Прямо за углом

II. Интерлюдия. Забвение

«Если слишком долго смотреть в бездну, бездна начинает смотреть в тебя». Я не случайно не люблю копаться в себе. Не случайно старался обходить стороной любые размышления над природой своих возможностей.

Я просто ими пользовался, адаптировался, старался не зацикливаться на проблемах, связанных с моими перемещениями, и вовсю использовал дар в свою пользу.

Чуть притронувшись к своей сущности, попробовав взять ее под контроль, получить новые навыки, я получил именно то, чего неосознанно боялся.

Мой дар начал показывать зубы, свою изнанку. Словно согласился со мной, ухмыльнулся и произнес: «хочешь знать, как все это работает? Хорошо, я покажу».

Лучше бы не показывал. Тем более я понимаю, что показали мне лишь самый край.

Я что-то разбудил в себе, и вряд ли теперь смогу заставить это что-то заснуть вновь. Этакий медведь-шатун, голодный и крайне опасный, зашевелился внутри меня. И обратно в берлогу его уже не затолкать.

Судя по всему, я очнулся на камне, который лежал на краю пропасти. Может быть, и выжил бы, если бы не шевелился. Или делал это осознанно. Но я очнулся, словно после сна, не вполне еще понимая происходящее, с сумбуром в голове, и приподнялся, чтобы осмотреться. Не понимая, где нахожусь, и кто я вообще. Валун качнулся и полетел вниз. Вместе со мной. Секунд пять летели, пропасть была глубокая.

Понятия не имею, что это за мир. Не знаю, смог бы я в нем выжить, если бы даже не шевелился, или меня выбросило бы в более удачном месте.

За секунды полета я успел лишь подумать, что не надо бы мне шевелиться после пробуждения. Любого. Кажется, я так и не понял, что вообще не просто проснулся, а очнулся в новом мире.

Но вот зарубку на память — постараться не дергаться сразу после того, как проснулся, сделал.

Судя по всему, мой дознаватель многое не договаривала, когда начинала меня учить. Новые способности, даже такие мелкие, как умение ускорять или оттягивать переход, не давались сами по себе. С ними шел довесок.

Думаю, я просто начал раньше приходить в сознание.

А умереть во враждебном мире, не успев очнуться, значительно проще.

Я открыл глаза в лесу. Густом лесу, солнца было даже не видно, лишь полусумрак где-то высоко в листве.

Мгновение перед болью я думал, что я очнулся в пещере мира холмов. Там также темно. Но такой боли там не было.

А боль пришла быстро. Уверен, что раньше в этом месте я даже не очнулся бы. В сумраке я заметил лишь то ли корни, то ли лианы, которые умудрялись шевелиться. Думаю, они и пробивали мое тело, еще даже не способное двигаться после прыжка. Лианы пробивали меня насквозь, их зазубренные кончики гарпунили меня изнутри. И тут же, как только им это удавалось, лианы начинали закручиваться вокруг меня, как усики на растениях.

Шансов не было.

Теряя сознание, которое не успел еще толком и обрести в этом месте, я успел лишь подумать сквозь боль, что видимо, в этом мире кто-то жил. А мне — просто не повезло. Не могла же такая хищническая адаптация возникнуть у растений без наличия жертв.

С другой стороны, может быть, мне наоборот повезло. Кто знает, что здесь за животные, если у них такие хищники.

И зарубка на память, полностью противоречащая предыдущей — как только очнулся, шевелись не то сожрут.

Боль, жгучая боль в легких, думаю, я охрип от крика, только не слышал этого. Судя по всему, слух тоже уничтожен полностью. Инстинктивно открыл глаза только для того, чтобы не увидеть ничего. Размытые пятна, но даже они, возможно, мне померещились. Глаза разъело что-то ядовитое еще до того, как они успели что-либо увидеть.

Что добавить в памятку? Не попадать в подобные места. Вот что.

Хотел управлять своим даром. Получай.

Кроме этой вереницы смертей, было еще что-то. Я начал четче ощущать и те места, в которых я даже не успевал очнуться. То, о чем раньше я только подозревал, превращалось почти в уверенность. Меня просто крутили, как патрон в барабане огромного револьвера, дожидались, когда барабан остановится с мягким щелчком, спускали курок. Я умирал. Раньше эти смерти не ощущались, просто я проскальзывал через непригодные миры и просыпался в дружелюбном.

Мир Великого Червя, мир радиоактивных руин, — да все они были просто ласковыми, приветливыми оазисами.

Зарубка на память — подобных мне надо искать в психбольницах, там, где такие существуют. Невозможно остаться в рассудке, умирая так много и так болезненно.

Я орал, даже не осознавая этого. Еще не придя в себя, еще не открыв глаза. Наверное, это задержало туземцев. Когда глаза я все-таки открыл, на меня были нацелены три копья, но боли не было — острые, как иглы наконечники остановились у самой кожи.

В глазах копьеносцев светилось торжество, теперь смешанное с некоторым недоумением. Наверное, не все орут, когда в них тыкают копьями.

Затем легкое замешательство закончилось, и все три копья пронзили меня одновременно. Боли я не почувствовал, за что должен был поблагодарить эту цивилизацию. Убийство, или изгнание, или уход — как они называли подобные вещи в своем мире, провели крайне безболезненно. Какие-то смертельные анестетики на кончиках копий не дали мне страдать.

Я так и не узнал, за что именно в этом мире не любили ходоков. Крайне высокоразвитом мире. За те секунды, пока я орал, крутил глазницами и пытался сообразить, куда попал, я увидел многое. Воздушные корабли на рейде, отсвечивающие синевой силовые щиты у второй линии охраны. Это были не дикари — далеко обогнавшая все возможное цивилизация, ритуально избавляющаяся от прыгунов.

Почему ритуально? Потому что обнаженными, в одних повязках, были только эти трое. Да и копья… при их то возможностях.

Почему высокоразвитая? Они сумели все организовать за десятки секунд, может минуту, с момента моего появления в их мире до того, как я очнулся.

Возможно, мой приход в сознание и не планировался, просто я стал просыпаться раньше.

Вроде, «дикари» были даже в боевой раскраске. Неимоверно отлаженное убийство. Спасибо им, что без боли.

Чтобы оставаться в рассудке, я решил снова сконцентрироваться на ненависти к вселенной.

Кадры менялись, один за другим, большинство из них я даже не успевал увидеть. Сколько миров, в которых мне никогда не побывать.

Барабан остановился в очередной раз. Ненавистная вселенная снова нажала на спусковой крючок. Курок опустился.

Я открыл глаза. Облака, лес, горы кругом, из-за которых невозможно быстро сориентироваться.

Я присел, стараясь не дышать.

Я даже не надеялся выжить в этом мире. Всего-лишь выдержать паузу, дать голове проясниться. А если воздух здесь сильно отравлен, думать ясно я не смогу.

Еще раз огляделся. Облака висели низко, при прочих равных, я бы сказал, что нахожусь высоко в горах.

Включился слух, до которого мозгу секундой ранее просто не хватало канала. Вроде, вокруг пели птицы.

Грудь начало сжимать, и по инерции я подумал, что задыхаюсь. Так и было, — я просто не дышал.

Буквально заставил себя сделать первый вздох. Дышать никогда до этого не было так страшно.

Вроде жив.

Качнулся на ступнях. Вроде бы подо мной ничего не спешило обрушиться.

Поднялся, огляделся.

В просвете между деревьями виднелось нечто, что я определил как замок. Большое и серьезное сооружение.

По предварительным прикидкам, я не выжил в трех-четырех десятках миров, прежде чем попал в этот.

Какой вывод нужно сделать из этого урока? — В этот мир нужно вгрызаться зубами и ногтями. В новое путешествие я не спешил.

Новый мир, мой пятый мир.