Разночинец

Глава 18

Чёрт! Снова негромкое бряканье гитары с надрывными взвывами. И тут идёт охмурение полным ходом… Есть где-нибудь на этом долбанном острове место, где просто можно посидеть и посмотреть на финский залив? Да фиг с этим заливом, я уже согласен и на Большую Невку, но не получается. Ближе к берегу всё забито пасторальными сценами с одеялами и смеющимися детьми, таскающими из корзинок всякую снедь. Однако все кардинально меняется, стоит углубиться метров на пятьдесят вглубь. Дети, словно по мановению руки, исчезают и остаются лишь половозрелые особи. Кто ещё просто воркует, наворачивая круги по полюбившейся полянке, а кто уже практически в финале, завывая всякие серенады и томно закатывая глаза. Да и как минимум пару претендентов на победу точно есть. Хорошо, я вовремя сдал назад, услышав томные вздохи, перемежающиеся довольными взрыками. Вечер, лёгкий ветерок, плеск воды… Лямур, тужур и прочий играй гормон во всей красе!

Аккуратно выбравшись на утоптанную дорожку, я с досадой покрутил головой по сторонам в поиске свободных мест и решил,что ну их всех в жопу, пойду назад! Прав был Михалыч, нечего тут ловить среди господ отдыхающих. У нас с причалов вид чуть-чуть похуже, зато праздношатающихся любителей пикников днём с огнём не сыщешь. Да и глядишь, ещё в каком интересном деле поучаствовать придётся…

Пройдя мимо ворот с витиеватой надписью «С.-Петербургский речной клуб», я свернул к шлюпочным мастерским, где притулилась наша сторожка. Ну как сторожка… Вполне себе приличный домик, где с превеликим удовольствием могут располагаться аж шесть разнорабочих, которых почему-то обозвали сторожами. Благодаря протекции Льва Сергеевича, меня без особых заморочек приняли на недавно освободившееся место. Правда, согласно выслуге лет и полной безбородости моя кровать была около самого входа, но после всех недавних событий мне как-то даже не хотелось возражать. Крыша над головой, жалование аж восемь рублей с полтиною в месяц, и работа не бей лежачего. И даже мои секретные обязательства по выявлению крамольных разговоров и внедрению в тайные общества пока не выполняются, спасибо, мать их за ногу, Серёженьке с Сашенькой, отделавшими меня на потеху единственному зрителю. В общем, на моё ковыляние с гордым видом пострадавшего от кровавой гэбни пока не купился ни один вольнодумец.

— Семён Семёнович, не откажите в любезности помочь немного?

Судя по фуражке с двумя золотыми галунами, один из членов клуба, да ещё знающий меня по имени-отчеству. Так, улыбнуться и шагнуть навстречу: помогать таким — это одна из моих прямых обязанностей. Этому до дома с запиской съездить, тому на время отсутствующего члена команды заменить или ещё какую посильную просьбу выполнить. Ну и покараулить тоже можем, особливо если за денежку и мимо смены. Сторожи мы или где?

— Позвольте представиться, Александр Васильевич. Николай Архипыч сообщил мне, что вы очень сведущи в паровых двигателях…

Заморозив улыбку, я внутренне вздохнул. Сведущий, как же. Просто пару дней назад моё внимание привлёк огромный клуб дыма, поднимающийся с дальнего угла пирса. Подумав, что это пожар, я сломя голову прискакал на помощь дежурным, где с некоторым изумлением увидел самый настоящий пароход в миниатюре. До этого мне казалось, что в яхт-клубе должны быть только суда на парусном ходу, а тут эта коптящая лодка с паровым моторчиком…

Немного потоптавшись за спинами клубных зевак, я очень быстро вник в суть проблемы. Эта дымящая пшикалка почему-то категорически не желала крутить винтом. Так, выпустит пар несколько раз и всё, сиди и жди потом у моря погоды. И как-то мне так обидно стало от пущенных вполголоса этим членами в фуражках реплик, что дескать все жестянки не то, совсем не то для морей и океанов, что я решил посмотреть собственными глазами. Сделав вид, что проверяю швартовку этого технического недоразумения, добрался до раскрытого машинного отделения и заглянул внутрь. Перемазанный с ног до головы владелец шикарной лайбы водил пальцем по раскрытой книге, видимо, сверяя написанное с увиденным.

— Штуцер паропровода, используя винтовое соединение… — тут его бормотание перекрыл жалобный писк предохранительного клапана.

— Так, четырнадцать минут и двадцать восемь секунд. А должно быть максимум две минуты!

Поворошив немного причёску, он снова углубился в книгу. Я же, дойдя до конца лодки, попытался изобразить позу «я тут так, на всякий случай». Ведь вон какое столпотворение. А ну, вдруг кто с пирса свалится и тонуть начнёт? Мне тут уже понарасказывали случаев, когда матросы из команд даже плавать не умели!

Однако, потоптавшись ещё немного, благородные и не очень члены клуба поняли, что зрелищ больше не предвидится, а подражать уличным зевакам не дюже красиво и довольно шустро рассосались по своим судам и яхтам. Я же, не облечённый подобными заморочками, стоял и вовсю разглядывал допотопный паровой двигатель.

Механик из меня никакой, но, будучи дитём двадцатого века, я прекрасно различал составные части этого агрегата. По левому борту, если судить по лёгкому конденсату, бак с водой. Грязный правый намекает, что там хранится уголь. Два здоровенных цилиндра, какие-то вертящиеся штучки и толстый вал, уходящий под углом в корму. Как там работает паровой двигатель? Вода нагревается и превращается в пар, толкающий поршни. Ну а те, в свою очередь, через всякие механизмы вращают винты. Просто и незатейливо.

Переждав очередной писк предохранительного клапана, я со всеми извинениями указал начинающему мотористу на то, что, скорее всего, вода поступает в котёл в совершенно недостаточном количестве. И что я если бы был на его месте, то обязательно проверил состояние патрубков и водяного насоса. Ведь нет воды — нет пара, а у нас именно это и наблюдается, не так ли?

Совершенно отчаявшийся владелец люксового катера даже не стал размышлять, а загасив топку, тут же принялся проверять указанное. И буквально через полчаса я уже смущённо отвечал на радостные обнимания, пытающиеся перейти в поцелуи. Какая-то прокладка оказалась совершенно неудовлетворительного качества и оторвавшийся кусочек застрял в клапане, приведя двигатель в полнейшую непригодность. Ах, они совершенные негодяи!

Радостный капитан наконец-то отлип от меня и принялся собирать всё назад, попутно рассказывая, что с этой проблемой он мучается уже два дня и практически уже примирился с тем, что надо будет выписывать инженера из депо. А это дорого, да и он немного поиздержался…

В общем, вновь собранный мотор, вскипятив внутри себя положенное количество воды, наконец-то полноценно пшикнул через клапан. Отдав швартовы, я проводил взглядом бодро пыхтящее судёнышко, порулившее к Финскому заливу…

— Видите ли, дело в том, что у меня завтра с утра запланирована приватная поездка… — прервав воспоминания, я вернулся к просителю.

Я с трудом смог удержать ехидную улыбку. Знаем про эти приватные поездки, знаем. Пока погоды стоят хорошие, каждые выходные косяк яхт буквально вываливается из клуба, чтобы вернуться поздним вечером. Иногда даже на буксире у всяких яликов и тузиков, ибо ветер имеет свойство вечерами утихать… Ну и дамам с вуалями и без темнота тоже на руку — мало кто узнает, а кто и узнает, то всегда может сослаться на то, что ошибся или в сумерках привиделось…

В общем, Александр Васильевич оказался владельцем ещё одного парового катера с пафосным названием «Бегущий». И просил о сущей мелочи: где-то в районе трёх ночи начать растопку котла. Конечно, по возможности долить воды в бак, компенсируя ушедшее в пар. Ну чтобы к шести утра иметь возможность незамедлительно отойти в любом направлении. А то надежды на других нет никакой: кто, будучи напуган страшилками о взрывах паровозов, попросту боится подойти к машине, а кого и вовсе нельзя подпускать к нежной технике по причине большой кривизны рук. Хотя, казалось бы, смотри на манометр и подсыпай уголь, когда давление падать начнёт…

Получив моё согласие, капитан, насвистывая какую-то бравурную песенку, направился к выходу. Я же продолжил свой моцион вдоль причалов. И за порядком присмотрю и наконец-то найду место, где можно будет вдоволь надышаться ветром из Финского залива.

Ну-ка, что тут у нас? Я покрутил листиком, пытаясь найти такое положение, при котором будет видно написанное. Ну а как иначе: вдруг что нужное на растопку пойдёт? Маловероятно, но всё же… Проект резолюции клубного комитета по передаче шлюпочных мастерских от князя Несвицкого. Давно не новость, так что можно жечь спокойно. Аккуратно рву бумагу на несколько кусочков, сминаю и подкладываю под составленные пирамидкой щепочки. Взмах спичкой и пламя начинает бодро лизать хорошо просушенное дерево… Так, теперь главное не увлекаться и потихоньку прогреть топку обычными дровами. Ну а пока всё это горит, пойду натаскаю воды из бочек. Можно, конечно, и прямо из реки начерпать, современные двигатели это позволяют, но дождевая вода всё-таки немного помягче.

Ага, вторые петухи заорали, значит сейчас время в районе пяти утра. Пора первую лопату угля забросить. Через часик взойдёт солнце, а там, глядишь и заказчик поедет с со своей дамой курвуазьешиться. Кстати, вот и верь после этого всяким историческим романам, в которых через одного пишут, что вся знать раньше 12 даже и не думала вставать. Фигу! Лично регулярно вижу, как разные князья и графья бегают в утреннем тумане по своим лодкам и готовятся выйти пораньше.

— Семён Семёныч, утро доброе! Вижу, Александр Васильевич вас всё-таки соблазнил пойти к себе в команду?

Вот, кстати, ярчайший пример: Пётр Тимофеевич Образцов, один из старейших членов клуба, вроде даже основатель. Тоже то ли граф, толи ещё какая шишка, ибо владеет кучей судов и совершенно плюёт на различие между рабочими и выходными днями. «Клубский дядя» на полном серьёзе считает яхтсменов отдельной расой, и поэтому у нас тут благодаря его стараниям практически отсутствует чинопочитание.

— И вам доброго утра, Пётр Тимофеевич. Да нет, просто как можно не помочь члену клуба?

— Полностью разделяю вашу точку зрения. Хотите новый анекдот? Так вот, приходит как-то капитан к рулевому…

— Господа хорошие, соблаговолите не шевелиться!

Вопреки приказу я медленно повернул голову на звук. Вполне прилично одетый молодой мужик целился куда-то между нас из револьвера угрожающих размеров. Рядом с ним, прижав небольшой саквояж к груди, переминался с ноги на ногу нервно оглядывающийся по сторонам щуплый пентюх. Надо же, всамделишное преступное жульё, только чего они забыли тут?

— Дворник, да давай вон ялик отвяжем и сами уплывём! — наконец дохляк не выдержал затянувшейся паузы

— Савка, молчи. — ствол даже не дёрнулся — Лодка ехать может? — это он уже мне

— Ну… — Я скосил взгляд в сторону манометра — Недалеко и недолго. Я только растопил.

— А нам далеко и не надо. Поехали!

— Эй, я не хозяин судна!

— Семён Семёнович, умоляю вас, отвезите их, не рискуйте своей жизнью!

Ну раз умоляют, да такие люди… Ещё раз окинув странную парочку взглядом, я уже смело повернулся к ним спиной и закинул несколько лопат угля в топку. Тут главное — не загасить дрова, а там всё быстро займётся. Лодка качнулась, принимая на борт незваных пассажиров, и начала медленно разворачиваться носом от причала. Так, тут у нас рукоятка управления редуктором, а предназначение штурвала и так понятно. Качнув пару раз штангу водяного насоса, я потихоньку повернул маховик хода. Мотор пшыкнул раз, другой, и за кормой вырос пока ещё чахлый бурун взбаламученной воды.

— Так, лопата вот, уголь вот. Смотришь сюда, если стрелка меньше вот этого значения — добавляешь в топку. Понятно? — я обратился к щуплому. Тот как-то нервно кивнул и заворожено уставился на манометр.

— У тебя, буржуй, с головой всё в порядке? — неожиданно поинтересовался тот самый «Дворник».

— Буржуи все на берегу остались, я тут после третьего отделения отлёживаюсь — задрав застиранную тельняшку, которой меня снабдили по прибытии, я продемонстрировал продолжавшие лилеть следы синяков от побоев.

— Брешешь!

— Ну хочешь, вернёмся, я бумагу покажу, где чёрным по белому написано, что они ко мне претензий больше не имеют? Куда, кстати, плыть-то?

— Так… Сейчас… Вон туда! — он широко махнул в сторону Чёрной речки.

— Ну туда так туда — я плавно развернул кораблик, уже набравший вполне приличную скорость.

Мотор пыхтел, щуплый изредка копошился с углем, я по мере надобности качал ручку водяного насоса. В общем, все были при деле, кроме главного бандюгана. Он сначала нервно крутил головой, видимо, ожидая погони, но потом успокоился и даже спрятал свою карманную митральезу куда-то под пиджак.

— Как ты относишься к идее созыва Учредительного собрания?

Я удивлённо посмотрел на «дворника». Если он начал про созыв, то точно не уголовник. Так, ну-ка выстрел вслепую!

— Ты из «земли и воли», что ли?

— Бери выше! «Народная воля»!

Я мысленно передразнил Сергееича. «Пойдите и потолкайтесь», «загляните в студенческие кружки», «программки почитайте»… Тьфу на вас, плешивый ты мой. Вон, народоволец собственной персоной ко мне явился и совершенно даже не запылился. Я напряг память. Кто там был ещё кроме этих народовольцев, только поспокойней?

— А, тогда понятно. Я анархист.

— Кропоткин?

— Ага… — я медленно повернул штурвал, огибая буй

— Ну так, значит, ты с нами! Мы тоже за свержение самодержавия!

— Тоже, да не тоже.Мне ваши методы не нравятся…

— А с самодержавием только так, они по-другому не понимают!

— Это вы по-другому не понимаете. Вот представь, что я царь. Ты со мной разговариваешь, вон даже агитировать уже пытаешься, куда рулить подсказываешь. И плывём мы с тобой хорошо и мило, прям душа в душу. А бахнул бы ты меня посреди реки и что бы было? Сам ты ни лодкой, ни страной управлять не умеешь… Вот и думай, чего лучше.

— Крестьянская революция победит! Террор неизбежен!

— Ты, паря, не того агитировать взялся… Куда дальше-то?

— Да вот сюда и подъезжай. Дальше мы уже сами — он показал на выступающие мостки.

Я аккуратно, со всей осторожностью, ткнулся носом судна в берег, дождался, пока политические убеганцы спрыгнут и дал задний ход. «Бегущий», освободившись от лишнего груза, шустро развернулся и резво почапал назад на стоянку. Пока подкидывал уголь, обнаружил оставленную плату за проезд: по экземпляру «народная воля» и «рабочая газета». Увидев набранный здоровенным шрифтом лозунг «Теперь или никогда!», я согласился, что время пришло и без капли сомнения отправил бумажный мусор в топку…

Подплывая к яхт-клубу, я зашарил глазами по берегу. Не понял… Где господа полицейские? У нас тут на утро глядя шастают политические, ставящие одной из своих главных целей подорвать царя-батюшку, а они и в ус не дуют? Около кнехтов задумчиво прохаживался хозяин катера.

— Александр Васильевич, простите великодушно, но спешил назад как мог! — проговорил я, набрасывая веревочную петлю на кнехт. — Вы уже в курсе всего произошедшего тут?

— Да, Пётр Тимофеевич конечно же объяснил всю ситуацию. Я, право, в некотором смятении: ведь приди мы на пятнадцать минут раньше и могла пострадать несравненная Клавдия… Кхм, в общем, совершенно непричастное лицо! Ладно, мы, мужчины, но она… Ох, чуть не забыл передать — вас ожидают в Комитете! Просили немедленно прибыть.

Ну вот и разъяснилась непонятка с полицейскими. В самом деле, чего мёрзнуть на берегу реки, когда можно спокойно скоротать время за чашкой горячего чая? Наверняка и такому важному свидетелю тоже нальют? Какой же я был наивный…Нет, налить-то чаю налили, но своими расспросами кто, как и куда они из меня всю душу вынули. Хорошо ещё, что бить не стали, уж больно много свидетелей моей непричастности оказалось…

— Кто это был? — внезапный вопрос выбил меня из полуденной неги.

Я приоткрыл глаза и осмотрелся. Вашу маму в клюз и потом якорем поперёк седалищной части! У нас здесь закрытый клуб или проходное место? Почему всякие секретные агенты шляются тут как у себя дома?