Презренная госпожа. Леди-попаданка в деле (СИ)

Глава 46. Чувство вины…

Вечер опустился на горную деревню, окутав её серебристым светом полной луны, что едва проглядывала сквозь редкие облака. Пылающие костры озаряли пространство, бросая тёплые отблески на резные деревянные дома и каменные строения, создавая игру теней на земле. Осенний ветер приносил аромат древесного дыма, пряных трав и жареного мяса, согревая сердца горцев, собравшихся на пир.

По всему периметру широкого двора, увитого яркими осенними гирляндами из сушеной рябины и желтых листьев, были расставлены массивные деревянные столы, украшенные охапками кедровых ветвей. На столах пестрели блюда с дарами природы: мясо, запечённое на углях, ягоды, собранные в ближайших лесах, грибы и горький чёрный хлеб, покрытый хрустящей корочкой. Многочисленные кувшины с тягучим красным напитком стояли в ряд с деревянными кружками, из которых гости пили за здоровье друг друга.

Горцы, крепкие и статные, с румяными лицами, перебрасывались весёлыми шутками, перебивая друг друга громким смехом и громыханием кружек, наливаемых по кругу. Молодые парни и девушки в простых, но ярких нарядах, танцевали в кругу, весело кружась и поддерживая ритм в такт весёлой игре необычных музыкальных инструментов.

В центре этого буйства, у самого большого костра, стоял вождь, крупный мужчина с гривой седых волос и тяжёлым взглядом, устремлённым на собравшихся. Его лицо озарялось пламенем, подчеркивая силу в каждой черте. Он поднял наполненный до краёв кубок и, перекрыв всеобщий гул, громко произнёс тост:

— За моего сына Келана-Ворона, за его честь и отвагу! Да прославится его имя среди наших гор и долин!

Гости ответили ликующим воплем, их кружки взметнулись вверх, блики огня сверкнули на лезвиях кинжалов, пристёгнутых к поясам, и на лицах, озарённых гордостью…

Я сидела неподалеку от вождя за высоким деревянным столом. Ксандер отсутствовал. Кажется, он отправился к кому-то из своих братьев, который был сейчас болен.

Чувствовала некоторое напряжение. Но не потому, что мне не нравились окружающие люди или этот пир вызывал какие-то неприятные ассоциации. Наоборот, было очень приятно. Горцы оказались дружелюбным и гостеприимным народом. Их необычные танцы привлекали внимание, и я с удовольствием любовалась резкими, но гармоничными движениями молодых людей и девушек. Однако смутное беспокойство постоянно сверлило где-то в районе груди, и я чувствовала, что что-то не так.

Часто оглядывалась, рассматривая опьяневшие лица, но ничего подозрительного не могла заметить. Вождь уже тоже изрядно выпил. Я же только делала вид, что пью из своей кружки.

И вдруг за соседним столом началась суматоха. Один из горцев, мужчина лет сорока с неопрятной длинной бородой и в потрёпанной одежде, подбитой шкурами, поднялся на ноги и, пошатываясь, огляделся. В какой-то момент его взгляд остановился на мне, и глаза его стали озлобленными до крайности. Я вздрогнула. Кажется, источник беспокойства найден. Но в чем дело?

— Ты! — он указал на меня пальцем и сделал несколько пьяных шагов вперед. — Ты убила моего брата! — выкрикнул он заплетающимся языком, но услышали его далеко не все, потому что музыкальные инструменты создавали слишком много шума.

Рядом сидящие горцы попытались его утихомирить.

— Эй, Джейкоб, не испорти нам праздник! Твой брат погиб в схватке и похоронен с честью. Что еще нужно?

— Она убила моего брата, — словно не слыша разумных доводов, продолжал кричать мужчина. — Ей не место среди нас. Я не хочу ждать до завтра. Сражусь с ней сегодня!

Я напряглась.

Кажется, назревала серьёзная ситуация. Мужчина неуверенной рукой вытащил из-за пояса кинжал, который блеснул острым лезвием во свете луны, и указал им на меня.

— Выходи немедленно. Я буду сражаться с тобой, — произнёс он, едва держась на ногах.

Больше никто не вмешивался. Я подозревала, что у горцев есть традиция, запрещающая отказывать тому, кто бросил вызов. Я была измотана и совершенно не настроена на разборки, но выбора не было. Один раз оглянулась, тщетно ища глазами Ксандера, но его не было. Похоже, придётся принять этот вызов, хотя иметь дело с таким пьяным соперником явно не хотелось.

Я поднялась на ноги и медленно вышла из-за стола. Кто-то ловкий бросил мне кинжал, и я поймала его на лету. Девушки, сидевшие неподалёку, радостно воскликнули:

— Сейчас будет поединок! Сейчас будет поединок! Невеста Келана покажет себя!

Кажется, женская половина горного народа поддерживала меня. Вдруг музыка смолкла. Вождь поднял руку и во всеуслышание объявил:

— Джейкоб потребовал поединок один на один прямо сейчас. Мы не можем ему отказать. У него для этого есть все права. Эта женщина убила его брата, и он имеет право отомстить. Но не до смерти. Кто первый упадёт на землю, тот и проиграл.

— Я убью тебя! — прорычал горец, бросаясь на меня.

Он был настолько пьян, что едва держался на ногах. Мне ничего не стоило лишь немного отклониться в сторону, и он пролетел мимо, как разъярённый бык на арене.

Я быстро развернулась и встала в боевую стойку. Горец тоже развернулся, зарычал, как дикий зверь, оскалил зубы и снова бросился на меня. Я тяжело выдохнула, сжала правый кулак покрепче и, когда он подлетел ближе, ловко уклонилась, ударив его кулаком в челюсть. Удар был такой силы, что мужчина резко дернулся и упал на землю, раскинув руки в стороны. Оружие отлетело от него на пару метров, и он тут же затих, словно прилег просто поспать.

Наступила звенящая тишина, прерываемая лишь стрекотом ночных насекомых. Но длилась она недолго — через мгновение вокруг поднялся рёв, громкий и ликующий, полные восторга голоса окружили меня. Я вздрогнула, оглядываясь. Вождь, поднявшись, довольно улыбнулся и объявил:

— Евангелина победила Джейкоба одним ударом! Слава ей!

Я немного смутилась и огляделась. Женщины горцев смотрели на меня с восхищением, некоторые мужчины, хоть и напряжённые, благосклонно улыбались. Кажется, я завоёвывала их уважение раньше, чем ожидала.

Позже, тем же вечером, выйдя на край поселения и остановившись на утесе скалы, я смотрела на луну, которая во всей красе сверкала над моей головой. В душе было неспокойно. Слова того самого горца, пьяного и озлобленного, не давали мне покоя: «Ты убила моего брата!». Да, в момент, когда я вступила в схватку с его родственником, тот был злостным захватчиком, врагом, который покушался на моё благополучие и на безопасность жителей поместья.

Но теперь, под светом этой тихой осенней луны, я не могла избавиться от тяжелого ощущения, что лишила жизни человека, который был кому-то братом, сыном, отцом…

Всё было честно и справедливо. Он напал, я отбивалась. Но теперь он мертв, и кто-то отчаянно горюет о нем. Это осознание давило на совесть. Я снова тяжело выдохнула.

Вдруг чьи-то руки мягко коснулись моих плеч, а потом и вовсе приобняли со спины. Это был Ксандер. Я прижалась к его груди и закрыла глаза.

— Тебе плохо? — спросил он осторожно. — Наверное, тебе было неприятно из-за поведения Джейкоба…

— Да, мне нехорошо, — честно ответила я. — Но дело не в нём, а во мне.

— Расскажи мне, — попросил Ксандер, нежно касаясь губами моей шеи. — Поделись.

Я невесело усмехнулась.

— Станешь моим духовником, преподобный?

Ксандер улыбнулся в ответ.

— Сейчас я хочу быть твоим другом.

Я высвободилась из его объятий и повернулась к нему. На нём была иллюзия Ворона, но я попросила:

— Сними её, пожалуйста. Хочу видеть тебя таким, какой ты есть.

Ксандер коснулся мочки уха, и в тот же миг иллюзия исчезла. Лунный свет отразился в золоте его волос, делая его черты особенно мягкими и привлекательными.

— Я убивала людей, — горько призналась я, — не придавая этому особенного значения. Моей задачей было выжить и защитить своих людей. Но те мертвецы были чьими-то родными… и это очень тяжело.

— Я понимаю, — ответил Ксандер, погладив меня по волосам. — Очень хорошо понимаю. Но иногда так случается. Чтобы этого избежать, нужна реформа… возможно, в целом мире. Увы, такое трудно представить.

— Думаешь, мне нужно попросить прощения? — прошептала я, смотря на него с надеждой на освобождение.

Ксандер тихо выдохнул.

— Да, о прощении просить нужно всегда. Это освобождает сердце от чувства вины. Небеса видят нашу искренность. Давай попросим их о прощении вместе…

Это был особенный момент нашего с Ксандером духовного единения. Он схватил меня за руку и крепко сжал. Закрыв глаза, я обратилась к небесам, чувствуя его рядом. Внутри звучало лишь одно: "Прости… прости… прости меня".

Я обращалась к Богу и к душам тех, кто погиб от моей руки.

Этот мир жесток, но я… я больше не хочу отождествляться с ним. Хочу жить по совести и быть предельно милосердной…

Ксандер обнял меня снова.

— Ты великая женщина, моя маленькая нежная невеста! Не волнуйся, я рядом! Обещаю, что больше не «умру» и останусь рядом с тобой. Веришь?

— Верю… — пробормотала я ему в шею. — Спасибо… Келан.