проза. жизни

Жиzzель

Яша была толстой всегда. Наверное, с самого рождения. Яша была толстой малышкой, толстой девочкой и, незаметно поборов в себе толстую девушку, стала толстой женщиной. Тридцати лет. Не полненькой, даже не полной, а именно толстой. Об этом Яша всегда помнила. Ее дразнили «жиртрестом» с детсадовских времен, поэтому забыть не было никакой возможности. Яша работала на телевидении в популярной музыкальной программе. Ее часто узнавали на улицах и в метро. Знаменитые певцы и актеры здоровались с Яшей за руку, пили на совместных пати и звонили Яше по ночам, чтоб рассказать о тяготах жизни, поклонницах-сучках и всех-мужиках-козлах. Яша слушала внимательно и никому услышанное не пересказывала. Даже по TV. За это, наверное, Яше так доверяли.

Кроме работы у Яши был муж Гарик. Хакер и балагур. Очкастый. Не толстый. С Яшей они всегда ладили. И когда одна половина уходила в загул, вторая оставалась в доме за хозяина: выгуливала таксу с норным именем Нюся, отвечала на телефонные звонки и забирала из прачечной проштампованные наволочки.

А еще Яша мечтала быть балериной. Такой, как Галина Уланова или Марго Фонтейн. Яше снилось, что она танцует в Гранд Опера с Нуриевым, нечаянно наступает ему на ногу, а он — ничего. Только улыбнется криво и смолчит. Наяву же балерины из Яши не получилось. А получилась телезвезда. В интернете висело уже с десяток страниц, посвященных Яше. Поклонники присылали на студию плюшевых медведей, а поклонницы приглашали в специфические клубы: Яша была коротко стрижена и все «предполагали…» Нет. Не то, чтоб Яша не могла похудеть. Может быть, конечно, и могла, но только никогда не пробовала. Яша очень боялась, что, похудев, сумеет стать балериной, а это по отношению к Яшиной мечте было уже предательством. Если б Яша превратилась в балерину, Руди Нуриев фыркнул бы по-татарски: «Кутак!» и закапризничал у края сцены.

Яша собирала фотоальбомы и фильмы про балет. И театральные билетики складывала в пухлый синий кляссер с золотым тиснением на обложке. Дома у Яши был рабочий кабинет с компьютером, S-VHS магнитофоном, телеком и балетным станком. Это делало Яшу немного балериной. Всего на чуть-чуть. Несерьезно. Иногда Яша становилась у станка, приседала на плие и тянула мышцы в сладком батмане. Иногда сидела за компьютером и представляла себя Матильдой Кшесинской, запросто болтающей в зимнем саду с нежным императором. Яша даже принимала особую позу, закидывала ногу на ногу. Да! у Яши на антресолях пылилась белая балетная пачка — подарок от круглых артисток FatShowBallet. Пачка была нестандартного 52-го размера и делала Яшу похожей на обгрызенный стеснительный воланчик. Яша записала в пачке один сюжет и закинула ее подальше. Чтоб не святотатствовать.

О Яшиных балетных драгоценностях почти никто не знал. Просто в голову не приходило, что грузная Яша может быть балетоманкой. Но иногда, в случайном фойе случайного театра случайный собеседник небрежно ронял: «Видел Вишневу. Прелесть. Прелесть…» Тогда Яшины щеки вдруг покрывались розовыми пятнышками, она отчетливо прощалась и уходила. Может быть, это было особой ревностью, возникающей, например, тогда, когда училку, в которую ты влюблена, встречает после работы старший сын. Хочется прийти домой, нажраться секонала и фиктивно умереть.

Но Яше секонал был категорически противопоказан. Яша была беременна. Подруги дарили чепчики и ползунки. В прихожей валялись упругие упаковки памперсов, которые Яша теперь рекламировала. Нашелся даже крестный отец от шоу-бизнеса, но тут Яшу глодали сомнения и призраки Марио Пьюзо. Правда, врачи не рекомендовали рожать. Но Яше очень хотелось. Она купила просторную колыбельку и решила, что если родится девочка, то назовет ее Анной, а если мальчик — то Вацлавом. Гарик не возражал. Родилась девочка. Здоровая. Три пятьсот. Пятьдесят пять. А Яша не выдержала и умерла. Врачи сказали: «Мы же предупреждали» и покачали колпаками. Гарик помнил, что нужно назвать девочку в честь какой-то балерины. Но какой именно — забыл. Девочку назвали Ульяной. Не думаю, чтоб это как-то отразилось на ее будущем.