Пробуждение Посейдона

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ

В то утро, когда он собирался покончить с собой, Кану и Нисса совершили свое обычное путешествие из дома в муниципальное здание на ежедневную аудиенцию с Дакотой. Кану ничего не говорил Ниссе о своих намерениях и теперь делал все возможное, чтобы изгнать все их следы из своих слов и манер. Она не должна знать, она не должна подозревать, иначе она будет винить себя за то, что не сделала достаточно, чтобы остановить его. Равным образом, Дакоте должны были быть даны все основания полагать, что Нисса никоим образом не была замешана в этом деянии. Его смерть послужила бы очевидной и логичной цели, но если бы он смог спланировать это таким образом, чтобы вызвать наименьшие трудности у Ниссы, тем лучше.

Он ни на мгновение не почувствовал себя самоубийцей. Это не было действием, вызванным какой-то сильной усталостью от жизни, и он не испытывал физической боли. Его отчаяние, его чувство полной безнадежности были полностью вызваны его нынешним затруднительным положением. Ему все еще нравилась идея быть живым, и если бы он мог найти способ преодолеть свои трудности, который одновременно предотвратил бы их и позволил ему продолжать собственное существование, он бы с радостью пошел по нему. Но такого пути не было. Если он откажет Дакоте в своем звездолете, она убьет спящих. Если он отдаст ей корабль, она навлечет беду не только на себя, но и на всю диаспору людей и слонов. Если бы он был более безжалостным человеком, то принял бы первый исход как морально предпочтительный по сравнению со вторым. Но Кану не позволил бы себе подобных расчетов. Он не стал бы противопоставлять жизнь другой жизни - кроме своей собственной.

Так что он сделает это. Уничтожив корабль, он уберет средства для ее экспедиции. Если она все равно решила убить спящих, назло, это было вне его контроля. Но он надеялся, что она этого не сделает, потому что они все еще были ценны для нее. Он осмелился применить те же рассуждения к Ниссе.

- Я бы хотел, чтобы Нисса поехала со мной, - блефовал он, прекрасно зная, каким будет ответ Дакоты.

- И рискнуть тем, что вы оба сбежите на этом корабле? - спросила Дакота с некоторым удивлением, как будто с его стороны было наивно думать, что ее так легко одурачить. - Добрая Нисса останется здесь, на борту "Занзибара", пока ты проводишь испытания. Если кораблем не может управлять один человек, значит, он еще не готов. И все же ты сказал мне, что он почти готов.

- Так и есть, - сказал Кану.

- Тогда ты поднимешься на борт один. Если тебе понадобится помощь Восставших, так тому и быть, но Нисса останется здесь.

Он медленно покачал головой. - Нет, Восставшие мне не понадобятся.

- Она не пойдет на компромисс в этом вопросе, - сказала Нисса.

- Я и не ожидал от нее этого. Это стоило попробовать.

Но, по правде говоря, он никогда не хотел, чтобы Нисса была с ним - не учитывая его намерений. Он поцеловал ее. Он сделал это кратко, задержавшись лишь на мгновение. Он не хотел, чтобы она почувствовала что-то необычное в этом расставании.

- Как ты думаешь, сколько времени это займет? - спросила она.

- Недолго, - ответил Кану.

С большой осторожностью он впервые после нападения Хранителя повел "Ледокол" своим ходом. Чтобы вывести корабль из "Занзибара", требовались только рулевые двигатели, но операция была такой же медленной и кропотливой, как обезвреживание бомбы. Оказавшись на свободе, Кану позволил своему кораблю отойти на безопасное расстояние в сто километров, продолжая двигаться по той же орбите вокруг Паладина.

- Дакота - ты меня слышишь?

- Совершенно верно, Кану.

- Подключи Ниссу. Я хочу быть уверен, что ты не причинила ей вреда.

- Я в порядке, - сказала Нисса после небольшой паузы. - Она не настолько глупа, чтобы выбросить один из своих активов.

- Ты готов начать движение с двигателем Чибеса? - спросила тантор с некоторой резкостью. - Я с нетерпением жду демонстрации.

- Ты получишь свою демонстрацию. Но мне нужен час или два, чтобы убедиться, что ничего не изменилось с тех пор, как мы были на "Занзибаре". Иди и почитай книгу или еще что-нибудь.

Кану находился в старой рубке управления. За время длительного ремонта "Ледокола" Кану столько раз бывал на борту судна, что было легко упустить из виду внесенные изменения. Снаружи изменения были незначительными, но интерьер корабля теперь был другим, его симметрия и элегантность были утрачены, чтобы обеспечить доступ Восставшим. Теперь он видел несколько дополнительных постаментов управления, поднимавшихся из пола, как пни деревьев. Они были оснащены компактными тактильными интерфейсами, подходящими для использования хоботами, и широкоугольными визуальными индикаторами, расположенными для удобства слоновьих глаз. В других местах для танторов предназначались громоздкие мягкие "кушетки" - несущие конструкции, на которые они могли садиться в периоды высокой гравитационной нагрузки или невесомости. Они были размером с батуты.

Шаттл "Ной" еще предстояло пристыковать, но стыковочные соединения на верхней части корпуса уже были установлены. Все спасательные капсулы, кроме двух, были приспособлены таким образом, чтобы каждая могла взять с собой одного Восставшего, оставляя Кану и Ниссе выбор из двух оставшихся трехместных капсул - если экспедиция когда-нибудь состоится.

Многие шлюзы, коридоры и комнаты также были увеличены, чтобы приспособиться к существам размером и массой с Дакоту. Там, где этого требовало такое расширение, стены были удалены, а помещения соединены вместе. Внутренние помещения корабля стали больше, но в целом он теперь казался меньше. Все еще оставались места, куда танторы не могли добраться, в основном из-за неизбежных инженерных соображений, но ни одно из них не имело отношения к критическим функциям корабля.

Но в настоящее время на борту не было танторов - ни одного живого существа, кроме него самого.

Хотя каждая часть корабля теперь находилась в условиях невесомости - центробежные колеса были отключены во время перестройки, - Кану все еще сохранял свое обычное сидячее положение, положив консоль на колени.

Теперь консоль зазвенела.

Он привык к тому, что корабль часто требовал его внимания - во время ремонта он почти ничего другого не делал, - но это было что-то другое. "Ледокол" засек входящую радиопередачу - целенаправленную попытку установления связи, - и она исходила не с "Занзибара".

Пока на консоли раздавался звуковой сигнал, включался и выключался синий символ. Кану уставился на него, как загипнотизированный. Выйдя из транса, он приготовился ответить на входящую передачу. Но он остановился и сначала принял меры предосторожности, отключив Дакоту от своих коммуникаций, по крайней мере на некоторое время.

Затем он ответил на звонок.

На главном дисплее появилось мужское лицо. Оно было тонкокостным, с седеющей бородой и головой, покрытой тугими седыми кудрями. - Меня зовут Назим Каспари, - сказал он, говоря на суахили с тонким акцентом. - Надеюсь, вы меня понимаете. Я отправляю это сообщение с экспедиционного судна "Травертин" - в настоящее время мы находимся на орбите вокруг Орисона. Мы пришли в эту систему из Крусибла с миссией собрать информацию для нашего правительства. Наши намерения мирные, и мы готовы предложить помощь, если она потребуется. Мы полагаем, что вы, возможно, получили повреждения и были вынуждены искать убежища на борту "Занзибара". Ваше происхождение нам неизвестно, но если есть возможности для сотрудничества, мы были бы рады обсудить эти возможности. Пожалуйста, ответьте, когда получите это сообщение, которое будет повторяться до тех пор, пока мы не услышим ответ.

По крайней мере, эта часть была правдой, поскольку корабль подтвердил, что сигнал поступал повторяющимся циклом на различных частотах и протоколах передачи.

Кто бы ни отправил это письмо - кем бы ни был этот Назим Каспари, - им не терпелось быть услышанными.

Кану задумался, задаваясь вопросом, осмелится ли он рискнуть ответить на передачу. Знала ли Дакота вообще об этой попытке контакта? - задумался он. Она никогда не упоминала об этом, и "Ледокол" не начинал перехватывать сигнал до тех пор, пока он не оказался в безопасном месте за пределами экранирующего влияния "Занзибара".

Вполне возможно, что она об этом не знала.

- Помоги мне, Свифт. Дай мне способ отреагировать так, чтобы она, возможно, не смогла его обнаружить.

- Ты вполне уверен в разумности такого риска?

- Да. Совершенно уверен. Почему бы мне не быть таким?

- Наше затруднительное положение и без того достаточно сложное, чтобы требовать вмешательства извне.

- Я хочу с ним поговорить. Если я этого не сделаю, он все равно может решить вмешаться.

- Я все еще думаю, что это неразумно.

- Я рад, что у тебя есть свое мнение. Все равно сделай это.

- В таком случае, минутку. - Руки Кану двигались под контролем Свифта, выполняя короткую последовательность команд. - Вот. Передатчики выровнены по Орисону, и луч не должен находиться в пределах возможностей обнаружения Дакоты. Ты можешь поговорить на досуге.

- Спасибо тебе, Свифт. И если бы ты оказал мне любезность и позволил моим словам слетать с моих губ, я был бы тебе еще более признателен.

- Ты же дипломат. Мне бы и в голову не пришло вторгаться в сферу твоей компетенции.

Кану прочистил горло, постучав костяшками пальцев по трахее, и выпрямился на своем сиденье. - Меня зовут Кану, - начал он, не видя необходимости добавлять что-либо еще. - Экипажу "Травертина" - позвольте поздравить вас с благополучным переходом. Это правда, что мы понесли некоторый ущерб вблизи Посейдона, но теперь все в порядке, и - несмотря на ваше чрезвычайно любезное предложение - мы не нуждаемся в посторонней помощи. Могу я, тем не менее, предложить вам действовать с большой осторожностью? Нам повезло, что мы не получили более серьезных повреждений - действительно, очень повезло. Я желаю вам удачи в ваших начинаниях.

Он прервал передачу и приказал кораблю отправить ее вперед одним залпом.

Это была очень компактная солнечная система, в которой Паладин, Орисон и Посейдон находились на расстоянии половины астрономической единицы от своей звезды. Учитывая текущее расположение планет, Кану знал, что может ожидать ответа в течение пяти минут, если пришельцы будут быстры в своих ответах.

- Кану? - спросила Дакота, когда он наконец снова открыл канал на "Занзибар". - Были какие-то трудности?

- Никаких, Дакота, но эти диагностические тесты создают большую нагрузку на корабль. Будет лучше, если мы сведем общение к абсолютному минимуму, если только нам не будет о чем сообщить.

- И каков прогноз? Нам с Ниссой не терпится увидеть доказательства вашей кропотливой работы.

По правде говоря, у корабля не было причин не работать. Множество мониторов по-прежнему не сообщали ни о чем аномальном, ни о чем, заслуживающем дальнейшего внимания. Остаточные газы, прокачиваемые по различным каналам горения, не выявили никаких утечек или дефектов. Камеры магнитного удержания хорошо реагировали на скачки испытательной мощности. Разреженную плазму, инжектированную в целях тестирования, собирали, сжимали и возбуждали ожидаемым образом. Система делала все возможное, чтобы смоделировать нестабильность и показать, что демпфирующие механизмы способны выполнять свою работу.

Каждое из этих условий было лишь шагом на пути к истинной пост-чибесовской реакции, но Кану не видел ничего, что заставило бы его задуматься.

- Прогноз отличный, но мне все еще нужно провести дополнительные анализы.

- И сколько именно времени это займет?

- Несколько минут.

- Ты требуешь от меня огромного терпения, Кану. Но по прошествии двух столетий, я полагаю, еще несколько минут не повредят.

- Надеюсь, что нет. А пока я снова замолкаю. Я свяжусь с вами, когда мы будем готовы приступить к полному тестированию.

Он отключил ее и откинулся на спинку сиденья, пот выступил у него между лопатками. Диагностические тесты могли продолжаться столько, сколько он им позволял, но факт был в том, что корабль уже знал о себе столько, сколько ему когда-либо предстояло.

- Свифт?

- Да, Кану?

- Они могли бы ответить через пять минут или пять часов - или не ответить вообще. Если я останусь один в своем черепе, я могу сойти с ума. Не хочешь ли сыграть в шахматы, пока мы ждем?

- Если ты думаешь, что это поможет.

- Скорее всего, этого не произойдет. Но, по крайней мере, ради старых времен.

- Тогда я буду рад оказать тебе услугу. Ты зацикливаешься на возможности ответа, не так ли?

- Я хочу знать, что им известно.

- Это не изменит наших отношений с Дакотой. Существенные моменты нашего соглашения не подвержены внешнему влиянию.

- Тогда нет ничего плохого в том, чтобы выслушать то, что они хотят сказать, не так ли?

Свифт наколдовал шахматный столик. Они сыграли быструю, небрежную партию, которую Кану выиграл с небольшим перевесом - может быть, даже вероятно, что Свифт сам подстроил свое поражение - и были на первых ходах второй, когда консоль издала еще один звуковой сигнал.

- Дакота? - спросил Свифт.

- Нет, - ответил Кану. - Наши новые друзья.

На этот раз это была женщина. Она представляла собой странную смесь повседневности и формальности, была одета в яркую одежду и шелковый шарф с ярким рисунком, а также в огромный ассортимент звенящих украшений. Ее лицо показалось ему открытым и дружелюбным - в нем было что-то, что напомнило ему мать Гаруди Далал из того дня в Мадрасе. Но она обратилась к нему из-за письменного стола, торжественно сложив руки вместе, а за ее спиной была серая стена. И когда она заговорила, хотя в ее голосе не было ни запугивания, ни позерства, тем не менее она производила потрясающее впечатление властности.

Женщина, с которой нужно считаться, подумал он.

- Спасибо тебе за твой ответ, Кану. Я Гандхари Васин, капитан "Травертина". Назим был моим заместителем, пока я была на Орисоне. Нас предупредили о вашем возможном присутствии в окрестностях "Занзибара" и мы начали посылать вам сообщение в надежде установить контакт, но, признаюсь, наши ожидания были невелики. Позвольте мне говорить прямо. Есть много вещей об этой системе, которых мы еще не знаем, и я готова предположить, что то же самое верно и для вас. Но мы действительно знаем о Дакоте и думаем, что вы тоже знаете. Возможно, вы даже вступили в прямой контакт с танторами. Как и мы - но с другой фракцией, отличной от фракции Дакоты. Мы также установили контакт с Юнис Экинья. Юнис было что нам рассказать, и думаю, что ее рассказ о событиях, скорее всего, будет отличаться от рассказа Дакоты. Возможно, вам сказали, что Юнис мертва, и если это так, я бы хотела, чтобы вы подумали о нескольких других вещах, которые, возможно, не соответствовали действительности.

Кану улыбнулся, услышав это. Если бы только она знала. Он почти ничем другим не занимался, кроме как размышлял о степени правдивости происходящего. С таким же успехом она могла бы сообщить ему, что дышать полезно.

Но в данный момент он был доволен тем, что выслушал ее.

- У нас нет причин предполагать, что ваши цели противоречат нашим, Кану, но вас, возможно, ввели в заблуждение - серьезно ввели в заблуждение. На Посейдоне есть опасности, с которыми вы еще не сталкивались. Мы говорим не просто о риске для вашей собственной жизни, хотя он был бы значительным, но и о более широких последствиях - для всех нас. Вы, казалось, были свободны ответить на сообщение Назима. Могу я предложить вам ничего не предпринимать, пока мы не подойдем достаточно близко для надлежащего диалога? Среди нас есть кое-кто, с кем, я думаю, Дакота, возможно, захочет поговорить. Если у вас есть возможность передать сообщение, пожалуйста, сообщите Дакоте, что с нами Экинья. Ее зовут Гома, и она дочь Ндеге.

Теперь это было все, что он мог сделать, чтобы не рассмеяться. Экинья! Какое впечатление, должно быть, она на него произвела. Движущие силы истории - родословная, которая привела людей к звездам.

Как мог кто-то из Экинья не разобраться во всем?

Печально покачав головой, он сочинил ответ.

- Я окажу любезность ответить вам, Гандхари, но, возможно, это не совсем то, на что вы надеетесь. Во-первых, у меня нет другого выбора, кроме как подчиниться пожеланиям Дакоты. Я полностью осознаю риски, связанные с Посейдоном, а также потенциальные последствия приближения к этой планете. Я также знаю, что многие тысячи жизней зависят от того, что я не подведу Дакоту, так что, боюсь, ваши попытки убедить меня напрасны. Во-вторых, вы говорите о ком-то по имени Гома Экинья, как будто это имя может иметь вес. Мне жаль сообщать вам - и, конечно, Гоме, - что у вас не должно быть подобных иллюзий. Видите ли, я тоже Экинья. Мое полное имя Кану Экинья, а мою мать звали Чику Йеллоу. И моя фамилия не имеет ни малейшего значения для Дакоты.

Когда он закончил и сообщение отправилось обратно к капитану Васин, Свифт передвинул ладью и высказал свою мудрую оценку происходящего.

- С твоей стороны было бы неразумно полностью недооценивать ценность этой второй Экинья, Кану. Сообщение специально вызывало одного из вашего уважаемого клана. Для этого должна была быть какая-то причина.

- Она сказала "Гома", а не "Ндеге".

- Но она упомянула Ндеге, что, я бы предположил, вряд ли является совпадением. - Свифт снял пенсне и начал протирать стекла рукавом. - Ты собираешься делать свой ход или просто будешь пялиться на доску, пока на ней не произойдет незначительная квантовая флуктуация?

Кану передвинул фигуру с квадрата на квадрат, но не более осторожно, чем если бы у него были завязаны глаза.

- Победа кажется неизбежной, - заметил Свифт.

- Меня это не удивляет. На самом деле мое сердце не участвует в игре.

- Нет, я имею в виду, что ты поставил меня в крайне невыгодное положение. Для тебя еще есть надежда, Кану.

- Возможно.

Он связался с Дакотой и сказал ей, что готов активировать накопитель.

- Короткий тест, - объяснил он ей. - Ровно столько, чтобы подтвердить правильность ремонта. Не хотелось бы, чтобы вы подумали, что я пытаюсь сбежать, не так ли?

- Ты бы этого не сделал, Кану, в любом случае.

- И все же мы не хотим никаких недоразумений.

- Нет, мы, безусловно, этого не делаем. Ты готов?

- Пока мы разговариваем, запускаются потоки заправки. - Он подождал мгновение, изучая столбцы цифр и диаграммы перемещения на своей консоли. - Потоки выглядят хорошо. Выравнивание при давлении впрыска. Токамаки генерируют напряженность поля. Немного медленнее на третьем, но это поправимо. Приступаю к инжекции плазмы.

- Во что бы то ни стало. Действуй осторожно, Кану.

- Плазма введена и распределена по магнитным ловушкам. Приближающийся поджиг через три... два... один. Хорошо. У нас есть термояд. Горение выглядит чистым и стабильным. Удержание токамаков в норме. Готов к первоначальному возбуждению Чибеса.

Это было обычным технологическим явлением - в дни, предшествовавшие мораторию, зажигание инициировалось бы сотни тысяч раз в день с предельной унылой надежностью. Но стоит помнить, что потребовались десятилетия, чтобы превратить открытие Чибеса в цельный работоспособный прототип двигателя, и еще десятилетия, прежде чем двигатели достигли достаточной надежности для широкого использования.

Но толчок пришел внутрь, мягко вдавив его спину в кресло.

- Я вижу, ты двигаешься, - сказала Дакота.

- Да, у нас есть тяга. Активирую свои усилия - собираюсь ввести нас в пост-чибесовский диапазон энергии.

- Ты уверен, что не поступаешь поспешно?

Но другой голос сказал: - Что ты делаешь? В наши намерения никогда не входило принимать все так быстро.

Он сказал Свифту: - Я знаю, что делаю.

- Ты можешь, но я, конечно, этого не делаю. Мы едва убедились в том, что первоначальный процесс стабилен, не говоря уже о том, что достигли уверенности, позволяющей продвинуться дальше этого...

- Заткнись.

Должно быть, он произнес это вслух, потому что Дакота спросила: - К кому ты обращаешься?

- К голосам в моей голове, - объяснил он. - Иногда я их слышу. Тебе не о чем беспокоиться. Начинается переходный пост-чибесовский период.

Теперь это был скорее удар, чем толчок, и консоль озарилась множеством красных и желтых предупреждений о состоянии. "Ледокол" добивался пост-чибесовской энергии, но неконтролируемым, хаотичным образом.

- Кану, с тобой все в порядке?

- Все хорошо, Дакота. Ничего не может быть лучше.

Консоль теперь горела красным, а со стен начали доноситься звуковые предупреждения. При нормальных условиях корабль вмешался бы, чтобы остановить нестабильный процесс Чибеса, но в этом тестовом режиме обычные меры безопасности были приостановлены.

Кану знал это - более того, он позаботился о том, чтобы это было так.

- Кану, - сказала Дакота, - у меня есть подозрение, которое может оказаться необоснованным, но если ты пытаешься уничтожить или повредить корабль, чтобы избежать выполнения своих обязательств...

- Соедини с Ниссой еще раз.

- Она прямо здесь. Все, что ты хочешь сказать ей, ты можешь сказать и мне тоже.

- Тогда мне очень жаль. Я не вижу другого выхода. Это не вина Ниссы. Ты должна в это поверить, Дакота. И это не вина Друзей. Ты ничего не добьешься, наказывая их сейчас.

- Кану! - окликнула его Нисса, ее голос сорвался на его имени.

- Я должен это сделать, - ответил он. - Я люблю тебя, я всегда буду любить тебя, но другого выхода нет.

А затем - независимо от его собственной воли - его руки потянулись к пульту. Он сопротивлялся этому действию, но его усилия были бесполезны: теперь Свифт полностью контролировал его нервную систему. С таким же успехом он мог находиться вне своего собственного тела, наблюдая, как оно танцует по чужой воле.

Вибрация пробилась сквозь обшивку корабля. Она набирала силу, свидетельствуя о дико меняющихся нагрузках на привод, слишком случайных, чтобы их можно было нейтрализовать. А затем раздался единственный сильный толчок, как будто "Ледокол" ударился о какой-то более крупный предмет, и вибрации стихли, сменившись тишиной. Сигналы тревоги продолжали звучать, на консоли по-прежнему вспыхивали аварийные уведомления.

Но двигатель Чибеса выключился сам.

Хватка на нем задержалась, а потом исчезла.

Он сделал мощный непроизвольный вдох, как будто только что вынырнул из глубоких, холодных вод.

- Ты предатель, Свифт.

- Я спас тебе жизнь - снова. Не слишком ли это много - ожидать небольшой благодарности?