Продажная шкура

Глава 12

Место преступления было огромным складом. По большей части он был пустым. Или был бы таковым, если бы не тучи полицейских и криминалистов, торчавшие повсюду. Их было не так много, как несколько часов назад, но всё равно чертовски много для места преступления, совершённого позапрошлой ночью. Конечно же, пострадавшие были своими парнями. Все хотели стать частью этого дела. Все хотели бы помочь или хотя бы прочувствовать, что помогают. Люди очень не любят чувствовать себя бесполезными; полицейские не любят чувствовать себя бесполезными вдвойне. Ничто не сводит копов с ума так, как невозможность что-либо исправить, словно проявление максималистской позиции парней. Под словом «парни» я вовсе не имею ввиду их половую принадлежность, скорее заморочки копов. Они задержались бы подольше в поисках улик, или пытаясь найти хоть какой-то ответ.

Могли остаться подсказки, но в них нет никакого смысла. Витторио серийный убийца, у которого достаточно вампирских сил, чтобы вынудить своих менее могущественных собратьев помогать ему совершать разные зверства. Серийный убийца, который может разделить свое безумие с другими, не столько за счёт убеждений, сколько благодаря метафизическому принуждению. Любой, кого он обратит в вампира, может быть принуждён присоединиться к его маленькому увлечению и участвовать в его изуверствах.

Я уставилась на линии, показывающие, где находились тела. Шоу сказал, что они потеряли троих оперативников, но это было всего лишь цифрой, просто словом. Нахождение на месте преступления, осмотр линий, маркирующих местонахождение тел, пролитой крови, сделали эту цифру материальнее. Кругом было множество других разметок, показывающих, где лежали прочие улики. Я задумалась, что это были за улики. Оружие, пустые гильзы, снаряжение — всё и вся будет отмечено, сфотографировано и снято на камеру.

Пол напоминал минное поле — настолько много вещей было отмечено, что практически не оставалось прохода сквозь эти дебри. Что, черт возьми, тут случилось?

— Перестрелка, — заметил тихонько Эдуард.

Я воззрилась на него.

— Что?

— Перестрелка, пустые гильзы, опустошенное оружие, отброшенное в сторону. Адская битва.

— Если эти отметины указывают на отстрелянные гильзы, то почему же нет тел мертвых вампиров? Как правило вы не опустошаете магазин в настолько открытом пространстве так, чтобы не попасть в кого-то, особенно при той подготовке, которая была у этих парней.

— Даже их охотник был экс-военным, — заметил Бернардо.

— Откуда ты знаешь? — спросила я.

Он улыбнулся.

— Помощнику Лоренцо нравится поболтать.

Я выдала ему одобрительный взгляд.

— Ты не просто флиртовал, ты добывал сведения. А я тут было решила, что ты не прочь затащить её в постель.

— Я предпочитаю думать, что это просто многопрофильность задачи, — отозвался он. — Я добыл информацию, и девчонка была очаровательна.

Олаф начал передвигаться среди небольших отметин и знаков на полу, оставленных криминалистами. Он двигался грациозно, почти изящно сквозь эти знаки. Было что-то нереальное в том, как двигалось столь крупное тело сквозь обозначенные маркерами улики. Я не способна пройти между отметинами так, чтобы ничего не сдвинуть с места, но Олаф, казалось, просто скользил сквозь них. Я провела достаточно времени с оборотнями и вампирами, чтобы точно знать определение изящества, но даже несмотря на это вид крупного мужчины, двигающегося между уликами, вызывал у меня восхищение и беспокойство.

Я предпочла бы осмотреть настоящие улики и настоящие тела, но я понимала, что на такой жаре оставить их на месте невозможно. Я так же понимала, что нельзя оставлять оружие, раскиданное повсюду, и что необходимо собрать гильзы и боеприпасы в качестве улик на случай, если будет суд.

— Они всегда собирают улики так, будто потом будет суд, — отметил Эдуард, будто читая мои мысли.

— Да, — согласилась я, — но для вампиров нет суда.

— Нет, — кивнул Эдуард, — для вампиров есть мы.

Он пристально рассматривал место преступления, будто пытался мысленно представить, чего не хватало. Я так пока не могла. Фотографии и видеозаписи помогали мне лучше, чем это пустое место. На них я была в состоянии увидеть все, но здесь я видела только следы чего-то, что уже унесли, и запах смерти, ставший еще более сильным из-за жары Лас-Вегаса.

Они убрали тела, но кровь и другие жидкости еще не успели смыть, так что запах смерти все еще витал здесь.

Я игнорировала его, как могла, но стоило только подумать об этом, как игнорировать его стало просто невозможно. Одним из бесспорных недостатков наличия стольких видов ликантропии, блуждающим по венам, как в моём случае, заключался в том, что обоняние могло внезапно обостряться. А такого на месте убийства ни за что не пожелаешь.

Аромат подсыхающей, разлагающейся крови на моем языке. Как только я почувствовала его, я сразу же увидела. Кровь, должно быть, все это время была там, но она будто бы фильтровалась моим зрением. Пол склада был бурым от крови. Лужи крови повсюду. Не важно, сколько крови вам показывают в кино или по телевизору, в реальности ее всегда больше. В человеческом теле настолько много крови, что ее слой на полу напоминал сейчас черное озеро, будто застывшее посреди бетонного пространства.

Нам выдали бахилы, и теперь я понимала, что это не просто стандартное требование. Без них мы разнесли бы эту кровь по всему их ненаглядному и прекрасному Лас-Вегасу.

— Они ими не питались, — заметил Бернардо.

— Нет, — согласилась я, — они просто обескровили их.

— Возможно, часть этой крови принадлежит вампирам. Они, вероятно, унесли своего убитых, — добавил Эдуард.

— В Сент-Луисе он оставил своих людей в качестве приманки, чтобы заманить в ловушку. Он оставил их либо выжить, либо умирать, и, похоже, его нисколько не заботило, что именно с ними произойдёт. Я не думаю, что он тот тип, который уносит своих погибших, если он даже защитить их жизни не удосужился.

— А что, если их трупы могли бы что-то рассказать? — заметил Эдуард.

— О чем ты?

— Если он забрал их не из чувства гуманизма, и потому, что это разумно.

Я задумалась об этом, потом пожала плечами.

— Что могли нам рассказать мертвые вампиры, чего мы и так не знаем?

— Не знаю, — отозвался Эдуард, — это просто догадка.

— Как им удалось устроить засаду на спецназ здесь? — поинтересовался Бернардо.

— У погибшего охотника были способности к связи с мертвыми? — спросила я.

— Ты имеешь в виду, был ли он аниматором, как ты? — переспросил Бернардо.

— Да, — кивнула я.

— Нет, он был экс-военным, а не поднимал мертвых.

— Значит, они вошли сюда без единого человека, способного ощутить вампиров, — констатировала я. И не могла не добавить. — Я знаю, что у них был психопрактик в группе, разбирающийся в мертвецах, но быть экстрасенсом ещё не значит уметь с ними обращаться.

— Не у всех из нас есть способности чувствовать мертвых, как у тебя, Анита, — возразил Эдуард.

Я всмотрелась в его лицо, но он осматривал место преступления или же наблюдал за Олафом, вставшим на колени среди всей этой резни.

— Я всегда задавалась вопросом, как вы, парни, умудряетесь оставаться в живых, если вы не чувствуете вампов.

Он улыбнулся мне.

— Просто я хорош.

— Ты, должно быть, лучше меня, если без способностей ты все еще остаешься в живых.

— Это и меня делает лучше тебя? — спросил Бернардо.

— Нет, — отозвалась я, своим тоном давая понять, что тема закрыта.

— Почему Тэд лучше тебя, а я нет?

— Потому что он заслужил моё уважение, а ты пока всего лишь смазливая мордашка.

— Я чуть не окочурился в последний раз, когда мы играли вместе.

— Мы тогда все чуть не окочурились, — добавила я.

Бернардо нахмурился, вглядываясь в меня. Взгляд достаточно ясно сообщил мне, что его действительно задевает, что я не считаю, что он так же хорош, как и Эдуард.

— А как насчет Отто? Он лучше тебя?

— Не знаю.

— Он лучше, чем Тэд?

— Надеюсь, что нет, — ответила я тихонько.

— Почему, говоря это, ты так надеешься, что нет?

Я не знаю, что заставило меня сказать Бернардо правду; Эдуарду, да, но этот мужчина не заработал такой честности от меня.

— Если я недостаточно хороша, чтобы убить Отто, Эдуард закончит, что я начала.

Бернардо, подвинувшись ко мне поближе, усердно всматривался в мое лицо. Он заговорил тихо.

— Ты планируешь его убить?

— Если он полезет ко мне, то да.

— Почему бы ему начать к тебе лезть?

— Потому что однажды я не оправдаю его ожиданий. Когда-нибудь я перестану быть маленькой красоткой для серийного убийцы, и тогда он решит, что я куда менее интересна живой, чем мёртвой, и он попытается прикончить меня.

— Ты не можешь этого знать, — заметил Бернардо.

Я посмотрела на озеро подсыхающей крови и крупного, но изящного мужчину, передвигавшегося по нему.

— Да, я знаю это наверняка.

— Она права, — тихонько добавил Эдуард.

— Выходит, вы оба планируете его убить, но будете с ним работать, пока он не пересечет черты, — он говорил очень тихо, почти шепотом.

— Да, — подтвердила я.

— Да, — присоединился Эдуард.

Бернардо переводил взгляд с одного из нас на другого. Он покачал головой.

— Вы знаете, иногда этот большой парень пугает меня намного меньше, чем любой из вас.

— Только потому, что ты не миниатюрная темноволосая девушка. Поверь мне, Бернардо, если бы ты подходил под профиль его жертв, у тебя было бы другое отношение к этому большому парню.

Он открыл рот, будто хотел поспорить, но потом закрыл его. Наконец, он кивнул.

— Хорошо, я позволю вам это. Но если вы не собираетесь его убивать сегодня, давайте вернёмся к делу, — он отошел от нас, но к Олафу подходить не стал. Он не стал бы помогать нам убить Олафа, но и мешать нам, впрочем, он пытаться не будет.

Я не была уверена, где для Бернардо проходит черта между хорошим и плохим парнем. Иногда я не была уверена, что Бернардо сам это знает.