Не хочу вас расстраивать, ребята, но она все еще влюблена в него. Хотя над нашей кроватью нет плаката, — Элайджа смеется.

— Алло, он дилф! — восклицает Адриана.

Эмма поднимает брови, любопытствуя: — ДИЛФ?

— Папа, которого я хотел бы трахнуть, — отвечает Эрик вместо Адрианы.

— Ладно, ладно. Хватит обо мне, — Адриана поднимает руки вверх, затем поворачивается лицом к Джулиану, — А как насчет тебя, Джулиан? Как ты познакомился с Чарли?

Я удивлена, что она спрашивает, учитывая, что Лекс потом устроит ей разнос, но если и есть кто-то, кто будет терпеть его дерьмо, так это Адриана.

Плечи Лекса напрягаются, явно не желая слушать эту историю. Я смотрю, как он пристально смотрит на меня, словно пытаясь прочитать мои мысли или что-то в этом роде. Джулиан обнимает меня, заставляя Лекса принять угрюмый вид. Он сжимает свою салфетку в клубок, переводя взгляд на стол.

Это затишье перед бурей.

Я жду, когда он выйдет из себя.

Это лишь вопрос времени.

— Ничего такого, как вы, ребята, учитывая, что это было всего три месяца назад. Мы познакомились в нашем местном спортзале. Я увидел, как она тренируется. Я имею в виду, она великолепна, ее невозможно не заметить. В тот день я решил поговорить с ней. Я подошел, и первое, что она сказала, если я правильно помню: Эм… да, давай. Я вытерла его и все такое, так что можешь не беспокоиться о потнице или сыпи. Подожди, а потница — это то, почему мы должны его вытирать, или ты можешь «подхватить герпес»? Слушай, я ничего не знаю о герпесе, так что мы можем забыть, что я вообще об этом говорила?

— Боже мой, Чарли, ты этого не говорила, — Рокки хлопает в ладоши, громко хихикая, — И для протокола, потные цыпочки — это горячо.

Стол снова разражается смехом, все, кроме Лекса. Смущение переполняет меня. По сей день я не могу поверить, что сказала это. Обычно я прекрасно себя чувствую рядом с парнями, но в тот момент, когда он подошел ко мне, я вела себя как пятнадцатилетняя девочка, познакомившаяся с One Direction.

— Эм, да, вообще-то да. К моему большому смущению, — я покраснела.

— О, Чарли, это похоже на любовь с первого взгляда, — дуется Никки, явно пытаясь спровоцировать Лекса. Я пинаю ее под столом, за чем следует ой и взгляд «что ты сделал, что ты сделал».

— Вот почему я хотел, чтобы она стала моей женой. Я был бы глупцом, если бы отпустил такую женщину, — говорит Джулиан, наклоняясь, чтобы поцеловать меня в щеку.

Всеми фибрами своего существа я отчаянно пытаюсь не смотреть в глаза Лексу, но я все же ускользаю и встречаю его взгляд. Невозможно отрицать, что он в ярости, но Лекс — эксперт в классическом покерфейсе. Он старается, чтобы его чувства не проявлялись через выражение лица. Он может смотреть с пустым лицом, но его глаза выдают его истинные чувства. Они темные, отражающие его настроение. Я знаю его лучше, чем кто-либо другой. И, по правде говоря, он может сказать то же самое обо мне.

Я не знаю, что делать, поэтому я пью, потому что пьяная Чарли лучше, чем тревожная Чарли. Я никак не могу отвести его в сторону, чтобы Джулиан не усомнился в том, что я делаю. И кроме того, это не место для разговоров. Слишком много глаз, слишком много ушей, и слишком велик шанс быть пойманным.

— Хорошо, я следующий, пожалуйста, — вклинивается Эрик.

Сколько стаканов сангрии он уже выпил? Судя по громкости его голоса, я бы сказал, что не меньше четырех, а к пяти он будет танцевать на столе. Клянусь, он такой дешевый пьяница.

— Мы познакомились около восемнадцати месяцев назад. Она въехала в меня задним ходом.

Рокки разразился смехом, выплевывая свой напиток: — Чувак, это вообще возможно?

— Ее такси, Рокки, — Эрик вздохнул, пытаясь сдержать смех, — Итак, пока таксист выходил и спорил, чья это была вина, Чарли начал разглагольствовать о том, что опаздывает на работу. Я, конечно, возразил, сказав, что это не так плохо, поскольку я опаздываю на собеседование. За нами подъехало другое такси, и мы оба одновременно бросились в него. Я опередил ее, быстро закрыв дверь, когда такси отъехало. Я высунулся из окна и вспомнил свои точные слова: «Извини, дорогая, ты можешь сколько угодно топать своими хорошенькими «Лабутенами», но я из-за тебя не опоздаю.

— О, Эрик, пожалуйста, не говори мне, что это было твое собеседование, чтобы работать на Чарли? — Адриана скривилась.

— Точно в точку. Я сидел в ее кабинете, довольный собой, что пришел вовремя. Когда она ворвалась, вся насупленная, я был шокирован, а выражение ее лица? Бесценно.

— Но я все равно наняла тебя, — напомнила я ему, — Как левая рука, я не могу жить без тебя.

Он встает и спешит ко мне. В мире нет никого лучше Эрика, и с тех пор моя жизнь никогда не была прежней: — Мой инь — твой янь.

Веселье продолжается: остальные гости по очереди рассказывают всем, как они познакомились со мной. Сангрия продолжает литься, а мой бокал все пустеет. Я официально сбилась со счета, но, по крайней мере, мои нервы успокаиваются, и теперь я начинаю хихикать.

— О-эм-джи, Лекс, мы не можем тебя пропустить, — восклицает Эрик.

— Я не думаю, что могу вспомнить, когда ты впервые встретил Чарли… — тихо говорит Адриана.

Лекс делает глоток сангрии. Мой разум затуманен, я пытаюсь вспомнить, когда мы впервые встретились. Я сижу неподвижно, пристально глядя на него.

— Мне было пятнадцать. Я практически все лето вкалывал за коллекционный комикс о Бэтмене, который увидел в магазине в Сакраменто, — его взгляд снова прикован к столу, а пальцы перебирают край стакана, стоящего перед ним, — Наконец я накопил денег, купил его и пошел в нашу гостиную, чтобы почитать. Адриана там смотрела телевизор и ела последнее печенье. Мы с ней поссорились, как это обычно бывает с братьями и сестрами, и я решил, что раз уж выдался хороший день, я пойду в наш домик на дереве и почитаю эту книгу. Я забрался наверх и обнаружил маленькую девочку, плачущую в углу. Я еще не был знаком с Шарлоттой, но Адриана постоянно о ней рассказывала, поэтому я решил, что это она.

Мое сердце замирает, я точно знаю, о каком моменте он говорит, и какую боль я испытала в тот момент, когда мне казалось, что мой мир рушится. Я была ребенком, но это не значит, что мне не было больно. Это была первая серьезная ссора моих родителей, после которой мама вырвалась и уехала на три дня.

— Я присел рядом с ней, чтобы спросить, не хочет ли она поговорить. Она была расстроена тем, что ее родители сильно поссорились. Я помню, как она спросила меня, стоит ли ей искать маму. Мне было всего пятнадцать, поэтому давать советы ребенку было трудно. Помню, я сказал ей, что все как-нибудь образуется. Она увидела, что я несу комикс, и сказала, что Бэтмен — ее любимый супергерой всех времен, и я сделал то, что сделал бы любой, увидев ее улыбку.

— Ты дал ей комикс? — спросила Никки, ее глаза расширились.

— Да, я подарил ей комикс. Она выглядела такой счастливой.

— Не могу поверить, что ты это сделал, — в один голос сказали Адриана и Никки.

В кои-то веки он выглядит застенчивым. Александр Эдвардс никогда не стесняется. Его глаза встречаются с моими, уголок его рта приподнимается в полуулыбке. Я не могу поверить, что он сделал это. Я помню этот комикс. Я читала его каждый вечер. Бэтмен был моим любимым. Какая ирония в связи со всей этой историей с Джулианом. В то время я не знала, как тяжело он работал ради этого, и, возможно, если бы я знала, я бы не позволила ему отдать его мне. Но мне было всего восемь, и он был братом моей лучшей подруги, никем особенным, просто человеком, который раздражал нас и забирал пульт, когда мы хотели посмотреть телевизор. Жест был таким добросердечным, но это был Лекс.

Был, напоминаю я себе.

Джулиан прерывает момент, поднимает свой бокал и поздравляет меня с днем рождения. Мои друзья аплодируют, но как бы я ни старалась, я не могу выбросить эту историю из головы. Это почти как сцена из фильма. Я смотрела на нее, наблюдала за окружающими, но как бы я ни старалась, я не могу сосредоточиться. Все, о чем я думаю, это тот комикс и то, что он представлял.

Все смеются, наслаждаясь обществом друг друга. Сальса-группа играет мягкие испанские ритмы. Приносят еду, и она выглядит фантастически. Каждый из нас накладывает еду на свою тарелку, погружаясь в случайные разговоры. Рука Джулиана на моем плече весит как тонна, его потребность постоянно прикасаться ко мне больше, чем в другие разы, когда мы были вместе.

Я делаю глоток своей сангрии и медленно смотрю на Лекса, стараясь не попадаться на глаза Джулиану. Мое сердце замирает, когда я смотрю, как он болтает с Бекки. Ей нравится внимание, а он выглядит счастливым, говоря о чем-то, чего я не могу расслышать.

Моя кровь начинает закипать.

Как еще называется это чувство?

Ах да, ревность.

Лекс поднимает взгляд и ловит мой взгляд на себе, его губы крепко сжаты. Значит, он хочет поиграть в игры. Я наклоняюсь к Джулиану, прижимаясь к его боку. Его губы касаются моего уха, когда он шепчет сладкие слова, а затем грязные.

Не в силах сдержать румянец на щеках, я небрежно перевожу взгляд на Лекса. Его темные глаза пронзает злобный взгляд, его лицо напрягается, когда он пытается запугать меня через стол.

Мы сражаемся, как долго, я не знаю, пока он не наклоняется к Бекки, шепчет ей что-то на ухо, а затем встает и уходит из-за стола.

Я не могу уйти, не сейчас, не вызывая подозрений у Джулиана. Когда мои пальцы многократно стучат по столу, Джулиан кладет свою руку на мою, чтобы успокоить меня.

— Ты выглядишь встревоженной?

— Я? — говорю я, перекрывая музыку, — Я в порядке. Просто много сангрии и необходимость сжечь ее.

Джулиан играет с моим помолвочным кольцом, выражение его лица неподвижно. Я жду с затаенным дыханием, когда он спросит меня о Лексе. В своей голове я пытаюсь придумать ответы, чтобы удовлетворить его, но ничего стоящего нет.

— Мы не часто виделись…, — он замялся, не в силах смотреть в глаза, — С благотворительного бала.

— Мы оба были заняты. Я обещаю, что все наладится. Даже ты сказал, что нам нужно найти свою колею.

— Да, — он поднимает взгляд, чтобы встретиться с моим, губы крепко сжаты с пронизывающим взглядом, — Когда мы поженимся?

Я несколько раз сглатываю, осознавая свою реакцию на слово «брак». Как раз в тот момент, когда я собираюсь что-то сказать, Адриана подходит ко мне, как будто чувствуя мой дискомфорт.

— Чар, пойдешь со мной в туалет?

Джулиан принужденно улыбается, жестом приглашая меня идти. Элайджа сидит по другую сторону от него, и он использует возможность обсудить статью, которую Джулиан написал о правительстве Гаити.

Адриана берет меня за руку и ведет через столики, пока мы идем к противоположной стороне ресторана, где расположены туалеты. Она останавливается, прежде чем мы доходим до туалета, и достает телефон из своей сумочки Louis Vuitton. Извинившись, она идет к выходу, чтобы ответить на звонок.

В ресторане шумно, и пока я стою здесь одна, я решаю найти Лекса и спросить, в чем его проблема. Когда я выхожу в коридор, где расположены туалеты, он выходит из мужского туалета, удивленно глядя на меня.

Я толкаю его в грудь, злясь по многим причинам: — В чем, черт возьми, твоя проблема, Лекс?

— Шарлотта, не делай этого здесь, иначе ты пожалеешь.

— Пожалею о чем?

Он затаскивает меня в другой туалет, предназначенный только для персонала. Через несколько секунд он закрывает дверь и прижимает меня к ней: — Я предупреждал тебя, — дышит он, находясь в дюйме от моих губ.

В его глазах горит огонь, и я понимаю, что как бы я ни была зла или обижена из-за нашего прошлого и настоящего, контроль Лекса надо мной гораздо сильнее.

Мы — огонь и бензин, смертоносная комбинация, готовая взорваться без промедления.

И самое страшное, что я не могу ничего контролировать рядом с ним.

Я держу спичку, смотрю, как он заливает бензин, и готова смотреть, как мы вспыхиваем. Снова.