Продажная шкура

Глава 66

Криспин был таким же тощим и мускулистым, каким я его помнила. Он сел, улыбаясь, простыня опустилась на колени, так что я могла видеть часть его бедра, и определить наверняка, что между ним и моими простынями не было ничего. Его короткие, вьющиеся белые волосы были подсвечены лампой, так что свет играл в локонах, образуя яркий белый ореол. Он выдал мне изогнутую улыбку, когда ямочка появлялась только с одной стороны его рта. Он выглядел, как ангел в моей постели с его ореолом, но если это и был ангел, то падший.

Домино лежал на спине на другой стороне кровати, одна рука, вытянутая над подушками, касающаяся того места, где должна была лежать я. Его черно-белые кудри контрастировали с белой подушкой. Я поняла, что его волосы были в основном черными. Они были даже сильнее перемешаны, чем раньше. Его глаза были ярко-оранжевого цвета, каким бывает огонь, только у огня не встречались проходящие через него золотые прожилки. Огонь не мигал длинными ресницами на вас, и не пробовал изобразить нейтральное лицо, хотя его глаза полностью выдавали его. В глазах была нужда, жажда.

Я ожидала, что взбешусь, но не взбесилась. Вдруг, из всех людей в Вегасе, я не могла думать ни о каких двух других мужчинах, из всех я предпочла бы свернуться между ними. Я говорила Истине, что линия Бель Морт может действовать настолько сильно, насколько ей позволяет вампир, но это было что-то большее. Я могла войти так глубоко в сердце кого-то, только если бы позволила им настолько же погрузиться в мое. Я обладала всей этой силой, и не знала, как защитить себя от того, чтобы обоюдоострое лезвие не резало меня до костей.

Все, о чем я могла думать, когда увидела их, это о доме. Глубокое чувство удовлетворения, которое Криспин еще не заработал, а Домино и вовсе был чужим для меня. Но иногда вы встречаете незнакомца, и в тот момент, когда вы его видите, возникает связь, почти память, как будто эта кожа, этот запах, был на ваших простынях раньше, как эхо. Мне следовало бороться, спорить, но я так устала. Мои глаза светились усталостью.

Я произнесла единственное, что могла придумать.

— Мне пока еще не нужно питаться. — Мой голос звучал слабо и неуверенно. Я резко откашлялась и попыталась снова. — Ничего личного, но я…

— Устала, — сказал Криспин, — мы знаем. Мы чувствуем.

Я посмотрела мимо него на Домино. Я могла чувствовать его неуверенность, и насколько сильно он хотел, чтобы все было в порядке. Мне не с чем было бороться; это было правильно, хорошо, до странного хорошо. Впервые в моей жизни, я не задавала вопросов. Я не спрашивала, Вы будете хорошо себя вести, если мы все будем голыми? потому что они были оборотнями, и голый не означало для них секс. Это просто означало, что вы не носите одежду. Только мой человеческий ум делал это грязным.

Я расстегнула полы халата и пошла к кровати. Криспин улыбнулся, но Домино наблюдал за тонкой линией моего тела, которую он мог видеть, когда я двигалась. Может быть, быть голой означало не только не иметь одежды для него в этот момент?

Он заговорил, и его голос был грубым, так что ему пришлось откашляться, прежде чем он закончил.

— Заняться сексом было бы замечательно, но я чувствую твою усталость, словно большой вес, который тянет тебя вниз, и давит на нас. Позволь нам обнять тебя, Анита, просто обнять тебя.

Я изучала его лицо в течение секунды или двух. Он поднял руку от подушки и протянул ее ко мне. Я позволила халату упасть на пол и полезла в кровать между ними. Криспин помог мне скользнуть под простыни, а затем придвинул свое тело к моему, так что я смогла почувствовать, что проблемы со сном были не только у Домино.

Я посмотрела на Криспина, лежащего опершись на локоть, улыбающегося мне.

— Со мной в постели красивая голая женщина, а я — парень.

Это заставило меня улыбнуться. Потом постель пошевелилась, и, обернувшись, я увидела, что Домино движется к нам. Лицо его было неопределенным, как если бы он не был уверен, что его ждут. Я тоже не была уверена.

Его верхняя часть тела была больше, чем у Криспина, и когда они оба поднялись на локтях, я поняла, что несколько дополнительных дюймов роста Криспина были в его талии. Домино держался на расстоянии нескольких дюймов от нас, а не терся телом об меня, как Криспин. Я оценила его сдержанность.

Я протянула руку, чтобы прикоснуться к его волосам. Кудри были мягкими, но не такими мягкими, как белые волосы Криспина.

— Разве твои волосы не были поровну белыми и черными раньше?

Он улыбнулся.

— Я превращался в черного тигра с тех пор; когда я возвращаюсь к человеческой форме, у меня волосы отражают цвет меха моей последней формы.

Я смотрела на него снизу вверх.

— Ты можешь обращаться и в белого тигра, и в черного?

Он кивнул, и потерся головой о мою руку, так что я погладила его кудри снова, как гладят кошку, которая трется о вашу руку. Моя рука сместилась с его волос на лицо, и он положил щеку мне на руку, прижимаясь, так что его лицо оказалось у меня в руке. Его глаза были закрыты, и его лицо стало почти расслабленным, словно с него вдруг свалилась тяжесть.

Я поднялась, чтобы поцеловать его, но небольшое расстояние между нами сократилось, и я внезапно почувствовала, что он не только был рад находиться в постели, но так тверд и готов, что у меня перехватило дыхание в горле и я издала небольшой удивленный звук.

Он отодвинулся от меня.

— Мне очень жаль, Анита, я ничего не могу поделать с реакцией на тебя.

Я покачала головой.

— Это не… Ах, черт, не извиняйся за то, что ты мужчина, Домино. Мне нравится.

Он улыбнулся, почти смущенно.

Я обнаружила, что моя рука спускается вниз спереди его тела. Его глаза снова закрылись, и голова запрокинулась назад, словно для него это было очень долго.

Криспин, казалось, читает мои мысли.

— Клан Белого тигра гордится тем, что он чистокровный. Наша королева рада найти кровь черного тигра, но большинство женщин нашего клана не рискнет принести нечистое потомство в мир.

Я посмотрела на этого человека, который все еще слегка нависал надо мной. Моя рука застыла наверху его живота. Он все еще сидел с закрытыми глазами, но он начал отворачиваться и откатываться.

Я остановила движение, уперев руку в его плечо и грудь.

— Это никак не связано с тобой, Домино. Ты прекрасен.

Он покачал головой.

— Нет.

— Тогда красивый, — сказала я.

Он взглянул на меня почти застенчиво.

— Я не верю.

— Почему нет?

— Потому что никто, хоть сколько-нибудь значащий для меня, так не считает.

В тот момент я поняла, устала я или нет, что не могу быть настолько уставшей.

— Я собираюсь сказать кое-что, что я, вероятно, больше никогда не скажу.

Он посмотрел на меня, снова насторожившись.

— У нас есть время только на быстрый секс.

Он удивленно улыбнулся.

Я улыбнулась в ответ.

— Мне действительно необходимо поспать, до того, как мне позвонят из полиции, и нам снова придется охотиться на плохих парней, но я хочу, чтобы ты знал, что это не имеет отношения к тебе. Ты красив, и если то, что я только что почувствовала возле моего бедра, было намеком, все тело должно быть чертовски хорошо.

Он действительно выглядел смущенным, опустив голову. Я бы дала ему примерно тридцать, но он вел себя так, словно ему было меньше. Может быть он так выглядел только в этой области из-за полного отсутствия опыта.

Я дотронулась до его лица, повернула его к себе.

— Люби меня.

— Чтобы заняться любовью, как следует, требуется время, — сказал он.

Я усмехнулась.

— Хорошо, трахни меня.

Он посмотрел испуганно.

Криспин сказал:

— Ее постельные разговоры, как правило, прямолинейны, как угол дома.

Я повернула голову и нахмурилась.

Он пожал одним плечом в воздухе.

— Ну, это правда.

Я нахмурилась сильнее, потом повернулась к Домино.

— Можешь использовать какое угодно слово.

— Просто так? — Спросил он.

Я кивнула.

— Просто так.

— Почему?

— Потому что я хочу, чтобы этот потерянный вид исчез из твоих глаз.

— Почему тебя заботит, какой у меня взгляд?

— Потому что рана — это палка о двух концах.

— Что это значит?

— Заткнись, — сказал Криспин, — и прими предложение, чтобы мы все могли поспать.

Домино одарил его едва ли дружелюбным взглядом, потом посмотрел на меня.

— Я всю жизнь не в состоянии доверять женщинам вокруг меня. Только выжившие прикасаются ко мне, мой собственный клан — никогда.

— Я — выжившая, — сказала я.

Он покачал головой.

— Нет, — и он наклонился над моими волосами и сделал долгий, глубокий вдох.

— Нет, ты пахнешь, как я: темным и светлым, обоими одновременно.

Я скользнула рукой дальше вниз по его телу и поняла, что он уже не дрожал так сильно, как раньше, все эти разговоры смягчили его. Я обернула руку вокруг него и мягко сжала. Он затрепетал, закрыв глаза, и выдохнул воздух со вздохом.

— Хватит говорить, — сказала я.

Ему пришлось сглотнуть, прежде чем он смог прошептать:

— Хорошо.

Я продолжала работать с ним рукой, когда он опустился для поцелуя, и вдруг он поцеловал меня. Он целовал меня так, как будто губы были едой, а он был голоден. Мои руки были на его спине, мои ноги скользнули по его бедрам, оборачиваясь вокруг его голеней. Он навалился на меня, пока мы целовались, яростно, совершенно. Его тело вернулось к этой дрожащей твердости. Одно ощущение его снаружи моего тела, зажатого между нами, заставило меня закричать.

Криспин стоял рядом с кроватью с презервативом в руке.

— Анита взяла с меня обещание, после первого раза, когда мы были вместе.

Домино и я оторвались от поцелуя, задыхаясь. Я смотрела на Криспина, не понимая, кто он и что он говорит.

Домино встал на колени, и я вдруг увидела то, чего я касалась. Это вырвало из меня возглас:

— О, мой Бог.

Домино взял презерватив и натянул его на себя. Он встал на четвереньки надо мной. Он посмотрел на себя, потом на мое лицо.

— Мы с тобой не проделали никакой подготовительной работы, а я…

Я закончила за него:

— Не маленький.

Он покачал головой.

Криспин сказал:

— Она тугая, но станет мокрой.

Я нахмурилась.

— Тебе нужна прелюдия? — Спросил он, держа руки на бедрах, словно наказывая меня.

Я задумалась.

— Прелюдия — это прекрасно, но, — я посмотрел вниз тела Домино, и все, о чем я могла думать, было: — Нет, я хочу его внутри себя.

— Я не хочу причинить тебе боль, не в наш первый раз.

— Я скажу тебе, если будет больно, но, — и я остановилась, потому что ни один мужчина не обрадуется, если вы скажете, что другие ваши любовники лучше оснащены, чем он, особенно в такую минуту:

— Пожалуйста, Домино, просто трахни меня. Сейчас.

Больше он не спрашивал. Он опустил свое тело сверху на мое, движением бедер раздвигая мои ноги чуть шире. Он руками помог направить себя внутрь, но как только он вошел, он больше не нуждался в помощи. Он был достаточно широким, чтобы ему приходилось прокладывать путь вперед, первые несколько ударов.

Он начал, держась надо мной на руках, его нижняя часть тела была зажата между моих ног, так что я могла смотреть вниз вдоль линии моего тела, и видеть, как он входит и выходит из меня. Эта картина сама по себе заставила меня вскрикнуть, снова.

— Боже, ты прав, она такая тугая, но мокрая.

Криспин вернулся на свою сторону кровати, и просто смотрел.

— Я тебе говорил.

Тело Домино заставило меня раскрыться немного больше, и он смог наконец найти свой ритм. Я наблюдала, как его тело скользит быстрее, ровнее, глубже, внутри моего. Это была позиция, в которой мужчина любого размера, обычно попадал по точке, и он попадал, и это работало.

Я ощутила эту растущую тяжесть у себя между ног. Я прошептала:

— О, боже, почти.

— Почти что? — Спросил он, но едва ли ему нужен был мой ответ. Его голос был хриплым, и глаза были закрыты от сосредоточения.

Затем между одним ударом и другим, эта тяжесть пролилась и накрыла меня, омывая мою кожу теплом и удовольствием. Из моего рта вырвался крик и ногти вонзились в его предплечья. Он замер надо мной.

Голос Криспина произнес:

— Не останавливайся.

Он начал снова, но потерял основу. Он прошептал.

— Я думал, что тебе больно.

— Она всегда кричит, — сказал Криспин.

Я могла бы нахмуриться, но Домино вернулся к этому ритму надо мной, и мне стало плевать на все остальное. Он старался удержать этот ритм, пытаясь довести меня еще до одного оргазма, я думаю, но его тело начало терять плавность движений. Его дыхание становилось все более рваным. Он старался, один удар, два, четыре. Между моих ног снова выросла тяжесть.

Я ахнула:

— Близко, снова близко.

Он заставил свое тело продолжать двигаться, и заставил себя вернуть прежний ровный ритм. Я оттолкнулась вверх на локтях, так что вид стал еще лучше, а угол немного острее, и это было оно. Он довел меня снова до предела, и я закричала от удовольствия в потолок.

На этот раз он не остановился. Его ритм изменился, но это было не важно, пока он продолжал входить и выходить из меня. Оргазм рос, и перетекал от одного ощущения к другому, в то время как его ритм становился все более отчаянным, его тело двигалось сильнее, быстрее, и он, наконец, опустил свое тело так, что мог использовать всю эту длину и доставать до самого конца. Это было другое удовольствие, но он достаточно поработал надо мной, чтобы это было удовольствие.

Я ахнула:

— Сильнее, глубже.

Он не спрашивал, что я имею в виду на этот раз, он просто поверил мне на слово. Он вбивал себя в меня, так сильно и глубоко, как он хотел, как я хотела, его вес и сила прибивали меня под ним, прижав меня к кровати, а его тело вздрагивало надо мной. Он внезапно открыл глаза, в дюймах от меня, и мы смотрели друг другу в глаза, в то время как его глаза расширились, и дыхание снова стало срываться, и его тело начало сопротивляться, борясь за еще один ритм. Тогда он ударил меня достаточно глубоко, и это было просто удовольствие. Я закричала и вцепилась ногтями в его спину, обернув ноги вокруг его талии, и начертив мой оргазм на его теле кровью и криками.

Он закричал надо мной, плотный грудной вздох: «О, да.» Тогда он вошел в меня в последний раз, так глубоко, как только мог. Это заставило меня достичь оргазма снова, так что наши тела задрожали вместе, и я опустила рот к его шее, заглушая свои крики его плотью.

Он лежал на мне, сердце колотилось рядом с моим телом, пульс на шее стучал во рту. Я отпустила его шею, потому что у меня неожиданно появилось желание укусить сильнее. Я почти могла ощутить сладкий вкус металла и знала, что пустила бы ему кровь.

Я легла на кровать, держась за него руками, предплечьями, мои ноги все еще обвивали его. Я держала его в моем теле, так близко, как только могла.

Наконец, он поднялся, и я опустила его, так что он смог распластаться на середине кровати, рядом со мной. Он лежал на спине, пытаясь заново научиться дышать, с трудом глотая из-за бешено бьющегося пульса.

— Если это был быстрый секс, — сказал Криспин, — не могу дождаться долгого.

Домино улыбнулся, его глаза были еще наполовину закрыты. Он успел произнести задыхающимся голосом:

— Я хотел, чтобы это было хорошо. Не хотел разочаровать.

Я лежала на своей стороне кровати, его стороне кровати, не в состоянии пошевелить тем, что ниже пояса и не желая шевелиться. Мне удалось издать слабый смех.

— Разочаровать, черт, я не могу дождаться, чтобы увидеть, как это будет с прелюдией.

— Так ты хочешь меня снова? — И голос у него был нерешительным, а лицо потерянным.

Я похлопала его по животу, потому что до него было проще дотянуться.

— Если бы я еще могла двигаться, я бы поцеловала тебя и сказала, что любая женщина, которая когда-либо тебя отвергла, была дурой.

Он похлопал меня по бедру.

— Я думаю, это самая приятная вещь, какую мне когда-либо говорила девушка.

По некоторым причинам это неприятно поразило меня, но я не сказала об этом вслух. Когда мы могли поговорить, мы помылись и забрались обратно в постель. Меня положили посередине, и меня это вполне устраивало. Я обнаружила, что гетеросексуальные мужчины, которые готовы были заниматься сексом с другим парнем в постели, как правило, по-прежнему не ощущали себя достаточно безопасно, чтобы спать с одним из них посередине. Я ценила мужчин в моей жизни, которые не беспокоились по поводу такой ерунды, но я не винила остальных. Мне не нравилось спать голой рядом с другой женщиной, как я выяснила, благодаря некоторым верлеопардам в Сент-Луисе. Это была просто большая куча голых щенков или скорее куча котят, но все же я предпочитала быть зажатой между красавцами-мужчинами, а не женщинами. Была ли я после этого сукой?

Некоторые мужчины ухаживали лучше, чем другие, и я поняла, что Криспин спал на животе, так что ухаживание не было его сильной стороной. Но Домино свернулся у моей спины и обернул все его высокое тело вокруг меня, как будто я была его любимым плюшевым мишкой, и он не мог спать без меня. Я думала, что будет неудобно спать с незнакомцем. Я имею в виду, секс с новым другом — это одно, а сон… это так беспомощно. Мне не нравится быть беспомощной рядом с людьми, которых я только что встретила. Но его тело словно было создано для меня, его рука крепко прижимала меня к нему так же, как делал Мика дома. Я вспомнила моего короля-леопарда. Я скучала по нему. Я скучала по Натаниэлу. Я размышляла, как Домино будет с ними ладить? Я гнала мысли прочь; одна проблема за раз. Я должна была убить Витторио, прежде чем вернусь домой. Чтобы сделать это, я должна была его найти. Позже Рокко и я начнем его разыскивать.

Но мне не пришлось искать Витторио, он нашел меня.