Преследуя любовь

Шестнадцатая глава

Лекс

Я провел короткую поездку в лимузине, болтая с Брук. Оказалось, что она дочь одного из политиков с Лонг-Айленда. Отлично, как раз то, что мне нужно, больше внимания со стороны СМИ. Адриана точно знает, кого нужно выбирать.

Мы прибываем на бал, красная дорожка кишит папарацци. Мы следуем за толпой, надеясь избежать сумасшествия. К сожалению, мне не повезло.

— Мистер Эдвардс, сюда, — кричит один из папарацци.

Я принимаю позу, позирую, а за этим следует безумие СМИ. Лампы продолжают мигать, ослепляя мое обычно идеальное зрение.

— Лекс, кто с тобой?

— Вы с Брук Хенли вместе?

— Это правда, что Lexed Group участвует в тендере на покупку…?

Адриана раздраженно покачала головой и нетерпеливо потащила меня в здание.

Слава Богу, самое страшное позади.

Нас усаживают в первых рядах, благодаря тому, что Адриана заставила меня купить места по двадцать пять сотен за билет. За столом рядом с нами сидит мистер Вандеркамп и, похоже, его новая жена или, возможно, любовница. Она — клон Барби, далеко не та миссис Вандеркамп, которую я помню.

Мистер Вандеркамп — владелец одной из крупнейших компаний-импортеров в Штатах. Ходят слухи, что он находится в середине грязного развода. Имея компанию из списка Fortune 500, он готов потерять кучу денег. Жаль, что старый ублюдок не держит свой член в штанах.

Мы проходим сквозь толпу, останавливаясь, чтобы поболтать со знакомыми, и наконец останавливаемся у столика мистера и миссис Хенли. Брук знакомит меня со своими родителями. Очевидно, что ее отец не впечатлен тем, что она посещает это мероприятие вместе со мной. Кто может его винить? У меня не самая лучшая репутация с женщинами.

Я сканирую зал, скучая от разговора между Брук и ее матерью о платьях и дизайнерах. В другом конце бального зала я замечаю молодого парня, который рассматривает меня, делая это откровенно явно. Девушка справа от него копирует его движение, а та, что слева, медленно высвобождается из руки своего партнера, обнажая потрясающее платье.

Изумрудно-зеленое. Этот цвет возвращает меня на выпускной.

Она поворачивается, чтобы взглянуть в мою сторону, и наши глаза фиксируются друг на друге.

Это она.

Мое сердце неконтролируемо колотится, в горле пересохло, и мне становится не по себе, когда я смотрю на нее, позволяя своей неуверенности взять верх. Опять. Я презираю себя за то, что был таким слабым в ее присутствии. Мужик, блядь, Эдвардс.

Расправив плечи и выпятив грудь, я поправляю запонки и делаю легкий вдох, желая, чтобы моя уверенность вернулась. На этот раз я не собираюсь упускать возможность. Наклонившись к уху Брук, я говорю ей, что собираюсь пообщаться.

С каждым шагом, который я делаю по направлению к ней, на ее лице появляется выражение неверия. И к этому добавляется выражение самой красивой женщины во всей комнате.

Ее длинное платье струится по ее прекрасному тонизированному телу, каждый изгиб заставляет меня напрягаться под брюками. Чего бы я только не сделал, чтобы оказаться сейчас между этими полными грудями. Ее волосы уложены на одну сторону, волнистые, в стиле 1950-х годов. Они намного длиннее, чем в средней школе, но опять же, кажется, что это было целую жизнь назад.

— Шарлотта, какой приятный сюрприз — снова увидеть тебя.

Я беру на себя инициативу представиться, поскольку она стоит на месте, совершенно потеряв дар речи. Она заикается, когда начинает говорить, пораженная моим присутствием. После того, как она представила своих коллег, наступает момент, которого я так ждал. Она наконец-то представляет своего жениха — Джулиана Бейкера.

Он протягивает руку, повторяя мое имя. Я не даю ему увидеть, как сильно я ненавижу его за то, что он взял то, что принадлежит мне, даже когда он обхватывает пальцами ее красивые ухоженные пальцы. Всеми фибрами своего существа я пытаюсь сдержать ревность, рассказывая о том, как мы встречались в школе.

У нас есть своя история, и что бы ни ждало нас в будущем, ничто и никто не сможет ее стереть.

Разговор переходит от моего акцента, офиса на Манхэттене к Адриане. Хотя я приветствую все, что исходит от Шарлотты, ее азиатский друг навязчив со своими вопросами. К счастью, нас прерывает MC, объявляющий, что ужин будет подан.

Я продолжаю смотреть на Шарлотту, ее глаза не отрываются от моих. Если бы я только мог поймать ее одну, чтобы все объяснить. Я уверен, что смогу убедить ее в том, что мои ошибки были оправданы неудачной ситуацией, в которой я оказался. Но когда ее друзья начинают уходить, я с отчаянием использую эту возможность, хватаю ее за руку и шепчу, как восхитительно она выглядит сегодня.

На долю секунды она задерживается рядом со мной, и я вдыхаю ее небесный аромат. Это как наркотик, и вот так я снова нахожу свою зависимость. Она уходит от меня, оставляя меня стоять, как потерянного щенка.

Блядь, возьми себя в руки, Эдвардс.

Ставки высоки, и ты не можешь позволить себе проиграть.

— Она здесь, — говорю я Адриане, вернувшись за наш столик.

Адриана в нетерпении оглядывает комнату, и после того, как она обсуждает с Ильей, что она скажет, когда увидит ее, она бросает салфетку на стол и начинает уходить среди толпы. Адриана даже не потрудилась прикоснуться к еде, как и я, отчаянно нуждаясь в твердой пище, чтобы успокоить свои взвинченные нервы.

Я извиняюсь и направляюсь прямо к бару, поскольку шампанское, поданное нам за столом, ужасно.

— Что вам принести, сэр?

— Скотч, аккуратно.

— Привет, Лекс, — помощник Шарлотты, Эрик, стоит рядом со мной, может быть, немного слишком близко. Или это моя паранойя? — Итак, я предполагаю, что Чарли и ты были больше, чем просто друзьями в старших классах, поэтому ты можешь разрезать сексуальное напряжение дил… эм, я имею в виду, бензопилой?

— Это немного сложно, — отвечаю я, колеблясь.

К чему он клонит? И собирался ли он сказать «дилдо»?

— Я удивлен, что она никогда не упоминала тебя, учитывая, что я ее лучшая подруга. Можно подумать, что о таком красавце, как ты, заговорили хотя бы во время одной пьяной выходки, — он просит бармена обслужить его, заказывает два «Мартини», затем быстро поворачивается ко мне.

— Ну, раз уж вы так называемые лучшие друзья, Эрик, скажи мне, как долго она и Джулиан были вместе?

— Три месяца, — отвечает он, берет свой «Мартини» и закручивает палочку.

Я не знаю, что я хотел услышать. Это здорово, что они не были «вместе долгое время», но вот что касается помолвки, я не могу это понять. Они были вместе всего три долбаных месяца, а она уже помолвлена с ним? Зачем так торопиться? Если только она не была… нет, черт, этого не может быть. Она пьет шампанское. Успокойся, Эдвардс. Я должен разыграть свои карты правильно, отчаянно нуждаясь в информации, в чем угодно о ней, что попадет мне в руки.

— Я владею клубом «After Dark». Не уверен, слышали ли вы о нем?

Конечно, он слышал о нем. Разве геи не известны своим чувством моды и клубной жизнью? Как только его глаза загораются, я понимаю, что попала в точку.

— О-эм-джи, типа привет! Это сейчас самое горячее место в городе, — визжит он, хлопая в ладоши от восторга.

Бинго. Мне нужно перевести Шарлотту в более спокойную обстановку. Я поступаю так, как поступил бы любой другой решительный мужчина, пытающийся заполучить свою бывшую девушку, — беру одну из них в команду и немного флиртую с ее парнем-геем.

— Так как насчет того, чтобы внести вас, ребята, в VIP-лист на сегодняшний вечер?

Эрик прижимается к груди, глаза расширены и светятся восторженной улыбкой. Я немного беспокоюсь, что он собирается схватить мое лицо и поцеловать меня. У меня нет проблем с геями, но я люблю киску, сладкую красивую киску. О, черт, если это не возбудит все снова. Я как чертов пятнадцатилетний подросток с этим ходячим стояком. Я не хочу, чтобы Эрик думал, что он приложил к этому руку.

— Это было бы потрясающе.

Эрик наклоняется и крепко обнимает меня. Это странно, как о-эм-джи, странно. Господи Иисусе, этот парень уже от меня шарахается.

Я выпрямляюсь, допиваю остатки скотча и заказываю еще один.

— О, я люблю тебя! Я лучше вернусь к своему столику, — он берет второй «Мартини» и начинает уходить, затем оборачивается с ухмылкой. — И, Лекс, не волнуйся, я прослежу, чтобы она пришла одна.

Я сканирую зал, надеясь найти ее одну. Среди других танцоров она там с ним. Моя кровь закипает, когда я вижу его руки на ней. С легким рычанием я стискиваю зубы, делая длинные шаги к ней, пробираясь зигзагами сквозь толпу, извиняясь, когда натыкаюсь на пары, крепко держащие друг друга, пока они танцуют под Фрэнка Синатру.

— Не возражаете, если я вмешаюсь? — перебиваю я, сверкая дружелюбной улыбкой, — Ради старых времен?

Загорелая кожа Шарлотты становится почти бледной. Джулиан, с другой стороны, раздражен. Он что-то шепчет ей на ухо, заставляя ее улыбнуться, а затем уходит, как и положено хорошему мальчику. Я кладу руку на ее руку, а другую — на талию. Мне хочется прижать ее к себе поближе, просто слишком много знакомого. Я должен пройти через это.

Она спрашивает, чего я хочу. Она обвиняет меня в том, что я называю нас друзьями, и я быстро говорю ей, что, по ее словам, наши отношения ничего не значат. Просто школьная интрижка.

И тут я указал на одну вещь, которую она мне сказала и которая ранила меня больше всего.

Что мы были никем.

Что все, что я говорил, ничего для нее не значило.

Она быстро меняет тему, полностью уходя от разговора. Затем следует тысяча вопросов. Ее любопытство распирает, почему я сменил профессию. Она так многого обо мне не знает, но я не хочу вести этот разговор на танцполе. Я прошу ее встретиться со мной после танцев, чтобы выпить, и, зная, что она слышала меня, но предпочла проигнорировать, я решаю сделать то, что у меня получается лучше всего — вызвать у нее реакцию.

— Как давно вы с Джулианом вместе?

— Почему, Лекс? Разве это важно? А как насчет тебя? Полагаю, ты больше не с Самантой, раз подцепил другую блондинку, — огрызнулась она.

Я спокойно объясняю ей все, и какая-то часть меня надеется, что это заставит ее ревновать, что может означать только то, что ей все еще не все равно. Ее лицо искажается, когда она сердится, и я ухмыляюсь, надеясь, что она смягчится, но я ошибаюсь.

Толпа прекращает танцевать, чтобы поаплодировать группе, и она пользуется возможностью закончить танец, поблагодарив меня, прежде чем уйти.

Поверженный и не уверенный в своих дальнейших действиях, я возвращаюсь к своему столику, забыв о своей спутнице Брук. Она смотрит на меня с пустым выражением лица.

— Кто она, Лекс? — ее тон ровный, она совсем не ревнует.

Это странно. Я не привык, чтобы рядом со мной были спокойные женщины.

— Кто? Брюнетка? — я оглядываюсь и вижу Джулиана, обнимающего ее. Черт! Одна минута вдали от меня, и она бежит в его объятия.

Сдерживая свой гнев, я разбиваю костяшки пальцев, пронизывая Шарлотту холодным взглядом. Каждый раз, когда его губы касаются ее губ, мой пульс учащается, заставляя мое тело напрягаться, а затем покрываться испариной.

— Просто кто-то из старшей школы. Никто особенный.

Даже произносить эти слова больно.

— Послушай, Лекс, есть кое-что, что ты должна знать, — Брук скручивает салфетку, нервно оглядываясь по сторонам, — Я согласилась на это свидание только для того, чтобы порадовать своих родителей.

Я смеюсь над иронией всего этого, приветствуя отвлечение: — Твоим родителям? Брук, не думаю, что я хоть немного нравлюсь твоему отцу.

— Видишь ли, дело в том, что… — она пригубила остатки шампанского, поставив пустой бокал на стол, — ты меня не интересуешь. Прости, я имею в виду, не только тебя… мужчин.

Потирая подбородок, я смотрю на нее с замешательством, пытаясь понять, прежде чем это щелкнет: — Ты предпочитаешь девушек?

Она смеется, тут же расслабляет плечи и испускает вздох: — Да, предпочитаю, Лекс. Прости, я не выходила в свет, а мой отец сейчас занят важной кампанией.

— Со мной секреты в безопасности, — я ухмыляюсь. — Но только если ты сделаешь одну вещь… притворишься, что я тебе интересна хотя бы на эту ночь. Это может пригодиться позже.

Да, у меня есть план. Его просто нужно выполнить.

Шарлотта может контролировать себя сколько угодно, но мало ей известно, что я знаю о ее слабости. В ее жилах течет ревность, и каким-то образом мне нужно разжечь пламя этой ревности и заставить его разгореться.

— Договорились. Я уверена, что смогу сыграть откровенную даму на одну ночь.

На этот раз мы оба смеемся, понимая, насколько все это хреново. Я рада, что между нами больше нет этого неловкого напряжения.

— Я вернусь, — говорю я ей. — Мне нужно в туалет.

В туалете я закрываю за собой дверь и расстегиваю молнию на брюках, чтобы вытащить член. Он пульсирует. С каждым ударом приходит наслаждение. Я закрываю глаза, вспоминая, как она стоит передо мной, ее грудь слегка обнажена в платье, ее загорелая кожа зудит от поцелуев, дорожка ведет к ее полным грудям. Я пытаюсь вспомнить, как выглядят ее соски, как они ощущаются в моем рту. Какой визг она издавала, когда я перебирал их зубами.

Мгновенно я дую на свою руку.

В эти дни мне не нужно много времени.

Схватив пачку бумаги, я вытираю руку, затем бросаю ее в унитаз и смываю. Я даю себе время успокоиться, прежде чем застегнуть брюки и выйти из кабинки, чтобы помыть руки. Как раз когда я стою у раковины, входит Джулиан.

— Ну что, тебе понравился танец с Чарли? Как в старые добрые времена, да?

В его тоне звучит ревность, но мне это чертовски нравится.

— Как в старые добрые времена. Но, эй, ты же слышал ее, мы тогда были просто школьниками, — отвечаю я, прикидываясь дураком.

— Но ты не был старшеклассником. Если я правильно помню из своего исследования, ты окончила школу за семь лет до нее. Значит, когда вы с Чарли встречались, тебе было, сколько, двадцать пять? А ей было восемнадцать?

— К чему ты клонишь?

— И ты был женат в то время. Видишь ли, Лекс, вот в чем дело… мы всегда хотим того, чего не можем иметь.

— У меня была она. Что, блядь, ты пытаешься сказать? — он хочет играть грязно, но он связался не с тем парнем.

— Именно. Она у тебя была, но ты не смог ее удержать, — он проверяет свое лицо в зеркале, одновременно поправляя галстук-бабочку. — Просто помни, с кем она сейчас и в чьей постели она будет сегодня ночью, — с наглой ухмылкой он толкает дверь и выходит из туалета.

Опираясь за раковину для опоры, мои костяшки побелели от напряжения. Стиснув зубы, я заглушаю ругательства, которые так и просятся быть выкрикнутыми в стенах этой комнаты. Враждебность к нему, словно кислота, обжигает каждый мой сантиметр.

Я смотрю в зеркало, ноздри раздуваются от напряженного выражения лица. Если Шарлотта такая же, как в школе, то ревность — это проклятие, от которого она так и не смогла избавиться, и мое отчаяние готово воспользоваться ее слабостью.

Вернувшись в бальный зал, я прохожу к нашему столику и наклоняюсь к уху Брук: — Пора обратиться за услугой?

Она кивает с дьявольской улыбкой и идет за мной на танцпол, где я нахожу нам место в поле зрения Шарлотты.

Шарлотта смотрит на меня с лучами смешанных эмоций. Я наклоняюсь, чтобы поцеловать Брук в шею, закрываю глаза, делая вид, что вдыхаю ее аромат. Мои глаза медленно поднимаются вверх, ища реакцию Шарлотты.

Измученная, Шарлотта отпускает Джулиана и быстро идет к выходу. Я быстро оправдываюсь, полагая, что она выбегает из бального зала. Я замечаю ее, взволнованно идущую по коридору. Двигаясь в более быстром темпе, я крепко хватаю ее за руку и затаскиваю в небольшой конференц-зал.

Не в состоянии контролировать свои эмоции рядом с ней, я стучу по полу между нами, и мы оба кричим друг на друга от разочарования. Слова небрежно вылетают из наших уст, причиняя боль друг другу, чтобы стереть чувство вины за прошлое. В самый разгар момента выражение ее лица становится страдальческим, и, защищаясь, она снова заводит разговор о Саманте.

Наблюдая за ней, мой разум выходит из-под контроля. Не в силах больше бороться с желанием, я разбиваю свои губы о ее губы.

Вкус ее мягких губ тает на моих. Наши языки лихорадочно борются друг с другом, пока я прижимаю ее тело к своему, сохраняя крепкую хватку, не желая отпускать ее. Она не отталкивает меня, и я пользуюсь этим, обхватывая ее лицо, отчаянно выпуская накопившееся напряжение, которое выросло за годы нашей разлуки.

Внезапно она начинает сопротивляться. Не позволяя ей сдаться, я с силой сжимаю ее руки, требуя продолжения. Прижимая свой член к ее бедру, я до боли хочу быть внутри нее. Я стону ей в рот, желая, чтобы она знала, как сильно она мне нужна.

Моя рука проходит по ее скуле и скользит вниз по шее, упираясь в середину ее обнаженной груди. Одно движение влево или вправо, и она окажется в моих руках. Ее идеальные сиськи взывают ко мне, но она словно читает мои мысли. Найдя в себе силы, она стонет, затем отталкивает меня.

Пока мы пытаемся отдышаться, она умоляюще смотрит на меня, качая головой на грани слез.

— Лекс, мы не можем. Пожалуйста, ты не понимаешь… Я не могу снова пойти по этому пути.

Неважно, сколько раз я это скажу, это никогда не сможет стереть то, что произошло. Я извиняюсь, говорю ей, как сильно я сожалею о своих действиях. Она должна понять, что ничего этого не должно было случиться.

Шарлотта Мейсон с самого начала должна была стать моей девушкой, моей женой.

— Лекс, я живу дальше. Мне потребовалось много времени, чтобы окончательно принять то, что произошло между нами. Если я тебе хоть немного дорога, хотя бы как друг, пожалуйста, оставь меня в покое.

Ее глаза не отрываются от моих, пока она произносит эти слова. Повернувшись, она кладет руку на дверь, останавливается, чтобы коснуться ее губами, прежде чем оставить меня одного в комнате.

Я провожу пальцами по волосам, приходя в себя от того, что только что произошло, не в силах успокоить свое колотящееся сердце. Что, черт возьми, происходит? Может, мне просто нужно выкинуть ее из головы? Просто последний раз, один секс. Может, дело уже не в любви, может, это первобытное любопытство.

Но ее последние слова витают вокруг меня, как страшное предупреждение оставить ее в покое.

Я выхожу из бального зала, сталкиваясь с сестрой: — Лекс, вот ты где. Нам нужно поговорить.

— Не сейчас, Адриана, — я продолжаю идти прочь, не в состоянии ясно мыслить.

— Речь идет о Чарли.

Остановившись на середине шага, Адриана привлекает мое внимание.

— Что случилось?

— Все, что говорила мама Чарли, было ложью. Больше никого не было. Мария просто сказала это, чтобы ты не искал ее, — торопит Адриана, выражение ее лица полно сожаления.

Она сопровождала меня в той роковой поездке на Кубу и знала, через что мне пришлось пройти и чем было вызвано мое тогдашнее решение. Все это, вся неразбериха того, чем мы когда-то были, превращается в запутанную паутину лжи.

— Я думал, что поступаю правильно. Я думал, что она заслуживает счастья, даже если это будет с кем-то другим.

Смотря на свои ноги, мои эмоции обнажаются, и сожаление начинает просачиваться внутрь. Всего за одну ночь Шарлотта вытащила на свет все, что я хоронил с того момента, как оставил ее на том утесе. Я обещал ей многое, то, чего, как я знал, не должен был делать, и все потому, что боялся потерять ее.

И в итоге я полностью потерял ее своими необдуманными действиями.

— Я знаю, Лекс. Но дело сделано, и теперь она здесь. Что ты собираешься с этим делать?

— Я не знаю. Она попросила меня оставить ее в покое… — провел рукой по волосам. — сказала, что наконец-то счастлива.

— Ты сделал это в прошлый раз и посмотри, к чему это привело.

Я не отвечаю ей, и иду обратно в бальный зал в унылом состоянии. Борьба внутри меня скомпрометирована, я не знаю, в какую сторону повернуть.

Вечер начинает сходить на нет, и я наблюдаю, как толпа медленно расходится. Шарлотта с Эриком и Эммой собирают свои вещи. Она смотрит на меня, прежде чем быстро отвернуться.

И что? Я даже не попрощалась? Это совсем не похоже на Шарлотту. Прежняя Шарлотта не стала бы игнорировать меня. Она бы ругалась мне в лицо до захода солнца, если бы у нее были проблемы.

Если я тебе хоть немного дорога, хотя бы как друг, пожалуйста, оставь меня в покое. Ее слова повторяются в моей голове снова и снова, как заезженная пластинка.

Я не хочу совершать больше ошибок.

Прошлое — это прошлое, и чтобы двигаться вперед, я должен простить себя за все неправильные решения, которые я принял. Но дело не только в том, чтобы я простил себя, но и в том, чтобы она простила меня. И больше всего на свете она нужна мне, как воздух, которым я дышу.

Снаружи консьерж открывает дверь машины: — Мистер Эдвардс, ваш водитель здесь.

— Спасибо.

Я даю молодому парню чаевые, затем нажимаю на экран безопасности, чтобы поговорить с Кайлом.

— Куда, сэр?

Я должен все исправить. Я должен сделать это для нас — больше никакой нерешительности. Я должен следовать своим инстинктам и поступить должным образом.

— В «After Dark», пожалуйста.