Превосходство

Глава 1

Оказавшись на Земле, я двинулся к майору, но добраться до него не получилось. Оказывается, у майора теперь появился секретарь, который и не пустил меня дальше, уверяя, что уполномочен решить все, кроме самых серьезных вопросов. В итоге я предупредил секретаря, чтобы донес до военных: я нашел занятный артефакт, и не стоит с перепугу стрелять, если увидят летающего на мече человека. Секретарь пообещал, что передаст постам и патрулям, и не откладывая позвонил по стационарному телефону.

Удержать наличие артефакта в тайне я и не думал. Зачем мне призываемый меч, если я не смогу им активно пользоваться? А так я и рекламу себе сделал, и от части случайных выстрелов, надеюсь, уберегся. Мало ли, вдруг кто-то из солдат по подростковой привычке стрелять с воздушки по воронам решит и в меня пулю пустить.

С базы взлетать не стал. Хотя это могло сделать мне еще бóльшую рекламу, если я навернусь с меча, реклама получится отвратительной. Поэтому я докинул в рюкзак с обликами контейнер с едой из столовой, рацию, которую с недавних пор выдавали всем выезжающим, а потом на мотоцикле покинул базу.

Отъехав буквально на пять кварталов, вглубь частного сектора, завел мотоцикл за густые кусты сирени. Вытащив из рюкзака шлем, бросил взгляд на облики.

Изначально у меня была куча артефактов, но часть из них я уже скормил другим, чтобы потом пожертвовать их своему основному облику, либо сразу отдавал бинту. Теперь у меня осталось пять обликов: четыре здесь, на Земле, и один на Островах — тот самый облик Пещерной Вдовы. Вот те, которые лежат в рюкзаке.

Облик Каменного Голема. Направление: крепость, восстановление. Ранг: серебро (8/10).

Облик Пространственного Рифтера. Направление: телепортация, работа с пространством. Ранг: железо (8/10).

Облик Теневого Стража. Направление: скрытность, взаимодействие с тенями. Ранг: железо (4/10).

В сравнении с первыми двумя, бинт, которому я за все время с момента нашествия зомби скормил всего три облика, выглядел блекло.

Облик мумии. Направление — скорость, укрепление. Ранг — железо (5/10).

Нужно выделить часов восемь и скормить бинту сперва облик Теневого Стража, доведя его до девяти единиц железа, потом — Пространственного Рифтера, чтобы повысить до единицы серебра. А потом нужно будет снова пить бессонницу и выходить ночью в город, чтобы набить себе артефакты, потому что облик Каменного Голема я бинту жертвовать не смогу — бинт пока не дотягивает по силе.

Встряхнувшись, отогнал ненужные мысли — надел шлем и повернул на пальце кольцо, призывающее артефакт.

Меч появился в шаге от меня. Я прямо в кроссовках аккуратно встал на лезвие и направил Ци в ноги, выплескивая энергию за пределы тела.

Чем больше я вливал Ци, тем вышел поднимался меч. Земля постепенно удалялась, вызывая у меня легкий мандраж. Когда я взлетел над заборами частного сектора, на меня обрушились порывы ветра, попытавшись скинуть меня с меча. Правда, с моей скоростью и ловкостью я могу теперь по канату между высотками ходить в ураган. Наверное. Проверять не хотелось бы.

Ветер быстро стих. Я поднялся еще метра на два.

Так… так. На этом пока хватит. Теперь — вперед. Спокойно, плавно, аккуратно.

Я сосредоточился на своих мыслях, представляя себе, как двигаюсь. Меч отозвался почти сразу, плавно начиная скользить над дорогой.

Черт побери! Это действительно работает! Я лечу, в самом деле лечу!

Замедлиться и остановиться вышло легко — достаточно было простого пожелания.

Следующие полчаса я потратил, чтобы выяснить, как работает полет. Во-первых, я не мог двигаться боком или рукоятью вперед. Меч всегда летел острием вперед, и когда я сосредотачивался на повороте, крестовина меча поворачивалась влево-вправо, но меч все так же двигался острием ровно вперед.

Летающий клинок уверенно держал заданную высоту. Он не поднимался, когда я полете преодолевал заборы или дома, не опускался, когда я преодолевал канавы и овраги. То есть, по идее, когда я пролечу между островами, он не должен рухнуть вниз, так как движется безотносительно уровня поверхности.

В конце концов я настолько осмелел, что поднялся на уровень пятого-седьмого этажей, а потом, окончательно осмелев или обезумев, взлетел еще метров на двадцать вверх.

С такой высоты частный сектор выглядел как пестрая мозаика: крыши домов, словно разноцветные плитки, были разбросаны по зеленому полотну садов участков. Узкие улочки извивались между огородами, напоминая тонкие нити, переплетающие этот живой ковер.

Вдоль дороги были аккуратно выстроены ряды тополей. В садах и дворах среди зелени виднелись яркие пятна цветущих клумб. На паре участков я заметил голубые зеркала бассейнов.

— Красота…

Лететь на такой высоте я поостерегся, потому что даже несмотря на весьма слабый ветерок я был вынужден бороться с собой. Инстинкт самосохранения бил набатом, меч под ногами казался не трехметровой полосой стали, а узким маленьким прутиком, при взгляде вниз голова начинала кружиться. Все, чего на такой высоте хотелось — лечь на полосу стали, обхватив ее руками и ногами и как можно быстрее снизиться.

Ложиться, как и садиться, я не стал, но отдал приказ клинку начать снижение. Как только до земли осталось метров десять, остановился. Такая высота для меня была более чем приемлема — упав с нее, я точно ничего себе не сломаю. Я и с большей падал.

Полет был плавным, и меня не отпускало чувство детского восторга. Я словно скользил по невидимой дорожке, проложенной в воздухе. Меч продолжал нести меня вперед, над участками, и я наслаждался этой удивительной возможностью смотреть на привычный мир с высоты птичьего полета.

Тем не менее, простое движение вперед мне наскучило. Я все смелее ускорялся, замедлялся, менял направление и даже рисковал делать небольшие круги или резкие повороты. Каждый маневр давался все легче, и по прошествии пары часов я уже уверенно обращался с артефактом, не боясь, что меня скинет на землю шальной порыв ветра.

Вернулся на базу в прекрасном расположении духа и понял, что дали связь. Причем догадался я не по появившимся на экране палкам сигнала, а по истеричным крикам Макса, который таки дозвонился родителям и теперь орал на них, не заботясь, что его слышат люди по всей базе.

Первым делом я заперся в домике набрал номер отца. Пока в телефоне шли долгие гудки, я волновался, понимая — отец вряд ли поймет мое желание остаться здесь. Несмотря на свое Кошмарное имя, несмотря на пройденные за последний месяц испытания, волновался. Мне не плевать на родителей, но

— Артур! — воскликнул отец. — О Господи! Ты где? Ты ведь там, да⁈

В голосе родителя была не тревога, а целый океан страха за меня.

— Привет, пап. Да, я в Красноярске.

— Я договорюсь, тебя вывезут к нам, — твердо пообещал отец. — Найду выход на военное руководство, и тебя вытащат.

— Пап, я не могу просто так уйти. Я достаточно силен, чтобы сражаться. Я… хочу помочь людям здесь, — соврал я.

То есть, желание помочь людям у меня действительно было, но его затмевали десятки других. Желание занять и удерживать первое место в моем мысленном рейтинге искателей. Желание стать сильнее любого Кошмара, чтобы даже туманная тварь, захватившая больницу, при виде меня свалила обратно в туман. Желание знать больше о мирах.

Я еще с Островов на тамошнюю землю не спустился, не посетил города, не добился второй стадии практика, в конце концов! А их три, или даже целых шесть! Куда «к нам»? Зачем?

Молчание затягивалось. Я не планировал этот разговор, не сочинял и не прикидывал, какие привести аргументы в защиту своего решения. Хотел услышать родной голос и сказать, что у меня все в порядке. Я за секунду подберу любой контр-аргумент на слова отца, что я должен уехать, но он не пытался меня убедить.

— Как ты там? — просто спросил отец.

Вопрос простой, но я замялся. Как ответить родителю?

Наверное, именно там общаются люди, которые звонят из горячих точек. «Как у меня дела? Нормально». А у самого за границами этого слова такие рассказы, что кровь в жилах стынет. С кровищей, с убитыми товарищами и сослуживцами, с десятками случаев, когда «еще бы чуть-чуть, и я с тобой сейчас не разговаривал».

— Я в порядке. Сейчас вот нахожусь на базе, под защитой военных.

Сказал, и чуть не рассмеялся. Если среди здешних искателей не найдется мага уровня Воздушницы, то скорее я их оберегаю, чем они меня.

Отец замолчал на мгновение, собирался с мыслями. Когда заговорил снова, голос был наполнен усталостью и беспокойством.

— Помнишь, когда ты был маленьким и упал с велосипеда? Разодрал ногу об асфальт и дно стеклянной бутылки. Причем не как обычно парнишки ранятся, когда с колена верхнюю части кожи сдирают, а прям плохо все выглядело. Длинная глубокая рана. Кровищи с литр вытекло, наверное.

— Смутно припоминаю.

— Когда я вернулся, ты сидел на скамейке, обложившись листьями подорожника. Мы с тобой еще в травмпункт тогда съездили. Ты тогда тоже думал, что сможешь справиться сам. Но иногда нужно знать, когда стоит отказаться от самостоятельности и поступить по-взрослому.

Я криво улыбнулся. Невесть отчего защипало глаза.

— Травмпункт помню.

— И еще… помнишь нашу поездку на рыбалку? Ты хотел поймать самую большую рыбу и не слушал мои советы. Выбрал самый длинный спиннинг, нашел блесну размером с сома. Ты тогда уже имел собственное мнение по всем вопросам.

— Пап, я помню все это. Но сейчас я правда знаю, как будет лучше. Я обещаю быть осторожным.

— Хорошо. Этого мало, но забрать тебя оттуда я не смогу. Береги себя.

Мы попрощались. Звонить матери я не стал — хватит на сегодня эмоциональных потрясений.

Я пошел на волейбольную площадку, где собрались несколько больших компаний искателей, уткнувшихся в телефоны и эмоционально о чем-то спорящих.

Чтобы понять, о чем говорит первая группа, ушла минута.

Пока искатели были отрезаны от связи, связь не была отрезана от искателей. На ютубе были десятки видеозаписей «супергероев».

Забинтованный паренек по-прежнему раскручивал государство, выступая за вступление в Дружину. Не знаю, для кого он старался, если большинство искателей находились на территории города. Наверное, раскручивал искателей и внедрял в народ нужные настроения.

Были видеозаписи, которые заставили нас скрежетать зубами. Например, видеоролик, который начался с дрожащей камеры. На экране — двое мужчин, сидящих в бассейне. На их пальцах видны тюремные наколки, которые мелькают, когда они оживлённо разговаривают и жестикулируют.

Камера медленно поворачивается и в кадре появляется девушка, сидящая в углу комнаты. Её глаза блуждают по комнате, зрачки расширены и не фокусируются на чём-то конкретном. Кожа бледная, а движения замедленные и неуклюжие. Она слегка покачивается из стороны в сторону. На лице равнодушное выражение, руки безвольно лежат на коленях. Время от времени девушка моргает, будто пытается проснуться. Её волосы растрёпаны, одежда выглядит неопрятно.

— Она может исцелять любые раны, — говорит человек с камерой. — Просто невероятно! Да, эти искатели действительно полезны, ха-ха!

Тем временем камера снова возвращается к девушке, которая остаётся в том же состоянии — её взгляд всё ещё отсутствует, а движения замедлены.

— Я ее знаю! — орет Владос. — Это Ксю, я с ней на Островах общался с пару недель назад! Вместе в один рейд по пещерам ходили! Суки, да она под наркотой!

Бурные обсуждения не прекращались. Выслушав бессмысленную ругань, я отошел к следующей компании, которые обсуждали опасность для человечества Кошмарных тварей.

— Так ведь твари ведь за пределами города теряют силу, — нахмурился я. — Я же слышал историю, как каких-то громадных тварей из автоматов перебили, а они и сделать ничего не смогли.

— Во-первых, даже искатели полностью способности не теряют, а тут монстры, которые с ними всю жизнь прожили. А во-вторых, зачем могучая сила, если иногда достаточно крохи? Вот, смотри. Нарезка с видеозаписей какого-то идиота, которому показалось, что увезти при эвакуации ментальный Кошмар — отличная идея.

Парень за минуту нашел нужное видео. На экране маячила сидящая на чистом листе альбома бесхвостая мышь с уродливой мордочкой и с пятью рогами, растущими на манер неровных зубчиков короны. Рядом лежали кисти, открытые краски, карандаши.

Когда камера отдалилась, я увидел, что задние лапы этой мыши оканчиваются маленькими копытцами. Это что, чертенок?

— Я покажу вам то, что вас точно удивит, — пообещал закадровый голос. — Давай, рисуй. Рисуй! Рисуй море!

Чертенок вскочил на копытца, ловко схватил со стола кисточку и принялся скакать по листу, виляя задницей. Видео оказалось неожиданно хорошего качества — я видел, как маленькие глазки блестят от возбуждения.

С каждым прыжком существо беспорядочно водило по листу кистью, оставляя яркие мазки краски: синей, черной, белой. Его движения быстры и легки, напоминая беспорядочный танец.

Постепенно мазки сливались друг с другом, перетекали из одного в другой. Я упустил момент, когда беспорядочная мазня превратилась в картину бушующего моря, при виде которой Айвазовский сожрал бы свою кисточку.

На громадных волнах застыли хлопья грязно-белой пены. Казалось, еще мгновение, и волны на листе оживут под кистью и выплеснутся не то, что из рисунка — из экрана!

А чертенок все добавлял штрихи серого и черного, создавая тени и глубину, чтобы подчеркнуть мощь и величие стихии. Крохотные глаза сверкали от удовольствия.

В конце концов, чертенок остановился, чтобы полюбоваться своим творением. На альбомном листе перед ним раскинулось бурное (пусть и застывшее) море, полное энергии и движения.

Удовлетворенно кивая, существо делает последний штрих и, довольное своей работой, отступает назад, оставляя за собой шедевр красок.

— Он рисует, что я хочу, — горделиво говорит некто за кадром, и смущенно добавляет. — Я раньше тоже рисовал, но почему-то всё хуже получается.

Зато рисунки с каждым разом расцветали. Чертёнок карандашиком, красками и даже простым углем творил настоящую магию на бумаге, на белой стене, на холстах. Рисовал «ну ты знаешь, ту девушку, которая по соседству со мной жила» — безумно красивую школьницу. «Этот, э-э… Э-э…» — холм, усеянный алыми маками.

Видео состояло из десятка нарезок видеозаписей, сделанных в разные дни. С каждым разом картины становились все лучше, с каждым разом лексикон закадрового художника становился все беднее.

Чертёнок поблескивал умными глазенками.

На последнем видео закадровый голос смущенно признался зрителям, что почему-то забыл, как включать камеру и полтора часа разбирался, как это сделать.

Рисунок горного заката вышел изумительным. Но когда чертёнок закончил, на его голове вырос ещё один рог, а за кадром кто-то испуганно мычал и плакал. Экс-художник разучился даже говорить.

— Его родственники выложили видео, — объяснил парень. — Говорят, художник идёт на поправку. Если раньше только мычал и истерил, то теперь радуется, когда к нему в палату приходят родители. Врач утверждает, что мужик уже начал различать на картинках собачку и слоника. Вот и прикинь: мужика эта тварь выпивала почти три дня. Куча времени, конечно, и на сильный Кошмар не тянет, но от этого история не становится менее страшной, а способности твари — менее ужасными.

Я представил, что может сделать разумный Кошмар типа этого чертенка, если разберется в устройстве нашего общества и станет влиять на умы, не отупляя людей. А ведь его сила будет расти, если я правильно понял появление нового рога.

Я выругался. Мне было почти плевать на незнакомых мне людей, но где-то там находились мои родные, насчет которых я не беспокоился, стоило им уехать из города. И защитить их от эфемерной угрозы я ну никак не мог.