Пробуждение Посейдона

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Дни на Орисоне никогда не могли быть достаточно долгими для Гомы и Ру. Оставалось слишком мало часов и слишком о многом они хотели спросить как у танторов, так и у их хозяйки. Гома с трудом могла поверить, что еще три тантора все еще были там, на обратном пути в лагерь. За то ограниченное время, что она провела с первым трио, она уже успела оценить Садалмелика, Элдасич и Ахернара как отдельные личности, у каждой из которых было свое прошлое, свое место в иерархии танторов. Всех интересовал мир за пределами Орисона, истории Агриппы и других слонов на Крусибле, и все, казалось, были готовы узнать о Ндеге и более широком клане Экинья. Но в случае с Элдасич и Ахернаром интерес к последнему был скорее вежливым, чем ненасытным. Они были слегка любопытны, но человеческие дела явно казались им менее важными, чем новости о других танторах.

Гома изложила самый правдивый ответ, на который была способна. Было трудно обойти проблему упадка танторов, постепенного ослабления их интеллекта, не упомянув об их сходстве с исходными слонами. Она сделала все, что могла, с помощью Ру, и если кто-то и обиделся, то это не было очевидно ни для кого из них.

Танторы, со своей стороны, казалось, получали удовольствие от диалога с кем-то, кроме Юнис. По их окружению было ясно, что они нуждаются в постоянной интеллектуальной стимуляции. В главном пузыре и подкамерах, раскопанных вокруг него, они были снабжены множеством инструментов и игрушек - или, возможно, их лучше было считать головоломками, поскольку игрушки звучали унизительно для существ с такими очевидными когнитивными способностями. Там была вертикальная стойка, разделенная на черные и белые квадраты, с подвижными символами - какая-то игра или логическое упражнение. Там была горизонтальная плоская панель, разделенная пополам центральной сеткой из восстановленного изоляционного материала с двумя лопатками, похожими на ракетки для настольного тенниса. Там был куб размером с кулак, сделанный из множества цветных кубиков поменьше, которые можно было скручивать в разные комбинации, но только совместными действиями двух или более слонов. Там были высокие скульптурные объекты, сделанные из взаимозаменяемых прозрачных трубок, через которые танторы любили перекатывать маленькие полированные шарики. Там были экраны с данными, расположенные стереопарами для удобства животных с широкими черепами и противоположно расположенными глазами. Существовал похожий на носок инструмент, который можно было носить поверх туловища и который был оснащен множеством подключаемых микроманипуляторов, позволяющих танторам выполнять самые сложные задачи. Там были наскальные рисунки, нанесенные на стены яркими основными цветами. Там был колокольчик на проволочном каркасе, который танторы любили приводить в движение, проходя мимо, и что-то вроде альпийского рожка, в который они любили дуть и который издавал такую глубокую ноту, что у Гомы сводило внутренности.

Но у танторов также была работа, которую они должны были выполнять, разделяя заботу о выживании. Каждый из них предъявлял гораздо более высокие требования к возможностям жизнеобеспечения лагеря, чем один человек. Одна из подкамер вела в литопоническую теплицу, в то время как другая вела к питательным ваннам, где выращивали и собирали мучных червей. В другой камере находились роскошные грядки для переработки отходов - запах слоновьего навоза мгновенно вернул Гому и Ру в Крусибл. В другом месте им показали скафандры размером со слона, с их защитными шлемами и гармошками на хоботах, похожими на старинные противогазы. Юнис сказала, что обычно требовалось три тантора, чтобы подготовить еще троих для выхода на улицу, поэтому они редко выходили одновременно.

Они делили лагерь на равных с Юнис. У нее был опыт и проницательность, но она не была их главой. Она была изгнана, и предки этих танторов согласились остаться с ней. Но их отношения были основаны на верности, а не на слепом подчинении. Они нуждались друг в друге, чтобы выжить, партнерство строилось на дружбе и взаимной зависимости.

У Гомы и Ру было столько же вопросов к Юнис, сколько и к танторам. Она была услужлива, до определенного момента - готова была пройтись по одним и тем же деталям, повторить или переосмыслить то, что не было сразу ясно. Но это было совсем не то же самое, что просить о чем-то робота.

- Я знала финского астронавта, - сказала она, внезапно переходя к делу. - Ханну. Это было на Фобосе, когда мы сидели там взаперти и ждали, пока утихнет тот большой марсианский шторм. Нервы начинали сдавать - малейшая мелочь выводила нас из себя. Кто-то чихает не в ту сторону, кто-то трет нос или продолжает говорить, что скучает по Земле. - Все гости воняют на третий день, - сказал мой финский коллега. - Он был прав.

- Дайте нам передохнуть, - сказала Гома. - Мы пробыли здесь едва ли два дня, не говоря уже о трех.

- Кажется, что дольше. Я открыла для вас свой дом, предложила вам убежище и все необходимое для поддержания жизни. Сколько раз нам нужно повторять одни и те же основные факты?

- Вам придется извинить нас, - сказала Васин с видом человека, которому очень мало дела до того, извинили ее или нет. - Мы оказались в центре ситуации, которую не понимаем, практически не имея предварительной информации. Вы - наш единственный ориентир, и вас даже не должно быть в живых. Я имею в виду это в буквальном смысле. Если мы чего-то и ожидали, то это был робот.

- Я, должно быть, разочаровала вас всех.

- Нет, - сказал доктор Нхамеджо, великодушно разводя руками. - Вы чудо своего времени! Но вы тоже человек. По мере развития систем записи воспоминания подвержены ошибкам. И, по вашим собственным словам, все это произошло так давно.

- Вы были здесь сама по себе, - успокаивающе сказала Гома. - Ничего, кроме вас, танторов и совершенно пустынной, едва ли гостеприимной планеты.

- И ты думаешь, я сошла с ума без твоей искрометной беседы?

- Думаю, нам нужно убедиться, что вы настолько вменяемы, насколько вам кажется, - сказала Васин. - Отсюда и наши вопросы. Вы согласитесь, что это маловероятное стечение обстоятельств - вы становитесь плотью и кровью, вновь появляется "Занзибар" ... танторы, обращающиеся против людей. Не то чтобы я сомневалась в этих вещах, но я все еще пытаюсь понять, как они сочетаются друг с другом.

- Вы сказали нам, что вы нужны Хранителям, - сказала Гома, - что-то связанное с тем, что Посейдон не подпускает их близко, но я все еще не совсем понимаю, что это значит.

Они были на кухне Юнис. Она намочила палец и нарисовала водянистый круг на столе, затем еще один круг вокруг него. - Посейдон запрещает проверку чисто машинным интеллектом. Но Троица смогла обойти этот запрет.

- Один из вас был машиной, - сказал Ру.

- И один из нас был человеком, и у одной из нас был хобот. Важно было то, что мы были вместе. Коллективно мы были чем-то большим, чем просто самими собой - мы были отдельной организацией, занимающейся сбором информации.

- Значит, вы там были, - сказала Гома.

- Мы были уже близко, но повернули назад. Что-то коснулось нас. Ужас, как назвала это Чику. - Она улыбнулась их неловкой реакции. - В этом не было ничего оккультного. Ужас был всего лишь формой глубокого понимания - информацией, вбиваемой в наши головы. Обширное, точное, интуитивное представление о вероятных последствиях наших действий. Что узнать правду о М-строителях - значит овладеть самым опасным знанием из всех.

- Хорошо, - сказала Гома. - Мы достаточно долго ходили вокруг да около - что такого особенного в М-строителях? Что такого важного в том, что они должны вселять в вас Ужас? Какой секрет стоит того, чтобы его так тщательно оберегать? И если это такой большой, нехороший секрет, почему бы просто не стереть его или не спрятать навсегда?

- Я не знаю, что это такое. Я не подобралась достаточно близко, чтобы выяснить это.

- Но вы подошли достаточно близко, чтобы ощутить весь ужас. И с тех пор у вас было столько времени, чтобы подумать об этом, взглянуть на это в перспективе. Только не говорите мне, что вы ничего не придумали - вы Юнис Экинья.

- По крайней мере, кто-то верит в меня.

- Я очень стараюсь, - сказала Гома.

Через некоторое время Юнис сказала: - М-строители кое-что обнаружили. Фундаментальная истина о Вселенной, о судьбе вещей - что происходит со вселенной, что происходит со всей материей и всей жизнью в ней в будущем. Вот это я поняла. Остальное - это... сложнее. Это все равно что рассказывать ребенку о смерти. Нет лучшего способа сообщить эту новость.

- Они сообщили вам эту фундаментальную истину? - спросил Ру.

- Это прошло.

- А сам секрет? - поинтересовалась Гома. - Если вы получили представление об этом, вам нужно поделиться им с нами.

- Вам многое предстоит осознать.

- Тогда нанесите нам свой лучший удар. Вы же не можете ожидать, что мы будем волноваться из-за Дакоты, когда только догадаемся, о чем идет речь.

- Я могу ожидать всего, чего захочу.

- Юнис... пожалуйста.

- Настойчивая маленькая выскочка, не так ли? Раздражающая. Раздражающая, самоуверенная и полная собственной невыносимой самоуверенности.

Гома вызывающе вздернула подбородок, демонстрируя больше смелости, чем чувствовала на самом деле. - Следую вашему примеру? Вы сделали карьеру из-за невыносимой самоуверенности. Вы построили на этом империю.

Это вызвало у Юнис едва заметную недовольную улыбку. - Очень хорошо. По крайней мере, мы с тобой можем говорить откровенно. Я думаю, ты можешь взять это. У тебя для этого есть сталь. Я не могу говорить за твоих компаньонов - это твое дело. М-строители... вы уверены в этом?

- Да, мы чертовски уверены, - сказала Гома.

- Они пришли к этой истине. Это горькая пилюля. Нет ничего более горького. Вселенной приходит конец. В ней есть встроенное условие об истечении срока действия. Это прекратится - и не в какое-то отдаленное космологическое время, когда галактики столкнутся друг с другом или солнца погаснут, а раньше... гораздо раньше.

- Когда вы говорите "раньше"... - сказала Васин. - О чем мы говорим? Тысячи лет, миллионы?

- Это не поддается количественной оценке. Это флуктуационное событие, нестабильность вакуума, случайный, но неизбежный процесс, подобный переворачиванию атомного ядра, распаду нейтрона. Это может произойти завтра или через сто миллиардов лет. С точки зрения статистики? Вероятно, этого не произойдет еще сотни миллионов лет... скорее всего, добрых несколько миллиардов.

Гома не смогла удержаться от вздоха облегчения. - Тогда это настолько далеко, что не имеет значения.

Юнис посмотрела на нее с презрением. - Попробуй, хотя бы на секунду, не думать как о чем-то, состоящем из клеток, срок службы которых короче, чем у некоторых планетарных погодных систем. Ты - человеческое существо. У тебя ограниченный кругозор. Думать о том, что будет дальше на следующей неделе, - это для тебя достижимо. Это прекрасно, это то, кто ты есть.

- Спасибо, - сказала Гома.

- Не за что. Но у М-строителей все было по-другому. Они существовали уже десятки миллионов лет, когда сделали это открытие. Они приняли идею о том, что являются бессмертной сверхцивилизацией. Это устраивало их с ног до головы. Мастера созидания? Владыки всего, что они обследовали? Архитекторы вечности? Почему бы и нет? Продолжайте. Но всегда есть загвоздка - им нужно было, чтобы вселенная тем временем не умерла вместе с ними. Когда они пришли к выводу, что конечное состояние было не просто вероятным, но и неизбежным... давайте просто скажем, что для них это было не так уж и далеко. Не тогда, когда они уже были рядом целую вечность и строили планы на оставшееся время.

- Тогда правда в том, что... что? - сказала Васин. - Подтверждение всего этого? Тогда нам это не нужно. Я тоже видела эти теории. Мы уже знаем о флуктуациях вакуума.

- Как и Хранители, - ответила Юнис. - Как и любой галактический разум, способный считать до трех. Но это всегда было теорией... драконом в математике. Что-то неприятное, но к чему вы не обязаны относиться серьезно. Однако М-строители это сделали. Их математика была безупречна, и они исключили все конкурирующие теории. Они знали, что конец близок. И Посейдон - это их ответ.

- Есть решение? - спросил Ру.

- Ответ, - повторила Юнис.

- Я не уверен... - начал Ру.

- Что-то пошло не так с системой жизнеобеспечения вашего корабля, когда вы летели сюда? Какое-то катастрофическое снижение вашего общего уровня интеллекта? Я объясню тебе это медленно. Посейдон - это реакция на уровне вида. Информация, да. Реквием, если хотите, хотя нам пришлось бы прочитать его, чтобы быть уверенными. Чем бы ни был Посейдон, он кодирует их реакцию на знание о том, что жизнь, само существование, имеет конечную продолжительность. Что это не может длиться вечно.

- И это то, что Хранители хотят знать - как М-строители отреагировали на эту информацию? - спросила Гома.

- Ну, а ты бы не стала?

Гома пожала плечами. В общении с Юнис существовала определенная формальность или протокол, и ей казалось, что некоторые правила становятся более ясными. - Если бы я была машинной цивилизацией, а не мешком с клетками - возможно. Но я не уверена, что стала бы прилагать столько усилий, чтобы заполучить его.

- Ты бы так и сделала, если бы была на их месте. Хранители тоже древние, и так же, как и М-строители, они увлечены идеей долгосрочного выживания, выживания в глубоком времени, погружения в экстремальное будущее Вселенной. Они знают, что флуктуации вакуума реальны - они могут видеть это в своей физике и в физике всех других культур, с которыми они сталкивались или которые раскопали. Поэтому, поскольку беспокойство - это эмоция, на которую они способны, они беспокоятся. Они беспокоятся в своих тусклых маленьких машинных умах и жалеют, что не знают того, что знали М-строители. Но чтобы выяснить это, они должны привлечь посреднические интеллекты, подобные нам. Однако проблема в том, что мы должны познать этот Ужас. Мы должны позволить нашим душам быть разорванными на части, пока они смотрят на это. Мы для них одноразовые инструменты, вот и все. Не имеет значения, притупились ли мы, повредились или сгорели в процессе, пока мы функционируем достаточно долго, чтобы извлекать информацию. Ну и к черту это.

Гома рассмеялась от удивления и восхищения. - Правда?

- Да, действительно. К черту быть инструментами высшего инопланетного разума.

- Только ты могла так сказать.

- Сказать это? Мы сделали больше, чем просто сказали это. Мы бросили инструменты. - Юнис выпрямилась на стуле, раздувшись от гордости. - Мы сказали, что не собираемся этого делать. Что им придется найти другой способ. Видите ли, это была их проблема. Они могли использовать принуждение только до определенного момента, а потом мы перестали быть свободными агентами. Но только свободные агенты, существа, действующие по собственной воле, - только они могли выжить на лунах. Конечно, Хранители так легко не сдаются. Они испробовали разные способы убеждения.

- Например? - спросила Гома.

- Дары - одаривание. - Она прикоснулась пальцем к своей груди. - Сделали меня человеком. Они думали, что смогут подкупить меня, чтобы я выполнила их волю. Но это не было достаточным стимулом.

Гома кивнула. - А что получили остальные?

- Дакота уже была умна. Они сделали ее намного умнее - и почти бессмертной.

- А Чику?

- Дорогая Чику. Оглядываясь назад, можно сказать, что она была единственной проницательной среди нас. Они ничего не могли ей предложить - ни пряника, ни кнута. Она не была заинтересована в том, чтобы стать умнее или прожить дольше, и уж точно не хотела становиться кем-то, кем она уже не была. Вини в этом моего внука - этот мальчик Джеффри вбил ей в голову несколько явно странных идей.

- По-моему, они кажутся достаточно здравыми, - сказал Ру.

- Тогда ты такой же странный, каким был он.

- Продолжайте, пожалуйста, - сказала Гома, чувствуя, как в животе у нее сжимается узел дурного предчувствия.

- Неповиновение Чику поставило ее на путь борьбы с Хранителями. Когда прибыл "Занзибар", мы все сделали все, что могли, чтобы помочь. Но у Хранителей уже были планы на Дакоту. Если они не могли использовать людей, почему бы вместо них не использовать слонов? Дело не в том, что они понимали нас, а в том, что они глубоко проникли в нашу психологию. Они просто увидели другую группу позвоночных животных и поняли, что нужно сделать, чтобы получить то, что они хотели. Дакота должна была стать новым матриархом - новой правительницей танторов. Королевой бала выпускников. Они перетасовали ее гены, добавили несколько новых и позволили ей размножаться, позволив ее потомству стать доминирующим видом.

- За пределами танторов? - спросил Ру.

- Восставшие, так они себя называют. На самом деле они всего лишь еще один инструмент Хранителей - все они готовятся к экспедиции.

- Расскажите мне еще о Чику, - попросила Гома.

- Она умерла. Это было ближе к концу пребывания людей на "Занзибаре". Я была там, я видела это. Они убили ее.

- Нет, - сказала Гома, предпочитая верить во что угодно, только не в это.

- Это было мрачное время. Обе стороны совершали плохие поступки. Люди начали понимать, что Восставшие ускользают из-под их контроля, поэтому, конечно, некоторые из них слишком остро отреагировали - попытались использовать системы "Занзибара" для сдерживания слонов. Закачивали инертные газы в систему жизнеобеспечения - что-то в этом роде. Люди могли легко втиснуться в скафандры или воздушные шлюзы, но слоны не могли спрятаться. Но это было слишком неуклюже и недостаточно быстро. Были репрессии. Затем люди перешли к смертоносному оружию - на самом деле не так уж трудно убить слона, если у вас есть желание. Но слоны, особенно Восставшие, были достаточно быстры и сообразительны, чтобы ответить тем же. После этого началась война.

- Пожалуйста, пусть это будет ложью, - сказал Ру, и Гома тяжело выдохнула и взял его за руку, чтобы вместе найти в себе силы взглянуть в лицо этой ужасной правде.

- Чику пыталась заключить мир. У нее были друзья среди танторов - даже среди Восставших. Но кровь текла слишком бурно с обеих сторон. Ее ударили дубинкой и убили. Это было быстро. Она бы ничего не почувствовала.

- А вы не могли их остановить? - спросила Гома, едва сдерживая ярость.

- Ты думаешь, я не пыталась? Ты думаешь, я бы не обагрила свои руки кровью, сражаясь с ними, если бы могла что-то изменить? Я не на стороне слонов или людей, Гома. Я на стороне противников глупости. - Она посмотрела на себя сверху вниз, слегка вздрогнув от отвращения. - Но я была недостаточно сильна. Недостаточно сильная, недостаточно быстрая, недостаточно смелая. Посмотри, во что я позволила себе превратиться.

- В одну из нас, - сказала Гома. - В таком случае, мне жаль вас, бедную.

- Что бы ни произошло на "Занзибаре", Юнис не может нести за это ответственность, - сказал Ру.

- Нет, не могу, - сказала Юнис. - Но это не избавит нас от неприятностей. Я застряла здесь без корабля с момента моего изгнания. Но вы все это изменили.

- А другой корабль? - спросила Васин.

- Это вызывает беспокойство - и еще одна причина для того, чтобы как можно скорее установить контакт с "Занзибаром". Я очень сомневаюсь, что ваше прибытие осталось незамеченным - особенно учитывая весь тот электромагнитный шум, который вы производили.

- Вы сами виноваты, что вообще попросили нас прийти, - сказала Гома.

- Да, это не ускользнуло от моего внимания, как и возможность того, что я могла непреднамеренно вызвать прибытие другого корабля. Но у меня не было выбора. Я не могла сидеть сложа руки и ничего не делать, не зная, чего хотят Хранители от Дакоты.

- Вы, должно быть, знали, что нам потребуется больше столетия, чтобы добраться сюда, - сказала Васин. - Кто, черт возьми, планирует в такие сроки?

- Я знаю. Это привычка на всю жизнь. И смотри - ты здесь.

- Итак, что дальше? - спросила Гома.

- Остальные трое скоро будут здесь. Мне бы очень хотелось взять их всех с собой, но я сомневаюсь, что ваш корабль приспособлен для размещения танторов. Им просто придется отсидеться здесь, на Орисоне, пока я не вернусь. - Она беззаботно пожала плечами. - Они умные. Они могут управлять лагерем самостоятельно, при условии, что ничего серьезного не сломается.

- Вы очень в них верите, - сказал Караян.

- Кому-то это нужно делать. С таким же успехом это могла бы быть и я.

Их приезд прервал ее работу, и Юнис сказала, что не может уйти, пока не запечатлеет на камне нить своего последнего озарения. Гома недоумевала, почему она просто не записала это на бумаге или не запечатлела себя для потомков.

- Тебе этого не понять.

- Я могла бы попробовать.

Юнис надела свой скафандр, тот, что с тяжелым поясом, и Гома последовала за ней через шлюз, хотя ее специально не приглашали это делать. Не говоря ни слова, Юнис направилась к утесу, где они впервые встретили ее. Она обошла одну из высоких каменных пирамид, затем остановилась у подножия утеса. Она мгновение осматривала его, прикрыв рукой шлем наподобие козырька, а затем уверенно направилась вверх по трещинам и выступам стены.

Гома наблюдала за происходящим снизу. Юнис достала режущий инструмент, заставила его кончик ярко вспыхнуть, а затем начала аккуратно вырезать угловые метки на камне.

Чувствуя себя на пороге какого-то важного, меняющего жизнь разоблачения, Гома с трудом сглотнула и сказала: - Я видела эти символы раньше.

Юнис продолжала работать в тишине. Она прошла еще один участок, затем осторожно двинулась вправо, опираясь пальцами ног на малейшую складку выступающей скалы. Она вырезала еще одну серию меток.

- Я очень в этом сомневаюсь.

- И я почти уверена, что так оно и есть. Это грамматика Мандалы - тот же узор, что и на боковых сторонах Мандалы, похожий на длинные цепочки костяшек домино, зигзагообразные и разветвляющиеся. Только есть еще кое-что, не так ли? Вы подмешиваете другие типы символов.

- Ты очень умная. А теперь почему бы тебе не сбегать и не поиграть?

- Это синтаксис Чибеса. Вы комбинируете утверждения из синтаксиса Чибеса с грамматикой Мандалы, как будто они являются частью одного и того же иерархического языка или, по крайней мере, глубоко связаны между собой.

Юнис прекратила то, что делала. Она выключила режущий инструмент и вернула его в сумку, затем спрыгнула обратно на землю.

- И как именно ты это узнала?

- Потому что моя мать показала мне. После того, как вы покинули нас, Ндеге потратила тридцать лет на поиск связей между этими двумя формами. В конце концов она использовала свои знания синтаксиса Чибеса в качестве ключа к грамматике Мандалы. Именно так она научилась разговаривать с Мандалой.

- Я всегда знала, что Ндеге многообещающий человек.

- Не обращайте внимания на мою мать - как вы можете иметь те же связи? Я знаю, кто вы такая. Ваши воспоминания не являются настоящими воспоминаниями Юнис - вы составлены из ее публичных высказываний, внешних фактов ее жизни. Мама говорила, что эти связи были глубокой семейной тайной - слишком глубокой, чтобы вы о ней знали.

- Твоя мать была права. Она также немного несправедлива ко мне - во мне есть нечто большее, чем когда-либо представляли мои потомки, - но основная истина не подлежит сомнению. Я знаю, что синтаксис Чибеса - это математический формализм, врата в новую физику, и я также знаю - или, по крайней мере, подозреваю, - что он берет свое начало в наскальных рисунках проходящего мимо инопланетного туриста. У меня также есть доступ ко всему общедоступному корпусу академических работ по грамматике Мандалы, по крайней мере, в том виде, в каком она существовала на момент моего отъезда. Но мысль о том, что эти два явления могут быть связаны? Я должна была сама разобраться в этом.

- Каким образом?

- Ужас. Что бы ты об этом ни думала, это была форма тесного контакта с технологией M-строителей, и, конечно, это изменило нас всех. В моем случае это оставило у меня проблески, ощущение, что более масштабные прозрения просто недосягаемы. Вся эта чушь о разрыве вакуума... конце времен? Это прошло. Как я уже сказала, утечка информации. Загрязнение. Их природа раскрылась больше, чем, возможно, они предполагали. С тех пор у меня было странное ощущение, что какие-то связи только и ждут, чтобы их установили. Мои сны...

- Значит, ты действительно видишь сны.

- Да. А теперь, не позволишь ли ты мне продолжить?

- Как угодно.

- Мои сны были великими лихорадочными битвами между армиями символов, полками логики и формальной структуры. Они не оставляли меня в покое. Они преследовали меня годами, десятилетиями, разрушая мой рассудок, пока я не начала изгонять их с помощью этих наскальных рисунков. Похоже, это помогает. Большую часть времени у меня по-прежнему бывают только проблески. Я не вижу, как синтаксис и грамматика сочетаются друг с другом на всех уровнях... просто маленькие фрагменты, фразы в более масштабном споре. Но этого достаточно. Это похоже на то, как если бы проблески хотели быть высеченными в скале - как если бы они жаждали постоянства. И с каждым прорывом - с каждой новой резьбой, которая, кажется, вписывается в единое целое, - я вижу, что мое первоначальное озарение, должно быть, было реальным. Есть связь.

- Ндеге согласна.

- И она... строила теории?

- Моей матери не разрешалось говорить о своих идеях - даже со мной. Но она это сделала. И да, она строила теории. Грамматика - это эволюция синтаксиса - более поздняя, более элегантная форма. Синтаксис - полезное сокращение, но его трудно использовать, чтобы говорить о чем-либо, кроме физики. Грамматика выходит за рамки этого - она богаче, сложнее, как язык с большим количеством времен и родов.

- И она понимала формальные отношения?

- Нет, - ответила Гома. - У нее было много глубоких идей, и она проработала множество деталей, но это уже была работа всей жизни. Я знаю, что моя мать не чувствовала, что с этим покончено, только то, что она добилась успеха, заглянула дальше, чем кто-либо другой. Если бы они разрешили ей продолжить доступ к Мандале...

- И к здешней Мандале.

- Да, она бы заплакала, если бы узнала об этом. Знать, что какая-то часть "Занзибара" выжила, что она не была тем чудовищем, за которое они ее принимали.

- Не думай обо мне плохо, Гома. Тебе потребовалось мужество, чтобы прийти сюда, и я знаю, что ты, по крайней мере, так же умна, как и остальные участники вашей экспедиции.

- Спасибо, - с сомнением произнесла она.

- Но ты не Ндеге. Я спрашивала о ней и горячо надеялся, что придет именно она. Я думала о помощи - руководстве - которое она могла бы предложить танторам, но теперь вижу, что она могла бы иметь неоценимую ценность и в других отношениях. Как бы я извлекла пользу из ее прозрений. Как многому я могла бы научиться, просто показав ей эту стену.

- Мне так же, как и тебе, жаль, что ее сейчас здесь нет.

- Извинениями мы далеко не уйдем.

- Но у меня есть ее записные книжки. Я привезла их с собой - все до единой. Они тебя интересуют?

Юнис посмотрела на нее сквозь забрало шлема. Она отрегулировала отражательную способность, давая Гоме возможность увидеть выражение ее лица. Она улыбалась, и эта улыбка была такой искренней и красивой, какой Гома никогда не видела.

- Я поправляю себя. Я не жалею, что ты пришла, Гома Экинья. Совсем не сожалею.

Они могли бы улететь прямо сейчас - посадочный модуль был готов к немедленному взлету, - но остальные три тантора все еще не вернулись. В любом случае Юнис понадобится день, чтобы сделать необходимые хозяйственные приготовления, переведя лагерь в состояние полудремы, чтобы Садалмелик и другие могли легко за ним ухаживать.

Гома восприняла эту вынужденную задержку как благо, открывающее дополнительные возможности для взаимодействия с танторами. Ей нужно было спать и есть, но если бы не эти нужды первой необходимости, она бы с радостью проводила каждый час в их присутствии. Ру разделял ее волнение. Однако вместе они поняли, что обязаны перейти к более структурированной методологии, используя эту возможность для сбора данных, а не анекдотических историй. Непринужденный обмен мнениями в ранние часы был очень хорош, но теперь пришло время для дисциплины и строгости. Многие когнитивные тесты, которые они проводили на Крусибле, можно было бы продублировать здесь, и у них был реальный шанс ответить на вопросы, на которые только намекали в диалоге. Язык выдавал блеф интеллекта, но никакая подделка не могла обойти некоторые из наиболее сложных тестов в их арсенале. Итак, они отправились к танторам, взволнованные и обескураженные тем, что ждало их впереди. Оба знали, что несколько часов тщательной работы здесь могут заменить работу всей жизни на Крусибле.

Но когда Гома вошла в их владения, она сразу увидела, что что-то ужасно не так.

Садалмелик лежал на земле.