Проба на киллера

Тот самый Гера

Его звали Германом Игоревичем Щегловым. Проживал он на улице Ильича вместе с родителями. Холост. В июне этого года вернулся из мест не столь отдаленных. Пока нигде не работает. В свое время отслужил в армии и с блестящей характеристикой («трудолюбив, исполнителен, дисциплинирован, морально устойчив, военную тайну хранить умеет, делу КПСС и Советскому правительству предан…») был рекомендован в органы МВД.

Прослужив в милиции четыре года, он был уволен по ходатайству товарищеского суда «за злоупотребления служебным положением и действия, порочащие честь и достоинство работника милиции». В решении товарищеского суда приводился, например, такой факт: будучи дежурным по камерам временного содержания и самолично производя обыск задержанной гражданки «Щеглов предложил ей вступить с ним в половую связь, пообещав содействовать ее освобождению, а в случае отказа угрожал отправить в тюрьму». Как явствовало из заключения экспертов, Щеглов своего добился. Однако слова, данного гражданке, оказавшейся крупной мошенницей, не сдержал, и она из тюрьмы настрочила на него жалобу.

— Не знал, что ли, кого трахал? — подивился Игорь неосмотрительности «телемастера».

— А ты наперед знал, что тебе покажут, когда в темную комнату поперся? — с ухмылкой спросил Горелов.

— Одно я знаю точно: с тобой опасно говорить на интимные темы, — тут же дал ему сдачи стажер.

А намекнул Горелов на недавний казус, приключившийся с Игорем во время опроса жильцов дома по улице Индустрии. В одной из квартир, куда он позвонил уже поздненько, веселилась компания молодых людей. Гремела музыка. Широкие двустворчатые двери комнаты были раскрыты настежь, и Игорь видел из прихожей выламывавшихся под грохот барабанов и электрогитар здоровенных парней в одних штанах и смазливых девиц в мини-юбочках и с голыми животиками.

Пока он разговаривал на кухне с хозяйкой, не в меру смешливой брюнеткой лет двадцати, в квартире внезапно установилась непонятная тишина: смолкли громогласные динамики, не слышно стало ни голосов, ни смеха гостей. Такое было впечатление, словно они, Игорь и смешливая хозяйка, остались в квартире совершенно одни. Девица сидела в свободной позе сбоку стола, лениво покуривала сигаретку и была во всем таком мини, а Игорь давненько уже постился, и потому он стал сворачивать разговор, намереваясь немедленно покинуть эту дурную квартиру.

Но тут хозяйка, прислушавшись, вдруг перестала хихикать. Курносое личико ее выразило озабоченность.

— Что случилось? — спросила она у Игоря.

— Может, спать легли? — предположил он.

— Все это очень странно, — прошептала девица, и глаза ее расширились от страха. — Как будто все они умерли…

«Спятила, что ли?» — Игорю стало не по себе.

— Ну, что вы такое говорите! — он поднялся с табуретки и вышел в прихожую.

А там была кромешная тьма. Девица позади него тихонько поскуливала и причитала:

— Их убили!.. Их всех убили!..

Двери в комнату были плотно прикрыты. Игорь растворил их. Темно, хоть глаз выколи. Он шагнул через порог, нашарил выключатель…

… Четыре обнаженные девицы крестом, касаясь друг друга ступнями и раскинув руки, лежали на красном ковре и смотрели неподвижными глазами в потолок. Игорю показалось, что они не дышат, а глаза их мертвы. Его прошиб холодный пот. Он лихорадочно соображал, как ему следует поступить. И в тот момент, когда он, увидев на тумбочке телефонный аппарат, хотел уже броситься звонить в милицию, одна из девиц чихнула. И тогда все они, давясь от смеха, стали переворачиваться на животы.

— Всем оставаться на местах! — скомандовал Игорь и, выходя, выключил в комнате свет. Самое лучшее, что он мог придумать.

«…Щеглов Г.И., находясь в гостях у Гавриловой С.В., похитил две пары принадлежащих ей новых женских сапог… Находясь в гостях у Курочкиной Р.Г., похитил золотое колье…

…Щеглова Германа Игоревича… приговорить к трем годам лишения свободы в колонии общего режима».

Из агентства «Аэрофлота» сообщили, что «Полунина Н.В. и Щеглов Г.И. значатся среди пассажиров, вылетевших в Сочи рейсом…».

— Боюсь, для убийцы он ведет себя крайне легкомысленно, — рассуждал Брянцев, протирая очки клочком газеты. — Вместо того, чтобы на время затаиться, он как будто специально засвечивается. Да мало того, еще и подносит нам на блюдечке мотив, толкнувший его на преступление! Подумать только: трех недель не прошло со времени похорон, а он уже проводит с неутешной вдовой медовый месяц на морском берегу!.. Это, я вам скажу!.. Да у меня просто слов не хватает!..

— Чего ж вы хотите от вора и убийцы! — рассудительно заметил Горелов. — У этой публики своя мораль.

— А Полунина? У нее-то что за мораль? Проводить отпуск в компании убийцы мужа…

— Может, она его сообщница?

— Допустить можно что угодно, — не согласился Брянцев. — Нужны доказательства.

— Прежде чем доказывать что-то, приходится строить версии, из которых только одна оказывается правильной, — парировал Горелов. — Ну, не так, что ли? Вот вы говорите: Щеглов нарочно засвечивается. А кто маскировался под телемастера? И на юг тоже ведь улетели тайком. Словом, лишняя версия кармана не оттянет.

— Щеглов работал в милиции и должен знать: если мы им заинтересуемся, то и на юге достанем. А как не заинтересуемся, если его любезная не явилась на допрос! Так что, скорее всего, не от нас он тайком улетел. Видимо, Полунина не хотела, чтобы соседи знали, что она решила провести отпуск с мужчиной. По той же причине Щеглов и за телемастера себя выдавал. Это-то как раз понятно. А вот кто мне скажет, почему Щеглов — если он на самом деле убийца Полунина — ничуть не опасается нас с вами?

— Можно в порядке бреда? — спросил Горелов. — А нет ли во всем этом точного расчета: дескать, менты решат, что убийца так глупо вести себя не станет, а следовательно…

— Он, что, по-твоему, и в самом деле такой умный? — улыбнулся Брянцев. — И такой хитрый?

— Все может быть, — осторожно согласился Горелов.

— А если менты не станут вникать в такие тонкости?

— Но вы-то ведь клюнули на его наживку! Решили, что убийца так себя никогда не поведет, а следовательно…

Брянцев выставил ладонь щитком:

— Володя, я еще не клюнул! Я всего лишь высказал свои сомнения. Спорю с тобой и кое-что наматываю на ус. Еще Игорь Федорович скажет нам свое слово, — и он вопросительно посмотрел на стажера: — У тебя ведь есть что сказать, Игорек?

Тот не был склонен подозревать Щеглова в убийстве:

— Мелкота. Он ведь за что сидел? Охмурял бабешек и тянул первое, что под руку попадалось. Мелкий воришка. Такой на мокрое вряд ли пойдет. Мне кажется, не тот случай. Скорее всего, он взялся за старое ремесло: охмурил Полунину, надеясь поживиться, благо добра у нее хватает. Ему — тридцать, ей — за сорок, ну не влюбился же он, в самом-то деле!..

— Да, при таком раскладе женщине ничего не стоит потерять и ум, и осторожность, и еще многое другое, — поддержал стажера Брянцев.

— Вот именно: и многое другое! — энергично подхватил Горелов. — Она может все знать, обо всем догадываться и… находиться целиком в его власти. Целиком! Он — удав, она — кролик. Ну да, был Щеглов мелким воришкой, а тут подвернулась игра покрупнее. Женщина оказалась куда как богатой: без пяти минут метрдотель шикарного ресторана. А с другой стороны, несчастная в браке: муж-алкаш, у которого, видать, и машинка уже не работает. Логика тут простая: зачем красть по мелочам, если можно заполучить все сразу, стоит лишь избавиться от ее никчемного мужа. Вот и мотив! А тут и «ковбои» кстати подвернулись: уж бывший-то милицейский работник всяко мог сообразить, что подозревать в убийстве Полунина будут в первую голову их.

— Что и случилось, — улыбнулся Брянцев.

— Вы согласны? — Горелов раскраснелся от собственного красноречия. — Тут Щеглов как в воду смотрел.

Брянцев полистал уголовное дело.

— Куда он смотрел, пока не знаю, но вот зачитаю пару строк из самого первого объяснения Митрофанова. Кстати, оно записано с его слов твоей рукой: «Одиннадцатого августа, часов в девять вечера, я играл в домино с Пантыкиным, Березиным, Герой, не помню фамилии…». Не наш ли «телемастер» тут упомянут?

— А и в самом деле!

— Одиннадцатое августа, вечер — до момента убийства оставались считанные часы…

— Надо еще поспрашивать доминошников!

— Правильно. Вот вы с Первушиным и займитесь этим. Потолкуйте еще раз с доминошниками. А заодно и с соседями — не помешает. А я возьму на себя Митрофанова и Квасову, поскольку у меня к ним особая симпатия.

— Но и к Герману все же приглядываетесь? — удовлетворенно отметил Горелов.

— Что делать, если сам напрашивается, — пожал плечами Брянцев. — К тому же, как ты говоришь, лишняя версия кармана не оттянет…

— А мне чем заняться? — спросил Игорь, когда Горелов отправился на Уралмаш.

Брянцев достал из ящика стола связку ключей с брелком — открывашкой для пивных бутылок.

— Разыщи Аню Полунину и покажи ей эти ключи. Спроси, не от их ли квартиры и не принадлежали ли они ее отцу…

— А откуда они взялись? — спросил Игорь.

— Скажешь, что недавно были найдены во дворе школы, недалеко от места происшествия.

— Кто их там нашел? — лицо стажера выражало недоумение.

— Никто, — сказал Брянцев. — И я не знаю, что это за ключи, они давно валялись у меня в столе. Но они понадобятся тебе для затравки. Чтобы завязать с Аней разговор, а там уж…

— О чем мне с ней говорить? — скучным голосом поинтересовался Игорь.

— О чем хочешь. Расскажи, как ты выслеживал убийцу, вошел за ним в подъезд, как на площадке между первым и вторым этажом тебя оглушили рукояткой пистолета, как ты очнулся в каком-то подвале, и к твоему виску был приставлен ствол пистолета. Ну а потом ты, конечно, раскидал всех…

— Еще что рассказать? — спросил Игорь.

— Ну, вспомни тот случай, когда трое бандитов снимали на улице с женщины шубку, и ты раскидал этих бандитов, а женщина оказалась Аллой Пугачевой…

— Приятное воспоминание, — Игорь продолжал выжидательно смотреть в глаза следователю. — И что дальше?

— Дальше попытайся выяснить — исподволь, ненавязчиво, — как давно Аня знает Германа Щеглова. Нужна любая информация о нем и о Митрофанове.

— А еще что?

— Ну, будет с тебя, не жадничай!

— А рассказать ей, как я «ковбоев» замел?

— Ни в коем случае! Ты что: они же в ее глазах — герои!

Как выяснилось, Герман Щеглов впервые появился во дворе полунинского дома в начале августа — играл в домино и выпивал с игроками. Но никто не видел его сильно пьяным. Бывал дома у Полуниных. Одна из соседок рассказывала, как Щеглов стучал с улицы в окно квартиры Полуниных и негромко подзывал Надю. «Мы не были с ним знакомы, поэтому он не обращал внимания на меня, но я не стала подслушивать их разговор».

Любопытный факт сообщил Первушину завсегдатай доминошного стола Ястребков: числа второго августа они с Германом ходили к наркодиспансеру повидать Алика Митрофанова, и в это же время туда подошла Надежда Полунина. Она угостила их коньяком, который принесла с собой. Алексея Полунина при этом не было.

А Игорю удалось разговорить Аню Полунину и выведать у нее, что при жизни отца дядя Гера однажды приходил к ним в гости. Днем пришел, а вечером ушел. И Митрофанов с Ольгой в тот день гостили у них. «Папа разбил красивую чашку и убежал из дому, а мама сказала… Ну, что, пускай уходит. Потом она попросила дядю Алика сходить поискать папу. Дядя Алик пошел, но папы нигде не было. Мама опять… Ну, что ей все надоело. Потом Митрофанов и Ольга ушли, а дядя Гера еще немного посидел и потом тоже ушел». Но в котором часу он ушел и какого числа все это было, Аня вспомнить не смогла. «Еще дядя Гера и мама приводили пьяного папу домой от Митрофанова. А ночью папа куда-то ушел, и его убили». С Митрофановым, по словам Ани, ее отец выпивал последнее время часто.

«Танюшка, Танюшка!

Решил вот написать тебе. Потому что каждую минуту (зачеркнуто), каждую секунду вспоминаю время, когда мы были вместе.

Ты, наверное, обиделась, когда я по телефону сказал, что в упор теперь не вижу женщин. Ты повесила трубку, и я не успел сказать, что перед глазами у меня только ты одна.

А помнишь, как ты уехала на практику в Серов и в первую же субботу села в самолет и полетела ко мне на свидание? А в небесах был такой ветер, что самолет с полпути вернулся обратно в Серов, а ты из аэропорта тут же поехала на вокзал, села на поезд, и утром в воскресенье мы с тобой встретились…

Тебе, наверное, неинтересно знать, как я живу. Никакого распорядка, спать ложусь, когда придется. Но всегда перед сном смотрю на твою фотографию, где ты стоишь среди сосен в красном спортивном костюме, а на лбу у тебя — комар.

На службе у меня сейчас запарка. Наша группа ведет розыск махрового убийцы-душителя, и мы уже выходим на его след. Как раз сегодня я раздобыл о нем ценную информацию, и теперь этот убийца у нас, можно сказать, в кармане. А еще до этого мне пришлось вступить одному в схватку с бандитами. Кончилось тем, что двое бандитов позорно удрали, а третьего, их главаря, я доставил в наручниках куда следует.

Ну, обо всем, что было, в письме не расскажешь, ведь каждый день что-нибудь происходит, сама, небось, знаешь, какая сейчас криминогенная обстановка. Поэтому будь осторожна и одна (зачеркнуто) старайся не выходить по вечерам из дому.

Не знаю, как ты отнесешься к этому моему письму, но я теперь каждый день буду ждать от тебя ответа. Так и знай.

А недавно я тебя опять видел во сне. Будто бы ты играла в театре в каком-то спектакле главную роль, и я тебе хлопал, а потом ты поцеловала меня. Правда, в щеку, но я все равно был на седьмом небе. Ну, раз ты меня поцеловала во сне, то я тебя целую в письме. И не только в щечку, но и… Сама знаешь…

Всегда любящий тебя И.».