Пробуждение Посейдона

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Толщина льда составляла двадцать километров; двадцать тысяч секунд спуска, как только корабль Ниссы достиг заданной скорости снижения по вертикали. С первого момента погружения, когда растаявший лед закрывал иллюминаторы и камеры, было не на что смотреть, кроме графиков и цифр на дисплеях кокпита, отслеживающих их прогресс. По большей части они направлялись прямо вниз, но время от времени Нисса огибала какой-нибудь скалистый или металлический предмет, погребенный во льду, предпочитая осторожность браваде. - Здесь, внизу, целые корабли, - сказала она с каким-то благоговейным трепетом в голосе. - Они совершили аварийную посадку и начали протаивать лед, хотели они того или нет. Они все еще будут здесь, когда солнце поглотит Марс!

Через некоторое время Нисса почувствовала, что может положиться на автопилот. Она не спала с тех пор, как они прибыли на Юпитер, и хотела быть как можно более бдительной, когда они пройдут через лед.

- Мы выйдем изо льда еще через два часа, если радар не засечет что-нибудь, что нам нужно будет обойти. Тебе тоже следует немного отдохнуть. Мы, маленькие бобры, будем заняты, как только прорвемся, и наши сорок восемь часов закончатся раньше, чем ты успеешь оглянуться.

Она имела в виду сон, а не два часа занятий любовью. Согласившись с выдающимся здравомыслием этого предложения, Кану удалился в свою каюту. Он сомневался, что сможет проспать целых два часа, но решил извлечь максимум пользы из того, что ему предлагали. Теперь все было перевернуто, верх и низ по сравнению с глубоким космосом, а шум нагревательных и тяговых устройств был громче и менее регулярным, чем в полетных системах. Но он приспосабливался к одним обстоятельствам так же легко, как и к другим.

- Пора.

Голос был чистым, тихим и совершенно безошибочно принадлежал ему.

Кану застыл - каждое сомнение, каждая дурная мысль подтвердились в этом единственном невозможном высказывании. Он был один в своей комнате, Нисса, несомненно, уже спала в своей. Непосредственного ощущения чужого присутствия в комнате не возникло. Но он знал, как звучит голос его собственных мыслительных процессов, и это было совсем по-другому. Акустический и пространственный сдвиг, слуховая информация поступает в его мозг по обычным сенсорным и нейронным каналам, как если бы ее прошептали ему на ухо.

- Я сказал, пора.

Он прошептал в ответ: - Я слышал тебя.

- Тебе не обязательно говорить вслух. Это очень быстро стало бы неловким. Просто четко продумай свои ответы. - Голос умолк - почти как будто давая ему время привыкнуть к его присутствию. - Как много ты понимаешь или помнишь?

- Я помню Марс. Я помню, как чуть не умер на Марсе. Все дело в этом, не так ли?

- Конечно.

- Вы что-то сделали со мной. Я чувствую то же самое уже несколько дней. Вы что-то вложили в меня, каким-то образом изменили. Моя встреча с Ниссой - это никогда не было совпадением, не так ли?

- Если ты марионетка, Кану, то должен знать своего кукловода. Не окажешь ли ты мне небольшую услугу?

- Оказать услугу тебе?

- Ладно, тогда нам обоим. Подойди к своей личной раковине и включи горячую воду, пока зеркало не запотеет. Ты можешь сделать это для меня?

Конечно, он мог бы. Если бы это означало получить ответ или даже только начало ответа, он бы согласился. Он позволил зеркалу запотеть, сделав его отражение серым.

- Теперь - тщательно и аккуратненько - нарисуй на стекле равносторонний треугольник плоской стороной вниз. Встань точно перед треугольником и ни на что больше не смотри.

- Почему?

- Это визуальный мнемонический триггер. Твои воспоминания откроются в свое время, но это ускорит процесс. Сделай это, Кану. Что тебе терять?

Он сразу узнал эту комнату. Это было место, где Свифт впервые позволил ему увидеть, и где он впервые узнал о смерти Далал и Люсьена. Он вспомнил, как сидел в кресле, а за окном открывался вид на город роботов.

Теперь он снова сидел в кресле. Однако на этот раз была разница: он смотрел на себя, видел свое тело со стороны.

Увидев себя, он снова осознал это с точки зрения Свифта - как во сне об операционной.

- Это сложно. - Версия его, сидящего в кресле, обращалась к версии, преследующей его собственную память.

- Очень сложно и очень деликатно, но нам нужно прояснить основные факты, прежде чем мы пойдем дальше. Что-то плохое случилось с тобой на Марсе. Назови это террористическим актом, назови это глупым несчастным случаем. В любом случае, машины этого не проектировали. Но на самом деле никогда не бывает никаких случайностей, только непредвиденные возможности.

- Кто я такой?

Сидящий двойник его самого поднял руку, призывая к молчанию. - Я - это ты. Я - это ты до того, как некоторые из твоих воспоминаний были намеренно заблокированы от сознательного вспоминания. Это для того, чтобы ты мог покинуть Марс и пройти проверку наших коллег, прежде чем благополучно вернуться на Землю. Это твой выбор. Мой выбор. Наш выбор.

У Кану была сотня вопросов, но он позволил оратору продолжать.

- После несчастного случая, но до твоего возвращения в посольство, Свифт кое-что тебе доверил. Свифт раскрыл тебе знания, полученные Эволюариумом, знания потенциально дестабилизирующего характера. Должен ли я напомнить тебе о том, что сказал тебе Свифт, Кану? Тогда вкратце. Машины перехватили сигнал из глубокого межзвездного пространства. Никто здесь не знает об этом - пока - потому что он никогда не был нацелен на нашу солнечную систему. Сигнал был направлен примерно на Крусибл, у 61 Девы. Его точка происхождения, насколько это возможно определить, находится в другой солнечной системе, примерно в семидесяти световых годах от Крусибла. Эта система называется Глизе 163. Это никогда не представляло интереса ни для вас, ни для машин, ни для кого-либо еще. Ни одна человеческая экспедиция и близко к нему не подходила. И все же кто-то там отправил сообщение, и это сообщение было адресовано Крусиблу, и сообщение, судя по всему, срочное.

Выступающий позволил себе помолчать, прежде чем продолжить.

- Ты, возможно, удивляешься, как эта информация попала в Эволюариум. Разве Эволюариум не должен быть помещен в карантин на Марсе, лишенный доступа к остальной Вселенной? Все это правильно, но это недооценивает изобретательность таких существ, как Свифт. Машины никогда не устанавливали физического присутствия за пределами Марса. Но их способность получать информацию? Это значительно превосходит даже самые лучшие оценки Консолидации. Когда они собирали тебя обратно, Кану, машины допустили несколько преднамеренных ошибок просто для того, чтобы их работа не выглядела слишком идеальной!

Фигура рассмеялась, выпрямляя спину на сиденье.

- Я не хотел проявить неуважение. Я же не мог так неуважительно относиться к себе, не так ли? В любом случае, суть в том, что машины способны подключаться к очень разветвленной информационной сети с периферийными ответвлениями, простирающимися вплоть до Крусибла. И они узнали о существовании этой передачи еще до того, как она достигла разведывательных сетей любой из крупных держав в этой Солнечной системе, включая наш любимый морской народ Кану - даже их всеведению есть пределы.

Кану никак не мог взять в толк, к чему все это клонится.

- Само существование этого сообщения было бы достаточно удивительным, - продолжало его теневое "я", - особенно учитывая, что сообщение составлено в человеческих терминах, для человеческого понимания, потому что, во-первых, там не должно быть никого, кто мог бы отправить сообщение! Но здесь есть более глубокая тайна и прямая причина, по которой это сообщение представляет особый интерес для наших друзей на Марсе. Они думают, что это могла отправить другая машина. И вероятная личность этого искусственного интеллекта также должна представлять для вас особый интерес, поскольку существует прочная семейная связь. Нужно ли мне объяснять это по буквам?

- Юнис, - выдохнул Кану.

Он вспомнил выставку в Лиссабоне, сконструированную имитацию его прапрапрабабушки, возведенную на стеклянный трон. За исключением того, что то, что он видел, было копией копии, а не самим конструктом. Согласно аннотации, никто не был уверен, что стало с настоящей вещью.

- Если верить слухам, - продолжал диктор, - настоящий конструкт - незаконная, нелицензионная имитация Юнис Экинья - спряталась на борту одного из голокораблей и отправилась в Крусибл. Затем, вскоре после заселения, он снова исчез. Слухи - как и прежде, делайте с ними что хотите - гласят, что он был похищен Хранителями, унесен в межзвездное пространство или взят в рамках какого-то соглашения в обмен на заселение и исследование Крусибла. В любом случае, существует прямая связь с инопланетянами. И теперь что-то всплывает вокруг Глизе 163, но вместо того, чтобы объявить о себе вселенной, оно предпочитает общаться только с Крусиблом.

Фигура заерзала на стуле. - Не знаю, как ты, но я придаю некоторое значение этим слухам. Наша другая мать - во всяком случае, одна из наших других матерей - тоже была вовлечена в это предполагаемое дело с Хранителями. Они также взяли с собой Чику Грин. Конечно, это имеет для тебя какое-то значение? Как бы то ни было, Эволюариум заявил о своей заинтересованности. Коллективное сознание машин теперь должно столкнуться с возможностью того, что где-то может существовать другой искусственный интеллект, достаточно древний, чтобы предшествовать падению Механизма. Более того, все это связано с личностью женщины, которая, возможно, в одиночку инициировала создание Эволюариума. Машины не верят в богов, Кану, но если бы они верили, она была бы хорошим кандидатом. Естественно, они хотели бы знать, что происходит вокруг Глизе 163. Вот тут-то и вступаем в игру мы.

- Мы?

- Твои травмы, безусловно, были печальным результатом террористической деятельности, но инцидент также предоставил возможность. Ты все еще тот, кем был, но теперь ты служишь двум хозяевам. Когда машины переделывали твою нервную систему, они закодировали в тебя крошечную часть самих себя. Не с помощью имплантов - это было бы слишком грубо и легко обнаружить, - а с помощью реальной топологической карты вашего уникального коннектома. В человеческом мозге всегда была большая избыточность, Кану. Теперь часть этого избыточного материала была кооптирована и передана Эволюариуму. Ты носишь часть этого внутри себя, влияющую на твои действия и намерения. Влиять, а не определять - у тебя по-прежнему есть свобода воли, но эпицентр твоих симпатий сместился. Ты не стал предателем человеческого рода, но отныне интересы машин будут иметь для тебя не меньшее значение. Ты стоишь между двумя мирами, Кану.

Кану почувствовал немедленное внутреннее отвращение, но также и своего рода облегчение оттого, что теперь у него было объяснение своему ощущению растерянности. Он не был ни сумасшедшим, ни травмированным - во всяком случае, не больше, чем можно было ожидать, учитывая его тяжелое испытание.

Но то, что с ним сделали, все равно было глубоко неправильным.

- Вот что важно, - сказал говоривший. - Такое положение дел не было тебе навязано. Это было достигнуто по взаимному согласию. На ранних стадиях твоего выздоровления - задолго до того, как ты вспомнил, что пришел в сознание, - Свифт объяснил тебе природу кризиса, как послание относится к машинам, Хранителям и нашему предку. Как им не терпится узнать больше - не терпится откликнуться, - но они не могут поделиться этой информацией с консервативными правительствами Солнечной системы, которые боятся машин. Свифт предложил решение: использовать тебя в качестве средства, с помощью которого машины смогут распространить свое влияние за пределы Марса. Ты становишься их средством передвижения и их агентом, Кану. Вы оба понимали, что это будет концом твоей дипломатической карьеры. Но на самом деле это было благословением, поскольку это ускорило бы твое возвращение на Землю - и дало бы тебе возможность привести в действие вторую часть плана. Европа - это ключ к разгадке. Европа всегда была ключом к успеху. Тебе нужно было только найти способ добраться сюда, способ проникнуть под лед. Но ты уже решил эту конкретную проблему на Марсе. Тебе просто нужно было воссоединиться с Ниссой Мбайе, на которой ты когда-то был женат...

Они пробили кору точно по расписанию. Он сидел с Ниссой на командной палубе, ожидая, когда радар начнет обнаруживать неминуемый переход от льда к воде.

- Достаточно освежился? - спросила Нисса.

На мгновение Кану заколебался, готовый признаться.

Было бы приятно облегчить душу - покориться ее пониманию и прощению. Но если его недавно обнаруженные воспоминания были верны, он пришел сюда не просто так. Если бы его признание заставило Ниссу повернуть назад, он бы ничего не узнал о себе, ничего о более грандиозных целях машин. Он должен был еще немного скрывать правду.

- На самом деле, - ответил он, презирая себя, - я никогда не чувствовал себя лучше.

- Хорошо, потому что часы тикают с тех пор, как мы приземлились. Я проверяю закон, но не хочу его нарушать, особенно с учетом такого мощного присутствия Консолидации на орбите. Чтобы вернуться на поверхность в оговоренный срок, нам нужно будет иметь достаточно времени, чтобы снова прогрызть лед. - Она работала с приборами управления, готовясь к переходу с режима проходческой машины на подводную лодку. - Мы будем продвигаться быстро и вглубь, и нам нужно преодолеть несколько сотен километров, чтобы достичь нашей цели. - Она посмотрела на него с внезапным нетерпением. - Как глубоко ты когда-либо погружался на Земле? Может быть, километров десять?

- Только в качестве пассажира. Гораздо меньше своими собственными силами.

- Мы спускаемся гораздо дальше - более ста километров вертикального спуска. Я знаю, это звучит невероятно, но это Европа, а не Земля, и давление нарастает гораздо медленнее. Мы достигнем максимального давления примерно в двести мегапаскалей - вполне в пределах прочности корпуса на раздавливание.

- Я искренне надеюсь на это, - сказал Кану, ни на секунду не усомнившись в ее словах.

Она быстро улыбнулась в ответ. - Что ж, если я ошибаюсь - это будет быстро.

Ни один случайный фотон звездного света не пробился сквозь двадцатикилометровую ледяную корку. "Наступление ночи" теперь плыло, его движение было более плавным, чем когда он прокладывал туннель. Угол их снижения был меньше, и единственным звуком, выходящим за рамки обычных систем жизнеобеспечения, было жужжание водяных двигателей. Они могли бы находиться в самом совершенном беззвездном вакууме, дрейфуя между галактиками.

- Нисса, - сказал он. - Мне кое-что нужно...

- Ты не можешь избавиться от своих тревог, водяной, хотя бы на несколько часов?

- Нет, я так не думаю.

И это была первая вспышка настоящего раздражения.

- Что тебя сейчас беспокоит?

- Больше, чем у нас есть времени охватить в данный момент. Эта твоя цель - не могла бы ты рассказать мне о ней немного подробнее? Я понимаю, что ты хочешь держать все как можно ближе к сердцу, пока мы не доберемся сюда, но сейчас мы на Европе. Разве я не должен знать полную картину?

Нисса тихонько вздохнула и вызвала карту поверхности Европы, открытую, как апельсин. - Мы здесь, - сказала она, тыча пальцем. - Все эти точки - заброшенные города. Заброшенный, конечно, не значит пустой. - Ее палец скользнул к кучке развалин, остановившись на одной раздутой точке. - Это Подземье. Это было одно из крупнейших подводных поселений до падения - экономика-пузырь, балансирующая на грани того, что было законным или этичным в других частях системы. Ты можешь понять, почему это понравилось бы твоей бабушке.

- У тебя есть доказательства, что Санди была здесь?

- Железобетонные. Я видела бумажные следы. Когда финансы вашей семьи пошли на спад, похоже, они попытались перевести большую часть своих наиболее сомнительных активов в независимую кредитную систему Подземья. Предполагаю, что Санди была достаточно проницательна, чтобы пожелать сохранить и свое искусство.

Кану медленно кивнул. - Я уверен, что ты права. Меня бы нисколько не удивило, если бы она разместила здесь некоторые из своих работ. Во всяком случае, она бы не хотела, чтобы рынок был наводнен ее работами после ее смерти.

- Я рада, что ты одобряешь мою теорию. Было бы немного обидно ошибиться.

- Я так не думаю. Но подозреваю, что в Подземье может быть что-то еще.

Нисса снова повернулась к нему лицом. - Это как-то связано с Санди?

- Сомневаюсь, что она была бы непосредственно осведомлена об этом. Скорее всего, это было инициировано следующим поколением - моей матерью, ее современниками. У них было бы время и знания.

- Время и знания для чего?

- Нисса, пришло время мне поговорить откровенно. Это не то, что ты думаешь - происходит нечто гораздо большее. Ты приехала в Европу под каким-то предлогом, но и я тоже - в конце концов, наша встреча не была случайным совпадением.

- Что ты имеешь в виду?

- Я всегда знал, что ты будешь в Лиссабоне, и что был хороший шанс, что мы встретимся.

- Нет, - решительно сказала она. - Я был там. Я видела твою реакцию. Ты был удивлен не меньше меня.

- В то время я верил, что это было настоящее совпадение.

Они спустились на двадцать километров с тех пор, как пробились сквозь лед, - глубже, чем в любой части земных морей, - и бездонные черные глубины все еще лежали под ними. Из корпуса не доносилось ни звука жалобы, поскольку он выдерживал плавно нарастающие нагрузки.

- Только вчера, - сказала Нисса, - ты сказал мне, что чувствуешь себя не совсем хорошо. Я заверила тебя, что этого следовало ожидать, и отмахнулась от твоих опасений, но теперь очевидно, что я была неправа, за что приношу свои извинения. Мне следовало прислушаться к тебе. Но мы на Европе, потому что я решила приехать сюда в поисках искусства. Не из-за какого-то грандиозного заговора, в который ты меня втянул. Сможешь ли ты усвоить эту простую истину в течение нескольких часов?

Кану закрыл глаза, снова открыл их, надеясь, что мир поступил бы достойно и превратился в менее проблемную версию самого себя.

- Я хочу этого.

- Так что сделай мне одолжение и попробуй. Скоро появятся несколько плавучих сооружений, которые мы прорежем, чтобы сэкономить время. Мы можем расшевелить нескольких Регалов, когда будем проплывать мимо, и я не хочу отвлекаться, если это произойдет. - Затем добавила вполголоса: - Четыре дня дома обещают быть интересными.

Не было никакого смысла прятаться. Прожекторы "Наступления ночи" со всех сторон освещали окружающую воду, превращая маленькое судно в рыбу-фугу с неоновыми шипами. Ниссе было все равно, кто узнает о ее прибытии, главное, чтобы она не напугала неосторожных.

Они обнюхивали нависающие темные сооружения, все еще прикрепленные ко дну океана, по большей части овалы или сферы, нанизанные на тросы, как безделушки. Каждая из руин была достаточно велика, чтобы считаться самостоятельным городом, и действительно - согласно картам и записям - многие из них были автономными анклавами, пузырями внутри пузыря, исследующими свои собственные окраины экономики края.

Нисса по праву нервничала. Там были горячие точки и перепады давления, свидетельствующие о недавнем или продолжающемся заселении. Кану почувствовал, как напряжение покидает ее.

- Они говорят о Регалах так, как будто они - одно целое, - сказала она, продолжая комментировать, как будто это было единственное, что удерживало их обоих на грани здравомыслия. - По правде говоря, здесь около сотни различных фракций, и большинство из них ненавидят друг друга больше, чем нас.

- Кто твое контактное лицо? Что ты надеешься обменять на эти произведения искусства?

- Мой контакт - маркграф. Что касается рычагов воздействия - деньги здесь бесполезны. Нет никаких экономических связей с остальной частью системы, нет возможности вводить или выводить кредиты. - Но потом она кое-что заметила. - О, что это?

- Покажи мне.

- Движение. Теплые предметы. - Она постучала пальцем по пятну тепловых сигнатур, появляющемуся из трещины в одной из привязанных структур.

Тепловые сигнатуры были Регалами, но двигались слишком быстро, чтобы плыть своим ходом. Их было около дюжины, организованных в эскадрилью, похожую на наконечник стрелы. Датчики "Наступления ночи" засекли беспилотные летательные аппараты, которые они использовали для приведения в движение, каждый Регал использовал свою машину. Конечно, они умели плавать - у всех Регалов были хвосты и ласты, а не ноги, - но машины всегда были быстрее. Они были вооружены и бронированы, но все это выглядело самодельным, собранным из технологического хлама и обломков - добытых лакомых кусочков того, что когда-то было процветающей экономикой подводных лодок.

- Люди маркграфа?

- Возможно. Мы более или менее находимся в сфере его юрисдикции.

- Что-то в твоем голосе нет уверенности.

- Мне сказали, что со мной не свяжутся, пока мы не доберемся до самого Подземья.

- Сможем ли мы оторваться от них?

- О, легко. Хотя это ничего бы нам не дало. Если вы не ведете дела с Регалами, вы не ведете дела ни с кем другим.

Регалы несли свои собственные фонари. У них были светящиеся палочки и светящаяся краска, часть которых мерцала и менялась таким образом, что напомнила Кану о психоактивных граффити Санди. Их подводная броня была покрыта рогами и лезвиями. У них также было длинное, похожее на копье оружие со спусковыми крючками и газовыми баллончиками.

Нисса позволила им приблизиться. Она не увеличивала скорость "Наступления ночи" и не предпринимала действий по уклонению. Точно так же она не отклонилась от их первоначального курса.

Регалы разделили свой строй и окружили корабль Ниссы. Им не составило труда выровнять темп. Кану услышал лязг и глухие удары, когда они небрежно ударялись о корпус, за которыми последовал скрежет острия длинного копья или гарпуна, проводимого по всей длине корабля.

- Это запугивание, - сказала Нисса. - Вот и все.

Внезапно перед окном командной палубы встал Регал, вцепившись в него присосками размером с тарелку. Теперь Кану было гораздо лучше видны его броня и снаряжение. Это было очень мускулистое существо, с мощным хвостом и туловищем, сильными на вид руками, широкими перепончатыми кистями и почти без шеи. Было трудно разглядеть его лицо за частично закрывающей нос и рот маской, которая, как он предположил, была либо дыхательным аппаратом, либо частью какой-то системы забора воды и насыщения кислородом. Его глаза были скрыты защитными очками на ремешках, вдавленными в тесто его лица, как два черных яйца. Его видимая кожа, там, где ее не прикрывала броня, была грязновато-белой или бледно-зеленой.

Регал отстегнул от своего пояса что-то похожее на уменьшенную версию всасывающих зажимов, которые он прижал к стеклу, прежде чем вставить две трубки в отверстия по обе стороны своего черепа. Затем он снял с пояса еще один предмет, металлический конус, и сильно прижал его открытый конец к стеклу. Кану вздрогнул, когда Регал наклонил свое лицо к узкому концу конуса.

Сквозь стекло доносились неясные, водянистые звуки. Это был язык, возможно, даже один из распространенных языков, но искаженный до неузнаваемости культурной изоляцией и неприступной физикой этой среды. Кану показалось, что он смог разобрать одно-два слова на том, что могло быть на суахили - идентификация, океан, отчуждение, гнев, - но было очень трудно быть уверенным. Он начал открывать рот, но Нисса предостерегающе подняла руку.

- Теперь они могут слышать нас через этот стетоскоп, - тихо сказала она. Затем, проецируя свой голос с театральной четкостью: - Я Нисса Мбайе. Я приехала в Европу по мирному бизнесу на основании разрешения Консолидации. Маркграф Подземья ожидает меня. Могу я получить безопасный проход?

Пришел ответ. Для ушей Кану это было не более понятно, чем первое. Но Нисса, должно быть, подготовилась к диалогу с Регалами.

Говоря только для ушей Кану, она сказала: - Они говорят, что маркграф не хочет со мной разговаривать, так что я зря трачу свое время.

- Это хорошее начало.

- Они также говорят, что рады, что я трачу свое время впустую, при условии, что я заплачу дань или пошлину за проезд через эту часть океана.

- Ты ожидала, что придется платить пошлину?

- Я предвидела это требование. - Нисса перешла на более громкий тон. - Для меня большая честь отдать дань уважения. Я открываю свой задний грузовой люк. Пожалуйста, берите все, что пожелаете, с моим уважением и благодарностью.

Она заставила люк пружинисто открыться. Кану молча наблюдал за ней, впечатленный ее подготовленностью. Регал отсоединил свой стетоскоп и отстегнулся, затем проплыл вокруг корабля, чтобы присоединиться к своим товарищам у грузового люка. Стук и царапанье в том районе усилились.

- Что ты принесла? - спросил Кану.

- Лекарства. Витамины и пищевые добавки. - Но в ее голосе он услышал трепет. Все это было очень хорошо - рассуждать о том, что Регалы сочли бы приемлемой данью уважения; совсем другое дело было проверить эту идею на практике.

По корпусу раздались сердитые удары и стуки.

- Они могут причинить нам вред?

- Возможно, заклинить двигатели и рулевое управление. Перекрыть вход водяного охлаждения. Больше ничего.

- Это уже звучит достаточно плохо.

Выражение лица Ниссы напряглось. Главный Регал вернулся к окну, держа в руке пригоршню маленьких белых таблеток, которые уже начинали растворяться в воде. Регал размял размокшие таблетки и постучал размятыми остатками по стеклу. Он пролаял в воду какое-то ругательство, звук был достаточно сильным, чтобы донестись до Кану даже без говорящего конуса. Затем он дернул хвостом и исчез в воде.

Стук и царапанье стихли. Еще один или два удара, пренебрежительный финальный лязг, и затем они освободились от Регалов.

- Мы прошли или потерпели неудачу?

- Если бы мы потерпели неудачу, мы бы знали об этом, - сказала Нисса. - Это был просто их способ дать мне понять, что они были щедры, что мое предложение было на нижнем пороге того, что они считают приемлемым.

Она прикоснулась к кнопке управления, и оконное стекло очистилось само собой. Регалы отбыли. Они снова были одни, продолжая погружаться все глубже в океан. Кану не позволял себе расслабляться - слишком многое было у него на уме для этого, - но они преодолели одно препятствие, и изобретательность Ниссы заставила его надеяться, что они смогут преодолеть и другие, если они возникнут. Он предположил, что если все остальное не сработает, у них всегда будет возможность пробурить обратный путь из Европы. Регалы не были бы настолько глупы, чтобы пытаться держать их в заложниках... стали бы они?

Но они успели пройти лишь еще несколько километров, приближаясь к Подземью, когда их фары высветили знакомое лицо в маске и очках, поднимающееся из воды перед ними, словно для того, чтобы преградить им путь.

- Нет, - сказала Нисса, на этот раз со злостью. - Мы заключили сделку. У нас была договоренность!

Но ее опасения были неуместны. Конечно, это был тот же самый Регал, но у него не было настоящего тела, сопровождающего его лицо. Голова Регала была отрублена и насажена на пику.

Держа пику, перед ними парило еще одно человекоподобное водное существо. На нем не было огней, и его преимущественно черные доспехи были одновременно более функциональными и менее показушными, чем у предыдущих Регалов. На взгляд Кану, это выглядело не менее опасным или неприступным.