Пророк

Глава 34 Не ходи за мной

Разговор, казалось, продолжался часами.

Я старалась не реагировать на большую его часть. В основном я пыталась подстроить свои ответы и манеру держаться под всех остальных в нашей группе.

Я понимала, что не осмысливаю происходящее нормально. Для этого мне нужно было убраться ото всех остальных. Мне просто надо побыть наедине, возможно, опять посмотреть на воду.

Слова, которые я слышала, звучали абсолютно логичными.

Кали — полагаю, и Уйе тоже — хотели помочь нам перевезти наших людей с корабля и устроить где-то наземную базу. Мы обсудили несколько разных локаций, но все согласились, что если воплощать этот план, то мы с Ревиком и остальная часть команды, которой предстояло проникнуть в Дубай, не могли знать деталей, пока операция не будет завершена.

Очевидно, Кали тоже видела сны о грибовидных облаках, как и я.

Казалось, её тревожило, что это случится скоро, как и события в Дубае.

В свете всего этого я вспомнила тревогу Териана, и хоть я до сих пор не знала, можно ли верить тому, что он сказал, или доверять собственным ощущениям относительно его слов, часть меня невольно замечала параллели с теми чувствами, которые я улавливала от Кали, пока она говорила.

В её свете определённо присутствовало нечто иное.

Врег тоже прокомментировал это, и даже Джон — в тот раз, когда он попытался отвести меня в сторонку и выяснить, что со мной происходит.

К тому времени даже Ревик в некотором роде давал мне побыть одной, хотя он ни разу не отходил слишком далеко, по крайней мере, пока его время не истекло, и ему не пришлось вернуться в резервуар.

Однако до тех пор я часто ловила на себе его взгляд, оценивающий меня, измеряющий мой свет. И да, я не могла его в этом винить. Я знала, что веду себя странно, и не только в отношении моей матери и Уйе. Они говорили о том, чтобы увезти Лили. Они говорили о том, чтобы уехать с моим ребёнком, пока мы с Ревиком отправимся в Дубай.

Я могла твердить себе, что это временно. Я слышала, как другие, включая Балидора, называют этих людей её бабушкой и дедушкой. Я слышала, как они заверяют меня в том, что привезут её ко мне сразу же, как только закончится операция. Ничто из этого не имело значения. Ничто не пробивалось сквозь мою инстинктивную реакцию на сам факт передачи моего ребёнка этим людям, которые по-прежнему были для меня незнакомцами. Одна лишь мысль об этом вызывала в моём свете такую интенсивную панику, что я не могла думать сквозь неё.

Но к концу дня я почувствовала правду в словах Кали.

Я знала, что она права.

Я не могла заглядывать в будущее, как она и Териан, но я чувствовала эту штуку, чем бы она ни являлась. Закрывая глаза, я почти видела это, как облака, собирающиеся на горизонте.

И всё же мысль о том, чтобы потерять Лили так скоро после того, как мы её наконец-то вернули, ощущалась как просьба отрубить себе одну конечность.

Я даже начинала ненавидеть каждого, кто хотел заверить меня в том, что всё будет хорошо.

Так что к концу того первого дня я мало что говорила.

Наконец-то вернувшись на корабль и договорившись встретиться с Кали, Уйе и остальными на следующий день, я просто хотела поспать.

Ревик вернулся три с лишним часа назад, то есть, его двухчасовой период в резервуаре давно закончился. Я подозревала, что необходимость уйти ранее раздражала его, но к концу разговоров он тоже сделался тихим, так что, возможно, он испытывал свои сложности из-за Лили.

У него определённо до сих пор имелись какие-то проблемы с Кали, хотя я пыталась притвориться, что не замечаю этого. Точно так же я пыталась притвориться, что Даледжем не пялился на нас двоих большую часть того времени, что мы пробыли на том пляже.

В любом случае, к тому времени, когда я вернулась в нашу комнату в резервуаре из четырёх секций, Ревика там не оказалось. Вместо этого на прикроватной тумбочке я обнаружила записку, написанную его почерком и сообщавшую, что он пошёл поговорить с Юми.

Я даже не задалась вопросом, почему он решил увидеться с ней именно в этот день… я была практически уверена, что причина мне известна. Он всё равно периодически ходил к ней после нашего разговора в тот день.

Так что да, это не вызвало у меня вопросов.

Я больше задумывалась о том, не надо ли мне самой сходить к Юми.

Я всё ещё думала над этим, когда уснула на кровати прямо в одежде, поверх покрывала. Единственное, что я сумела снять перед тем, как отключиться — это ботинки.

***

Я проснулась от ощущения рук на своём теле, от притягивающего меня света, от пальцев, скользящих под моей одеждой и ласкающих кожу. Я лежала на боку, а когда повернулась, то увидела, что его глаза светятся настолько, что я даже различаю очертания его лица.

Прежде чем я успела что-то спросить, он поцеловал меня, и его свет был таким мягким, каким я не ощущала его недели… возможно, месяцы.

В сравнении с ним я ощущалась жёсткой, закрытой и отгороженной по краям.

Я старалась открыться ему в ответ, быть с ним, и он вновь поцеловал меня, обдувая теплом мой свет, лаская спину и бока пальцами, водя носом по моим щекам.

От одной лишь его мягкости что-то во мне начало таять.

Я начала проваливаться в него, в его свет.

Я обхватила рукой его спину…

И он вздрогнул.

Я ощутила шок боли в его свете — физической боли, а не боли разделения. Я во всех отношениях находилась достаточно близко к нему, чтобы поначалу это ощущалось как моя боль. Я дёрнулась, отпрянув и ощутив лёгкую тошноту в горле.

Ничего не понимая, я посмотрела на него.

Моё сердце сильнее застучало в груди, хотя разум ещё не успел переварить новую информацию. Мой свет заискрил, когда я встретилась с ним взглядом.

— Что случилось с твоей спиной? — спросила я.

— Ничего.

Поцеловав меня в щёку, Ревик на мгновение прижался своим лицом к моему. Боль струилась по его свету, притягивая меня. Я всё ещё пыталась привести мысли в порядок, когда он опустил губы, целуя мою шею, вкладывая свет в свой язык.

— Элли, — пробормотал он. — Расслабься. Просто позволь мне быть рядом с тобой. Пожалуйста, — он стал целовать меня медленнее, его голос был мягким, переполненным светом. — Ты приняла душ? Я всё ещё ощущаю на тебе привкус соли.

Мое непонимание усилилось.

Я потянулась к его спине, но он схватил меня за запястье, останавливая.

— Элли, — произнёс он. — Всё хорошо.

— Но что с тобой случилось? Что не так с твоей спиной?

Пару секунд он просто смотрел на меня, словно думал. Затем выдохнул, опустил свой вес на бок и улёгся рядом со мной.

— Ты ходил к Юми, верно? — повернув голову, я посмотрела на циферблат, тускло светившийся на краю его органического стола. — Ты всё это время был с Юми?

Мягко прищёлкнув языком, он поудобнее устроил своё тело на кровати. Проведя пальцами по волосам, он снова вздохнул, словно смиряясь, что придётся иметь дело со мной.

Где-то в этой паузе свет в его глазах приглушился, так что я могла видеть только его.

Его силуэт очерчивался бледным бело-зелёным светом, который лился от контура двери в основном для того, чтобы мы ни во что не врезались, если посреди ночи захотим встать в туалет. В этом слабом свечении Ревик выглядел лишь тёмной фигурой, а чёрные волосы казались лишь чуточку темнее его кожи.

— Ты действительно хочешь поговорить об этом сейчас? — спросил он.

Я уставилась туда, где находилось его лицо, и почувствовала, как боль в моей груди усиливается.

— Поговорить о чём? — переспросила я. — О чём мы говорим?

— Элли.

Он потянулся ко мне, взяв за руку. Переплетя наши пальцы, он послал в меня тёплый свет вместе с очередным импульсом боли. Я ощущала там более глубокие эмоции — печаль, нечто похожее на беспокойство, может, даже чувство вины, напряжённая насторожённость, граничащая со страхом.

— Элли… Пожалуйста. Сегодняшний день был для тебя непростым. Пожалуйста. Позволь мне попробовать помочь тебе с этим. Даже если ты до сих пор злишься на меня из-за Даледжема… или из-за того, что я не рассказал тебе, как познакомился с Кали и твоим отцом много лет назад. Тебе нужно открыть свой свет, дорогая. Это всё, чего я хочу. Я хочу ради разнообразия быть тем, кто поможет тебе. Как ты помогаешь мне.

Я пыталась впитать его слова, хоть как-то их осмыслить.

— Но где ты был? — спросила я наконец. — Куда ты пошёл?

Отпустив мою ладонь, он перекатился на спину.

Я видела, как он при этом вздрогнул.

А может, я почувствовала это в своём свете.

— Элли, — повторил он. — Пожалуйста.

— Просто скажи мне, — ответила я.

Мягко щёлкнув языком, он покачал головой, но не в знак отрицания. Я почувствовала в нём обречённость, но не угрызения совести, уже нет. Скорее, я уловила ощущение, будто он считал, что я его игнорирую, нарочно отвлекаю, избегаю того, что он говорил мне.

Но избегала ли я? Я честно не могла сказать.

Я знала лишь то, что чем дольше он лежал, ничего не говоря, тем сильнее становилась боль в моей груди. Она начала распространяться, просачиваясь ниже и глубже, проникая в мой живот. К моему горлу подступила желчь, тошнота, боль, сквозь которую сложно было думать.

Эта боль не ощущалась как разделение.

— Ты когда-нибудь занимался сексом с моей матерью? — выпалила я. — С Кали?

Я не осознавала, что собиралась задать этот вопрос.

Я правда не хотела слышать ответ.

Шок выплеснулся из его света.

— Что? Нет! Gaos, Элисон. Нет… абсолютно точно нет.

Я покачала головой, пытаясь выбросить эту мысль из головы.

— Забудь. Я просто…

— Элисон. Gaos d’ jurekil’a. Вот о чём ты думала? Почему?

Я не ответила на оба вопроса. Вместо этого я постаралась думать, контролировать свой свет.

— Юми причинила тебе боль? — спросила я наконец. — Ты попросил её об этом?

Несколько секунд Ревик не шевелился, не отводил взгляда от моего лица. Затем он покачал головой, снова прищёлкнув и проводя пальцами по волосам.

— Нет, — поколебавшись, он пожал одним плечом, поднимая взгляд на меня. — Уллиса. Я попросил её. Ну, — он слегка фыркнул. — На самом деле, я нанял её. Она не хотела брать деньги, но я настоял…

Он умолк, словно почувствовав что-то в моём свете.

Я чувствовала, как он смотрит на меня в темноте.

— Элли, — произнёс он. Его голос сделался осторожным. — Она ко мне не прикасалась.

Когда я по-прежнему не заговорила, он выдохнул, и его голос звучал почти раздражённо.

— Я оставался полностью закрытым, — сказал он. — Я чувствовал, как ты закрываешься, особенно после того, как ушла поговорить с Кали. После этого я вообще тебя не чувствовал. Это напугало меня. Так что я поговорил с Юми, а когда это не помогло, я попросил Уллису. Она прежде уже делала это для меня в Сиэтле, так что я знал, что она сумеет сделать это, не сдерживаясь.

Я так и не пошевелилась, и чувствовала, как он наблюдает за мной.

— Элли, — произнёс он мягче, повернувшись на бок и подвинувшись ближе ко мне на постели. — Я сделал это для тебя. Для нас… для Лили. Мы не можем и дальше так кружить друг вокруг друга. Когда это делаю только я, уже плохо. Но теперь ты тоже делаешь это. Я подумал, что это поможет. Что я сумею помочь тебе, если сам больше откроюсь.

Он потянулся к моей руке.

Но что-то в этом было уже чересчур.

Это наконец-то выдернуло меня из того состояния, в которое погрузился мой разум.

Я не хотела, чтобы он прикасался ко мне.

Не знаю, то ли я отстранила свою руку, то ли всё своё тело. В любом случае, я пошевелилась и почувствовала, как Ревик вздрогнул. Затем я ощутила, как он пристально смотрит на меня в темноте, хотя я его всё ещё не могла видеть.

Я отодвинулась назад на кровати, сделав это прежде, чем мой разум поспел за моим светом, мыслями или его словами. Я не знаю, думала ли я вообще о чём-то в тот момент.

Та боль в моей груди теперь уже пульсировала.

Она ранила, затмевая всё остальное.

Я не осознавала, что выбралась из кровати, встала и направилась к двери, пока Ревик не очутился передо мной, загораживая мне путь.

Я посмотрела на него и вновь увидела его глаза, светящиеся в темноте. Я слышала, как он произносит слова, но не могла ничего осмыслить. Он на мгновение схватил меня за руку, но я что-то сделала… возможно, толкнула его… честно, не знаю.

Я лишь знаю, что каким-то образом обошла его и ввела код.

Я ясно помнила лишь одну вещь, которую сказала ему. В какой-то момент, дожидаясь, когда они откроют дверь и выпустят меня оттуда, я почувствовала необходимость предупредить его.

Не знаю, беспокоилась ли я, что причиню ему боль.

Не думаю, что я в тот момент достаточно ясно соображала для данной мысли, но какая-то часть меня, видимо, всё равно ощутила потребность предупредить его.

Так что я посмотрела на него, когда услышала, как дверь открывается снаружи.

Я помню, как он молча стоял там, с распахнутой рубашкой и светящимися в темноте глазами. Я помню, что он тяжело дышал, глядя на меня, и я чувствовала в нём страх. Может, нечто большее, чем страх, хотя мой разум и это не мог осознать.

— Не ходи за мной, — сказала я ему. — Отпусти меня, Ревик.

Когда через несколько секунд я покинула комнату, он так и не пошевелился, так и не заговорил.

По крайней мере, так, чтобы я услышала.