Прямо за углом

II. Глава 6. Языковой барьер

Вселенную не обманешь, да. Почему же мне все время кажется, что я только этим и занимаюсь.

Как-то неосознанно у меня сложилось ощущение, что все остатки цивилизации расселись здесь по замкам. Какие-нибудь величественные строения, уходящие ввысь башни, неважно, из какой эпохи будет взят конкретный дизайн.

Картина, футляр от нее, все время ударял меня по спине, как я ни пытался устроить его поудобнее.

Я не раз пожалел, что мы с лордом решили запаковать картину как есть, вместе с рамой и в подрамнике, а не разобрать все это и не скатать холст в рулон.

Было бы легче.

В очередной раз поправляя футляр, я пропустил момент, когда вышел из леса к дому обиженного на судьбу соседа. Не мог не пропустить, — ведь я ожидал башен, высящихся над местностью, реющих над холмами и скалами флагов, давящих на окрестный лес высоченных стен.

На маленькой опушке стояла хижина. Одноэтажный сруб четыре на восемь, с террасой на входе.

Ни ворот, ни цепей, ни стен, ни завитушек на башнях. Ни кованых решеток, ни рвов.

Я попал в плен собственных ожиданий.

Это старая цивилизация, и каждый жил здесь не как требует мода, а как он хочет. Наверное.

Меня никто не встретил на пороге, а заходить без приглашения не хотелось. Поэтому я просто присел на пороге, на ступеньках крыльца, и принялся ждать, разглядывая железки, валявшиеся вокруг. Видимо, именно из них и клепались первые прототипы птиц, до того, как владелец этого дома поставил производство на поток.

Время позволяло не спешить. Не было ни варваров, ни призраков в раскатах молний, ни силуэтов в тумане. В котомке еще оставалась еда, и вода. Ни голод, ни холод мне не грозил. Это место ровно такое же, как и любое другое. Здесь тоже можно подумать, что делать дальше.

Кто-то охотится на таких как я. На самом деле, на таких как я всегда охотятся, тут ничего нового, но обычно это ограничивается властями в пределах одного мира.

Возможно, в этом мире охота еще и не началась, но они охотятся в других. В любом другом, до которого у них дотягиваются руки.

А может быть, это вообще разные люди, организации, стихии.

Борьба за всемирное господство? Конкуренты? Фанатики религиозного культа разобщенной вселенной?

Выбирай на вкус. По большому счету, это мало что меняло.

Если на тебя охотятся, надо либо прятаться и убегать, либо давать отпор. Давать отпор я явно готов не был. Конечно, даже заяц легко может убить лису. Если повезет. Только тут не лиса, а скорее стая волков. Невидимая стая. Я не знал охотника, не видел его, не понимал его целей.

Значит, прятаться.

Из леса вышел старик и неторопливо двинулся в сторону хижины. Даже отсюда я видел, что выглядит он значительно старше лорда. Здесь даже стареть можно было по вкусу, с любой скоростью.

Когда он подошел к дому, я сбросил с плеч футляр.

У него хранилась собственная коллекция ее картин. Всего несколько, но он расположил их в таком месте, откуда они были видны всегда. И эти картины были единственным украшением внутри хижины.

С моим приходом к ним добавилась еще одна. Я видел, как он боролся с равнодушием. Яростью, направленной на отца, холодной хижиной, в которой ночью, наверное, он дрожал под одеялом и никак не мог согреться.

Воспоминаниями о былом, о том времени, о котором, сам того не понимая, он давным-давно уже забыл. Лишь картины на стене напоминали ему о прошлом, освежали какие-то куски памяти, возможно, помогали найти какой-то смысл.

Каждый из них боролся с апатией по-своему. Хуже всего было то, что мне казалось, что это становится заразным. Поэтому я не стал оставаться даже на ночь.

Но зная, что только что выбил у него из-под ног один из столбиков, поддерживающих его в этом мире — злость, обиду и месть, я не мог не подставить ему хоть какой-то другой. Дать костыль. Наверное, костыль не поможет костям стать прочнее, но возможно, даст им время срастись.

Я передал просьбу отца — прийти в гости в замок. Когда он захочет.

Про механическую ежедневную войну, превратившуюся в ритуал, я даже не упоминал.

Разберутся сами.

Технически, единожды обратившись к системе с вопросами, я стал гражданином этой планеты. Последнее тысячелетие тут никто не утруждал себя формальностями.

В дневном переходе, как мне подсказали, было еще одно жилище, заброшенное столетия назад. Картинка меня устраивала, удаленность от соседей тоже.

Первая планета, где я даже обрадовался, что останусь один. Может быть, здесь что-то в воздухе не то? Не поверю, давным-давно бы уже проверили и поправили.

Апатия заразна. И, во-первых, мне не хотелось получить ударную дозу, хватило и этих двух дней. Поживу один, сам себя изолирую, как и прочие жители. Во-вторых, если за мной придут, я не хотел подставлять под удар местных жителей, даже таких ни о чем не мечтающих как эти.

Ночевать придется в лесу. Интересно, если я попрошу робота, как проводника или как сопровождение, кто мне его выдаст? И выдадут ли? Или своего робота я должен собрать сам?

Тут не существовало формальных запретов. Может, где-то в недрах системы и были, но системой руководило правило — все что делают люди, законно. Если только не начали возмущаться другие люди.

А возмущаться было особо некому. Я мог устроит лесной пожар, и, пока его не заметит ближайший сосед, никто бы даже не среагировал. Да если и заметит, с их настроением, не факт, что сосед стал бы что-то делать.

Я мог плясать голым у лесных озер.

Строить песчаные замки на берегу моря, высотой до самого неба, и рушить их в одно мгновения. Если система даст ресурсы. Мне почему-то казалось, что даст. Не зная, как это устроено, я верил, что здесь мне доступны любые ресурсы, и никому будет нисколько неинтересно, как именно я их использую.

Я мог строить дворцы по своему вкусу.

Идею с дворцом я отложил на подумать.

Отойдя достаточно далеко от хижины, выбрал место для ночлега. Хорошее место. Небольшой ручей, воду вскипячу в кружке. Какая-то еда с собой еще есть. Пара поваленных деревьев дала возможность собрать ветки, чтобы устроить некоторое подобие постели и заодно разжиться дровами. Этот лес был не таким прибранным, как лес в землях лорда. Видимо, все-таки хозяин замка следил за окрестностями, чего не стал делать его несостоявшийся зять.

Я набрал воды и посмотрел в свое отражение в ручье. В последнее время я стал часто это делать, смотреть в отражения. Искать в них что-то, чего не видел раньше. Тестировать себя, и пробовать угадать, как долго до следующего перехода. Может быть, если я пойму: когда, как и почему происходит переход, я сумею лучше им управлять.

Разжег костер. Не запрещено. Достаточный, чтобы не слишком окоченеть ночью.

Сел, прислонившись к стволу дерева, вытянув одну ногу и прижав к себе другую. Прежде чем прикрыть глаза, я спросил окружающее пространство:

— Система, ты здесь работаешь?

Молчание в ответ значило, что даже если и работает, то не собирается об этом сообщать. Хорошо, я не очень-то надеялся на ответ. Будет прекрасно, если я смогу подключиться к системе, дойдя до места. Хорошо не быть все время под колпаком. Или хотя бы верить, что ты не под колпаком.

Я прикрыл глаза, и перед сном окунулся в медитативный транс. Не пытался расслабиться, или отдохнуть. Наоборот, я восстанавливал в голове технику боя короткими мечами. Потому что это успокаивало меня значительно лучше, чем расслабление.

Потому что я знал, что навыки бойца мне пригодятся. Еще не раз.

Я проснулся ночью лишь раз. Замерз и подкинул дров в почти угасший костер. Посмотрел на чужие звезды, еще одно небо, которое теперь буду считать своим. И снова заснул.

Система действительно заработала неподалеку от моего нового дома.

Это был дом. Просто дом. Два этажа, сплошной камень. Даже лестница между этажами сплошь из камня. Холодно, наверное, и придется много топить.

Крыша прогнила и провалилась, но некоторое подобие местной черепицы, плоские каменные пластины из камня, если их всех собрать, практически полностью позволяли восстановить крышу. Нужно было только заново восстановить конек и все стропила.

Пользуясь системой как постоянным гидом по азам строительства, я начал восстанавливать дом. Спешить было некуда. Уголок, где можно упасть и переночевать, был.

Система позволила мне сделать заказ. Инструменты. Материалы и кое-какое оборудование. Автономный электрический контур. Короткие мечи, ножи, арбалет. Боевые дроны в каталоге не значились, но потеребив интерфейс вопросами, я понял, что несмотря на то, что я не смогу получить их в готовом виде, я вполне смогу заказать все детали к ним и соорудить их самостоятельно, на месте. Не возбранялось.

Местность вокруг моего нового жилища сильно заросла, и я начал осветления леса, заодно выбирая стволы для будущих стропил.

Для человека, который живет один, на планете, где все вокруг потеряли вкус к жизни, где целая цивилизации медленно, но неуклонно теряла все свои желания, для такого человека рутина важна.

Я взял за правило упражняться каждое утро с шестом, вспоминая техники слепцов. Когда нашел в окрестностях родник, стал бегать к нему каждое утро. В гору, там ополоснуться в роднике, который углубил и обложил камнями, потом с горы.

Мне не нужны были мышцы, или ровное дыхание. Мне нужна была воля к занятиям. Лорд дал мне хорошую подсказку. Где-то на берегу моря, в убежище Отшельника, я бы, наверное, валялся и отдыхал в любой момент, когда бы предоставлялась такая возможность. Но времена меняются, а вместе с ними менялся и я.

Когда я уставал, я все-таки валялся под деревом, но при этом теребил интерфейс вопросами. Которые, наверное, даже абсолютно невозмутимая система считала, как минимум экстравагантными. Температура горения для выплавки железа? Какие материалы неорганического происхождения могут гореть? Советы по изготовлению кустарных респираторов. Навигация по звездам в условиях незнакомого неба. Как можно выскользнуть из удушающего захвата удава или лианы? Как быстро развязать узлы на руках? Техники задержки дыхания на большой срок.

Языки других миров.

Это был кладезь, который я несколько раз осознавал, но все время меня что-то отвлекало. Робота с волшебными руками у меня не было, да и не хотел я здесь робота. Но через день после заказа мне привезли шлем, который делал тоже самое, что и робот. Я не спеша начал учить все известные им языки. Сначала этой цивилизации, которая тоже начиналась с многоязычия, и лишь последние тысячелетия остановилась на одном используемом всеми языке. Мертвые языки учить скучно — пообщаться на них не с кем, но полезно, потому что помогает понять структуру мышления умерших давно людей, последовательность и причины возникновения слов, выражений и всего, что связано с языком. Структура речи зависит от той деятельности, которой занимался народ. Не тогда, когда язык начал умирать, а еще тогда, когда он только зарождался. Темп речи зависит от ситуации. Скорость речи и плотность информации в одном слове — все это поддается аналитике. Цветистые языки для любви, как павлины, готовы умереть, свалившись под тяжестью собственного хвоста, но успеть размножиться, потому что их хвост оказался самым красивым. Короткие рубленые фразы языков, с которыми народы воевали. Когда нужны были команды, короткие фразы с максимумом информации для атаки, для бегства, для спасения.

Универсальные языки. Способные пластично видоизменяться в зависимости от обстоятельств и подстраиваться под них. В итоге эти языки всегда выходили в финал, но не всегда их путь был легким. Такие языки требуют очень развитых носителей, длительного обучения, образования, поддержания определенного уровня культуры. Не только театров, но и культуры агрессии. Все, что не используется — отмирает, устаревает, отходит в прошлое.

И это было только начало.

В какой-то момент я понял, что действительно способен, не так быстро, как система, но значительно быстрее как раньше, изучать языки, которые мне были совершенно незнакомы до того.

И тогда наступило время языков других планет. Информация, тем более звуковая, о них была значительно скуднее и ограниченней, но за тысячелетия общения ее набралось немало. Здесь просто похоже это никому не было интересно.

Мне же пока было интересно, очень.

Для пробы я взял язык ближайшей к ним обитаемой системы. Небольшая цивилизация, расселилась по всей системе, пробует звездную экспансию, но пока на уровне автоматических станций в соседних системах. Полтора десятка лет сообщение в одну сторону. Шестнадцать миллиардов живых гуманоидов, не слишком похожих на людей. Но и не катастрофически отличающихся. Есть надежда, что их язык не сломает их мозг.

Сначала я спросил систему, учил ли кто-то их язык на планете? Да, учил.

Учил ли кто-то их язык с помощью волнового обучения, как я? Да, учил.

Есть ли кто-то живой на планете, кто знает язык ближайших соседей? Нет.

Им перестало быть интересно. Даже изучать язык собственных соседей. На всякий случай я поинтересовался, что стало с теми, кто изучал их язык. По косвенным данным, старательно обходя барьеры ограничений забвения, я понял, что каждый из них умер по разным причинам, но уж точно никак не связанным с изучением чужих языков.

Я все еще осторожничал. Попросил дать мне сокращенный курс. Допустим, сто слов без лишнего. Никакого синтаксиса, правил использования, контекста. Просто сто самых используемых слов.

Потом еще сто. Потом правила. Контекст.

На родной планете этой цивилизации волны морей периодически поднимались на высоту в сотню метров и проносились над континентами, сметая все на своем пути. Ну как периодически — ровно раз в их условных месяц, который наступал когда две луны оказывались одна над другой. Большие такие луны

И так десятки раз за их год. Они выжили, они адаптировались, они создали разумную цивилизацию. Наверное, их спасла периодичность этого явления, предсказуемость, и они научились легко справляться с волнами. Бункерами, сбором урожая предыдущим днем, убежищами в горах. У них даже половина энергетики в итоге строилась на накоплении и дальнейшем использовании энергии сначала этих волн, а значительно позже непосредственно притяжения самих лун.

В первых ста словах, которые чаще всего использовались этой расой, семь определяли разные виды волн. Это если говорить только про океанские волны.

Во второй сотне слов к ним добавились еще десяток, определяющих электромагнитные волны, отдельным словом, гравитационные волны — тремя словами. И отдельное из них — специально для ударной гравитации одновременной силы двух лун. У них для этого было одно короткое слово. Здесь его переводили как «когда луна спряталась за сестрой, чтобы дать силы новому сезону, принести мокрую соль на поля и дать женщинам право рожать». Что многое говорит о местном языке. На котором за ужином смотрят на звезду на закате. Как бы это звучало на Земле? Противостояние лун?

Языки это то, что мне нужно было больше всего. В любом мире, где были люди, с ними нужно было говорить. Не везде есть волновое обучающее устройство. Которое, кстати, и не их вовсе, эту технологию как раз предоставили соседи. После изучения языка соседей мне вообще стало казаться, что любая технология, связанная с волной, любого типа, пришла оттуда.

К моменту, как я увидел, почувствовал, в озерце у родника что-то, кроме своего отражения, я успел полностью восстановить крышу, и выучить половину языков местного кластера цивилизаций. За некоторые я просто не успел взяться. Другие меня пугали.

Я взял за правило изучать сначала информацию о цивилизации вообще, учить пару-тройку, может даже сотню слов старыми добрыми методами, и лишь потом допускать до своего мозга волновые технологии. Осторожность, но рассудок мне дороже. Тут были цивилизации, которые я не понимал. Они обменивались информацией, даже общались, но либо были слишком далеко, чтобы собрать о них достаточно информации, либо мыслили другими категориями. Просто другими. Будет время об этом подумать, пока же я не торопился учить эти языки в глубину.

Язык — это не просто средство передачи информации.

Это метод, способный навязать другое мышление.

Слово может быть опасно, фраза — смертельна. Чуждый язык может превратить тебя в овощ.

А я не уверен, что подобные увечья сможет исправить прыжок.

Я починил крышу, изучил множество языков, изрядно набегался и поработал с оружием.

Отражения недвусмысленно намекали, что пришла пора отправляться дальше.