Проба на киллера

Все сердечники

Увидев перед собой одетых с иголочки, чисто выбритых ментов и знакомого очкарика-следователя в новеньком синем прокурорском мундире с тремя звездочками на погонах, Щеглов растерянно заозирался и молча опустился на стоявший метрах в двух от стола табурет. Небритый со вчерашнего дня, в помятой одежде, дрожащий от холода.

Однако уже через минуту он сумел собраться и решительно заявил следователю, что произошла ошибка и что он ни в чем не виноват. Потрясая крепко сжатыми кулаками, не слыша вопросов, которые задавал ему следователь, Щеглов возмущался произволом милиции и все повторял, что задержали его по чистому недоразумению.

— Я сам работал в милиции и знаю порядки! У вас ничего против меня нет, и потому через двое с половиной суток вы меня отсюда выпустите. А тогда я сам пишу на вас жалобу! Это что за порядки такие, хватают невиноватых да еще сразу в наручники, как будто я…

— Хорошо, подождем двое с половиной суток, — не стал спорить Брянцев. — А пока поберегите нервы, Щеглов, они вам еще пригодятся до того, как вы отсюда выйдете. Если выйдете…

Щеглов даже привстал с табурета, глаза его горели негодованием:

— Ты, гражданин начальник, не бери меня на понт, не надо!

У меня нервы крепкие, — он опустился на табурет и, хлопнув себя ладонью по бедрам, заявил: — Без адвоката не скажу больше ни слова!

— Послушайте, Щеглов, — обратился к нему Брянцев увещевательным тоном. — Неужели вы и в самом деле думаете, что мы задержали вас без всяких на то оснований? Могу сообщить, что следствие располагает в настоящий момент достаточными доказательствами вашей вины…

— Позовите адвоката! — продолжал настаивать Щеглов. — И это пока все, что я могу вам сказать.

— Без проблем, — сказал Брянцев. — Будет вам адвокат.

Допрос был ненадолго прерван и возобновился после того, как в следственный кабинет вошла приглашенная Брянцевым миловидная крашеная блондинка лет сорока с чем-нибудь — адвокат Ливанова. Ольга Борисовна.

В ее присутствии Щеглов снова в категорической форме заявил, что протестует против обвинения его в убийстве Полунина, и потребовал немедленного освобождения из-под стражи.

— Митрофанов грохнул Лешку! Без умысла, в затемнении разума. Потому и кончил с собой, — при этом Щеглов требовательно смотрел на адвоката, ожидая поддержки.

Однако Ливанова, давно привыкшая к такого рода сценам, с невозмутимым видом листала уголовное дело, папки с которым ей только что передал Брянцев, и никак не прореагировала на страстные призывы своего подзащитного.

— Щеглов, что вы делали между девятью и десятью часами утра двенадцатого августа? — спросил Брянцев.

Щеглов смотрел прямо в глаза следователю, и ни один мускул не дрогнул на его лице, только зрачки слегка расширились от напряжения нервов.

— Я ж давал на этот счет показания! — хрипло проговорил он. — В девять проснулся, принял душ, побрился, — при этом он с брезгливой миной провел ладонью по щеке и подбородку, — …поел. Что еще? Все. Часов в десять вышел из дому…

— И куда направились?

— К доминошному столу. По пути ненадолго зашел к Митрофанову, выпили с ним и Ольгой по стакану вина. Потом пошли в домино играть… Что еще? Надя подходила, спрашивала про Алексея…

— И что вы ответили?

— Не помню уже, кто ей ответил, что не знаем, где Лешка.

— Хотя вы лично знали, где он.

— Я? Знал?

— Потому что перед этим видели его во дворе школы. Мертвого!

В широко раскрывшихся глазах Щеглова отразилась горькое, смешанное с досадой удивление. Пальцы крепко, судорожно вцепились в колени. Внезапно севшим голосом он полувопросительно просипел:

— Не понял?

— Все вы поняли, Щеглов! — махнул на него рукой Брянцев и быстро спросил: — Каким образом вы оказались в то утро возле трупа Полунина и почему никому об этом не сообщили?

Холодный немигающий, выжидательный взгляд. Самообладанию Щеглова и в самом деле можно было позавидовать.

— Интересное кино!..

— Интересное, — согласился Брянцев и предложил: — Давайте вместе его посмотрим? Съемки, так сказать, с натуры. Ни в чем не повинный Герман Игоревич случайно подходит к месту, где лежит труп его дружка-приятеля, и спрашивает у стоящих там людей: «Не знаете, кто это такой?». Еще и наклонился, чтобы получше рассмотреть лицо покойника. Вы что, в самом деле не узнали Алексея? — Брянцев поглядел на своих помощников, затем на адвоката, которая продолжала соблюдать нейтралитет.

— Может, очную ставку ему со свидетельницей устроим? — в соответствии с заранее разработанным сценарием предложил Горелов и, закурив, отошел к окну, густо задымил.

— Сейчас решим с очной ставкой, — рассеяно отозвался Брянцев и совсем другим, жестким, прокурорским тоном обратился к Щеглову: — Ну так что же, Герман Игоревич, неужто и впрямь не узнали дружка-собутыльника?

По лицу Щеглова пятнами стала разливаться мертвенная бледность.

— Ну, допустим… — без всякого выражения, очень тихо заговорил он, косясь одним глазом в сторону адвоката. — Допустим, узнал… Хотя не сразу… — каждое слово давалось ему с трудом.

«Неужели сдали-таки нервы?» — подумал Брянцев, не ожидавший такого скорого перелома.

— Если узнали, зачем было спрашивать: «Кто такой?».

— Хотел убедиться… Он сильно изменился… Не похож был на себя…

— И как, убедились?

— Ну да… Положим…

— Щеглов, давайте не будем валять ваньку! — снова повысил голос следователь. — Вы прекрасно его узнали! Не могли не узнать, потому что не случайно там оказались.

— Неправда! — мотнул головой Щеглов.

— В самом деле, интересное кино: двое с лишним суток Надежда Васильевна терялась в догадках, куда это запропал ее муж, и оба эти дня Щеглов при встречах успокаивает ее: дескать, придет, никуда не денется!.. И в милицию не заявил, хотя по закону обязан был заявить. А еще в милиции служили!

Щеглов протестующе дернулся:

— Я Митрофанову сказал! И Ольге говорил, что видел Алексея. Предложил вместе пойти к Наде и сказать. Они не захотели. Я уже тогда понял, что это Митрофанов его задавил! Все эти дни ждал, что он наберется мужества…

— Слабое, слабое оправдание! — Брянцев осуждающе покачал головой. — Ждали, что в ком-то заговорит совесть. А ваша совесть почему молчала?

— Так ведь не я убил Лешку! Мне, что ли, надо было идти с повинной?

— Для начала могли бы известить Полунину, что ее муж лежит во дворе школы. А после этого — в милицию. Вам же известно, что чистосердечное признание вины и раскаяние…

— Знаю, знаю! — выкрикнул сипло Щеглов. — Только грохнул-то Лешку Митрофанов. Иначе с чего бы ему лезть в петлю?

— Он не сам в нее полез, — сказал Брянцев, глядя на Щеглова поверх очков. — Его… — и умолк, к чему-то стал прислушиваться.

Чуть погодя из коридора донеслись гулкие звуки шагов. Тяжелые, размеренные и твердые, они неумолимо надвигались, приближались к двери следственного кабинета.

Щеглов что-то почувствовал, весь напрягся, глаза затравленно уставились на дверь. Ливанова тоже приподняла голову и прислушивалась.

Что касается Брянцева и его помощников, то они знали, чьи это шаги и какой сюрприз ожидает Щеглова.

Вот дверь от резкого рывка распахнулась, и в кабинет, заслонив собою весь дверной проем, шагнул начальник районной уголовки Дубичев — высокий, широкоплечий, с выправкой гвардейца и властным выражением на грубоватом обветренном лице. Правая рука за спиной.

Еще три стремительных шага к столу. Остановился, выдернул из-за спины руку. Что-то, извиваясь, взлетело над его головой, а затем хлестко стегануло по столу.

Это была сложенная вдвое шелковая крученая веревка.

Щеглов сглотнул и облезал губы. Взгляд его остановился, голова втянулась в плечи.

— Что, узнал свое имущество? — громким, раскатистым голосом спросил Дубичев у Щеглова. — Это тебе твои старые дружки из Горьковской колонии вернули.

— Вы… и там побывали? — только и мог Щеглов выговорить и вытянул руку с дрожащими растопыренными пальцами: — Воды!

Первушин тотчас подал ему здоровенную алюминиевую кружку с помятыми боками. Щеглов ухватил ее обеими руками, поднес ко рту, и слышно было, как застучали его зубы о край кружки.

Сделав пару больших глотков, он вдруг начал заваливаться назад. Кружка с водой описала траекторию над его головой. Вода выплеснулась на пол, и Щеглов опрокинулся прямо в лужу. Шлепая ладонями по воде, заплетающимся языком проговорил:

— Сердце… Больно…

Четверо из присутствовавших — Брянцев, Горелов, Первушин и Дубичев — как по команде выудили из своих карманов патрончики с таблетками валидола.

«Прокурору Свердловской области от старшего следователя Брянцева.

Докладываю, что 4 октября в 06.00 по уголовному делу № … мною задержан по подозрению в убийстве Полунина А.Г. и препровожден в изолятор временного содержания гражданин Щеглов Г.И.

В тот же день в помещении следственного кабинета во время допроса подозреваемому Щеглову Г.И. стало плохо. Мною были немедленно приняты меры по оказанию ему медицинской помощи. После этого Щеглов обратился с просьбой дать ему время для отдыха в камере. Просьба Щеглова была поддержана его адвокатом Ливановой О.Б. Учитывая указанные обстоятельства, мною было принято решение перенести допрос Щеглова Г.И. на 10 ч. 30 м. 6 октября».