Превосходство

Глава 16

Шприц с трудом пробил кожу на бедре, но дальше заминок не возникло. Я надавил на поршень и зеленая жидкость перекочевала в мое тело. Этого никто даже не заметил — я стоял у входной двери, да и Владос забирал все внимание.

Усилитель подействовал сразу. Звуки стали громче и четче, ощущения — ярче. Ци хлынула в меня потоком, растекаясь по телу, собираясь в каждом даньтяне. На мгновение я почувствовал, как по венам течет кровь, услышал сердцебиение каждого искателя в доме.

— Не думаю, что это хорошая идея, — возражаю я Владосу. — Мужики, парни, девушки. Вы серьезно думаете, что резня — это выход?

Люди переглядывались, перешептывались.

— Ты уже высказал свое мнение, — резко сказал парень. — Ты вместе с остальными несогласными останешься здесь, пока мы будем заниматься взрослыми вопросами.

— И как ты собираешься меня задержать? Нужно ли мне вытянуть руки для наручников или веревки? Предупреждаю — что-то может пойти не так.

Владос оскалился.

— В твоих интересах самому связать себе руки. Ты не людоед, на тебя действуют и магия, и способности.

— В последний раз прошу — одумайтесь. Вас всего пятеро, такой толпой много не навоюешь. Серьезно решили, что сможете перерезать всех военных искателей?

— Ты не учитываешь бессонницу, — нервно дернул плечом Владос. — Искатели будут крепко спать в своих казармах. Ну так что, кто с нами? Подходите, не стесняйтесь.

К Владосу подошел Егор. Макс посмотрел на меня, скривился и присоединился к компании. Рядом с ними встали еще двое искателей.

— Вы совершаете ошибку, — сказал я со всем убеждением, которое мог в себе найти. — Ты противопоставляешь искателей властям. Эта операция похожа на отбор недовольных руками столь же недовольного и будем честны, не слишком умного искателя.

— Я хотя бы что-то делаю! — крикнул Владос. А затем последовала короткая команда. — Егор!

От Егора к каждому искателю метнулись щупальца. Те, кого они задевали, теряли сознание. Несколько щупалец рванули ко мне… и прошли мимо, когда я шагнул в сторону, окутываясь в покрывало из незаметности.

— Черт… Где он⁈ — зарычал Владос, применяя силу облика. Тело парня обрастало шерстью, ткань кофты трещала, как старые лохмотья. Оборотень, серьезно⁈ Всего лишь зверооблик?

— Я не могу его обнаружить, — пугливо пробормотал Егор. — Такого ещё никогда не случалось.

Я не ожидал удара сзади, но почувствовал его. Было какое-то неясное движение за мной, и тело отреагировало будто само по себе — одна полоска бинта поймала за руку искателя, вторая — вырвала его меч. Оказывается, здесь находился человек, способный видеть через иллюзии.

Коснувшись искателя, я обволок его незаметностью и сместился на четыре метра в сторону — Егор уже отправил свои призрачные щупальца туда, где пропал искатель.

Ладонь сжала горло бедолаги, палец придавил место, где должна проходить яремная вена. И судя по тому, что искатель вяло задергался и спустя восемь секунд обмяк, я нажал туда, куда нужно.

— Где Артур? — рычал Владос. — И что с Тимофеем⁈ Их кто-нибудь видит?

С Егором столь же мягко возиться не стал — аккуратно ударил в подбородок, стараясь бить в одну десятую силы, но парня все равно швырнуло на стену,. Через половину секунды я сжал шею Макса, бинтами вывернул руку еще одному искателю.

Разобраться с искателями вышло слишком легко. Среди них не было ни магов типа воздушницы, ни нормальных бойцов. Это было больше похоже на бой боксёра с детьми. Настолько полное превосходство, что если бы не бинты, мне бы стало стыдно.

Четыре секунды спустя выхожу из незаметности напротив Владоса. Остальные спят, либо в обмороке. Надеюсь, я никого не убил.

— Ублюдок! — рвется в мою сторону тело.

Я без особого труда отшвырнул громадного оборотня. Гипсокартон и доски, принявшие на себя вес громады, не выдержали — Владос пробил лапой стену. Если военные все еще не в курсе о наших играх, то сейчас зашевелятся.

— Предатель! — непонятно к чему выкрикнул Владос.

— Я единственный бодрствующий человек в этом доме, не совершающий предательства, дурачок. А теперь давай-ка выйдем, чтобы случайно не ранить наших спящих друзей.

Дом искатель покинул с моей помощью — я вышвырнул его в окно. Уже на улице перешел в невидимость, спеленал зверюгу и дождался военных, которые подбегали и брали нас под прицел. Показательно, что каждый из них был в очках, типа тех, что идут для виртуальной реальности, и каждый видел меня, несмотря на технику незаметности.

— Успокоились! — орали нам. — Руки за голову! Артефакт свой убери! И ты, волосатый, снимай облик!

Владос успокоился не сразу, я же вел себя мирно и дисциплинированно. Но после беседы с начальством, где я подробно описал произошедшее, а Владос лишь плевался и ругался, в местный карцер отправили нас обоих.

Здесь нас встретил целый капитан.

— Сдайте облики и оружие, — попросил он.

Владос без вопросов протянул болтающийся на шнурке клык и был отконвоирован в камеру. А вот у меня вопросы были.

— Даже не собираюсь, — пожал я плечами. — С какого перепуга?

— Делай, как сказано, слышь!

В спину ткнулось дуло автомата, и этот унизительный жест до невозможности меня взбесил.

Я медленно обернулся и сказал рядовому, смотрящему на меня, как на грязь:

— Если ты, мудила, еще раз так сделаешь, я отломаю дуло автомата, засуну его тебе в задницу и забью поглубже прикладом. Ты испытаешь такую боль, что даже твои внуки, слыша слово «оружие», будут плакать.

— Давайте без эскалации, — вежливо попросил лейтенант. — Ты, Кошелев, можешь облик не сдавать. Оружия нет? Ну проходи тогда.

Ну, хоть здесь известность сыграла.

В камере было тепло, не слишком светло и довольно уютно. Слегка смущал только размер зарешеченной комнаты — два метра на два с половиной.

Я уселся на койку, единственный предмет мебели, пару минут посидел, прислушиваясь к тихому мату из соседней камеры, а потом закрыл глаза и погрузился в медитацию. Несмотря на знакомство с местными казематами, нужно восстанавливать тело и приводить в порядок энергетику.

Я легко отрешился от посторонних звуков и сосредоточился на внутренних ощущениях.

Ци внутри меня бурлила и двигалась куда быстрее, чем в обычном состоянии — усиление от шприца явно продолжалось и характеристики все еще были повышены.

Техника познания легко подключилась. Углубляясь и сосредотачиваясь на ощущениях, я почувствовал тяжесть и дискомфорт в руке — след недавней операции. Если внешне ничего не изменилось, то через внутреннее зрение я видел, что энергия рядом с заклинаниями накапливалась и застаивалась.

С руки я и начал. С каждым вдохом я направлял в ту сторону все больше Ци, постепенно растворяя заклинания и залечивая раны потоком энергии. Руку слегка жгло, мышцы импульсивно дергались, но постепенно неприятные ощущения утихли. От медицинских заклятий не осталось и следа, как и от раны.

Затем я осмотрел внутренним зрением область живота. Здесь мышцы были напряжены, сдавлены и так же копилась застоявшаяся энергия. Заклинания, которые я ощущал как нечто чужеродное и неправильное, тут почти растворились. Возможно, за пару недель организм справился бы с ними и сам, но я значительно ускорил процесс.

В процессе работы с духовной энергией я узнавал свой организм все лучше. Легче управлялся с энергетикой и без особого труда лечил раны без всякого орса. Понятное дело, что раны еще вчера привели в порядок, но все-таки я предполагал, что в следующий раз смогу справиться с переломом с помощью медитации и кропотливой работы с энергией. В процессе я чувствовал, как сделать течение Ци быстрее и свободнее, и как мог, «прокладывал новые русла». Убирал пятна на месте отбитых некогда мышц, ускорял движение Ци, вымывая застоявшуюся энергию. Ощущение было, как от хорошего массажа.

Мышцы ноги я оставил напоследок — там находилось нечто иное, чем простые заклятья.

Магию удалось убрать минут за десять — уже навострился. А вот с крохотным пятнышком под кожей ничего не происходило, как бы я не пытался его вывести.

Еще за десять минут экспериментов я уверился, что к магии, как и к энергетике, эта штука не имеет никакого отношения. Может, грязь, камешек, щепка?

Увы, добраться до нее я не мог. У меня при себе не было ничего острого, так что придется подождать, пока вернусь в домик — именно там лежит нож, который без труда разрежет мою крепкую кожу.

Судя по небу, край которого я видел в узком окне коридора, скоро наступит вечер. Оставалось только понять, почему я до сих пор здесь, а не снаружи.

— Когда выпускать будут? — громко поинтересовался я. — Эй! Я здесь без обеда сижу, але!

Мне никто не ответил. Для себя я решил, что ночевать здесь не останусь: если не выпустят вечером, выйду сам.

А пока решил уделить время тренировкам с обликом. Теннисных шариков здесь не было, поэтому снял кроссовок и стал пытаться жонглировать им, перекидывая между концами облика. В первые десять минут обувь падала на второй-третий бросок, но спустя полчаса приноровился и нехитрая игра перестала вызывать интерес.

Скрипнула входная дверь и послышались торопливые шаги. Напротив дверей камеры встал капитан, который утром сажал меня сюда, и завозился с замком.

— Артур, от лица всего руководства базы прошу прощения. Всех опросили, выяснили все подробности. Можете рассчитывать на денежную благодарность за то, что предотвратили резню.

Я кивнул, вышел и направился в столовую. Судя по взглядам, сведения о моем «подвиге» разлетелись по базе. Пара искателей косились на меня с неприязнью, мужичок, прошедший мимо меня с подносом в руках, пробормотал: «правильно ты их!».

Поужинав, зашел в домик. Помылся, и сидя в ванне, так аккуратно как только мог, разрезал кожу и вытащил инородный предмет. Потом — залечил рану, промыл предмет под струей воды и хмыкнул.

На моей ладони лежал не камень, не щепка, а крохотная пластиковая капсула.

Интересно. Это жучок для слежки? Капсула с ядом? А может, мне миниатюрную бомбу в ногу зашили? Сколько вообще нужно взрывчатки внутри тела, чтобы нанести вред потенциально опасному искателю?

Жизнь у военных, изначально комфортная и приятная, нравилась мне все меньше и меньше.

Белую стену заброшенного спортзала расчертили безумно сложным узором рун. Каждый сантиметр штукатурки теперь покрывали как известные в этом мире символы, так и совершенно ему незнакомые. Одни руны нанесены карандашами, другие нацарапаны чем-то острым или даже написаны кровью.

Воздух дрожал от накопленной силы. Ритуал соединял осколки прошлого, цеплял каждое случайно брошенное слово и даже громкие мысли, если они подходили по критериям поиска. Эклектика сидел посреди подвала в расшитой рунами рубашке и строгих брюках и искал ответ на главный для себя вопрос:

— Как вы пролезли в этот мир?

Едва слова отзвучали, вся собранная энергия закрутилась в движении, напоминая водоворот. Ритуал искал ответ на Земле, искал и на Клинге: незримые щупальца шарили по головам, по произошедшему и происходящему. Заглядывал в самые глубокие подвалы Красноярских многоэтажек и вглубь самых темных нор Клинга. Энергия тревожила тех, кого тревожить не стоит, и возвращалась обратно в виде шорохов, образов, мыслей, эмоций, видений, которые сливались вместе, создавая сущность-однодневку, бестелесное и бессознательное существо.

Информации набралось так много, что существо проявилось в реальности в виде роя искр, зависшего перед Эклектикой. Цель жизни существа была в одном: дать ответы на вопросы ритуалиста.

— Как? — повторил Эклектика.

По помещению пронесся порыв ветра, расшвыривая пыль и осколки разбитого стекла. Рой колыхнулся и застонал хором разных голосов. Но прежде, чем голоса осмысленно ответили на вопрос, рой вдруг вспыхнул и искры разом исчезли.

В одно мгновение воцарилась мертвая тишина, однако ритуал продолжался — энергия утекала.

По спортзалу пронесся бесстрастный смех, от которого у постороннего человека поседели бы волосы.

— Глупый человечек, — произнес женский голос. — Что ты замыслил?

Голос казался глубже и холоднее любого из колодцев. У ритуалиста возникло ощущение, будто каждое слово сочится тьмой.

— Кто ты? — спокойно спросил Эклектика, не пытаясь встать или отменить ритуал.

— Кто я? У меня много имен и титулов и вы, люди, несколько раз в столетие придумываете для меня новые. Я — бедствие. Смерть человечества.

— Бедствий не меньше пяти, а человечество еще никто не убил, — заметил ритуалист. — С кем конкретно я говорю?

— Ты слишком осведомлен для птенца из свежего мира. Ритуальные знаки, разговоры о бедствиях… Расскажи, откуда у тебя эти знания.

— Мы можем поочередно задавать друг другу вопросы и давать ответы. Я открыт к общению и переговорам.

— Переговоры? — голос будто бы растерялся. — Человечек, ты путаешь требование с просьбой. Ты скажешь мне всё, или я сама вырву ответы из твоей головы.

Угроза не казалась пустой — по углам уже клубились тени, а лучи солнца, заглядывавшего в окна спортзала, выцвели, будто что-то голодное выпивало из мира краски.

— Я думаю, это не слишком удачное начало, — хладнокровно продолжил Эклектика. — Если бы ты могла, уже сделала бы подобное. Давай общаться нормально, без условий в стиле «и тогда я тебя не убью». Предложи мне что-нибудь равнозначное.

— Как интересно. Маленький человечек решил поиграть?

— Давай перейдем к делу, — поторопил мужчина. — Я не могу слушать тебя весь день.

Голос замолчал на минуту, а потом спросил столь же спокойно:

— Чего ты хочешь, маленький человек? Денег? Власти над такими же муравьями? Бессмертия, милосердия?

— Всего лишь ответов. А чего хочешь ты?

— Чтобы ты жертвовал мне разумных. Будет неплохо, если ты раз в три дня будешь убивать кого-нибудь и говорить «Жертвую его Моас».

— Значит, мать пауков.

— Технически, я управляю всеми насекомыми, — поправил голос. — Но мне нравится твоя осведомленность. Могу я надеяться, что ты так же знаешь о моих возможностях, и сам вонзишь себе в грудь нож?

Спортзал будто опускался на дно глубокой ямы. Эклектика не мог этого не заметить, но оставался спокоен.

— Не думаю. Ладно, тогда клянусь своей жизнью и душой, что буду убивать для тебя людей с соответствующей фразой до конца своих дней, если ты развернуто и правдиво ответишь на три моих обозначенных вопроса в течение десяти минут, — кивнул Эклектика. — И первый вопрос: как и зачем вы лезете в этот мир?

По помещению снова пронесся стылый ветер.

— Наш мир был создан тысячелетия назад кем-то гораздо более могущественным, чем любое существо, которое я знаю. Изначально Клинг был зыбким, нереальным. Он был созданным для развлечения сном, который могли видеть люди в окрестных мирах. Но мир, в который поверили сотни тысяч разумных, стал реальностью и зажил по иным законам.

Бедствиям, которые жили до меня, не понравилась роль забойного скота для вторженцев. В Кошмары поверили, и они ожили, стали реальнее. Те из нас, кто обитал под кроватями, выглянули и посмотрели на спящих людей. Кто скребся когтями изнутри шкафа, толкнул дверцу. Люди верили в духов, крадущих лица, и те стали реальностью. Люди верили в тварей, которые подменяют младенцев в колыбелях, и твари шагнули из мифов и сказок на пол детской комнаты.

— И тогда вы нашли способ вторгаться в миры, которые вторгаются к вам, — кивнул Эклектика.

Довольное бедствие едва ли не замурлыкало.

— Верно, человечек. Мы тоже развивались и становились умнее. Мы убиваем вас в ваших мирах, а потом вы в искусственных телах спускаетесь со своих островов на землю Клинга, и там уже гибнете либо скрываетесь в норах. Вы обречены вымирать.

— Второй вопрос: что случится, если оградить в моем мире зону, в которой действуют ваши силы?

Голос произнес хлестко и холодно:

— Рано или поздно пролом закроется. Он всегда закрывается. Где-то раньше, где-то позже.

— И вы почему-то не можете обойти это ограничение, — утвердительно сказал Эклектика.

— Не можем. То, что дает старт прорыву в другие миры, находится на северных землях, куда нет доступа никому из нас. А теперь задавай третий вопрос.

Вместо вопроса Эклектика поднялся на ноги.

— Не думаю, что мне стоит это делать. Продолжение разговора с тобой бесполезно и лишь наложит на меня ненужное обязательство.

Эклектика спокойно поправил рукава, пока безмерно старое существо столь же спокойно говорило:

— Ты забываешься. Я бог, а ты лишь помарка на книге жизни. Поверь: я не та, кого ты хочешь разозлить. Я жду третий вопрос.

— Мы ведь оба пытались обмануть друг друга, — с легким удивлением заметил Эклектика. — Ты уже шесть минут тратишь массы энергии, затягивая это помещение в свой мир, я не собираюсь задавать третий вопрос. Каждый из нас по-своему пытался обмануть другого.

Эклектика дотронулся до бус на шее и исчез. Спустя секунду руны выстроились в новые печати, которые разом выпустили всю накопленную энергию. Помещение перестало существовать, его распылило на атомы. Часть от этого удара попала и по бедствию.

Минимальная программа была выполнена: любопытный Архикошмар, заглянувший на огонек, потратил массу сил и получил если не рану, то неприятную оплеуху.

Ритуалист шагал по покинутому городу, мимо тварей, занятых мелкой грызней и охотой на людей, мимо людей, пытающихся уничтожить нескольких тварей из тысяч и раздумывал над новой информацией. Видимая Эклектикой картина мира становилась все более понятной.