Пророк

Глава 25 Включить босса

— Выломайте бл*дскую дверь! — прогремел Балидор.

Он нёсся, преодолевая по две ступеньки за раз, и помедлил ровно настолько, чтобы сердито посмотреть на Ниилу через виртуальную связь, затем наградить ещё более жёстким взглядом Рэдди, чьё изображение показывало, что высокий видящий прислоняется к косяку у входа в заднее помещение на станции охраны.

— …Боги! — рявкнул Балидор, взорвавшись гневом. — Как вы могли его туда пустить?

— Он босс, — губы Рэдди изогнулись в лёгкой усмешке.

— Вообще-то нет, — холодно напомнил ему Балидор. — Вы её хоть разбудили?

Лицо Рэдди по-прежнему не выражало ни капли угрызений совести.

Он, как Джораг и несколько других бывших Повстанцев, даже не пытались скрыть, как им хочется, чтобы Меч всадил пулю в мозг Касс. Это даже не неуважение к Элисон или её приказам. Они воспринимали это как то, что супруг защищает свою семью — во всяком случае тогда, когда вообще утруждали себя поиском рационального объяснения.

В любом случае, эта ситуация казалась им достаточно личной, чтобы выходить за пределы нормальной цепочки подчинения.

Однако Балидор знал правду.

Большинство из них попросту злилось.

Они злились, что Элли пострадала.

Они злились, что ребёнок Элли пострадал.

Они злились, что их возлюбленного и священного Моста подсадили на вайры, что ребёнка вырезали из её утробы, пока она была слепа и беспомощна из-за беременности. Некоторые злились в целом из-за убийств и всего, что этот вирус, С2-77, отнял у них.

Некоторые настолько преданны Мечу, что злились от его лица.

Некоторые злились потому, что их друзей и любимых убило цунами.

Рэдди потерял своего лучшего друга в том цунами — то есть, в той первой волне, которая ударила по Нью-Йорку. Джокко, ещё один Повстанец с первой войны, утонул, пока пытался вывести своих людей из канализаций. Они гнались за Дитрини, пытаясь спасти Меча, Джона и Мэйгара.

Всё то нападение на отель было операцией Касс. Дитрини служил отвлекающим фактором и средством расчистить дорогу, чтобы Касс смогла уйти с Элли. Если бы не Касс, то никто вообще не полез бы в те канализации. Если бы не Касс, то канализации пустовали бы в момент цунами.

Следовательно, в представлении Рэдди и многих других Касс убила их друзей.

Конечно, Балидор всё это знал.

Он предупреждал Элли об этом, когда они взошли на борт корабля. Он знал, что она отдала приказы, предупреждения, иногда даже откровенные угрозы относительно обращения с Касс в плену. Видящие уступили её напору, но их чувства никуда не делись.

В данный момент всё действительно напоминало чёртов мятеж.

Балидор собирался что-то сказать бывшему Повстанцу, но тут на защищённом канале раздался другой голос.

— Откройте канал, — произнёс голос. — Выведите меня на внутренние динамики.

Балидор споткнулся и чуть не навернулся с лестницы.

Ухватившись за металлические перила, он через плечо обернулся на Врега и Джона, которые почти бегом следовали за ним. Врег нахмурился в ответ, но не замедлил торопливого шага по решетчатой площадке.

Сосредоточившись на виртуальной части своего разделённого сознания, Балидор уставился на Элли, которая стояла перед ним в форме аватара, и её глаза полыхали искрящим светом настолько, что он мог осязать электрический заряд в окружающем Барьерном пространстве.

Это сообщило ему две вещи.

Во-первых, она вышла из резервуара, поскольку он чувствовал её в конструкции.

Во-вторых, она наверняка услышала его мысли о том, что это мятеж.

Её волосы свободно опускались на спину, но на изображении в его гарнитуре она выглядела до странного официально, одетая в чёрные армейские брюки и светло-зелёную футболку. Эта футболка почти совпадала по оттенку с цветом её радужек, когда она активировала самый краешек телекинеза, но он заметил, что она носила ботинки и наладонник, надетый на запястье в защёлкнутом положении.

Посмотрев на неё ещё пару секунд, Балидор осознал, что видит её реальную внешность, а не аватар. Как только он подумал об этом, канал расширился, давая ему прекрасный обзор на станцию охраны и консоль, где стояла Элли.

Элерианка щёлкнула пальцами, адресуя этот жест женщине, которая сидела за консолью.

— Сейчас же, — Элли взглянула на дверь в Т1, где содержалась Кассандра. — Рэдди, я хочу, чтобы ты отпёр замки. Но я хочу немедленно, бл*дь, поговорить с Ревиком. Пожалуйста.

Балидор почувствовал, как что-то в его плечах расслабилось, и он ускорился, перемахнув через перила на металлическую лестницу, встроенную в стену. Соскользнув по ним и ухватившись за края для равновесия, он увидел, как Элли на виртуальном экране сверлит Ниилу гневным взглядом.

Рэдди поклонился ей, затем начал медленно проделывать то, о чём она попросила.

Элли, должно быть, заметила, что мужчина-видящий не очень-то торопится подчиняться, но её искрящие светом глаза оставались сосредоточенными на Нииле. Даже не считая полу-сопротивления Рэдди, она выглядела разъярённой. Но вопреки этому её голос звучал ровно, спокойно, даже на удивление ободряюще, когда она посмотрела на лицо Ниилы.

— Сейчас же, лейтенант, — произнесла она. — Открывайте канал.

***

— Ревик?

Мой голос заставил его резко поднять взгляд к громкоговорителям в резервуаре, а затем нахмуриться. Он не перестал целиться в голову Касс, но я видела, как взгляд его прозрачных глаз сместился, в этот раз к камере, встроенной во внутреннюю стену резервуара.

— Ревик, — я заставила себя выдохнуть. — Ты действительно воспротивишься моему прямому приказу? Перед свидетелями?

Я видела, как от этого вопроса его лицо ожесточилось, плечи заметно напряглись.

В паузе после моих слов его челюсти сжались, и на секунду, на кратчайшее мгновение я почти видела, как в его прозрачных глазах проносятся мысли. Я видела, как он взвешивает свой поступок, взвешивает последствия, которые возникнут, если он закончит начатое. Я видела, как он подумывает просто сделать это, просто выстрелить, оборвать жизнь Касс и поговорить со мной только после этого.

Видимо, лучше просить прощения, чем разрешения.

Он держал пистолет поднятым, рука оставалась напряжённой, пока он пытался решить, может ли он это сделать, стоит ли это сделать. Я задержала дыхание, выжидая, какой курс действий он выберет.

В итоге военная выучка взяла верх.

Выругавшись по-русски, он опустил пистолет вдоль своего бока.

Повернувшись лицом к камере, он зарычал на меня ещё до того, как завершил это движение.

— Дай мне разрешение, Элисон. Разреши мне сделать это, бл*дь.

— Ревик, — я покачала головой. Облегчение омыло меня с такой силой, что я едва не вздохнула. — Ревик, детка. Мы обсуждали это.

— Хрень собачья! — зло перебил он. — Хрень собачья, Элисон! Ты говорила об этом. Ты. А я держал свой чёртов язык за зубами! И ты знаешь, почему я держал его за зубами!

Я могла лишь покачать головой.

— Нет, — ответила я. — Не знаю. Правда не знаю.

Я видела, как его прозрачные глаза заискрили светом, затем его прищуренный взгляд вернулся к Касс. Он не ответил мне, лишь смотрел на неё с ненавистью в глазах.

— Так почему сейчас? — спросила я. — Почему ты делаешь это сейчас, когда…

— Ты прекрасно знаешь почему, чёрт подери! — рявкнул он, взрываясь злостью и сердито глядя на меня. — Мать твою, Элли! Ты действительно будешь задавать мне этот вопрос? Когда каждый видящий в той комнате прекрасно знает, почему я хочу это сделать? Чёрт, да большинство из них согласно со мной, жена! Большинство из них сделали бы это без единой секунды колебания, если бы я попросил, даже зная, что ты не одобришь!

Я сглотнула, кивнув.

Я знала, что он прав.

Я не хотела этого, но невольно окинула взглядом станцию охраны. Я увидела мрачное выражение на лице Ниилы, смотревшей на монитор, но позади неё стоял Деклан, и судя по его лицу, он готов был вслух согласиться с Ревиком. Не говоря уж о Рэдди, Оли и Сите, которые выглядели не менее злыми, возможно, даже злыми на меня.

Даже Чандрэ не встречалась со мной взглядом, когда я покосилась на неё.

— Ага, — сказала я, опять сосредотачиваясь на образе Ревика через гарнитуру. — Я знаю. Но я всё равно не хочу, чтобы ты это делал, Ревик.

— Почему, Элисон? Почему?

Я уставилась на него, зная, что он не может меня видеть, но казалось, что это ему почти удаётся. Глядя на него через виртуальную реконструкцию из внутренних камер, я почувствовала, как в моём горле встал ком, потому что я наконец-то поняла.

— Это не сохранит мне жизнь, Ревик, — сказала я наконец. — Не сохранит.

— Хрень собачья! — рявкнул он. — Ты слышала их в Нью-Йорке! Этот мудак думает, что может сохранить меня в живых, если заполучит этих двоих! Мы уже знаем, что он не может сделать это без неё, иначе он бы давным-давно убил тебя. Териана недостаточно, чтобы сохранить меня в живых. Если мы убьём Касс, всё кончено. Если мы убьём её, он не сможет убить тебя. Так, чтобы не убить меня.

— И почему ты решил, что он на это не пойдёт? — спросила я.

Сказав это, я повернулась, услышав и увидев, как Балидор, Врег и Джон вбегают через высокий дверной проём в зону охраны. Балидор первый встретился со мной взглядом, и по выражению его лица я поняла, что он слушал это, слышал каждое слово нашего с Ревиком разговора.

— Я просто знаю, — сказал Ревик, привлекая мой взгляд к своему образу. — Я не знаю, откуда мне это известно, но я знаю это. Менлим меня не убьёт. Возможно, он даже не может убить меня. Но пока жива Касс, он думает, что может убить тебя.

Я сосредоточилась на Балидоре, когда Ревик умолк.

Я видела, как эти серые глаза дрогнули в те секунды после слов Ревика.

Что-то в выражении лица лидера Адипана ударило меня прямо в центр груди. И всё же я знала, что я видела.

Балидор согласен с Ревиком.

Не так, как соглашались с ним Повстанцы. Но он согласен с тем, что только что сказал Ревик. Балидор что-то знал о связи Менлима с Ревиком — что-то, что я сама знала менее осознанно, но каким-то образом избегала этого, когда правда подбиралась слишком близко.

Менлим не станет убивать Ревика, потому что Ревик до сих пор к нему привязан.

«Войти через выход…»

Я стиснула зубы и сосредоточилась опять на Ревике.

— Я даю тебе прямой приказ, — произнесла я. — Я приказываю тебе отступить, Ревик. Отступай и выходи оттуда. Немедленно.

Ревик сжал челюсти, уставившись на меня, в камеру.

Я видела, как в его глазах отразился зеленоватый свет стен, затем осознала, что где-то в эту паузу его радужки вспыхнули, и он по-настоящему активировал телекинез, пока слушал мои слова.

Только позже до меня дошло, что он пришёл туда с пистолетом.

Он не хотел убивать её телекинезом. Может, использование телекинеза казалось слишком личным. Может, в применении его света было что-то интимное.

Это также заставило меня понять, что какая-то его часть тоже не хотела убивать Касс.

Пока я думала об этом, Ревик опустил пистолет вдоль бока.

Я даже не видела, когда он повторно поднял его.

Когда он посмотрел в камеру в следующий раз, в его прозрачных глазах полыхала ярость. Я чувствовала, как все на виртуальном канале задержали дыхание, пока он смотрел на меня. Даже Касс, похоже, понимала, что лучше не встревать, потому что она не хуже всех остальных знала — даже после моих слов Ревик запросто может спустить курок.

Глядя на него, я осознала, что он может никогда не простить меня за это.

Посмотрев мимо него, я увидела, как Касс наблюдает за ним, стоя на полу и держа перед собой скованные цепями руки. Увидев маниакальное, почти восторженное выражение на её лице, я тоже задалась вопросом, что же я делаю. Зачем я оставляю её в живых?

На каком-то более тёмном, стратегическом уровне я знала, что мне наверняка стоит разрешить ему сделать это.

Мне стоит разрешить им убить её.

Ошибочно было оставлять Дитрини в живых, не позволять Ревику убить его… или, чёрт подери, надо было самой всадить ему пулю в мозг, пока была возможность.

То была моя ошибка и, возможно, ошибка Балидора, но не Ревика. Он убил бы разведчика Лао Ху. Он убил бы его на лодке перед отъездом из Сан-Франциско и бросил его тело в море.

Если я подвергну их всех риску из-за Касс, это тоже будет моей ошибкой.

Я это понимала.

Я это понимала, но всё равно не могла заставить себя сделать это.

Раздражаясь, я смотрела в злые глаза Ревика и пыталась решить, почему. Если отбросить в сторону ностальгию, если не держаться за прошлое, почему я не могла её убить? Каждая логическая нить в моём сознании говорила мне, что Ревик прав, что поступить так будет правильно. Когда я не позволяла себе думать о Касс, моей лучшей подруге Касс, с которой я росла ещё с детского сада, то мой логический разум говорил, что такой поступок будет правильным.

Но в моём свете жил ответ «нет».

Нет, настаивал мой свет. Нет, это не могло закончиться так. Я, Джон и Касс росли, вплетаясь в жизни друг друга… семья Касс, Джек, все ссоры и поздние вечеринки и костры на Бейкер-бич. Ревик, Джон и Касс в той горной тюрьме, освобождение Териана из той капсулы на орбите руками Касс, плен Касс у Тени…

Это не могло закончиться так.

Я этого не допущу.

Я знала, что там жила семья, выходящая за пределы любви, воспоминаний и того, что мы пережили в детстве. Может, даже та идея Четвёрки, которая ускользала от меня по сравнению с Ревиком и Терианом, наконец-то проникла в мой свет. Признав это, я поняла.

Я поняла настоящую причину, по которой я не могла этого допустить.

Не только Элли не хотела её убивать.

Мост во мне тоже не станет её убивать.

Та часть меня, которой Вэш призывал доверять, уделять внимание, даже когда она хотела или требовала от меня нелогичных вещей… та часть меня хотела, чтобы Касс жила. Для той части меня сентиментальная привязанность не играла никакой роли.

— Я повторяю приказ, — сказала я Ревику. — Не заставляй меня повторяться в третий раз.

В этот раз все эмоции ушли из моего голоса.

Остался лишь Мост.

Должно быть, Ревик тоже это услышал.

Когда он в этот раз сердито уставился в камеру, ярость в его глазах внезапно похолодела. Но он повернулся и опустил пистолет, когда Рэдди наконец-то прокрутил наружное колесо, чтобы отпереть дверь. Только тогда до меня дошло, что бывший Повстанец всё это время уклонялся от моего приказа, предположительно чтобы дать Ревику время закончить работу.

Взглянув на Балидора, я увидела насторожённость в глазах видящего средних лет.

На моих глазах он принял более расслабленную позу, его лицо и серые глаза почти ничего не выражали, когда он провёл рукой по своим каштановым волосам. Однако я ощущала в нём нервозность, когда я скользнула взглядом мимо него, мельком сосредоточившись на Вреге, затем на Джоне. Только увидев отражение в их более выразительных глазах, я осознала, что мои радужки светятся.

— Шоу окончено, — сказала я им, затем резко показала на Рэдди. — Я хочу, чтобы его сменили на посту, — сказала я Врегу. — И разжаловали в звании. Он больше не будет работать на этой станции.

Я видела, как Джон вздрогнул, затем тоже покосился на Рэдди.

Врег лишь кивнул, поднимая ладонь в уважительном знаке Моста.

— Как прикажешь, Высокочтимый Мост.

Я почувствовала, как стиснулись мои челюсти, когда я ощутила рябь от его слов, пронёсшуюся по комнате.

Раздался скрежет металла, и Ревик тут же вышел из открывшейся двери. Он подошёл ко мне и остановился. В его глазах жила та холодная злость, и он отказывался опускать взгляд. Краем глаза я видела, как Рэдди поворачивает колесо, чтобы запереть тяжёлую дверь, и уловила отголосок злости в свете бывшего Повстанца из-за того, что я только что сказала Врегу.

Однако моё внимание неотрывно было приковано к Ревику.

Кивком головы указав на коридор, ведущий к нашему отделению резервуара, я заговорила, сама ещё не осознав своё намерение и по-прежнему используя тот тон Моста.

— Ты останешься под арестом в резервуаре, — сказала я ему. — Это тоже приказ.

Воцарилась тишина.

В этот раз она охватила всю станцию охраны.

Я не смотрела на остальных и ощутила их совокупную реакцию, будто все резко втянули воздух. Сильнее всего я почувствовала Джона, и не только из-за связи, которую мы делили. Шок выплеснулся из его света в сочетании, возможно, со страхом.

Я не смотрела ни на него, ни на кого-то другого.

Я сосредоточилась исключительно на Ревике.

Его глаза дрогнули, вероятно, от удивления, но это выражение пропало так быстро, что я даже не могла точно сказать, не померещилось ли мне — хотя я, кажется, почувствовала эту дрожь в его свете. Удивление явно не было тем, что отразилось на его лице, когда я осознала эмоцию в его глазах или сумела дать ей название.

В моём сознании мелькнул разговор, который состоялся между нами в другом ангаре, на базе Повстанцев в горах. Пожалуй, именно тогда я в последний раз видела в его прозрачных глазах нечто схожее с тем, что видела сейчас.

Я знала, что он оценивал меня как оппонента, а не как жену.

Выражение в его глазах было отстранённым, почти бесстрастным, но я чувствовала там эмоциональную подоплёку, хоть она и всё сильнее отходила от его действительной оценки.

В некотором отношении этот взгляд напугал меня сильнее, и не только потому, что сейчас я полностью видела в нём своего любимого мужчину. В этом взгляде он знал меня, и я смотрела, как он убирает все эмоции из своих мыслей, заменяет их логикой, и на поверхности его светлых глаз маячила лишь стратегическая отстранённость.

Мои челюсти сжались, когда я ответила на этот взгляд.

Однако я не отвела глаза.

В итоге это сделал он.

В те же несколько секунд он поклонился мне, нарочито опустив голову и одной рукой показывая символ Моста. Он безупречно отдал честь, не допустив ни капли сарказма, возмущения или даже иронии.

Однако от моего внимания не ускользнуло то, что исходило из его света.

И видящие на станции тоже это заметили.

Все они поспешно убрались с его дороги, как только он направился к камере, которую мы делили. Они двигались торопливо, почти паникуя, и в этот раз я почувствовала страх во всех них, не только в Джоне. Я подавила собственную нервозность, провожая Ревика взглядом и используя сильные разряды злости, чтобы заглушить остальное и не позволить ему почувствовать.

О, мы поговорим.

Ещё как поговорим.

Но сначала мне нужно позаботиться кое о чём другом.