Пути и Двери

Дом света

Утром в поселке видели жнеца.

Тварь заявилась перед самым рассветом, ее сопровождал толмач. Все знали, что король Эррик подписал пакт со взламывателями пространств, и теперь жнецы хозяйничают на побережье. Многим это не нравилось, но люди помалкивали — король славился крутым нравом. Толмачи имели при себе королевскую печать и считались неприкосновенными. Айя знала, что эти люди общаются со жнецами мысленно, без помощи слов. Но даже толмачи не имеют власти над внемирной нежитью, явившейся на Пацифиду из немыслимых космических глубин. Жнецы убивали без предупреждения, по неведомым причинам, и их ничем нельзя было остановить. Так было до заключения пакта. Королевство жило в постоянном страхе, но Эррик договорился с чужаками. Какой ценой? Об этом знали лишь приближенные властителя.

Айя слышала разговоры о будущей войне.

Сильнейшие королевства Пацифиды вступили в союз с иномирянами и готовились обрушиться на Твердь. По всему континенту собирались войска, строились тренировочные лагеря и казармы, закладывались верфи. Столетие назад никто бы и не помыслил о походе за Океан, но поддержка жнецов, тандрадианцев и Посторонних вселила в людей уверенность.

Отец Айи был смотрителем маяка. Не того, что с зеркалами и огнем на вершине, а магического маяка, подающего сигналы лишь избранным. Пацифида на протяжении многих веков придерживалась политики изоляции, так что обычные маяки отмирали. Мореплаватели Пацифиды умели принимать сигналы через кристаллические артефакты, поднятые из глубинных пещер Троеморья. А те, кто прибыл издалека, разбивались о скалы. Торговлей с чужаками никто не интересовался — сама мысль об этом считалась кощунственной.

Впрочем, история Айи началась задолго до визита жнеца.

Примерно за год.

Однажды девушка прогуливалась по берегу в одиночестве, наслаждаясь вечерней прохладой. Накануне бушевал шторм, и выходить на улицу было нельзя. Хромой Горан отправился в корчму за выпивкой, и его пришибло куском сорванной черепицы. Непогода затянулась на несколько дней с небольшими просветами. В море никто не выходил, рыбаки ворчали. Отец Айи безвылазно сидел в башне маяка, читал заклинания и предупреждал капитанов об опасности. Незримый магический свет устремлялся в бескрайние дали, спасая жизнь тем, кто удосужился раздобыть кристалл. А когда ветер утих, девушка отправилась к дюнам. Там Айя и обнаружила утопленника.

Точнее — чужака.

Над горизонтом громоздились остатки туч, но через прорехи уже виднелось солнце. Волны обрушивались на песок, пена и брызги долетали до ног Айи. Вся поверхность Океана была покрыта барашками.

Поначалу Айя решила, что перед ней — бесформенная груда тряпья. Когда же груда шевельнулась и начала кашлять, сомнений не оставалось — перед Айей лежал человек. Потерпевший кораблекрушение.

Девушка остановилась.

Человек отполз от кромки прибоя, встал на четвереньки и снова закашлялся. А потом незнакомца вырвало водой. Омерзительное зрелище, девушка ничего подобного раньше не видела. Конвульсии сотрясали тело чужака, вода толчками выходила наружу.

Айя заставила себя шагнуть вперед.

В голове мелькнула мысль, что бедолаге надо помочь. Отвести в деревню, показать лекарю или отцу. Дать чистой воды, накормить. Вот только выглядел «утопленник» малость необычно. Это был мужчина лет тридцати — мускулистый, бородатый, с длинными волосами, собранными в пучок на затылке. Одежда на чужаке насквозь промокла и была серой от грязи.

— Эй, — сказала девушка, сделав еще один робкий шаг. — Тебе помочь?

Незнакомца снова скрючило.

Когда приступ прошел, мужчина в изнеможении повалился на песок. Слова девушки, казалось, прошли мимо него.

— Тебе в деревню надо, — рассудительно заметила Айя. — Откуда ты взялся?

Она обращалась к мужчине на вакалише, официальном королевском языке. Этим наречием владели многие путешественники из приморских городов. И даже пираты. Тандрадианцы — и те ухитрились выучить вакалиш.

Мужчина попытался сесть.

Айя, забыв об опасности, подбежала к незнакомцу, ухватилась за его руку и потянула на себя. Чужак сел, поджав под себя ноги. Дышал он тяжело, взгляд блуждал.

Девушка указала на себя:

— Айя.

Мужчина понял.

Его глаза скользнули по дюнам, далеким крышам деревушки и серому небу над головой. И пригвоздили к месту Айю.

Незнакомец не владел вакалишем.

Значит, прибыл издалека.

— Бруни, — мужчина ткнул себя в грудь.

Айя кивнула.

И указала рукой на дома:

— Я отведу тебя в деревню.

Бруни не понимал ее слов, но крыши хорошо просматривались с берега. А еще «утопленник» заметил башню маяка. Лицо мореплавателя озарилось улыбкой — он знал, для чего строятся такие сооружения.

Мужчина попытался встать — его качнуло. Айя поддержала чужака, и тот что-то пробормотал. В интонациях звучала благодарность.

Они медленно побрели через дюны. От мужчины неприятно пахло, в его волосах торчали куски водорослей, борода была перемазана песком. Сапоги Бруни хлюпали при каждом шаге.

Волны накатывали на берег.

Ветер трепал волосы Айи.

Девушка считалась некрасивой по меркам своих односельчан. Слишком длинные и вьющиеся волосы. Слишком стройная фигура и нежная кожа. Тонкие кисти рук, благородная осанка. Отец почти ничего не рассказывал о матери Айи — кроме того, что она была достойной женщиной и умерла при родах девочки. Но по деревне ходили слухи, что жена смотрителя маяка родом с противоположного края Пацифиды. Если эти слухи правдивы, Айя может оказаться потомком иттрусканцев, построивших тысячу лет назад могучую империю. Иттрусканцы впервые встретились с Посторонними и поняли, что сила пришельцев сопоставима с могуществом забытых Демиургов.

Айя с отцом жила на отшибе. Чтобы подняться к маяку, ей не обязательно было заходить в деревню и «светиться» перед односельчанами. Поэтому она повела Бруни к мысу и помогла вскарабкаться вверх по вырубленным в скале ступеням. Хотелось верить, что никто не наблюдал за девушкой и странным незнакомцем, невесть откуда взявшимся на берегу. А то ведь пойдут кривотолки, начнут коситься и шептаться за спиной…

Когда они достигли вершины скалы, Бруни опустился на большой валун и знаками показал, что ему надо передохнуть. Мужчина еле держался на ногах. Возможно, он провел много времени без воды, сражаясь за свою жизнь со стихией. Пока они поднимались, Айя успела оценить Бруни. Лицо мужественное, но изможденное. Необычные татуировки на спине и предплечьях. Рельефная мускулатура. И — шрамы. Похоже, моряк участвовал во многих сражениях и был опытным воином. Интересно, откуда он?

— Дрикке, — произнес чужак.

— Не понимаю, — Айя покачала головой.

Мужчина поднес ко рту невидимую кружку.

— Сейчас! — обрадовалась Айя. — Ты здесь посиди, я мигом.

Бруни кивнул.

И повторил:

— Дрикке. Тренгер.

Айя уже не слышала последних слов мореплавателя. Добежав до двери скромного домика, пристроившегося к башне, она сунула в скважину массивный бронзовый ключ, дважды провернула и вошла внутрь. В доме царила тишина — отец хозяйничал на верхних ярусах башни. Отыскав большую глиняную кружку, Айя выбежала во двор и направилась к колодцу. Распахнула деревянную дверцу и сбросила вниз жестяное ведро. Ворот заскрипел, с грохотом начала разматываться цепь.

Всплеск.

Айя, напрягаясь изо всех сил, подняла ведро, заполненное чистой колодезной водой до половины. Поставила ведро на край колодца, зачерпнула воду кружкой и помчалась назад к камню.

Бруни никуда не делся.

— Вот, — девушка протянула чужаку кружку. — Пей.

Мужчина выхватил кружку и, расплескивая воду, начал с жадностью пить. Две струйки потекли по бороде мореплавателя.

Миг — и кружка опустела.

— Фортсат, — попросил чужак, протягивая кружку Айе.

По выражению лица Бруни девушка поняла, чего тот хочет.

— Идем. Я отведу тебя к колодцу.

Они двинулись по тропе, продуваемой свежим ветром. Мужчине стало немного легче, так что его не пришлось поддерживать. У колодца Бруни опустошил еще две кружки воды. После этого Айя указала на заднюю дверь своего дома и произнесла:

— Идем. Тебе надо отдохнуть.

Айя завела Бруни в гостевую комнату на первом этаже и указала на деревянную кровать под окном. Чужак всё понял. Не прошло и нескольких минут, как «утопленник» провалился в беспробудный сон.

Что ж, осталось рассказать отцу о случившемся.

Айя думала, что папа станет гордиться своей дочерью, но вышло иначе. Разговор состоялся на третьем ярусе башни, где смотритель затеял реконструкцию. Стеллажи с книгами были сдвинуты, сундук распахнут, ингредиенты для магических зелий разбросаны по полу. Слушая сбивчивый рассказ дочери, отец хмурился и тяжело вздыхал.

— Вот что, — наконец, произнес старый Йэлек. — Я хочу взглянуть на этого типа.

Последнее слово отец буквально выплюнул.

Когда они спустились на первый этаж, Йэлек долго изучал спящего незнакомца. Тот успел сбросить промокшую одежду — вещи лежали на полу бесформенной массой. Взгляд старика скользил по шрамам и татуировкам. Айя видела, что отец не в восторге от происходящего.

— Обломки корабля видела?

Айя покачала головой.

Отец почесал бороду.

— Надо избавиться от него.

— Ты шутишь? — не поверила услышанному Айя. — Разве мы выбрасываем людей, попавших в беду? Он потерпел кораблекрушение, ты же видишь…

Йэлек поднял руку.

— Ты не понимаешь, что натворила, девочка моя. Перед тобой — закаленный воин. Он не понимает нашего языка. Одет иначе, носит неведомые татуировки. И эти знаки… Я прежде таких письмен не видывал. Подозреваю, что он из-за Океана приплыл. А это очень и очень плохо.

— Почему? — удивилась Айя.

— За такими, как он, — смотритель посмотрел прямо в глаза дочери, — обычно охотятся жнецы. Наш король, как тебе должно быть известно, убивает всех, кто явился с другого материка.

— Думаешь, он с Тверди?

Йэлек пожал плечами.

— Я не знаю.

Некоторое время оба молчали. Каждый думал о своем. Айя была неглупой девушкой и понимала, что может навлечь опасность на семью. Чужак был ей симпатичен, хотя и имел неприглядный вид. Айя представила Бруни в приличной одежде, с мечом у пояса или за спиной. Образ ей понравился.

— Знаешь, — сказал смотритель маяка, — в нашем королевстве никогда не привечали чужаков. Так было и с твоей матерью.

Айя вздрогнула.

Папа давно не вспоминал о матери. Эти разговоры причиняли ему боль, так что Йэлек предпочитал не ворошить прошлое.

— Она умерла при родах, — продолжил отец, — потому что деревенский лекарь отказался помочь.

Девушка слушала, затаив дыхание.

— Я принял тебя сам. Вот этими руками. Но ее спасти не сумел… Знаешь, о чем я жалею больше всего?

Айя терпеливо ждала.

— О том, что не согласился переехать в ее город. Покинуть эту страну и этих людей. Это… было бы единственно верным поступком.

Отец вздохнул.

И завершил свою мысль:

— Приведем его в порядок. Пусть отдохнет, поест и придет в себя. Дальше — его проблемы. Каждый сам за себя.

На том и порешили.

Бруни задержался на маяке дольше, чем хотелось бы смотрителю. Йэлек понимал, что без нормальной одежды, знания местности, языка и обычаев мореплаватель далеко не уйдет. Если до Бруни не доберутся жнецы, то королевские гвардейцы уж точно снесут голову. Или тандрадианцы скормят одинокого путника своим летающим тварям. Выгнать чужака сейчас означало обречь его на верную гибель.

Пришлось раздобыть страннику подходящую одежду и придумать легенду о дальнем родственнике, лишившемся родителей по воле случая. Немом родственнике, сторонящемся людей и постоянно работающем на маяке.

До Бруни не сразу дошло, как себя надо вести, но в итоге дошло. Мужчина не чурался тяжелой работы, помогал своим спасителям по мере сил. А силы, как заметил Йэлек, у парня были недюжинные. Пришелец столярничал, трудился на земле, делал ремонт на третьем ярусе маяка. И быстро осваивал вакалиш.

Когда Бруни научился более-менее сносно излагать свои мысли, то поведал смотрителю и его дочери свою историю. Как и подозревал Йэлек, мореплаватель прибыл издалека, со второго континента. Народ, к которому принадлежал Бруни, именовал себя Альянсом. Мужчина жил на севере материка, часто ходил в плавания под началом местного «ярла» и торговал с прибрежными восточными королевствами. Приходилось и участвовать в сражениях, причем неоднократно.

В один прекрасный день дракх Бруни попал в сильный шторм. Это случилось западнее Тверди — там, где мореплаватели искали мифические острова, описанные в древних сагах. Обнаружить заповедные земли не удалось, вернуться в родную гавань — тоже. Корабль долго носило по Океану, пристать к суше мореплаватели не могли. Вскоре начала заканчиваться провизия, опустели бочки с пресной водой. Грянул очередной шторм, дракх напоролся на скалы, и Бруни вышвырнуло за борт. Мужчина некоторое время плыл, цепляясь за обломки мачты, его мотало и швыряло, а боги всё никак не желали даровать несчастному смерть. А потом Бруни потерял сознание. И пришел в себя на песчаном берегу, где и встретился с Айей.

Гость нравился Йэлеку, хотя тот и не спешил признаваться в этом дочери. Весть о том, что Бруни сумел достичь неведомого материка, обрадовала мореплавателя, но потом смотритель рассказал о готовящейся войне и отношению к чужестранцам. Поведал о жнецах и тандрадианцах. О корнях давней вражды, тянущейся еще к тем временам, когда Демиурги вознамерились обделить Пацифиду Храмами и своим божественным вниманием, а потом возвеличили Царство Вигов. Поначалу шла торговля со Скитами, но и там что-то пошло не так. Сохранились сказания о войне Триумвирата, безраздельно владевшего землями Пацифиды, с небесными кормчими. Триумвират проиграл эту войну, распался на несколько королевств и впал в дикость. Часть волшебников присоединилась к Гильдии, сформировавшейся на Тверди. Уцелевшие в междоусобицах властители стали придерживаться политики изоляционизма.

А теперь назревала война.

Старый Йэлек видел, что его дочь влюбилась в статного заморского воина. Бруни не относился к потомственным крестьянам или ремесленникам. Через месяц после спасения чужака, смотритель увидел, как Бруни упражняется с топором. Йэлек не разбирался в воинском искусстве, но смекнул, что его гость с детства привык убивать. Не исключено, что ярл Бруни промышлял пиратством и разбойными нападениями на прибрежные поселки. Удивляться такому повороту не стоило…

Тучи сгущались.

Деревенские жители судачили о странном пришельце. Многим этот человек не внушал доверия. Ситуацию спасала нелюдимость гостя — тот не заглядывал в корчму, не посещал Лунную Церковь и не пытался завести дружбу с местными рыбаками. В общем, держался подальше от любопытных глаз. А такие вещи простым людям не по нутру.

Чурается.

Сам себе на уме.

Вот что говорилось за спиной смотрителя маяка. И что это за родственник такой, интересовались злые языки, что не пьет с нами вина да Лунным Богам не поклоняется? Иноверец, что ли?

Как-то вечером все трое собрались на террасе, чтобы перекусить, выпить горячего чайку и поболтать о всякой всячине.

— Нельзя мне тут, — заявил Бруни. — Съедят вас из-за меня, Йэлек.

— Что ты такое говоришь? — опешила Айя.

— Дело говорит, — нахмурился смотритель. — Неровен час, нажалуются королевской деснице в Таше.

— И что будет? — поинтересовался Бруни.

Смотритель промолчал.

Ясно — что. Придет жнец и разберется с семьей смотрителя. Разделает чужака. А могут и публичную казнь устроить, чтобы другим неповадно было.

— Пропадешь, — сказал Йэлек, задумчиво глядя на странника. — Акцент у тебя… своеобразный. Нет такого говора на Пацифиде, хоть тресни. Сразу начнут вопросы задавать, присматриваться.

— Такова воля богов, — пожал плечами Бруни. — Если суждено мне сгинуть…

— Перестань, — вмешалась Айя. И повернула голову к отцу: — А что мы тут забыли, папа? Ты же ненавидишь их всех. Они маме отказались помогать, разве нет? А если со мной что случится…

Оба знали, что Айю местные не жаловали. С детства ей не с кем играть. Да и замуж за сельского рыбака или корабела девушка не выйдет — слишком отличалась она от тех норм, к которым привыкли побережники.

— Поехали в Харраудар, — предложила Айя. Глаза девушки загорелись в предвкушении этого незабываемого приключения. — Там всех привечают. Они под Посторонними не ходят и воевать ни с кем не собираются. Поехали, а?

— Опять двадцать пять, — буркнул отец.

Харраудар был могучим городом-государством, отказавшимся вступать в военный союз королей Пацифиды. Правило там народное вече, а крепкие стены и современный флот не позволяли быстро склонить вольнодумцев на свою сторону. Йэлек давно мечтал о Харраударе, но боялся себе в этом признаться. А что, если дочь права? В портовом городе его магия пригодится, а Бруни сможет наняться матросом на один из торговых кораблей.

Йэлек понял, что на него направлены две пары глаз.

И неожиданно для себя выдал:

— Хорошо. Я подумаю.

Спустя неделю в деревушке объявился жнец. Йэлек решил, что визит твари связан с происками соседей, но жнец и толмач действовали необычно. Они прошлись по селу в предутренней мгле, принюхиваясь к пространству. Толмач перекинулся парой слов с рыбаками у пристани. А потом неразлучная парочка скрылась из поля зрения. Даже на маяк никто не сунулся.

Всё это время Бруни прятался в погребе. Иллюзия защиты. Всем известно, что жнецы проскальзывают сквозь предметы, превращая себя в них. Чтобы пройти через дверь, жнец станет дверью. Чтобы просочиться в погреб, жнец станет камнями и землей.

Им повезло.

Иномирец исчез с первыми проблесками зари.

Позже Йэлек узнает, что в трех парасангах севернее береговая охрана заметила вражеский браннер. И теперь по всему побережью жнецы искали шпионов, которые могли бы высадиться под прикрытием туманов в западных предгорьях Сербальского Хребта.

Бруни никого не интересовал.

Но смотритель маяка был благодарен жнецу и тому страху, который он испытал ночью. Потому что решение было принято окончательно и бесповоротно.

Вещи собрали быстро.

План состоял в том, чтобы достичь Нехена, уплатив за проезд рыбакам. Нехен — крупный торговый порт. Оттуда можно уплыть на купеческом судне прямиком в Харраудар.

Йэлек улыбался, пакуя вещи.

Смотритель уже много лет мечтал о том, чтобы выбраться из своей деревушки и повидать мир. Пестрый, многоликий, беспощадный мир Пацифиды.

Однажды Харраудар падет.

А пока там можно дышать воздухом свободы.

июнь, 2020