Психический мир будущего

Ликантропия и этнические формы одержимости

В американской классификации DSM-IIIR ликантропия относится к «специфическим видам бреда» в структуре параноидных расстройств.

Широкое распространение ликантропии в частности и «звероодержимости» вообще подтверждает A. Л. Чижевский (1995), ссылаясь на хронологические данные эпидемий в Доле (1574), Анжере (1598) и ставя их в один ряд с эпидемиями кликушества, самосожжений, имитаций, воровства, месмеризма и так далее, словом, в ряд с другими психическими эпидемиями. F. Cardini (1989) связывает ликантропию с эволюцией рыцарства и прослеживает её истоки до скифских костров с брошенной в огонь коноплёй. Эпос о Нибелунгах описывает обращение в волков для целей мести и завоевания; превращения предполагали специальные кушанья и зейды (заговоры). В саге о Вользунгах Гутторм настраивается на убийство Сигурда следующим образом:

Вергилий в «Буколиках» описывает Морис, превращающегося в волка под влиянием ядовитых трав.

Lorimer D. R. L. (1935) записывает серию мифологических историй Гиндикуша, в которых волк выполняет прямую кастрационную функцию. В одной из историй говорится о демоне Чил Гази из селения Хайбер в северной Хунзе. Он приходит спать к жене в селение Гилгит. Когда однажды он заночевал в пути, пришли волки и отъели «семь локтей» его члена. Сам демон на это даже не обратил внимания, но его супруга была недовольна.

Волк выступает здесь как регулятор уровня рождаемости, и его возможности объединены с представлением о том, что пери (ячени) могут забирать мужскую силу. Так активно-пассивный и героически-изгнанный контексты могут замыкаться.

Вергилий в «Буколиках» описывает Мерис, который с помощью ядовитых трав превращается в волка. F. Сагdini (1989) проводит блестящий анализ одержимости в германских и скандинавских мифах, благодаря которому становится понятно, насколько была распространена ликантропия в средневековье. Образ воина-зверя возникал в результате инициации, в ритуале экстатического типа, включающего пляску, употребление опьяняющих веществ и наркотиков (конопли). Возникало уподобление зверю, подражание его повадкам, одевание шкуры, использование клыков и когтей, воины участвовали в сражении обнажёнными, подобно зверям. В схватке такой воин падал не от ран, но от усталости, «испепелённый жаром собственного неистовства». F Cardini замечает, что речь идёт не об имитации или маске животного, а о реальном уподоблении зверю. Воины берсеркры (berserkr — термин, переводимый как «некто в медвежьей шкуре», «воплотившийся в медведя») были распространенным явлением у древних германцев и объединялись в тайные общества. Со времён Плиния считалось, что на севере существуют страны, в которых обращение в иное существо является делом обычным. Еще в 1565 году Конрад Геснер в своём дневнике путешественника приводит изображение ликантропа как волка в одежде.

Тайные общества воинов-братьев, аналогичные семьям медведей, мы встречаем живущими в лесах и в русских сказках, с ними встречаются изгнанные, заблудившиеся и занятые поиском девицы. Возвращение к атрибутам нордической мифологии в нацистской Германии сопровождалось культом верфольф с имитацией знаковой системы одержимости смертью.

Ликантроп согласной Gesner

Понимание языка животных, которое характерно для магического бреда, в том числе в настоящее время, является необходимым для выполнения великой миссии спасения. Так, боги помогают Гайавате в длительном путешествии, спасение животного и понимание его языка облегчает путь героя во многих славянских сказках и мифологических историях. В саге о Вельсунгах, входящей в эпос «Песни о Нибелунгах», описывается обращение отца и сына Сигмунда и Синфьотли в волков в результате приговора. Они понимали волчий язык, точно повторяли повадки волка. В результате Сигмунд по-волчьи впивается в горло сына. В сагах утверждается, что за личиной человека кроется внутренняя звериная душа, которая оживает в видениях и снах. В восточных календарях эти «души» зафиксированы как имманентные судьбы людей, родившихся в определённый год. Они также зафиксированы в стилистике восточных единоборств (О. В. Хренников, 1997). Двенадцать календарных типов подтверждаются мифологически и каждый имеет свои преимущества по сравнению с другими, однако только в особые фазы времени. Конкретным временем для конкретной одержимости может быть полнолуние, затмение, туман, время года (чаще переход от одного сезона к другому) и суток, чаще ночь\сумерки. Конкретным местом является пещера, граница воды и суши, лес.

Одержимости предшествует тревога и страх. Согласно Е. Tylor опознание одержимого (оборотня) возможно по сведенным бровям, похожим на бабочку, что, по поверью, давало возможность душе улететь. На самом деле подобный тип бровей встречается при особой генетической аномалии — синдроме Рубинштейна.

У славян существует поверье о волках-оборотнях — вилколаках (от лат. vilk — волк), которых обращают в зверя колдуны, но лишь на время. Первым признаком такой одержимости является утрата речи. В современной психопатологии считается, что молчание (мутизм), если оно не обусловлено истерическими причинами, чаще связано с кататоническим субступором.

В Литве считалось, что вилколака можно узнать по пятну на шее — месту, которое обвязано платком. Считалось, что волками могут стать участники свадьбы, а также человек, перевернувшийся в тени ивы. Превращение продолжительной свадьбы в источник индуцированного помешательства со вспышками агрессии обусловлено повышенной имитацией в период коллективного приёма алкоголя, инициационным характером события, а также стрессорностью этого действа как для молодожёнов, так и их родственников. В восточно-славянской мифологии существовал волк-оборотень, вурдалак, обладающий сверхъестественной силой. Е. Tylor пишет о принятии в Фронш-Конте в 1573 специального закона об истреблении оборотней и указывает на эпизод 1598 года в Анжере, когда оборотень продемонстрировал превращение своих рук и ног в волчьи. Вероятно, именно этот оборотень под именем «Рыбник» описан Шарлем де Костером в «Легенде об Уленшпигеле». Между тем, уже в 1603 году в результате процесса по делу Жана Гринье ликантропия объявляется безумным заблуждением, но не религиозным преступлением, хотя в Европе она имела своё распространение вплоть до XVIII века.

Изображение св. Христофора на иконе ХIII века

Одной из самых странных загадок является икона 1779 года в византийском соборе XIII века на острове Родос (Линдос). На иконе изображён святой Христофор с головой собаки. У народов разных стран немало легенд о святом Христофоре. Одна из них повествует о том, что Христофор перенёс Христа через реку на плечах, чем и заслужил своё имя (по-гречески Христофор — «носящий Христа»), В некоторых легендах говорится, что Христофор был великаном с головой собаки и человеческие черты обрёл после крещения.

Если эта версия верна, можно полагать, что крещение излечило Христофора от одержимости. Согласно другим сказаниям, св. Христофор, живший в III веке нашей эры, отличался необыкновенной красотой, возбуждающей любовь множества женщин. Это его утомило и он умолил Господа спасти его от постоянных искушений. Молитва его была услышана, и Господь сотворил чудо: женщинам, глядевшим на Христофора, виделось не лицо красавца, а лисья или собачья морда. Именно поэтому изображают с головой собаки. Между тем подобные упоминания отсутствуют в энциклопедии христианства под редакцией С. С. Аверинцева, хотя упоминаются святой мученик Христофор, пострадавший в 250 году при Деции, — его мощи находятся в Сен-Дени, и святой мученик, пострадавший при Диоклетиане.

Конечно, трудно себе представить, что какой-либо из мифов соответствует действительности, вероятно, изображение скрывает истинное лицо святого с какой-то целью.

Д. Филов. Тарханкут. X., м., 100x120, 1995

_{Используя приемы психоделического автоматического творчества, художник фиксирует глобальные архетипические знаки. В данном случае антропоморфные, живые фигуры ассоциируются с огнем.}