Продажная шкура

Глава 23

Бернардо и Олаф оба отшатнулись немного, будто для них эмоций было слишком много, или же они хотели оставить истеричную девушку Эдуарду. Причин, по которым он был неофициальным лидером в команде, было больше, чем одна. Когда ты берёшься за трудные вещи, ты вынужден принимать огонь на себя.

Он смотрел на меня мгновение, потом спросил.

— Ты в порядке?

Это было настолько невероятным вопросом, что вместо того, чтобы рассердиться, я попросту растерялась.

— Что, черт возьми, это значит?

— Только то, что я спросил. Ты на грани.

— О, я не знаю, у меня тут серийный убийца, отправляющий мне по почте части тела. У меня лейтенант Гремс, спрашивающий напрямик, действительно ли я человек-слуга Жан-Клода. За один только анализ крови у меня могут отобрать значок, но даже не заикаются об этом. Я прожила не один месяц в Цирке с Жан-Клодом и парнями, и я скучаю по своему дому. Мне не хватает привычных вещей. Мне не хватает уединения с Натаниэлом и Микой. Мне не хватает общения наедине с кем бы то ни было. В моей жизни слишком много грёбаных мужчин, и я не знаю, что мне с этим делать.

— Тебе не нужен мой совет относительно личной жизни.

Его слова заставили меня улыбнуться, несмотря на то, как я себя чувствовала.

— Полагаю, что нет.

— Но ты не единственный сверхъестественный маршал в программе, который подвергся нападению на работе. Думаю, если ты не перекидываешься на самом деле и они не могут доказать в суде, что ты опасна для общества, они не будет наезжать на тебя. Полагаю, что они опасаются, что кто-нибудь выдвинет против них иск, или боятся внимания со стороны совета по вопросам выплаты компенсаций работникам, или типа того. Они определённо не хотят, чтобы первой из нас, кто будет отстаивать свои права на маршальский значок в суде, была ты.

— Почему нет? — Спросила я.

— Ты — женщина. Ты симпатичная. Ты миниатюрная. Ты бы смахивала на постер ребенка, к которому придирается большое злое правительство.

Я нахмурилась, глядя на него.

— Я не жертва, Эдуард.

— Я знаю, что нет, и ты это знаешь, но журналисты этого не знают.

— Т. е. ты хочешь сказать, что если бы я была мужчиной, они уже попросили бы мой значок?

— Не обязательно, но в данном случае быть девчонкой тебе на руку; так что не завидуй.

Я покачала головой.

— Прекрасно-прекрасно, фиолетово, но черт бы с ним. Ты действительно считаешь, что спецназ будет настаивать на том, чтобы пойти с нами?

— Если мы будем исполнять действующий ордер, то да.

— Хорошо, значит ехать к тиграм практически бесполезно. Я не могу свободно говорить с ними в их присутствии.

— Для начала мы можем навестить жрицу, но тебе не удастся избежать Гремса и его людей.

— Будь они прокляты.

— В большинстве случаев на руку иметь такую огневую мощь и технику в запасе. Просто ты, я, Отто — мы можем сделать или сказать такие вещи, которые спецназ не должен видеть или слышать. Ты — из-за всех твоих тайн, а мы — из практичных соображений.

— Я и сама не менее практична, Эдуард.

— Тэд, Анита, ты должна поработать над тем, чтобы использовать правильное имя.

— Прекрасно, Тэд, сейчас мой черёд принимать практичные решения. — Я глубоко вдохнула и медленно выдохнула. — Мы можем встретиться с жрицей, пока ждем ордера. Это даст мне иллюзию, что мы занимаемся чем-то полезным.

Бернардо и Олаф робко подошли к нам. Тот факт, что я не осознавала, что они всё это время находились в зоне слышимости, говорил о том, что я отвлеклась куда более, чем положено, чтобы выполнять свою работу безупречно.

— Ты звучишь подавлено, крошка, разве твой не мертвый друг не прискачет на выручку? — Спросил Бернардо.

— Не называй меня крошкой или каким бы то ни было другим уменьшительно-ласкательным, договорились?

Бернардо поднял руки, будто говоря «ладно».

— Твою любовник-вампир разочаровал тебя? — Спросил Олаф, и несмотря на то, что вопрос был задан только ради того, чтобы подколоть Бернардо, он прозвучал чересчур серьёзно.

— Мои отношения с Жан-Клодом — не твое дело.

Он просто смотрел на меня, и даже через темные очки я смогла почувствовать, что его взгляд тяжелый и смущающий.

— Что? — Переспросила я.

Эдуард встал между нами, буквально закрывая мне обзор другого мужчины.

— Брось это, Анита. Мы идем общаться с жрицей Шермана; когда вернемся, ордера будут уже у нас. Мы избавимся от полицейского эскорта, когда настанет подходящий момент.

Я поняла, что Эдуарда, скорее всего, стоит предупредить о потенциальных проблемах, которые у нас могут возникнуть с вертиграми. Но я не обязана была объяснять это оставшимся двоим.

— Нам надо поговорить, Эдуард, — сказала я.

— Говори, — отозвался он.

— Наедине.

— Но у вас только что был приватный разговор, — возразил Бернардо.

— Нет, я была расстроена, и вы оба смотались от истеричной женщины, и доверили Эду… Тэду разбираться со мной. Теперь мне нужно сказать ему действительно кое-что личное.

— Мы — твоё прикрытие; разве мы не должны знать, что происходит? — Спросил Бернардо.

— Я расскажу… Тэду, а потом, если он посчитает, что вам стоит знать, я расскажу вам.

Им это не понравилось, но когда они забрались в машину с кондиционером, Бернардо изменил свое мнение. Олаф пошел с ним, потому что у него особо не было выбора, но ему это не нравилось.

Когда мы остались наедине посреди раскаленной до бела пустыни Лас-Вегаса, я рассказала Эдуарду все. Я рассказала ему о Максе и его королеве, вожделеющей, чтобы я спала с их тиграми. Я рассказала ему о том, что случайно наделила Криспина силой.

Эдуард снял кепку, вытер след от тесьмы и вернул кепку на место.

— У тебя действительно самые интересные проблемы.

— Это замечание?

— Просто наблюдение.

— Теперь ты знаешь все, что знаю я; стоит ли рассказать этим двоим?

— Кое-что из всего этого.

— Я разрешаю тебе рассказать достаточно много, или достаточно мало, как сочтёшь нужным.

— Что, если я расскажу им все?

— Если ты считаешь, что так лучше; я доверяю твоему мнению.

Он кивнул и двинулся к автомобилю.

— Давай спрячемся от жары, и я расскажу им что-то из всего этого по дороге к ведьме.

— Она — викканская верховная жрица; не всем викканцам нравится, когда их называют ведьмами.

— Я это запомню.

— Ты и так это знаешь, — уточнила я.

Он мне улыбнулся.

— Ты знаешь, если бы мы с тобой действительно спали, то Олаф отстал бы.

Я выдала ему взгляд, соответствующий выданному им комментарию.

— Ты ведь не в серьёз?

— О том, чтобы это действительно сделать, нет. Донна никогда бы не простила этого ни одному из нас, и это уничтожило бы Питера. Кроме того, это было бы просто… — Он сделал неопределенный жест в пространство. — Неправильным.

— Как завести семью, — добавила я.

Он кивнул.

— Что-то в этом духе. Не совсем то, чем мы являемся друг другу.

— Так что ты предлагаешь?

— Насколько ты близка с этим тигром, с Криспином?

— Библейски, — отозвалась я.

Он улыбнулся и покачал головой.

— Он доминант или подчиненный?

— Подчиненный.

— Это не заставит Олафа отступить. Нужен кто-то, кого Олаф будет уважать.

— Тут я бессильна. Погоди, он в курсе, что я сплю с Жан-Клодом, Микой и Натаниэлом. Ты хочешь сказать, что ни один из них не подходит под его критерии, но зато подходишь ты?

— Он не уважает мужчин, которые могли бы быть геями, Анита.

— Да, Отто — всесторонне предвзятый ублюдок. Но они все трахаются со мной, независимо от того, трахают ли они кого-то еще; это и заставляет его считать их девчонками?

— Отто похож на большинство людей; в их глазах бисексуал — это все равно гей, если в любовном треугольнике двое парней. — Он внезапно усмехнулся, и это был чисто Тэд Форрестер. — Конечно, девушка с девушкой и еще парень — это одна из распространенных фантазий.

— Пожалуйста, не говори мне, что ты тоже так думаешь?

Его ухмылка смягчилась по краям, показав настоящего Эдуарда, просочившегося на его лицо и заметного даже под темными очками.

— Пока я тут, я должен быть Тэдом, Анита. Слишком много полицейских вокруг нас, чтобы я был собой. — Усмешка вернулась, широкая улыбка старого доброго приятеля. — И Тэд думает, что если ты лесбиянка, значит, ты просто еще не встретила нужного парня.

— Я хотела бы представит Тэда моей подруге Сильвии и ее партнерше. Поверь мне, ни одна из них не считает, что ей нужен в жизни мужчина, ни капельки.

— Мы, старые добрые парни, нуждаемся в своих иллюзиях на этот счет, Анита. — Мы почти дошли до машины.

Я заговорила тише.

— Ты настолько же старый добрый парень, как и я… Тэд.

— Я вынужден быть Тэдом, пока с нами спецназ, Анита.

Я уставилась на него.

— Дерьмово.

Он кивнул.

— Ты не единственная, кому нужно быть осмотрительным на публике.

— Когда присутствие вокруг полиции вынуждает тебя постоянно лгать, Эдуард, возможно, мы не такие уж хорошие парни?

Он открыл пассажирскую дверь для меня, чего раньше никогда не делал. Я позволила ему это, пользы ради в смысле Олафа, но мне это не понравилось. Эдуард наклонился поближе и шепнул мне на ухо так, чтобы Олаф подумал, будто он нашептывает мне какие-нибудь нежности, но на самом деле он говорил другое.

— Мы не хорошие парни, Анита. Мы — нужные парни.

Я устроилась на своем месте, пока Олаф и Бернардо мучились вопросом, что же мне сказал Эдуард. Я не смогла заставить свое лицо соответствовать его улыбающейся физиономии. Я не могла подыграть ему и убедить их, что он прошептал мне что-то непристойное на ухо. Я могла только сидеть и прятаться за темными стеклами очков, которые позволяют мне лгать людям, которые должны помогать мне.

Я лгала полиции, обманывала свое прикрытие; единственный человек, которому я не лгала, был Эдуард. Забавно, насколько это было привычным делом, когда мы работали вместе. Он объяснил, что королева вертигров хотела бы свести меня с некоторыми из своих людей в стремлении связать себя ближе с источником силы Жан-Клода. По ходу это была правда. Я просто смотрела вперед, прикрывшись очками.

Эдуард повернулся на своем месте, так, что мог лучше видеть обоих мужчин. Он начал объяснять, обращаясь ко всем нам.

— Я договорился, что ордер доставят прямо сюда, на стоянку морга. Мы можем поболтать, пока ждем.

— Потрепаться? — Спросил Олаф, в его голосе звучали нотки подозрительности.

Тогда Эдуард начал без обиняков, перейдя прямо к сути.

— У Аниты есть любовник среди местных вертигров. Он скорее всего будет настроен к ней миролюбиво, не будем ему мешать в этом.

— Насколько миролюбиво? — Переспросил Бернардо.

Я рассмеялась, не смогла сдержаться.

— Давайте скажем так, Криспин немного… нетерпелив.

— В каком смысле нетерпелив? — недовольно спросил Олаф.

Я развернулась на месте, чтобы видеть их обоих.

— Вы, парни, знаете, что мне надо кормить ardeur, ну так вот, Криспин, вероятно, станет моей пищей либо сегодня вечером, либо завтра утром.

— Пищей, как? — спросил Олаф.

— Секс, Олаф, я буду питаться во время секса.

— То есть, слухи верны — ты действительно суккуб? — Спросил Бернардо.

— Да, полагаю, что это так.

— Тебе не нужно ходить к монстрам, чтобы питаться, — заметил Олаф.

— Я уже питалась прежде на Криспине, так что он знает, чего ожидать.

— Я был бы счастлив помочь тебе, — вмешался Бернардо.

— Нет, — отрезал Олаф, — если она будет питаться кем-то из нас, то это буду я.

Я покачала головой.

— Я знаю твоё понимание секса, Олаф; не думаю, что протяну настолько долго, чтобы напитаться.

— Ради тебя я бы постарался.

Я уставилась на его прикрытые солнцезащитными очками глаза. Я попыталась проникнуть за его ничего не выражающее лицо. Я поняла, что он предложил мне секс, только секс, не насилие, и для него это было почти неслыханным. Это был позитивный шаг для Олафа, но я так не хотела становиться этим шагом.

Я смотрела на Эдуарда, ища поддержки.

— Ты действительно просто занялся бы сексом с Анитой, не связывая ее и не пытаясь ее порезать?

Олаф кивнул.

— Я попытался бы.

Эдуард облизал губы, признак нервозности, хотя при такой жаре это могло быть и не так.

— Я не думал, что ты мечтаешь о сексе без насилия.

— Ради нее я бы попытался, — повторил он.

— Эдуард, — вмешалась я., - сделай что-нибудь.

— Это для него серьезный шаг, Анита. Ты понятия не имеешь, насколько большой.

— У меня есть некоторые соображения на этот счет, но…

Эдуард сдвинул свои очки вниз достаточно, чтобы показать мне свои глаза, и они сказали мне кое о чем. Они сказали мне быть осторожной и не ввязываться в это. Мне потребовалась секунда, чтобы понять, что он был прав. Это было чертовски замечательно, что Олаф хотел «обычного» секса, а не феерии серийного убийцы по мою задницу. Это было меньшим злом, так что я попыталась как-то это прокомментировать, чтобы не уничтожить его попытку стать лучше.

— Я не знаю, что сказать на это, Олаф. Я… польщена и полностью дезориентирована в то же время. — Главным образом, по правде говоря, я была просто удивлена, но я не хотела, чтобы он подумал, будто я отвергаю его идею, что секс мог бы вести к чему-то иному, кроме смерти. Я имею в виду, что, возможно, если он подумал так обо мне, то смог бы найти кого-то еще, с кем у него могли бы быть настоящие отношения. Слишком фантастически, почти невероятно, что Олаф мог бы быть спасен. Но кому, черт его побери, я смогла бы доверить переспать с ним? Кем, черт возьми, я смогла бы рискнуть, зная, что он не станет ее препарировать? На это у меня не было достойных ответов, только странные. У меня было ощущение, что я падаю в кроличью нору, хотя в «Алисе в стране чудес» никогда не было серийных убийц, кроме, разве что, Дамы Червей. Головы долой!