Психический мир будущего

Модели сознания

Говоря о том, что мы являемся Homo sapiens, мы имеем в виду то, что пользуемся речью, то есть языком, имеющим контекст, и в состоянии контролировать свои инстинкты, а также то, что у нас присутствует идея высшей силы, то есть религиозные институты. Всё это сводится к тому, что мы сознательны и можем себя контролировать. Между тем всё не так просто. Язык существует и у животных, и нет точных доказательств явных различий между конструкциями контекста мышления человека и животных. Высший контроль инстинктивных функций есть и у высших приматов, что касается религиозных институтов, то они также имеют определённую биологическую базу. Интуитивно мы считаем разумность эквивалентом сознательности, но что такое сознание? Существует около двухсот определений сознания и поэтому можно говорить лишь о его моделях.

Вокруг моделей сознания не утихает спор, как будто это — центральная проблема всей психологии и психиатрии. Психологи считают, что изучение картины мира — главный вопрос психологии. Первоначально считая своим предметом изучение переживаний и обнаружение фактов, — они сконцентрировались на переживаниях. Картина мира представлена в истории в форме сложных сакральных символов, к ним относятся священная книга, мандала, икона. Словом, картина мира представлена как центральный образ поклонения. В связи с этим правомерно считать, что сознание конкретной культуры может быть понято и расшифровано через данный образ.

Конечно, правильнее сказать, что сознание культуры можно реконструировать через все символы культуры, но также возможно построение будущего сознания через понимание актуальных символов культуры и её алтарей. Между тем, картина мира всегда только модель, в частности, она может быть логико-аналитической (Л. Витгештейн, 1994), но вполне может быть обычным произведением искусства, то есть собственно картиной. Картиной мира является дерево, семья и тело человека; небо и гистология — единственной клеткой. Таким образом, трудно сказать, что не является картиной мира. Основоположник экспериментальной психологии У Джеймс указывает, что с педагогической точки зрения сознание строится из ассоциации, интеграции и смещения, но он размышляет о сознании в гераклитовом ключе:

«Первичным конкретным фактом, принадлежащим внутреннему опыту, служит убеждение, что в этом опыте происходят сознательные процессы. Состояния сознания сменяются в нём одно за другим. Подобно тому, как мы выражаем безлично: “светает”, “смеркается”, мы можем и этот факт охарактеризовать всего лучше безличным глаголом “думается”».

Сознание, по мнению Джеймса, имеет четыре свойства:

«1. Каждое состояние сознания стремится быть частью личного сознания.

2. В границах личного сознания его состояния изменчивы.

3. Всякое личное сознание представляет непрерывную последовательность ощущений.

4. Одни объекты оно воспринимает охотно, другие отвергает и вообще всё время делает между ними выбор».

К. Маркс считал, что сознание есть «моё отношение к моей деятельности», подчёркивая, что всякое сознание производно от деятельности. Такова же была точка зрения большинства советских психологов деятельности. В этом определении важно существование Я в отношениях и действиях, следовательно, «недействующий» никак не обнаруживает своего сознания. Л. С. Выготский писал, что все психические функции опосредуются через инструменты и знаки, его взгляд на проблему сознания, с точки зрения А. Н. Леонтьева (1983), заключался в оценке этой функции как системной и смысловой, к тому же развивающейся в истории культуры.

Итак, развитие сознания происходит в онтогенезе и истории культуры, а изучить сознание можно по опосредованным данным предметной культуры и знакам как психологическим орудиям. Между тем, для практических психологов сознания как будто не существует, в частности, А. Р. Лурия в «Основах нейропсихологии» даже не вводит сознание в число психических процессов, выделяя восприятие, движение и действие, внимание, память, речь, мышление. В общем, без этой функции вполне можно обойтись психологу, но невозможно психопатологу.

В «Общей психопатологии» К. Jaspers (1913) утверждал, что «сознание есть сцена, через которую проходят отдельные психические явления, то сильнее, то слабее освещаемые прожектором внимания». Так получается, что сознание существует благодаря концентрации внимания, и, понятно, если прожектор при той же силе света концентрируется на одном объекте (суженное сознание), во тьме оказываются все граничные психические явления, если он широк — множество психических явлений заметны, но они находятся в зоне рассеянного внимания. Кроме того, для него сознание, во-первых, — действительный опыт психической жизни, во-вторых, — дихотомия субъекта и объекта, в третьих, — знание собственного сознательного Я (К. Jaspers, 1973).

В 30-40-х годах XX века психиатры считали, что сознание существует в интегрированной форме, которая обеспечивается синтезом переживаний, и в состоянии дезинтеграции, примером которого является сон. Пробуждение есть реинтеграция, а патология — патологическая интеграция — это вторжение сна в действительность. Но, вероятно, ранее такое вторжение было нормативным, так как у многих народов есть представление об исключительной ценности информации сна и уверенность в том, что именно сон и есть настоящая жизнь, а реальность на самом деле несущественна (считается, что таковы представления австралийских аборигенов).

С. С. Корсаков (1901) считал, что изменяющиеся внутренние психические процессы, точнее, он говорил «чувствование сменяющихся душевных состояний», имеют субъективный и некий, «хотя бы и в минимальной степени, признак сознательности». Подобный подход очень близок гештальт-ориентированному. В частности, К. Conrad пишет о сознании как «изменчивом поле переживаний», но объективный оттенок в сознании он отрицает. В. А. Гиляровский (1931) был уверен в том, что сознание содержит субъективную и объективную стороны. Субъективная сторона — «внутренняя озарённость душевных переживаний, самопроникнутость, так сказать, внутренняя прозрачность», объективно — это такие свойства, которые проявляются в схеме психического как ряд «заторможенных рефлексов».

Для Е. Kretschmer — сознание — явление «сферического порядка», включающее почти все сферы психики. S. Freud, подходя ко всем психическим явлениям с позиции топографии, динамики и экономики, так же относился и к сознанию, которое, соответственно, понимал структурно состоящим из Я, Оно и Сверх-Я динамически — как онтогенетические механизмы образования из биологической субстанции Оно в онтогенезе других структур и экономически — как процесс обмена энергией между указанными структурами. Е. Erikson полагает, что сознание содержит все пережитые уровни кризисов идентичности и поэтому личность может находиться в каждый данный момент в структурно разном сознании в зависимости от пройденного ею пути идентичности.

К. Popper (1973) говорит о мире объективного содержания мыслей, который существует, хотя является результатом активности мышления. Продукты этого мира (книги, теории) могут быть изучены в отрыве от представлений о способах их создания. Согласно ему, Мир III — мир субъективных идей; сознание и поведение — Мир II; физический мир — Мир I. Существует некое соответствие между мирами, и эволюция в Мире III в чем-то аналогична таковой в Мире II и I, например, во всех Мирах существует естественный отбор (объектов, идей, поведения), иерархия, поэтому в определённом смысле можно сказать, что книга построена, как хромосома, которая, будучи прочитанной, позволяет получить доступ к конкретной ценности.

L. Wittgestein (1922) считает, что сознанием следует считать мир, данный в языке, то есть сознание обнаруживает себя через символы и знаки, в ином случае его просто нет. Исходя из «Логико-философского трактата», пределы мира ограничены пределами языка.

С точки зрения структурной антропологии, сознание презентирует семантики, которые носят условно топографический характер. Семантики строятся по оппозиционному, бинарному, троичному, и-мерному принципу. Таким семантикам можно придать этническое и индивидуальное звучание. Архаическая семантика прослеживается в современном мире в форме скрытых мифологем, которые в той или иной, форме определяют поведение.

Противопоставление прошлого и будущего, верхнего (сакрального) и нижнего (профанного), связано функцией запрета, нарушения границы, борьбы, путешествия (преследования) и спасения. Мифологемы, скрытые в семантике этих функций, можно воспринимать как судьбы вредителя, злодея, героя (ложного героя), волшебного помощника, искомого персонажа, скрытого за пределами, дари теля и отправителя. Судьба каждого человека воплощает некую мифологему, но в чистом виде они выступают экстремально при бреде. В структурной антропологии Я совершает динамический поиск и воплощает некое завершённое число путей, описанных мифологически. Возникая по метафорическим законам антропогонии, солярным (лунарным), астральным принципам, окруженное помощниками (донаторами) и животными, с дубликатом вовне или внутри (близнец), Я рождается, воплощает второе рождение, совершает путешествие, которое до него повторялось многократно и всякий раз заново.

Структурно-антропологический принцип, в целом, подтверждает воплощение некоего универсального мифа в жизни человека. Так, в христианской теологии утверждается, что каждый из нас повторяет путь Христа и у каждого своя Голгофа. Между тем путь (судьба) и мифологема связаны с эволюцией культуры и, следовательно, индивидуального сознания. Так, А. Шевченко (1996) при анализе эволюции музыкальной семантики приходит к выводу, что она развивается по законам спирали от досистемности к дитонализму, эпохе трихорда, пентатоники, тетрахорда, октавности, функциональному мажоро-минору, додекафонии, алеаторики. Звуковая музыкальная система и искусство в целом отчётливо эволюционируют и это косвенно свидетельствует об эволюции сознания. Но какой его части?

Динамические модели сознания, которые восходят к Гераклиту, воплощаются в целой системе моделей сознания, к которым приложили руку физики (Yung, Wulf). Компиляция идей Ильи Пригожина о возникновении упорядоченных систем из хаоса, гепггальт-психологическое представление об универсальной упорядоченности (pragnanz) когнитивных процессов, гипотеза К. Прибрама о голографической модели мозга и Фреда Алена Вульфа о параллельных мирах привела к созданию целой психотерапевтической системы — холодинамики (hole — целый, dynamic — динамика). Утверждается, что холдайн является элементарной единицей сознания, сумма холдайнов считается банком памяти, который программирует поведение. Конструкция холдайнов полагается как некая физика сознания, но вполне возможно, что речь идёт о сознании физиков.

Рис. 22. Пределы мира как пределы языка по LWittgestein

В. В. Налимов, понимая сознание как преобразователь смыслов, предлагает довольно стройную теорию вероятностного исчисления смыслов, в которой находит своё место возможность много личности. Он также делит все теории сознания на квантово-механические, психологически ориентированные, постницшеанские, — соответственно ориенталистические, — и доницшеанские, а также античные. В результате изучения смысловой конструкции сознания он приходит к пессимистическому финалу: «И всё же всё не так. Наверное, всё совсем не так. Всё гораздо сложнее» (1989,254).

К S. Larsen (1986), анализируя множество теорий личности и сознания, строит сложную историко-научную систему развития, которая сводится к личности и сознанию как структурной функции, интерсубъективной и интерперсональной, автономной конструкции и концепциям Я. При этом он предлагает учитывать вклад в определение сознания иЯ картезианской, эмпирической, романтической и критической философии, результатов субъективных экспериментов, биологические и эволюционные исследования, функционализм и логический эмпиризм, психоанализ и гуманистическую философию, информационную теорию, физику, математику, когнитивную и позитивистскую психологию, прагматизм и символический интеракционизм. Неясно, однако, как эти теории могут быть применены в обыденной клинической практике.

Рис. 23. Структуралистическая семантика сознания

Психиатрическая модель сознания достаточно проста, она приравнивает сознание к ориентировке в себе, времени и пространстве. Ориентировка в себе включает осознание Я телесный, интерперсональный и проецируемый элементы, ориентировка во времени носит чисто календарный характер, а ориентировка в пространстве — формально территориальный. Человек должен сказать, кто он такой, с кем общается, и определить те телесные элементы, которые он перцептивно осознаёт, он должен назвать дату и место.

Столь простое определение имеет множество спорных сторон, но, как ни странно, оно работает и позволяет психиатрам уверенно отделять от нормального сознания делирий, онейроид, сумерки, кому, сопор, оглушение и другие так называемые количественные и качественные расстройства сознания. Сложности начинаются тогда, когда мы вынуждены остановиться на отдельных составляющих ориентировки. Психологи, за некоторым исключением, убеждены в том, что личность и Я хотя и изменчивы, но всё же устойчивы (И. С. Кон, 1984), хотя W. Mischel (1968) и считал, что личностное тождество лишь в идеале составляет единство во времени, — отсюда любой поступок может не соответствовать суммарному представлению о личности. В определённом смысле, единство личности можно рассматривать лишь ретроспективно или анамнестически. В этом случае заметно, что динамика сознания как-будто стремится к некоторой законченной судьбе или персональному мифу (Hartocollis, Graham, 1991), а уже в этом мифе вероятны как смены ролей, так и состояния различных воплощений Я. Равнозначность отношений бихевиоремы как стилистики поведения и мифологемы как всего поля символов сознания и определяет то гипотетическое единство и цельность, которую мы называем конкретной личностной судьбой.

Все модели объединяет следующая общая концепция: сознание как-то отражается в мышлении, которое в свою очередь проявляется в языке (речи и поведении), то есть содержании, оно имеет своё пространство (геометрию и измерения) и динамику.

Д. Филов. Летающий остров Владия Сакруса.

_{X., м., 89x116, 1996}