Превосходство

Глава 9

— Так приятно засыпать с тобой… — пробормотала Амила, закинув на меня ногу. А спустя минут семь уже вовсю сопела.

«Приятно засыпать», ага. Если бы.

Я вот уснуть не мог. Даже признаков сонливости не было, хотя сейчас уже вечер по времени Островов. Меня должна одолевать невероятная сонливость, с которой невозможно бороться, но я ничего не чувствую.

И это плохо. Выходит, я действительно нахожусь слишком далеко от мира Кошмаров. Не знаю, висит ли Школа в искусственно созданном пространстве, или находится в третьем мире, но об одном мне точно известно — пока я здесь, я не смогу попасть в свое основное тело. И уснуть я тоже не смогу.

А значит, лучше провести время с большей пользой, чем тупое лежание на кровати, где я время даже с помощью телефона убить не смогу, по причине его отсутствия.

Я аккуратно выскользнул из кровати, закинул в себя половину того, что лежало на тарелках, запил лимонадом и вышел из комнаты.

Вечером в Школе было тихо. Я прошел по пустым коридорам, спугнул самозабвенно целующуюся парочку и спустя пятнадцать долгих минут добрался до Зала Испытаний. Гораздо проще было бы выйти на остров и вернуться в Школу, сразу представив этот Зал, но я уже пробовал открывать двери, яро желая попасть на остров, но ничего не происходило.

На этот раз никто не пытался забрать у меня ни бинт, ни копье. Я замотал в бинт все ниже шеи, перехватил поудобнее древко копья. Все вокруг стало неважным, необязательным — возросшая сила облика шептала, что не стоит шевелиться, суетиться и идти к какой-то цели, если можно просто закрыть глаза и позволить себе отдых длинной в вечность.

Первый шаг оказался самым трудным: тело будто онемело, я едва заставил себя шагнуть, ломая шепот облика. А потом давление уменьшилось. А может, я просто начал к нему приспосабливаться.

Когда я дошел до портала, перед глазами, как и в первый раз, вспыхнул белый свет, и я очутился в крохотной комнате, напротив тоннеля, уходящего во тьму. Матово блестели черные стены.

Оглянувшись, я увидел дремлющего человека в грубой сутане — он сидел на простой деревянной скамье, привалившись спиной к камню. Изможденный, он больше похож на старческий труп.

В комнате нет, ни двери, ни окон. Единственный источник света — лампадка, висящая у стены. Я в каком-то монастыре?

— И в чем мое испытание? — спросил я монаха. Я не был уверен, что он ответит мне, или поймет меня. Я даже сомневался, что монах жив — с момента моего появления я не заметил, что он шевелится.

Как только я заговорил, веки монаха дрогнули, а потом тот медленно открыл глаза. Сутана монаха заскрипела, когда он вдохнул затхлый воздух.

— Испытуемый… — прохрипел человек в сутане сухим горлом. Он говорил на языке, который я прежде не слышал, но я прекрасно понимал слова. — Я долго ждал такого, как ты… Для испытания тебе нужно пройти через этот проход и выйти целым и невредимым с другой стороны.

— Звучит просто.

— Однако ты должен оставить артефакты в этой комнате и закрыть глаза, когда войдешь в тоннель.

— Понял, — коротко ответил я. — А если у меня есть навыки, которые не зависят от артефактов?

— Тогда ты не должен их использовать.

— Ясно.

Перед первым испытанием Гу говорил мне, что древний механизм подбирает для каждого противника по силам. Человек должен столкнуться с испытанием и проверить себя на прочность. Только я не мог понять, является ли монах противником или одним из противников. На месте какого-нибудь злодея поумнее самым логичным поступком было бы надеть маску ментора и сделать так, чтобы герой сам запрыгнул в мясорубку.

За минуту, что я здесь находился, монах вдохнул всего трижды — после каждой своей фразы. Либо ему попросту не нужно дышать (что уже тревожный звоночек), либо он упражняется в задержке дыхания. Причем постоянно.

— Давно вы ждете такого, как я?

Монах задумался.

— Давно. Может быть, сутки. Может, год. Здесь время течет иначе.

Камни на стенах выглядели старыми, без следа свежего раствора между булыжниками. Значит, монаха здесь не замуровывали. И единственным путем, которым он мог прийти, был тот самый коридор.

— Вы дышите?

— Что? — растерялся… растерялось существо.

— Я не вижу, чтобы вы дышали. Не чувствую запаха вашего пота. Сколько, говорите, вы просидели здесь?

В запавших глазах мелькнуло что-то недоброе. Но прежде, чем существо успело что-либо сделать, я сграбастал его за сутану. Ветхая ткань затрещала от моего прикосновения, пошла по швам, но разорваться не успела — я швырнул монаха в тоннель.

На пол упала только одежда. Монах пропал, а голодные тени стали лишь гуще.

Мне теперь не приходилось напитывать тело духовной энергией, чтобы стать сильнее и быстрее — усиление было постоянным. Поэтому я шагнул к стене и легонько ударил в каменный блок закутанной в бинт рукой.

По помещению пронесся легкий гул, но камень выстоял, рука тоже осталась в порядке. Тогда я ударил сильнее.

По камню зазмеились трещины. Лампадка на стене качнулась, огонек затрепетал, как от сквозняка. Я снял лампадку. Удерживая ее за цепочку левой рукой, стиснул зубы, ускорил циркуляцию Ци, и правой саданул по стене, вкладывая в удар духовную энергию.

В стену будто выстрелили из пушки! Каменный блок разлетелся на куски и мелкое крошево, комната наполнилась облаком пыли.

Я отступил назад, прикрывая лицо рукой. Когда пыль начала оседать, я увидел, что за разрушенной стеной открывается проход, ведущий в столь же темный коридор.

— Вот черт.

Значит, вокруг меня всюду ловушки, и идти по коридору все же придется?

Свет лампадки ничуть не рассеивал тьму, а когда я поднес его к выходу из комнаты, снова затрепетал и начал уменьшаться, как догорающий огонек свечи. На дыру за стеной он реагировал так же.

Тогда я повесил лампадку обратно на изогнутый гвоздик и окутался незаметностью. А потом — сделал шаг вперед в эту тьму, ощущая, как энергия продолжает бурлить в моих жилах.

Застоялый воздух в тоннеле шевельнулся, будто рядом трепыхнулось нечто злое и голодное — я почувствовал это новообретенными навыками. Замер на месте, напряженный и готовый бить на любой звук, но атаки не последовало.

А потом тьма рванулась в покинутую мной комнату и лампадка погасла. Единственный источник света, зеленые искры, срывающиеся с наконечника моего копья, не могли осветить даже древко копья или мою руку. В окружающей тьме даже мое усовершенствованное зрение не работало.

Я коснулся правой рукой ледяного камня. Я не знал, чего ожидать от зловещей тишины и бурлящих вокруг теней.

Рядом звякнуло.

Я на рефлексах пригнул голову, уклоняясь от стремительного и невидимого удара, который прошел над моей головой. Нападавшие плевали на «незаметность» и двигались на сверхскорости, как и я. Либо, что вернее, бинт попросту перестал ускорять меня — я не чувствовал сопротивления воздуха и инерции, сопровождающей движения. Артефакт попросту не работал в тоннеле.

Тишина прохода взорвалась стремительными действиями. Я услышал чей-то тихий топот, шорохи одежды, скрип крохотных камешков под чьими-то ногами. Звон металла и скрип кожи на рукояти, сжимаемой чужими ладонями.

Отлично. Кто бы не атаковал меня, у них есть тела, а значит, их можно убить.

Мое тело взорвалось в движениях. Наконечник копья полетел вперед и даже в кого-то попал: я почувствовал, как копье входит в чье-то тело, а потом услышал сдавленный хрип.

Выдернул копье из тела, прижался спиной к камню и широко взмахнул оружием, очерчивая полукруг. Наконечник снова ударил во что-то мягкое.

Справа!

Я предугадал атаку по едва слышимому звуку рассекаемого воздуха. Поскольку я не мог ничего увидеть, мне приходилось положиться на инстинкты. Копье двигалось так, будто у него был свой собственный разум. В кромешной темноте я размеренными взмахами отражал атаки врагов, и тыкал кислотным наконечником туда, где должны были находиться противники. И каждый раз попадал.

Изначально противников было десять, но после минуты боя они все закончились. Я бил по ногам, колол в животы, пробивал горло. С наконечника по древку текла кровь, пачкая мне руку.

Когда атаки закончились, я пошел дальше, прощупывая перед собой путь наконечником копья, но не нашел ни одного тела. Кем бы не были мои противники, они исчезли или рассыпались в прах. Даже испачканная в крови рука оказалась сухой, когда я проверил ее.

Спустя сотню шагов по коридору я остановился, расслышав шорох далеко впереди. Похоже, меня ждет еще один бой. Надеюсь, что последний — я уже вижу светлое пятно вдали и даже ощущаю легкий сквозняк.

Шорох повторился. Я очень осторожно направился вперед, не издавая ни звука и полностью окутав себя незаметностью.

Только вот не помогло. Когда до выхода оставалось метров десять и я отлично мог рассмотреть и голубое небо неизвестного мне мира, и дырявые глиняные крыши домов, от стены шагнул сгусток мрака.

Это был огромное мускулистое существо размером с Крауна. Широкоплечее, с мускулистыми и длинными руками, в каждой из которых он сжимал рукоять двуручного меча. А еще существо состояла из теней, в которых тонул дневной свет. Я даже не мог разглядеть черт его лица. Когда оно шагнула мне навстречу, я не расслышал ни звука.

— Я слышал, ты пришел пройти испытание, — прошелестели тени.

— Ага.

— Вы постоянно приходите сюда и погибаете. Ради чего?

— Ради силы, — пожал я плечами, думая, смогу ли прорваться мимо противника к выходу. Вряд ли ему будет комфортно драться на солнечном свете.

Нет, не смогу.

— Какое разочарование… — прошуршало существо. — Вы могли погибать за что-нибудь более значимое. За безопасность близких, за счастье взрастившей вас деревни, за улыбки родных детей. Вы, люди, забываете о том, что действительно важно.

— Возможно, ты прав, и когда-нибудь я найду для себя то, ради чего и погибнуть будет не стыдно. Но сейчас у меня нет желания тратить время на разговоры о важном, да и умирать я не планирую.

Существо замерло на мгновение, словно обдумывая мои слова. Затем подняло один из своих мечей и указало в сторону выхода.

— Если ты действительно хочешь получить силу, тебе придется сразиться со мной. А если выиграю я, ты станешь моей тенью, одной из многих. Я не жажду силы, но почему-то именно у меня она и прирастает.

— Кто ты? — спросил я, пытаясь оживить облик. Бинт по-прежнему скользил под одеждой, заматываясь и разматываясь, но ускорения от него я не чувствовал. Если дело в тенях, и это существо блокирует мою силу, нужно выйти на солнце.

— Твоя смерть.

Тень неестественно быстро бросилась на меня и ударила сразу двумя мечами. Я едва успел отскочить, и тут же мечи снова дернулись ко мне. Один удар я парировал, от второго уклонился. Больше отступать не хотелось — Тень явно оттеснял меня обратно по коридору, а вести схватку по его условиям я не желал.

Удар!

На этот раз я поймал на наконечник копья оба меча, хотя пришлось извернуться. Железо в руках Тени шипело, разъедаемое кислотой, но я догадывался, что даже без оружия эта тварь найдет, чем меня удивить.

Контратаковать не было времени — между атаками проходила пара секунд. Я стоял на месте и отбивал запредельно быстрые атаки Тени. Каждое парирование или жесткий блок вызывали дрожь в руках — противник был куда сильнее. Но и Тень, похоже, не ожидал, что я смогу продержаться. Он что, все это время здесь провел, кроша практиков ранга Фундамента? Это объясняет его спесь.

— Я не могу проиграть! — прошелестел Тень. Его клинки так и порхали, но неизменно вспарывали воздух, или встречали наконечник моего копья. Я стремился нащупать слабое место противника, выгадать момент для одного удара, но не находил — если отвлекусь, умру — клинки мелькают, как мельничные лопасти. — Не могу!

Тень бросил меч с такой силой, что воздух взвыл. Мне стоило больших трудов отскочить в сторону, уворачиваясь от летящего сверху клинка, но даже так лезвие царапнуло мое плечо. Короткий взгляд внутрь, и Ци отправляется к плечу, концентрируясь там — на месте царапины бурлит чужая темная энергия. Бинт тянется к рукояти чужого меча и крепко обматывается вокруг нее.

Теперь уже я рвусь в атаку. Удар копьем — мимо, затем второй, копье летит вперед с еще большей скоростью, и снова не достает. Но я не останавливаюсь на этом, а рвусь вперед, и теперь уже Тень отступает. И хотя противник увернулся от первых двух ударов и заблокировал следующие два, пятым я его достал — полоснул самым кончиком лезвия по пальцам, ухватившимся за рукоять.

Противник зашипел, как тысяча змей, впервые за бой. Щупальца тьмы дернулись ко мне со стен тоннеля, стараясь достать и спеленать, но я отвел лезвие чужого меча и протаранил тень плечом. Будто врезался в скалу, но Тень пошатнулся и шагнул назад, наступив на пол, куда падали яркие солнечные лучи.

Однако я не дал ему проскользнуть мимо меня — копье било передо мной со скоростью иглы в швейной машинке, бинт сзади вертел мечом, кромсая теневые щупальца.

Тень отбивал копье, но когда не успевал, и зеленое лезвие входило в черное тело, болезненно рычал и шипел. Отпускать меня он не желал, но после пятого пропущенного тычка сдался — дернулся в сторону и прыгнул в стену, будто в озеро.

Теневые щупальца разом исчезли. Я быстрее вышел из тоннеля на солнце, огляделся, но врагов здесь больше не было.

В десяти метрах от меня застыл туманный столб — выход из зоны испытания, а рядом с ним в воздухе парил золотой свиток, высшая награда. Выходит, испытание действительно заключалось в том, чтобы пройти через тоннель.

Я сграбастал свиток, перешел в Зал Испытаний и направился в гостевую комнату.

В голове всё крутилась фраза от недобитого Тени. Почему я стремлюсь к силе?

Наверное, из-за того, что в меняющемся мире приятнее быть в числе первых. Да и устраивает меня такая жизнь: я не стремлюсь «уничтожить Зону», как герой из серии STALKER.

Мне вот до появления мира Островов нравилось играть в игры: начинать ничего не умеющим нубом и добиваться успеха. В начале историй, люди за которых я играл, оказывались в условиях куда худших, чем мои и легко находили из них выход. И я радовался вместе с героями, вместе с ними рос в обществе и становился богаче.

Я нашел выход, оказавшись в другом мире. Но если бы моя история пошла иначе и никакого волшебства в ней не появилось бы, максимум, чего я бы добился — свободы после одиннадцатого класса. Накопил бы в мастерской на жилье, поступил в университет. Общежитие мне не выделили бы, потому как я не иногородний и прописан в Красноярске. Этот вопрос уже обсуждался — я хотел уйти со школы после девятого класса, но мачеха и отец не хотели лишаться прислуги. Отец вовсе завернул, мол, важно получить хотя бы среднее образование. «Кому и почему лучше?» — спросил я тогда, но внятного ответа не добился.

Отец, кстати, закончил все одиннадцать классов, отучился в институте, но работал по двенадцать часов, дома появлялся поздним вечером и на выходных. И как, стоило оно того? И стоит ли подталкивать сына повторить эту историю? Почему-то считаю, что нет. И та жизнь, которая у меня есть сейчас, идеальна в сравнении с учебой и подработками, чтобы заплатить за съемную квартиру.

Где-то в высоких кабинетах.

— … и наконец, последний вопрос, господин президент. Международная общественность выражает обеспокоенность по поводу Красноярска. США вместе с десятком других стран предлагает построить рядом с городом комплекс международных научно-исследовательских институтов и обещает выделить свыше четырех миллиардов долларов, собрать передовых ученых для всесторонних исследований места контакта.

— Вот как. И что вы думаете?

Люди за столом переглянулись.

— Принять это щедрое предложение, — осторожно ответил за всех самый толстомордый. — Более, чем щедрое. Значительные инвестиции, совместная работа ученых…

— Степан Яковлевич, — перебил президент. — Сколько лет нас обкладывали санкциями, медленно душили? Все началось еще с «Доктрины Трумэна». Из года в год Россию давили по всем фронтам. В зарубежных фильмах и книгах русские выставлены дикими варварами, а страна — ресурсной базой. Мне кажется, пора разрушить это заблуждение. Показать, что грубые северные варвары сами справятся и с изучением аномалии, и с освоением новых ресурсов. Без их великодушной помощи.

— Не все так однозначно, — попытался вывернуться Степан Яковлевич.

— Да все однозначно. Наших людей под флагом нашего народа не допускают до Международных Олимпийских игр, заваливают новыми и новыми санкциями, замораживают и блокируют российские активы, как раз на те самые четыре миллиарда долларов, если мне не изменяет память. Никогда еще Россия не была так запачкана, как сейчас. Вот только нельзя вбивать людей в грязь до бесконечности. Россия сама будет распоряжаться своими богатствами. Сама! Но это не значит, что мы будем ставить ценник и продавать эти богатства на своих условиях. Мы запускали первые космические корабли, и мы снова сделаем мощнейший рывок! Сейчас у нас на руках есть козырная карта, разыграв которую, мы можем добиться такого успеха, что из отставшего народа, каким нас считают, снова займем первые места и поведем за собой весь мир. Международная общественность будет умолять допустить их хотя бы до части исследований, хотя бы дать ведущих специалистов за ручку подержать. Вот к этому мы сейчас идем. Вот наш курс.

Собравшиеся в кабинете люди переглянулись. А президент отпил воды из стакана и задал встречный вопрос.

— Кстати, что там с комплексом наших институтов?