Пробуждение Посейдона

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Первой мыслью Гомы, когда достаточно рассеялся туман пробуждения, чтобы появилось что-то похожее на сознание, было то, что Мпоси и Ндеге, сестра и брат, ее мать и дядя, должно быть, уже соединились в смерти. В этом почти не могло быть сомнений, учитывая факт ее собственного выживания. Не было бы никакой причины будить ее до конца путешествия, не было бы никакой случайности, что ее тело было бы способно выжить, и в то же время не было никаких шансов, что ее мать пережила долгие десятилетия их спячки на "Травертине".

Они попрощались, напомнила себе Гома, или, по крайней мере, все закончилось хорошо, с любовным проклятием ее матери о том, что теперь она должна заглянуть внутрь себя, найти силу, на которую она полагалась в Мпоси, и быть опорой для остальных.

Но Мпоси все еще был мертв, и правду об этом сейчас было вынести не легче, чем до того, как она ушла в подполье.

Вскоре появилось лицо и раздался голос.

- Теперь помягче.

Прежде чем лицо обрело четкость, что-то прохладное, сладкое и успокаивающее коснулось ее губ. На какое-то сонное мгновение ей показалось, что эта любезная форма - Ру, потому что голос принадлежал женщине. Но именно капитан Гандхари Васин помогла ей вернуться к жизни.

- Спасибо, - сказала она, когда наконец смогла выдавить из себя какие-то звуки. - Я не ожидала... Я имею в виду, вам это было не нужно.

- Мне это было не нужно, но если капитан не может поприветствовать свою команду, вернувшуюся в мир живых, что она может сделать? В любом случае, вы мне нужны, Гома. Не торопитесь - вставать и передвигаться достаточно тяжело после обычного перерыва, но у меня есть кое-что интересное, что я покажу вам, когда вы будете готовы.

Ее глаза все еще не могли сфокусироваться должным образом, но расплывчатых текстур и цветов окружающей обстановки было достаточно, чтобы определить, что она все еще находится в подземном хранилище.

- Мы в безопасности? Мы добрались до пробуждения?

- Да, мы пробуждаемся. Семьдесят световых лет, и ни одного несчастного случая. Я не знаю, насколько многим из этого мы обязаны летящему впереди нас Хранителю. Но корабль в хорошем состоянии, и мы находимся там, где хотели быть.

- Что вы нашли?

- Очень много. Однако самое главное - это приветственное сообщение - сигнал, указывающий нам, куда идти. Я думаю, вам следует это услышать. Я была бы очень рада узнать ваше мнение.

- Как поживает Ру?

- Не стоит беспокоиться о Ру. Он в надежных руках.

Это было сказано из лучших побуждений, но это был не совсем тот ответ, на который она надеялась. И все же Гома могла сосредоточиться на своих страхах лишь на короткое время, прежде чем сонливость снова затянула ее.

Она понятия не имела, как долго была в отключке, но наступил момент, когда лицо доктора Сатурнина Нхамеджо постепенно обрело перед ней четкость. Он изучал ее с великолепным и безмятежным терпением, как будто ничто в его вселенной не было более ценным, чем здоровье этого единственного пациента. Она легко могла представить, что он пробыл там несколько часов, ожидая у ее переносного гроба, не беспокоясь ни о чем, кроме ее собственного благополучия.

- С возвращением, Гома. Я знаю, что вы уже говорили с Гандхари, но я еще раз сообщу эту новость. Вы благополучно прошли через это. Все хорошо. Мы все пережили спячку - даже наш пленник.

Она подумала о Грейве, и это, в свою очередь, заставило ее подумать о Мпоси. Но на данный момент ее беспокоило только одно. Она попыталась встать из гроба, заставляя напрягаться неподатливые мышцы.

- Спокойно! - сказал доктор Нхамеджо, улыбаясь ее решимости.

- Я хочу увидеть Ру.

- В свое время. Ру получает самый лучший уход, и я совершенно удовлетворен его прогрессом.

- Что-то пошло не так, не так ли?

- Мы все выжили. Это благословение. Все остальное следует рассматривать как незначительную неудачу, не более того. - В его голосе появились строгие, предостерегающие нотки. - Я не хочу, чтобы вы переутомлялись, Гома, только не в эти первые часы. У вас более чем достаточно работы, чтобы восстановить свои собственные силы. Предоставьте Ру нам. С ним все будет хорошо. Я полностью доверяю ему.

- Это из-за СНКТ?

- Это всегда было осложняющим фактором. И без того поврежденная нервная система не лучшим образом приспособлена для того, чтобы справляться с дополнительными стрессами, связанными со спячкой, но я бы не согласился позволить ему присоединиться к экспедиции, если бы не считал его достаточно сильным. - Он сунул руку в саркофаг и похлопал ее по запястью, подбадривая. - Сейчас он находится в медикаментозной коме, но это для его же блага. Мы даем ему коктейль из лекарств, который поможет справиться с сочетанным воздействием СНКТ и обычных стрессов, связанных со спячкой. У них нет причин не работать, но это должно быть сделано тщательно, и результаты должны контролироваться на каждом этапе. Постепенно он вернется к нормальному сознанию. Я абсолютно уверен, что он снова будет здоров.

- Как долго?

- Это вопрос нескольких дней. Это трудность для него и беспокойство для вас, я ценю это, но это чрезвычайно малая цена по сравнению с годами, которые мы уже преодолели. А теперь отдохните, Гома, и успокойтесь. С Ру все будет хорошо.

Она хотела потребовать от него большего - дополнительных гарантий. Но она была слишком уставшей, слишком слабой, чтобы сделать что-то большее, чем довериться этому человеку. Иногда это было все, что ты могла сделать.

Так она отдыхала. Через час или два она смогла поэкспериментировать с передвижением, с трудом выбираясь из гроба и вставая на ноги, опираясь на стены и мебель, пока не научилась доверять костям и мышцам. Сначала это было тяжело - она чувствовала себя придавленной мертвым грузом, ее тошнило и одновременно кружилась голова. Но к ней вернулись сила и уверенность в себе, и неприятные последствия постепенно исчезли. Она не пила много жидкости и вскоре обнаружила, что может есть. Она побродила по небольшому отсеку корабля, пытаясь сориентироваться. Час за часом все больше и больше людей бодрствовали и были подвижны. Все, казалось, были согласны с одним и тем же предположением: что они находятся на борту корабля, который преодолел семьдесят световых лет пространства за сто сорок лет.

Гома могла достаточно хорошо удерживать эти факты в своей голове, но принимать их как глубокие, интуитивные истины было совсем другим делом. Она чувствовала себя измученной прогулкой, физически истощенной, каждая клеточка ее тела была в синяках, но это было совсем не то же самое, что чувствовать себя на четырнадцать десятилетий старше.

Она продолжала смотреть на свою руку, изучая знакомую анатомию запястья, поры кожи, тонкие темные волоски, строение костей и сухожилий под плотью. Ничего не изменилось - ничто не казалось старше. Она ущипнула себя за кожу на животе, но та тоже казалась чудесным образом безразличной к происходящему. Пятна, родинки, шрамы - все было на месте. В зеркале она выглядела не совсем собой - был ослаблен мышечный тонус, взгляд был затуманен, - но все это было нормальным следствием спячки. Действительно, негативные последствия были связаны с переходом от полной неподвижности при спячке к полному движению, а не с четырнадцатью десятилетиями самого застоя.

Ру перенесли из его транспортируемого саркофага в специальную медицинскую каюту - одну из двух на корабле - и положили на обычную кровать под ряд обычных медицинских инструментов. В него входили и выходили линии разного цвета и толщины, по которым кровь, моча, физиологический раствор и лекарства подавались в разные аппараты и из них. На лбу у него было надето устройство, похожее на корону, поддерживающее медикаментозную кому и одновременно проводящее своего рода циклическое нейронное сканирование - снимки его мозга мерцали разными цветами на дисплее над изголовьем кровати. Это было трудное время для доктора Нхамеджо и его сотрудников, поскольку им все еще нужно было вывести из спячки дюжину или более спящих. Но им удалось найти время, чтобы все выглядело так, как будто Ру был их главной заботой.

Гома хотела быть рядом с ним. Но доктор Нхамеджо заверил ее, что у него нет никаких шансов проснуться раньше намеченного срока; что все происходит в соответствии с установленными и упорядоченными временными рамками. - Эти префронтальные области, - сказал он, указывая на часть снимка, - все еще воспалены и должны быть взяты под контроль. Он также страдает микроприступами - разновидностью височной эпилепсии. Ничто из этого не является беспрецедентным в делах СНКТ, и все это требует тщательного управления. Но, прежде всего, с этим нельзя торопиться, иначе мы оставим Ру с большими нарушениями, чем когда он присоединился к нам.

Было тяжело смотреть, как он лежит там, такой беспомощный и явно страдающий. Время от времени он вздрагивал, иногда настолько сильно, что трудно было не думать, что он во власти ночных кошмаров или испытывает боль. Но Нхамеджо заверил Гому, что никакой сознательной деятельности не было и что Ру ничего не вспомнит об этом времени.

Гома держала его за руку, пыталась успокоить, когда начался приступ. Она прошептала Ру слова благодарности и запечатлела поцелуй на ее горячем от лихорадки лбу.

- Вернись, любовь моя. Ты мне нужен.

Однако в данный момент ничего не оставалось, как ждать.

- Возможно, - сказала Гандхари, - пара вещей, которые отвлекут тебя от Ру - это поможет?

- Возможно.

- По правде говоря, я даже не знаю, с чего начать. Мы уже так многому научились, и все же все, что нам удалось сделать, - это заменить каждый вопрос еще двумя. И все же я должна с чего-то начать.

Они были в капитанской каюте, только вдвоем. С тех пор, как Гома была здесь в последний раз, мало что изменилось. Картина на стене теперь была другой - возможно, Васин сама заменила ее, или же комната сделала выбор, основываясь на своем собственном алгоритме перебора. Это была странная, мрачная картина, изображавшая бледную обнаженную женщину в объятиях иссохшего скелета. По одну сторону от спаривания плавали похожие на сперматозоиды формы, по другую - инопланетяне с луковичными головами.

Гоме было трудно сопоставить этот образ - или, если уж на то пошло, разрушительный пейзаж, который ему предшествовал, - со спокойной, собранной, сердечной женщиной, которая жила в этой комнате.

- Кто же разбудил вас саму? - спросила Гома, вспомнив доброту другой женщины.

- Никто. Но кто-то из нас должен был быть первым, и с таким же успехом это могла быть я.

- Это не могло быть приятным.

- Ну, это было тихо, я скажу это так. Холоднее, чем мне хотелось бы. Что-то было не так с настройками термостата - вскоре мы это исправили, но только после того, как я целых два дня дрожала от холода, пытаясь перезапустить климат-контроль. Тем не менее, это было не так уж плохо - в основном я была рада, что у нас получилось, что мы не были просто каким-то облаком атомов, плывущим в космосе.

Гома знала, что корабль не был полностью лишен жизни во время основной части своего плавания. Периодически техники выходили из спячки, чтобы проверить жизненно важные системы, затем входя обратно, в то время как медицинская бригада Нхамеджо делала то же самое для спящих, подвергая себя испытанию многократных переходов через спячку. Из того, что она смогла понять, этим смельчакам предстояло проделать не так уж много работы. Ничего не пошло наперекосяк, ничто не нуждалось в серьезном ремонте.

- Значит, вы были первой, кто увидел Глизе 163, - сказал Гома.

- Да, я удостоилась этой чести, какой бы сомнительной она ни казалась в то время. Сейчас мы достаточно близко, чтобы было труднее разглядеть истинный цвет, но когда я впервые вышла, можно было действительно сказать, что это красный карлик - у него был определенный розовый оттенок. Теперь он выглядит просто ослепительно белым, но это только потому, что наши глаза не очень хорошо справляются с яркими объектами. Вам это покажется очень знакомым - на самом деле, оно не так уж сильно отличается по температуре от солнца Крусибла.

- Дом, милый дом.

- Ну, я бы не стала заходить так далеко. И все же мы пришли сюда не ради пейзажа. И если бы мы сделали только одно открытие, мы бы тысячу раз оправдали экспедицию.

- Расскажите мне, что мы нашли.

- Для начала еще одну Мандалу.

Гома была так удивлена, что рассмеялась. - Боже мой.

- Знаю - удивительно, не правда ли? Это на одной из скалистых планет - ее называют Паладин. Предполагаю, что вы помните это по комнате знаний.

- Помню.

- Если бы ваша мама была с нами, она могла бы точно сказать нам, отличается ли это от того, что было на Крусибле, и чем оно отличается. Лоринг и остальные будут изучать данные, когда все проснутся. Конечно, вы можете принять участие в анализе - это может заставить вас перестать беспокоиться о Ру.

Гома сомневалась в этом, но она знала, что Васин имела в виду что-то хорошее. - Я не уверена, что мне есть что добавить. Не ждите глубоких озарений только из-за моих семейных связей.

- На данный момент я готова рассмотреть все, что может помочь. В любом случае, Мандала - это только часть этого. Вы готовы к остальному?

- Продолжайте.

- Вокруг Паладина вращается скала, похожая на маленький астероид, и, похоже, кто-то достиг ее раньше нас. Есть свидетельства колонизации - поверхностные структуры, странная тепловая активность. Возможно, какие-то дополнительные орбитальные объекты, которые мы пока не можем определить, но которые станут яснее, когда мы подойдем ближе.

- Это туда мы направляемся?

- Вы бы так подумали, и это было бы хорошим предположением, если бы вы не знали о суперземле. Помните водный мир - Посейдон?

Гома кивнула - она вспомнила, как пыталась сжать в пальцах чистый голубой шар, чтобы унести его из комнаты знаний.

- Из его вод поднимаются искусственные сооружения. На этот раз не очередная Мандала - что-то другое, но столь же завораживающее. Также на орбитах находятся аномально выглядящие спутники, которые, против ожиданий, не могут возникнуть естественным образом. Все это очень странно, все это очень заманчиво. Я склонна считать это более приоритетным, чем вторую Мандалу. В конце концов, мы уже довольно много знаем об одной из них.

- Не так много, как хотелось бы.

- Верно. Но есть еще и сигнал, направленный прямо на нас во время нашего приближения.

- С Посейдона?

- Нет, и не с Паладина, не даже со скалы, вращающейся вокруг него. Точкой отсчета является Орисон, еще одна из планет. Основываясь на ее характеристиках, мы считаем вероятным, что отправитель - тот же самый, кто передал исходный сигнал, и именно по этой причине мы вообще здесь находимся. Посмотрим, что вы с этим сделаете.

Васин посмотрела на стену рядом с мрачной картиной, где путаница геометрических форм, мешанина цифр и символов уступила место матрице пикселей, собирающихся в блочную мозаику с низким разрешением человеческого лица, смотрящего на них в ответ. Гома прищурилась, собирая пиксели воедино.

- Юнис.

- Да. Достаточно легко сверить с записями, но полезно, чтобы вы подтвердили это.

Теперь говорило лицо.

- Я все гадала, что вас задержало. Действительно ли половина скорости света - это лучшее, на что вы способны? - Вопрос был явно риторическим, потому что лицо продолжало свой монолог лишь после малейших пауз. - Что ж, хорошо, что вы наконец-то приехали, даже если вы не первые. Ситуация зашла в тупик, и теперь вы - ее часть. Ни при каких обстоятельствах не отвечайте на какие-либо сообщения от Паладина и не приближайтесь к Посейдону. Вместо этого прилетайте ко мне. Зафиксируйте источник этой передачи и соответствующим образом скорректируйте свой курс. У меня есть удобства и технические ноу-хау, которые могут вам пригодиться. Прежде всего, у меня есть знания. Если вы хотите знать, что случилось с "Троицей", поговорите со мной.

Пиксели перекодировались в тот же набор цифр и символов, затем все повторилось.

Васин разрешила картине воспроизвестись во второй раз, затем приглушила звук, позволив визуальному изображению продолжать циклическое воспроизведение.

- Это продолжается в том же духе - повторяющаяся передача, посылаемая очередями каждые шесть часов. Должно быть, она настроила какую-то автоматическую отправку, ожидая нашего ответа. Как вы думаете, что она имеет в виду, говоря, что мы не первые? Мы не посылали никакой другой экспедиции, и наше правительство проявило осторожность, чтобы ограничить разглашение первоначального сигнала. Как мог кто-то другой оказаться здесь до нас?

- Корабль из другой системы?

- Но откуда они узнали, что нужно прийти сюда? Эта передача была адресована нам, Крусиблу, и никому другому.

- Мы предполагаем.

- Надеюсь, справедливо. Однако это только начало моих забот. Она ожидает ответа, и нам нужно начать с правильной позиции.

- Я должна говорить за нас, - решила Гома.

- Я бы не хотела, чтобы было по-другому. Вполне уместно, что Экинья должна дать первый официальный ответ - несмотря на то, как мало пользы это нам принесет. Кстати, вам нравится эта картина? Смерть и девушка.

Гома пыталась читать записные книжки Ндеге, пытаясь разобраться в путанице символов и связующих предложений, когда позвонил доктор Нхамеджо и сказал, что ей следует как можно быстрее прийти в медицинский кабинет.

- Что-то не так?

- Совсем наоборот, Гома. Ру возвращается к нам, и я подумал, что вы хотели бы быть здесь, когда он проснется.

Гома захлопнула записные книжки с немалой долей виноватого облегчения. Менее чем через пять минут она была в медицинском кабинете, испытывая не меньшее облегчение от того, что прибыла не слишком поздно. Ру приходил в сознание, но еще не проснулся полностью. Доктор Нхамеджо был рядом с ним, другой его медик - доктор Мона Андиса - с противоположной стороны кровати. Ни один из них не казался чрезмерно обеспокоенным прогрессом своего пациента.

- Значит, это сработало, - сказал Гома.

- То, что он сильный, говорит в его пользу, - сказал Нхамеджо. - Это довольно тяжелый случай СНКТ, но он очень хорошо справляется. Интересно, как он вообще мог подвергнуться такому экстремальному воздействию? Я лечил одного пациента, который заблудился к северу от Намбозе, неделями блуждая по джунглям, не имея ничего, что могло бы защитить его от кислорода - самолет упал с неисправным транспондером, - но это было очень необычное стечение обстоятельств.

- Пренебрежение к себе, - сказала Гома. - Слишком много экскурсий, недостаточно времени, чтобы подумать о собственной безопасности по сравнению со слонами. Я бы присмотрела за ним, но к тому времени, как мы встретились, вред уже был причинен.

- Должно быть, он был беззаветно предан своим слонам, раз так мало думал о собственном благополучии.

- Они попадают в вашу кровь.

- Да, я много об этом слышал. Почти как болезнь?

- Не могу сказать, что когда-либо думала об этом с такой точки зрения.

- Что ж, осмелюсь сказать, медицина ничем не отличается. У всех нас есть свои великолепные навязчивые идеи.

- А каким была бы ваша, Сатурнин?

- Святость человеческой жизни, я полагаю. Постоянно усложняющаяся задача - приносить больше пользы, чем вреда. Но я бы не стал притворяться, что разделяю преданность Ру какому-то одному делу. Какое-то время он будет слабым, Гома. Вам нужно будет заботиться о нем еще лучше, чем обычно, но не думаю, что это будет проблемой.

- Нет, не будет.

Он кивнул в сторону нейронных дисплеев. - Он приближается к сознанию. Мы позволим вам немного побыть наедине - вы это заслужили, вы оба.

Гома присела рядом с Ру и погладила его по щеке, легчайшим прикосновением.

- Вернись ко мне, любимый.

Ру проснулся. Его веки затрепетали, превратившись в узкие щелочки. Несколько секунд он был неподвижен и не реагировал. Гома бросила взгляд на нейронный дисплей, задаваясь вопросом, не могла ли произойти какая-то ошибка - какая-то ужасная травма головного мозга, которая каким-то образом ускользнула от внимания.

Но потом Ру спросил: - Теперь я проснулся?

Гома ухмыльнулась. - Ты проснулся.

- Такое чувство, что я столетиями пытался проснуться. Плыву подо льдом, пытаясь выбраться на воздух.

- Это недалеко от истины. У тебя возникли некоторые проблемы во время спячки, но сейчас тебе лучше.

- Скажи мне, что ты действительно Гома, а не плод моего воображения.

- Я не чувствую себя выдумкой. - Она сжала руку Ру в том месте, где она высовывалась из-под простыни. - Это я - бородавки и все такое. Мы прошли через это. Мы здесь, в другой системе. Мы все сделали это.

- Правда?

- Да.

- Что со мной случилось?

- СНКТ осложнил твое возрождение, но серьезных повреждений нет. Тебе просто нужно успокоиться на несколько дней.

- Ты должна быть в центре внимания, а не я.

- Не беспокойся об этом - я уверена, что мое время настанет. Нам так много нужно наверстать упущенного! Я хочу рассказать тебе все сейчас, в одном порыве, не переводя дыхания. Но время еще есть. Тебе нужно просыпаться в своем собственном темпе.

- Я бы не отказался от питья.

- С удовольствием.

Доктор Андиса дала Ру мензурку с янтарной жидкостью, каким-то лекарственным укрепляющим средством, которое Гома, в свою очередь, поднесла к губам Ру. Ру медленно отхлебнул, затем принял сидячее положение на кровати. Гома была воодушевлена этой демонстрацией решимости и силы.

- Спасибо, - сказал Ру, забирая у Гомы мензурку. - Как это было для тебя - выходить в свет?

- Думала, что все плохо, пока не увидела тебя.

- Это действительно поднимает мне настроение.

- Если это тебя утешит, говорят, что легкой дороги не бывает ни у кого.

- А ты уверена, что это не розыгрыш - вы все не разыгрываете меня?

- Нет, мы действительно на месте. Около Глизе 163 - или, во всяком случае, быстро приближаемся к ней.

- Я хочу все увидеть.

- Ты сделаешь это. Но это как кондитерская - мы едва знаем, с чего начать. Хотя у меня уже есть работа.

- Тебе повезло. Что это?

- Я должна ответить на сообщение. Нам подали сигнал, приказали направляться к одной конкретной планете. Я думаю, это Юнис.

- Это ты так думаешь.

- Тон был достаточно прохладным. Мы узнаем наверняка, когда доберемся туда.

- А Дакота - есть что-нибудь о ней? - Ру взглянул на оставшегося медика и слегка понизил голос. - Другие танторы, которые ты мне обещала?

Гома улыбнулась - это было так, словно они делились пикантным секретом, едва осмеливаясь упомянуть о нем вслух в присутствии других.

- Это никогда не было обещанием, просто возможностью.

- Танторы? - спросила доктор Андиса с улыбкой.

- Мы не можем бросить нашу работу, - сказала Гома. - Не могу перестать думать о слонах в Крусибле. Мы живем ими, дышим ими, мечтаем о них.

- Все в порядке, - прошептал Ру. - Мы никогда не ожидали получить все ответы за один раз, и я был бы разочарован, если бы мы это сделали. Но когда мы доберемся до этой планеты, какой бы она ни была, я хочу быть ее частью.

- Тебе предстоит пройти долгий путь, прежде чем ты станешь достаточно сильным.

- Честно говоря, прямо сейчас я чувствую себя чем-то брошенным умирать. Что они делали со мной, пока я был под наркозом?

- Что бы это ни было, хочешь верь, хочешь нет, но, похоже, это сработало. Если бы только ты позаботился о себе давным-давно, тебе было бы легче.

- Мы бы никогда не встретились.

- Не будь в этом так уверен.

- О, я могу им быть. Ты и я - интеллектуальные соперники, конкурирующие исследователи в одном направлении исследований? Я бы ничего не значил для тебя, если бы не представлял угрозы, Гома Экинья. И я только навлек на себя угрозу, доведя себя до полусмерти.

- Значит, я несу ответственность за то, что ты сделал с собой до того, как мы встретились?

- Я просто говорю, что если бы я заботился о себе, то никогда бы не привлек твоего внимания.

- Но я влюбилась в тебя в тот момент, когда увидела твое лицо.

- И почему мое лицо вызвало у тебя такой интерес?

У Гомы не было другого выбора, кроме как признаться. - Мне было интересно, кто этот надоедливый нахал, который попирает все мои исследовательские интересы, осмеливается подвергать сомнению мои методы, имеет наглость намекать, что он знает о когнитивной науке животных больше, чем я.

- Спорю, ты хотела выцарапать мне глаза.

- Я бы не остановилась на глазах.

- Итак, послание здесь таково... если ты не можешь победить его, выходи замуж за него?

- Я полагаю.

- Бедный я дурачок. Я понятия не имел, во что ввязываюсь.

- Я тоже, - сказала Гома. - Но я рада, что это случилось.

Она поцеловала Ру. Он вернулся, и на мгновение, каким бы коротким оно ни было, в мире Гомы все стало хорошо. Они были влюблены, они снова были вместе, их ждали тайны, которые предстояло разгадать. Это состояние сиюминутного, беззаботного блаженства не могло длиться долго, да она и не ожидала этого. Но она стала достаточно взрослой и мудрой, чтобы принимать такие подарки, когда их преподносят, не опасаясь за их скоротечность.

Васин делала все возможное, чтобы держать всех в курсе их открытий в новой системе. Она регулярно делала объявления по общекорабельному интеркому и периодически, для тех, кто был заинтересован, устраивала собрания в самой большой из зон общего пользования и показывала последние изображения и данные. Гома недоумевала, как этой женщине удавалось находить время для сна. Сейчас в спячке все еще находилось менее трети экипажа, и час от часу это число становилось все меньше.

Гома изо всех сил старалась не возмущаться каждым вновь проснувшимся лицом. Они все имели право быть здесь, даже "Второй шанс".

Васин рассказала им о новой Мандале, странной скале, вращающейся вокруг Паладина, структурах водного мира, передаче от конструкта. Снимки дополнили ее рассказ, но не добавили ничего принципиально нового. "Травертин" все еще работал на пределе своих сенсорных возможностей, предлагая дразнящие проблески, а не однозначные детали. Мандала на Паладине явно была того же типа, что и объект на Крусибле, но ее геометрия отличалась различными интересными способами. Похожие на арки сооружения, казалось, поднимались из океана на Посейдоне, но об их точной природе было трудно догадаться. Возможно, это действительно были арки или - как предположила Лоринг, основываясь на дразнящих намеках в данных - колесообразные структуры, которые на самом деле уходили вниз, в невообразимо глубокие слои воды. Опоясывающие луны были просто странными - они тысячью способов сбивали с толку датчики "Травертина", их орбиты были сферическими согласно одним измерениям, кольцеобразными согласно другим. Им нужно было бы подойти гораздо ближе, чтобы сказать больше, чем это.

Но их непосредственной заботой был совершенно другой мир. Орисон находился на орбите между горячим Посейдоном и более холодным Паладином, тоже слишком далеко от своего солнца, чтобы поддерживать плотную атмосферу. В то время как Паладин совершал оборот вокруг Глизе 163 чуть более чем за двести дней, а Посейдон - всего за двадцать шесть, орбита Орисона составляла семьдесят четыре дня. Это был бесперспективный, почти безвоздушный маленький мирок, и если бы не сигнал, эта безлунная планета не привлекла бы их внимания.

Теперь они знали, что источником сигнала был какой-то передатчик на поверхности Орисона. Он появлялся в поле зрения только по мере вращения планеты, и даже в пределах этого цикла вращения сигнал передавался лишь в течение относительно короткого промежутка времени.

Гома была готова к ответу, когда сообщение начало приходить снова. Она обсудила это с Васин, и теперь капитан и Ру сидели, наблюдая за ней, пока она готовилась произнести свой ответ.

Она кашлянула, прочищая горло. Васин кивнула.

- Меня зовут Гома Экинья, - сказала она. - Я дочь Ндеге и проделала весь этот путь из Крусибла. Я знаю, вы звали Ндеге, но моя мать была слишком стара, чтобы пережить спячку. Кроме того, были и другие... осложнения. Так что вместо этого приехала я в составе экспедиции, финансируемой Крусиблом. Мы приходим без повестки дня, без какой-либо цели, кроме сбора знаний. Но, конечно, вы нам интересны. И теперь, когда мы знаем о другой Мандале, мы хотели бы узнать о ней немного больше, а также о том, что находится на Посейдоне. Мы не знаем, почему вы предостерегли нас от них, но будем считать, что у вас были на то веские причины. Вы также упомянули, что кто-то прибыл раньше нас. Это новость для нас. Может быть, вы сможете поделиться какой-нибудь информацией, когда мы встретимся. Мы зафиксировали место вашей передачи, и мы направляем туда наш корабль. Мы спустимся на нашем посадочном модуле как можно ближе к вам. Если есть что-то еще, что, по вашему мнению, нам следует знать, мы были бы рады это услышать.

Гома прикоснулась рукой к своему горлу. У нее пересохло во рту, но она закончила.

- Хорошо, - сказала Васин.

- Как вы думаете, что произойдет дальше? - спросил Ру.

- Понятия не имею, но это будет интересно, - сказала Васин. - Этот первый сигнал был очень общим - он мог быть направлен на кого угодно - и послан очень простой системой повторной передачи, за которой не стояло никакого интеллекта. Но теперь она знает ваше имя и ваши отношения с Ндеге. Если мы имеем дело с чем-то большим, чем бездумное записывающее устройство, мы должны узнать об этом достаточно скоро.

Орисон завершил еще один поворот. Наступила тишина, никакого намека на ответную передачу. Но при следующем повороте сигнал появился снова.

- Хорошо, - сказала женщина. - Я хотела именно Ндеге, но если мне придется довольствоваться вторым номером, то хватит и другой Экинья. Как далеко упали яблоки с дерева, Гома Экинья. Очень надеюсь, что ты соответствуешь моим требованиям.

- Я попробую, - едко ответила Гома.

- Выходите на орбиту вокруг Орисона. У вас не должно возникнуть никаких проблем с обнаружением моего наземного лагеря. Приземляйтесь в удобное для вас время, примерно в километре, и встречайтесь со мной пешком возле главного наземного шлюза. У меня есть еда и вода, так что не беспокойтесь о том, чтобы взять с собой пайки. О, и приготовьтесь к одному-двум сюрпризам.

Танторы, - подумала Гома. Это был предательский ход мыслей, который слишком легко мог привести к горькому, сокрушительному разочарованию. Но она ничего не могла с собой поделать. Они бы все исправили - все неправильное в ее вселенной.

Она не могла остановиться.