Проклятие памяти

Глава 20

— Нет, Боб, идем со мной. Ну пожалуйста!

Лица Кэйт Боб не видел — уже было совсем темно, но по тому, как дрожал ее голос, понял — она сильно напугана. Положив руку на плечо девушки, Боб напряженно вглядывался в темный силуэт дома. Вроде все выглядит как обычно. Только ворота вот…

Ворота во внутренний двор были распахнуты настежь, хотя Боб точно помнил, что закрыл их после того, как выехал.

— Да все нормально, — Боб изо всех сил пытался придать голосу уверенность, которую на самом деле ощущал все меньше. — Может, мы их просто забыли закрыть.

— Закрыли, — всхлипнула Кэйт. — Я точно помню.

Боб вышел из машины и, обогнув ее, открыл дверцу с той стороны, где сидела Кэйт. Та, однако, не спешила подниматься с сиденья.

— Может, вызвать полицию… — едва слышно прошептала она.

— Только потому, что открыты ворота? — хмыкнул Боб, в душе понимая правильность такого решения. — Они подумают, что у нас не все дома, Кэйт.

— Нет, не подумают, — снова всхлипнула Кэйт. — После того, что случилось…

Боб отрицательно покачал головой, внутренне не переставая убеждать себя, что сами по себе открытые ворота еще ничего не значат. В конце концов, их могло распахнуть и ветром… Да, кстати, и миссис Бенсон могла отправится в город и оставить их открытыми. Может быть, ее и дома-то сейчас нет. Нужно проверить.

— Оставайся здесь, — велел он Кэйт. — А я посмотрю, кто дома.

Войдя во внутренний двор дома, Боб огляделся. Над дверью черного хода горел яркий свет, так что были хорошо видны все уголки небольшого садика, занимавшего почти весь двор. Все выглядело абсолютно нормальным, но он внезапно почувствовал — что-то не так.

Рассудив, что все эти страхи — лишь плод разыгравшегося воображения, Боб не спеша направился к входной двери. Сейчас он позвонит, миссис Бенсон откроет — будет повод посмеяться потом над собственной мнительностью.

На звонок никто не открыл. Боб позвонил еще раз, подождал, затем подергал дверную ручку. Дверь оказалась запертой. Медленно, пятясь, он отошел от двери, затем бегом кинулся к машине, где ждала его Кэйт.

— Дома ее нет, — сообщил он, тяжело дыша. — Должно быть, вышла куда-то. — Но, заканчивая фразу, он уже понимал, что и сам не верит в нее. Забравшись на сиденье, он включил зажигание.

— А куда мы теперь? — с тревогой спросила Кэйт.

— Сделаем, как ты хочешь — поедем в полицию. Что-то здесь, мне кажется, не в порядке…

Пятнадцать минут спустя «порше» Боба въехал во двор вслед за черно-белым патрульным автомобилем.

— Оставайтесь в машине, — помахал им один из патрульных, его напарник уже шагал к двери в дом. — Если тут что-то неладно, не хватало еще с вами нянчиться. — Убедившись, что ребята сидят смирно, Роско Финнерти в несколько шагов преодолел отделявшее его от крыльца расстояние. Том Джексон, стоя у двери, держал палец на кнопке звонка.

— Вышла куда-нибудь, — досадливо поморщился Финнерти. — Но ребят винить особо не следует — после того случая, понятно, они еще не пришли в себя. — Поняв, что открывать им, как видно, не собираются, Финнерти подошел к окну и посветил фонариком внутрь. — Ч-черт, — он произнес это еле слышно, но Джексон давно научился распознавать интонацию своего напарника.

— Там она?

Финнерти кивнул.

— На полу, как и в тот раз… И тоже никакой крови. Не вижу, по крайней мере. На, взгляни сам.

Встав рядом с напарником, Джексон заглянул в окно.

— Может, просто потеряла сознание.

— Да хорошо бы, — ответил Финнерти. И он, и Джексон знали, что ни на йоту не верят в это. — Пойди спроси у девчонки… как ее фамилия… Льюис, наверняка у нее есть ключ. Только про это вот не говори пока. А будешь спрашивать про ключ — проследи за ее реакцией.

Джексон сглотнул.

— Не думаешь же ты, что…

— Понятия я не имею, что тут думать, — глухо зарычал Финнерти. — Только я об заклад готов биться — Эл Льюис свою жену не убивал… а у меня из головы не идет та позапрошлогодняя история в Мэрине, когда парень с девкой угрохали ее родителей, а потом еще до утра развлекались. Так что иди и спроси — есть, мол, у тебя ключ? — а сам глаза раскрой пошире.

— С ней все в порядке? — дрожащим голосом спросила Кэйт, когда Джексон подошел к «порше».

— Да еще неизвестно, дома ли хозяйка, — неожиданно для самого себя легко соврал Джексон. — Ключ от двери есть у тебя? Придется войти в дом, а то мало ли…

Порывшись в сумочке, Кэйт молча протянула Джексону надетый на кольцо ключ.

— Оставайтесь тут, — Джексон махнул рукой и, повернувшись, снова зашагал к дому. Ничего такого он не заметил — двое ребят, переживших несколько дней назад такое, что не каждый взрослый бы перенес, могли испытывать только страх, его он и увидел в их глазах…

— Ну чего?

Джексон пожал плечами.

— Да ничего. Отдала мне ключ. И спросила, все ли в порядке с хозяйкой.

— Ну а ты что?

— А что я? Наврал.

Кивнув, Финнерти вставил ключ в замочную скважину. Повернул его, дверь подалась, и полицейские вошли в молчащее темное нутро дома. Одного взгляда на закатившиеся глаза и гримасу немого ужаса, застывшую на лице Валери Бенсон, было достаточно, чтобы понять — медицинская помощь уже не требуется. Включив рацию, Бенсон вызвал дежурного и сообщил ему о случившемся, затем подошел к Джексону, стоявшему возле тела.

— Может, нам вместе сказать им о том, что мы обнаружили, или подождем, когда наши приедут…

Последующие несколько часов заняла рутина, в точности повторявшая все те церемонии, на которых Финнерти и Джексону уже пришлось присутствовать неделю назад — когда эти же двое ребят обнаружили в кухне собственного дома мертвую Марти Льюис…

Покрытая пылью дорога взбиралась на склон холма. Алекс даже не смотрел по сторонам — на этих холмах он знал каждую пядь земли, он объездил их верхом, вместе с отцом, еще мальчиком. Но сейчас он шел пешком — вместе с землей гринго отобрали у отца даже его лошадей. Они все отобрали у них — даже имя.

Но, с именем или без, он не покинет Ла-Палому до тех пор, пока гринго не заплатят своими жизнями за те жизни, что отняли у невинных.

Подойдя к дому, он открыл ворота и вошел во двор. Совсем недавно он вот так же входил сюда — только здесь тогда была фиеста, они с родителями и сестрами были среди почетных гостей… А сейчас он получил у новых владельцев место садовника — за несколько паршивых сентаво. Не однажды спрашивал он себя — что бы сделали эти гринго, если бы узнали, кто на самом деле работает в их саду.

Вскапывая размеренными движениями сухую твердую землю, он одним глазом следил за домом — гости, собравшиеся сегодня, расходились, наконец хозяйка осталась одна. Тогда он подошел к входной двери и несколько раз стукнул в нее тяжелым дверным молотком. Дверь открылась, женщина стояла на пороге, глядя на него с молчаливым недоумением.

Протянув руки, он сомкнул пальцы на ее шее.

И когда он сдавил, словно тисками, ее гортань, то вдруг почувствовал — ее изумление, ее боль, ее стремительно нарастающий ужас… Несколько мгновений спустя она была мертва, он стоял над телом, мелко дрожа, на лбу выступили крупные капли пота…

Он проснулся, словно его окликнули, сел в кровати. Сон исчез, но перед глазами Алекса все еще стояло лицо женщины, которую он только что задушил, и тело его было сведено судорогой страха.

Он знал женщину из этого сна.

Это была Валери Бенсон.

Но… кем был он?

Сон словно отпечатался в его памяти, и он еще раз, будто в кино, просмотрел его снова.

На дороге, по которой он шел во сне, не было асфальта — дорога была проселочной, но это его почему-то не удивило.

И у него не было имени.

Они забрали у него даже имя.

И он знал, кто такие эти «они», так же как знал, почему задушил миссис Бенсон.

Его родителей убили — и он мстил тем, кто их убил.

Но… это же бред. Его родители живы и спокойно спят внизу, в спальне.

Живы?

Грань между действительностью и сном терялась, расплывалась и таяла…

Странные воспоминания о том, что он не мог ни видеть, ни помнить, постепенно становились все более реальными, а мир, в котором он жил — все более незнакомым…

А может быть, сегодня ночью он сам убил собственных родителей, а теперь просто не помнит об этом… Он взглянул на часы, стоявшие на тумбочке возле кровати, светящиеся стрелки показывали половину двенадцатого. В кровать он лег полчаса назад. За полчаса — заснуть, проснуться, расправиться со спящими родителями, затем вернуться в постель и опять уснуть, и видеть сон об убийстве… нет, этого не может быть, конечно же.

Он снова припомнил — минута за минутой — весь сегодняшний вечер. Да, он помнит, конечно, все… хотя нет, из памяти исчез небольшой отрезок времени… с того самого момента, когда он остановился у обочины, и в это время к машине подошла старуха Торрес.

И заговорила с ним. По-испански.

Дальше он помнит себя уже входящим в пиццерию. Помнит очень ясно — он вышел из машины, запер ее, пересек площадь и вошел в дверь кафе «У Джека».

Машину он оставил на стоянке.

На стоянке.

Но он же прекрасно помнит, как поставил ее прямо около кафе… и в то же время в кафе он шел через площадь с автостоянки напротив.

Два исключающих друг друга воспоминания — и оба яркие, подробные, как картинка. Значит, скорее всего он вчера был «У Джека» дважды…

Мысли его были прерваны раздавшимся с улицы завыванием полицейской сирены. Одновременно внизу, в холле, зазвонил телефон.

Встав с кровати, Алекс набросил халат и, спустившись вниз, подошел к двери в спальню родителей.

Голоса доносились из-за двери приглушенно, но слова он слышал отчетливо.

— Они сами не знают, — это отец. — Они только что привезли ее в Центр, но считают, что помощь уже не требуется.

— Если ты едешь в Центр, то я с тобой, — голос матери. — И прошу тебя, хоть сейчас не пытайся спорить. Валери и я чуть ли не с пеленок были подругами. Я хочу быть там, с нею, слышишь?

— Дорогая моя, пока никто никуда не едет. Во-первых, сегодня не мое дежурство, ведь так? Они и позвонили как раз именно потому, что знали — Валери твоя подруга…

Повернувшись, Алекс медленно пошел наверх, в свою комнату.

Валери. Он обшарил самые укромные уголки памяти — может быть, там найдется кто-нибудь еще с таким именем… Нет. Значит, это была все же Валери Бенсон. И она умерла.

И вдруг — хотя память его упорно не давала ответа — он понял, почему приезжал к «Джеку» дважды за этот день.

Он приехал один раз — ненадолго — и вскоре ушел. А потом Мария Торрес заговорила с ним по-испански. После чего он подъехал к дому, где жила Валери Бенсон, и убил ее. А потом приехал снова в кафе, сидел за столом с Бобом, Кэйт и Лайзой, они долго о чем-то разговаривали…

Затем приехал домой, лег в постель, уснул — и ему приснился сон о том, что с ним было совсем недавно…

Но он все равно не мог понять — почему.

Его родители живы и здоровы, а Валери он почти не знал. Убивать ее не было никакой причины.

Но он все же убил ее.

Вытянувшись в постели, Алекс несколько минут лежал, разглядывая потолочные перекрытия. Где-то должен все-таки быть ответ — и если думать об этом достаточно долго, он был уверен, что отыщет его…

Он услышал, как хлопнула внизу дверь, раздались шаги. Шаги матери. Снова дверь, и снова шаги — это встал отец и идет за нею.

А что, если сейчас тоже туда спуститься и рассказать им об этом сне… о Валери Бенсон… а может быть, и о том, с Марти Льюис, и… Алекс отогнал эту мысль. Разве смогут они поверить, что он убил их — ведь у него не было для этого никакой, просто ни малейшей причины…

Нет. Они подумают, что он сошел с ума.

Повернувшись, Алекс натянул одеяло на голову. Он устал бороться с собственным мозгом. Ему нужно отдохнуть…

Словно почуяв свободу, мысли стали обретать форму, выстраиваться. Внезапно все произошедшее с ним стало представляться Алексу не таким уж абсурдным.

Остаток ночи Алекс спал спокойно. Сновидения больше его не тревожили.

— Говорю тебе, Том, — это детки все и устроили, — угрюмо вещал Роско Финнерти, когда они с Джексоном прибыли в полицейский участок примерно четверть часа назад.

Поспать ни одному из них не пришлось, и потому Том Джексон с трудом реагировал на замечания напарника, будучи способным думать лишь о доме и мягкой постели. Финнерти же, напротив, был расположен поговорить, а в этом состоянии — Джексон знал — ему был необходим слушатель. Все равно какой. Занятие, вправду сказать, необременительное, потому что на те вопросы, которые ставил с неизменным пафосом Финнерти, он сам же с неизменной готовностью и отвечал.

— Вот гляди, — продолжал между тем сержант. — Два одинаковых убийства при одинаковых обстоятельствах. И одни и те же люди — эти вот двое засранцев — сообщают нам о своих, так сказать, находках. Что может быть проще? И не говори мне, что, мол, в нашей картотеке эти милые детки не значатся. Ни приводов, мол, ни шалостей в прошлом. Я-то помню — они оба у нас побывали прошлой весной, когда докторов сын кокнул свою тачку и сам покалечился, да еще оба были порядком навеселе. Ну, что скажешь?

— Ты все же минутку погоди, Росс, — перебил его Джексон. — Не перегибай, по крайней мере. Ты тогда этих ребят на алкоголь проверял?

— Нет, а с чего бы…

— А с того, что доказать, скажем, судье, что они тогда были датые, ты не сможешь. А отсюда вопрос: почему бы тебе мирно не поехать домой, а парни в штатском пускай делают свою работу?

Несколько секунд Финнерти свирепо взирал на партнера поверх чашки с недопитым кофе.

— По-твоему, просто забыть об этом?

Вздохнув, Джексон вытянул затекшие ноги.

— Да не то чтобы забыть, только у нас своя работа, у этих парней своя, так что лучше займемся нашей. А соваться, куда нас не звали, ни к чему, по-моему.

— Ну да, и пускай Эл Льюис сидит за то, чего — я знаю! — от никогда не делал.

— Да брось ты! — поморщился Джексон. — Не учел ты только одного: эти два дела могут быть вообще никак не связаны. И убийца вовсе не один и тот же…

— Ага, конечно. Двух разных убийц — одного, скажем, черного, другого белого — обе жертвы сами впускают в дом и преспокойно дают себя удушить — так, что ли? А оба тела находит одна и та же парочка — притом девица случайно живет в тех самых домах, где все и произошло. Не находишь, что многовато совпадений?

— Ну и что ты предлагаешь? — скептически сощурился Джексон, уже понимая, что поехать домой и завалиться спать его напарник предложит в самую последнюю очередь.

— А вот что: потолковать с их одноклассниками, теми, что были в тот вечер с ними «У Джека». Может, они заметили что-нибудь странное. Ну, вперед!

Отчаянно моргая и пытаясь сообразить, что произошло, полусонная Кэрол Кокрэн уставилась на стоявшие перед ней две фигуры в синих мундирах. Было, в общем-то, уже не так рано — восьмой час утра, однако Кэрол показалось, что ее разбудили вскоре после полуночи. Однако, несмотря на усталость, она уже все поняла.

— Вы насчет… Валери Бенсон, ведь правда?

Полицейские переглянулись, и Финнерти утвердительно кивнул.

— Боюсь, что так, мэм. Хотя, собственно, мы бы хотели поговорить с вашей дочерью.

Кровь отхлынула от щек Кэрол. О чем они? Какое отношение может иметь Лайза к тому, что случилось с Валери Бенсон?

— П… простите, — покачала она головой, — но, боюсь, я не понимаю вас. — Джим, подумала она. Нужно немедленно позвать Джима. Он умеет разговаривать с полицией. Словно прочтя ее мысли, муж неожиданно появился за ее спиной.

— Что-нибудь случилось, дорогая?

Услышав его голос, Кэрол кивнула — не без облегчения.

— Они… они хотят поговорить с Лайзой…

Выйдя на крыльцо, Джим Кокрэн плотно затворил дверь и секунду пристально разглядывал полицейских.

— В чем дело, джентльмены? — Тон его был далек от любезности.

Несколькими фразами Финнерти изложил причину их визита.

С видимой неохотой отворив дверь, Джим пригласил патрульных в гостиную.

— Если только она согласится, — предупредил он. — Если же нет — она, вы сами знаете, не обязана…

— Разумеется, — кивнул Финнерти. — Поверьте, мистер Кокрэн, мы ни в чем ее не подозреваем. Только хотим спросить, не заметила ли она вчера чего-нибудь необычного.

— Я, — голос Джима Кокрэна стал жестким, — отказываюсь поверить в то, что Кэйт Льюис или Боб Кэри способны убить кого бы то ни было. Тем более людей, близких им обоим.

— Понимаю, сэр, — снова кивнул Финнерти. — Но мы все же хотели бы, если не возражаете, поговорить с вашей дочкой.

— В чем дело? Джим, что им нужно от Лайзы? — полный тревоги взгляд жены встретил Джима на пороге кухни, куда он вошел минуту спустя. За спиной Кэрол он увидел протиравшую со сна глаза Лайзу.

— Бред какой-то, — Джим хмуро покачал головой. — Им почему-то кажется, что Боб и Кэйт — представляешь? — могли убить Валери, и они хотят расспросить Лайзу о вчерашнем вечере. Не заметила ли она, дескать, чего-нибудь необычного.

— Боже мой, — простонала Кэрол. Она опустилась на стул, пальцы нервно теребили ворот халата. Лайза же словно потеряла дар речи, она смотрела прямо перед собой, покачивая головой, словно отказываясь поверить в услышанное.

— Они… правда думают, что Кэйт убила миссис Бенсон? — наконец спросила она слабым голосом. — Но это же чистое безумие, папа…

— Знаю, дорогая моя, — подойдя к дочери, Джим обнял ее за плечи. — Невозможно в это поверить, но, по-моему, именно так они и думают. Но если ты не хочешь с ними разговаривать, то вовсе не обязана делать это.

— Нет, — Лайза упрямо мотнула головой. — Я выйду и отвечу на их вопросы. И скажу им, что их так называемая версия — кретинизм чистейшей воды. Ведь правда?

Прежде чем Джим успел что-либо сказать, Лайза уже вышла в гостиную. Полицейские встали, но даже не успели поздороваться с ней — Лайза накинулась на них прямо с порога.

— Кэйт и Боб не убивали никого! — выпалила она, гневно сверкнув глазами. — А если вы собираетесь убеждать меня, что в их поведении минувшим вечером было что-то необычное, так я вам скажу — не было ничего такого. Вели они себя, как всегда, только Кэйт была задумчивей, что ли…

— Никто не обвиняет их ни в чем, Лайза, — удалось наконец вставить слово Финнерти. — Мы просто пытаемся восстановить картину случившегося, и выяснить, могли ли твои друзья иметь какое-то отношение к этому, вот и все.

— Не могли, — отрезала Лайза. — И я знаю, почему вы задаете такие вопросы. Это из-за прошлогоднего случая в Мэрине, верно ведь?

Сглотнув, Финнерти кивнул.

— Но те же, в Мэрине, были наркоманами! Они кололись все время и еще пили… а Боб и Кэйт никогда ничего такого не делали!

— Успокойся, дорогая, — присев на диван рядом с дочерью, Джим Кокрэн снова обнял Лайзу за плечи. — Полицейские по долгу службы всего лишь хотят задать тебе несколько вопросов. Если ты не хочешь им отвечать — это твое законное право, но не мешай им, пожалуйста, исполнять их обязанности.

Лайза резко обернулась к нему, и Джим увидел в ее глазах слезы.

— Но, папа, это же просто… просто кошмар! Как они могут думать, что Боб или Кэйт способны на такое, скажи, пожалуйста?

— Сам не знаю, — признался Джим. — Да и наши… гости тоже, я думаю. Ну а теперь ты, может быть, все же поговоришь с ними?

Поколебавшись, Лайза кивнула, вытирая глаза отцовским платком.

— Извините, — всхлипнула она, постепенно успокаиваясь. — Просто ничего необычного вчера вечером не происходило.

— Отлично, — кивнув, Финнерти вынул из кармана блокнот. — Вполне можем начать и с этого.

Медленно и подробно Лайза пересказывала полицейским события минувшего вечера. В кафе она приехала одна, но там уже было довольно много знакомых. Потом приехали Боб и Кэйт, они сели за отдельный столик, взяли колу и разговаривали… да нет, особенно ни о чем. Потом к ним присоединился ненадолго Алекс Лонсдейл… а потом они ушли. Вот и все.

— А ничего странного в поведении Кэйт или Боба ты не заметила? Не были они взволнованны или встревожены чем-то?

Глаза Лайзы сузились.

— Если вы думаете, что они вели себя так, будто только что убили кого-то, то я вам отвечу — ничего такого не было. Перед тем как уехать, Кэйт даже хотела позвонить миссис Бенсон и сказать ей, что они, мол, с Бобом «У Джека» и уже собираются домой. — Увидев, что полицейские переглянулись, она поспешно продолжила: — И делать из этого какие-то выводы тоже вряд ли стоит. Она и раньше всегда звонила матери, когда задерживалась в школе. Говорила, что мать и так переживает из-за отца — он ведь у нее пьяница, не хватало, мол, еще, чтобы она из-за нее переживала.

Захлопнув блокнот, Финнерти встал со стула.

— Ну что ж. Думаю, что этого нам достаточно. Если больше ничего не вспомнишь — я имею в виду, ничего необычного или странного…

Финнерти и Джексон снова переглянулись, увидев, что Лайза явно колеблется.

— Все же есть что-то? — спросил с беспокойством Джим.

— Ну… я не знаю… — неуверенно начала Лайза.

— Тогда лучше рассказать нам об этом, — заметил Финнерти, снова открывая блокнот.

— Но к Бобу и Кэйт это не имеет отношения, — возразила Лайза.

— А к кому же? Ты вспомнила о ком-то еще, ведь так?

Лайза напряженно кивнула.

— Да… об Алексе Лонсдейле.

— Об Алексе? — удивился Джим. — А при чем здесь он? Ох, простите, джентльмены… Лайза, может быть, ты расскажешь об этом гостям?

— Да, в общем-то, ничего особенного, — досадливо поморщилась Лайза. — Он вообще очень странный с тех пор, как ему сделали операцию, но вчера вечером ему вроде стало лучше. По крайней мере, мне показалось так. Он впервые шутил, улыбался шуткам и был почти… ну, почти как раньше, вы понимаете? — Она замолчала, и после долгой паузы Финнерти наконец спросил ее, что же, собственно, она хотела сообщить им.

— Сама не знаю, — призналась Лайза. — Просто…

Боб начал поддразнивать Алекса, а тот не покраснел, как всегда…

— И все? — саркастически вопросил Финнерти. — Проблема в том, что он не покраснел, как обычно?

Лайза кивнула.

— Понимаете, Алекс легко краснел. В школе многие говорили разные… глупости только для того, чтобы увидеть, как он краснеет. А вчера Боб что-то там такое сказал… а Алекс в ответ только лишь улыбался.

— Понятно, — Финнерти кивнул. Закрыв блокнот, он сунул карандаш в нагрудный карман. Несколько минут спустя, когда они, извинившись и попрощавшись, вышли на улицу, он повернулся к Джексону: — Ну, что скажешь?

— Не в том направлении мы роем, по-моему, — Джексон пожал плечами. — Но с парнем доктора Лонсдейла, мне кажется, тоже стоит поговорить.

— Точно, — согласился Финнерти, затем недоуменно покачал головой. — Странные все-таки нынешние детки. Весь вечер просидеть вместе, а странным ей показалось только одно — что ее парень не покраснел, видите ли. Факт, что и говорить, важный…

— А может, и так, — заметил Джексон глубокомысленно. — Может, даже очень важный…