Разорванные узы

Глава 7

Мне удается пережить ужин, не проткнув ни одного из своих Связанных, ни хихикающую сучку, которую привёл с собой Нокс, что само по себе является чудом, потому что после того, как мы заканчиваем с основным блюдом, орда домашней прислуги Норта готовит изысканные десерты.

Все выглядит потрясающе, и мне абсолютно необходимо что-нибудь шоколадное, но из принципа я снова пытаюсь отказаться.

Норт наполняет мне еще одну тарелку до краев.

Я не знаю, пытается ли он доказать свое превосходство надо мной или он пытается что-то сказать обо всех дополнительных изгибах, которые у меня есть, по сравнению с великолепными, стройными женщинами, которые ему нравятся. Ладно, я чертовски много обобщаю здесь, потому что я видела только одну пассию Норта, и невозможно определить вкус мужчины по одной девушке, но в нем есть что-то такое, что кричит мне: «требовательный, напористый миллиардер со вкусом к моделям».

Я ем всего понемногу.

Шоколадный торт — это религиозный опыт, и мне приходится подавлять стон восторга, потому что я ни за что не хочу, чтобы кто-нибудь из них знал, как сильно я его люблю. Я понимаю, что, должно быть, издаю какой-то звук, потому что Гейб вздрагивает рядом со мной и смотрит на меня так, как будто никогда раньше меня не видел.

Интересно.

— Итак, Оли, я слышала, что у тебя нет дара. Это, должно быть, отстой.

Вот и мой шоколадный кайф. Я поворачиваюсь на своем месте, чтобы посмотреть на хихикающую фанатку, которая смотрит на меня так, словно я дурной запах в комнате. Грифон откровенно игнорирует ее, разговаривая с Нортом о новых тренировочных программах, которые он начинает с Тактической группой, а Гейб полностью сосредоточен на тарелке с десертом перед ним. На самом деле я впервые вижу, чтобы он ел что-то не очень полезное, и он поглощает это так, словно это его последний прием пищи в камере смертников.

Нокс смотрит на меня сверху вниз с другого конца стола, как будто ему ничего не доставит большего удовольствия, чем собирать мясо с моих обугленных костей.

Может быть, он оборотень, потому что взгляд у него хищный.

Я смотрю на девушку сверху вниз и пожимаю плечами, стараясь говорить небрежно и безразлично:

— Я не теряю из-за этого сон.

Она снова хихикает, и я клянусь, этот звук будет преследовать меня.

— Я просто не могу в это поверить, быть Главной Связанной с этими парнями и ничего не иметь. Какой позор. Неудивительно, что они все ходят вокруг да около, никто не стал бы задерживаться из-за такого дефекта, как ты.

Моя рука снова сжимает вилку, но на этот раз я не могу сдержаться, чтобы не огрызнуться на нее:

— Какой у тебя дар? Если я проткну тебя этой вилкой, ты сразу заживешь или ты можешь делать только что-нибудь дерьмовое, например, разговаривать с голубями или гадить золотыми слитками?

Гейб фыркает, а затем хлопает себя ладонью по рту, как будто его застукали за резвостью с врагом, и смотрит на Норта так, словно он будет наказан. Я закатываю глаза, но я знаю, как использовать свои возможности, и наклоняюсь, чтобы насмешливо прошептать:

— Она похожа на девушку, которая может менять цвет ногтей по своему желанию.

Гейб прочищает горло и отвечает:

— Эшли — Стихия. Она может создавать воду, но ее хватит только на то, чтобы наполнить кувшин.

Я расхохоталась. Возможно, сейчас я выгляжу для них сукой, но меня всегда учили не затевать драк, просто быть чертовски уверенной в их завершении.

— Вау, это определенно заставляет меня завидовать тебе, Эшли.

Ее глаза вспыхивают от сарказма, сочащегося из моих слов, и она огрызается в ответ:

— Громкие слова от девушки, у которой ничего нет. Тебе действительно не стыдно за то, что ты такое разочарование?

Может, это и глупо, но я пожимаю плечами. — Я думаю, ты никогда не узнаешь.

Гейб отодвигает от себя тарелку и откашливается.

— Я возвращаюсь в общежитие. Я подброшу тебя обратно, Фэллоуз… Если ты не хочешь, чтобы это сделал Норт?

Черт возьми, нет, я этого не хочу.

Я стараюсь не выглядеть такой нетерпеливой и довольной, как есть на самом деле, когда встаю из-за стола, стиснув зубы и выдавив из себя короткое «спасибо за ужин» Норту, чтобы он снова не обвинил меня в том, что я ребёнок.

Никто больше не замечает, что мы уходим, поэтому я поворачиваюсь к ним спиной и практически бегу за Гейбом. Он может быть мудаком для меня в Дрейвене, но прямо сейчас он мой единственный союзник, так как он вытаскивает меня отсюда к чертовой матери.

Я почти не замечаю ничего из того, что нас окружает, пока мы пробираемся по гигантскому лабиринту дома. Мой телефон вибрирует в кармане, когда я выхожу в просторный гараж, едва отвлекая свое внимание от автомобилей стоимостью в миллионы долларов, хранящихся здесь. Следуя за Гейбом к одному из мотоциклов, я достаю телефон из кармана.

«Я скучаю по тебе, Оли».

Я понятия не имею, как даже ответить на это. Вообще никакой гребаной зацепки, а потом, когда я вспоминаю, что Норт читает все сообщения, мой желудок опускается, как свинец, еще немного.

Я засовываю телефон обратно в карман как раз вовремя, чтобы увидеть, как Гейб достает шлем из одного из своих рюкзаков и протягивает его мне. Я смотрю на шлем, а затем на него, но он ухмыляется и пожимает плечами в ответ.

— Если ты не хочешь, чтобы Норт или Нокс отвезли тебя домой, тогда это все, Фэллоуз.

Он делает замечательное замечание.

Я беру шлем и надеваю его, немного повозившись с ремешком, чтобы затянуть его. Он наблюдает за мной, выглядя так, словно хочет протянуть руку и помочь, но сдерживает себя, и как только я закончила, он забирается на мотоцикл, протягивая руку, чтобы помочь мне сесть, когда перед нами открывается дверь гаража.

Я уже много лет ни на одном не была.

Я не могу сейчас думать о своем отце и его любви к мотоциклам. Я не могу думать о том, что мне шесть лет и я сижу позади него на одном из них, мои длинные темные волосы развеваются вокруг нас обоих, когда он объезжает трассы. Я помню, как мне казалось, что мы едем так быстро, хотя, вероятно, мы ехали всего несколько миль в час.

У меня все еще есть момент дежавю, когда я проскальзываю на сиденье позади Гейба, колеблясь секунду, прежде чем обхватить его руками за талию и прижаться к его спине, когда двигатель под нами с ревом оживает. Он пинает стойку вверх и в сторону, а затем мы трогаемся с места, вылетаем из гаража и несемся по мощеной подъездной дорожке, не обращая внимания ни на кого вокруг.

Гейб едет так, словно готов умереть, и это то, что я могу понять.

Даже после многих лет бегства и того, как я делала все возможное, чтобы выжить, какая-то глубокая и темная часть меня слышит зов грязной автомобильной смерти на асфальте и отчаянно жаждет ее. Интересно, как сильно мои Связанные возненавидели бы меня тогда, узнав, что я предпочла бы ужасную смерть тому, чтобы быть вынужденной торчать рядом с ними.

Воображая их реакцию, я занимаюсь этим всю обратную дорогу до общежития.

Гейб глушит двигатель в ту же секунду, как мы подъезжаем, но не двигается с места, когда я слезаю. Я протягиваю ему шлем и слегка откашливаюсь, чертовски неловко теперь, когда я должна признать, что он мне помогает.

Он избавляет меня от попыток.

— Эшли — гребаная сука, но ты должна быть готова. Нокс будет приводить кого-то каждую неделю, и ты не можешь угрожать им всем. Кристал — это Пламя, и она опалит тебе брови в первую же секунду, как только сможет. Кроме того, Ясмин — живая Кукла Вуду, и она заколет себя, не задумываясь.

Я усмехаюсь и поправляю сумку на спине. — Конечно, он трахается как сумасшедший, он кажется таким типом.

Гейб пожимает плечами и смотрит на улицу, чтобы не смотреть на меня, когда отвечает:

— Ты не можешь винить его, ты та, кто сбежала и все испортила.

***

Когда на следующее утро меня будит будильник, я чувствую, как глубоко внутри меня накапливается страх.

Я лежу на убогой кровати, пытаясь понять, почему все мое тело налито свинцом, почему мысль о том, чтобы вылезти из этой кровати, наполняет меня ледяными щупальцами страха, но нет ничего, нет причин для того, чтобы я сегодня утащила свою задницу.

Поэтому я отталкиваю это чувство и встаю.

Общие ванные комнаты заняты, и как бы я ни ненавидела там находиться, я так и не смогла принять душ после вчерашнего беспорядка на уроке ТП, и мои ноги все еще покрыты грязью, так что это не обсуждается.

Чем дольше я нахожусь здесь, в кампусе, тем лучше у меня получается блокировать дерьмо, которое эти жалкие девчонки хотят мне сказать. Большинство из них привыкли притворяться, что меня не существует, как будто преступления, которые я совершила, сбежав, означают, что я не стою и секунды их времени, поэтому они все избегают меня.

Я могу с этим справиться.

Это четверо или пятеро из них — мелкие, болтливые дуры, которые превращают жизнь здесь в кошмар. Я вытираюсь так быстро, как только могу, и одеваюсь в кабинке. Я не настолько глупа, чтобы уйти в полотенце, потому что даже с учетом общегосударственных правил надлежащего использования даров, я бы не доверила никому из них не связываться со мной, пока я была так уязвима.

К тому времени, как Гейб появляется у моей двери, чтобы проводить меня, я слишком занята возней со своей сумкой, полной заданий, чтобы обращать на него внимание или на тот факт, что он буквально кипит от ярости.

Только когда мы добираемся до кафетерия, я обнаруживаю, что все студенты подавлены. Я не привыкла стоять в очереди без неприятных насмешек хихиканье нелепых сплетников, преследующих меня. Но сейчас всего этого не хватает.

Я оглядываюсь назад и, наконец, замечаю настроение Гейба.

— Что-то случилось? Я просто думала, что ты ненавидишь находиться рядом со мной, но теперь совершенно ясно, что дело не только в тебе, — нерешительно спрашиваю я. Я совершенно уверена, что даже после того, как я оставила его сообщение неотвеченым прошлой ночью, Атлас все равно сказал бы мне, если бы то, что произошло, было достаточно большим, чтобы новости достигли Восточного побережья. Это должно быть местное.

— Ты знаешь, что некоторые Связанные и скреплённые Узами сейчас пропадают, верно? Что ж, прошлой ночью были похищены еще трое. Четвертый человек был найден мертвым.

Его голос звучит несчастно, поэтому я оставляю это на секунду, пока мы оба не сядем за наш обычный стол, а затем спрашиваю:

— Ты знал человека, который умер?

Он отодвигает от себя тарелку и со вздохом проводит рукой по лицу.

— Он был со мной в футбольной команде. Он был одним из старших, но он взял меня под свое крыло, потому что он тоже был оборотнем и знал, как трудно контролировать изменения в такой жестокой игре.

Верно.

Я даже не могу насладиться тем фактом, что он только что рассказал мне о своем даре, потому что желчь подступает к моему горлу. Прошлой ночью здесь было Сопротивление, они забирали людей, и я, например, точно знаю, что с ними будет.

Мне требуется секунда, чтобы выдавить из себя:

— Прости. Я знаю, каково это — потерять такого человека, мне действительно жаль.

Слова слишком откровенны, шок делает меня менее осторожной, но он слишком отвлечена, чтобы заметить это. Он просто качает головой, как будто пытаясь прояснить ситуацию, и говорит:

— Брейден был хорошим парнем; он этого не заслужил. Совершенно очевидно, что его убили, потому что он пытался помешать им забрать остальных. Сопротивление не охотится за оборотнями. Одна из его Связанных была похищена, и я хотел бы вернуть ее. Я знаю, что он мертв, и для него это больше не имеет значения, но ради его памяти я бы хотел вернуть ее.

Мелкая дрожь пробегает по моим пальцам при мысли о том, что он слишком близко подойдёт к этим людям после всего, что я сделала, чтобы держать их подальше. Даже если бы он заметил перемены во мне, он бы понятия не имел, почему я так потрясена.

Несколько его приятелей-футболистов проходят мимо и на ходу хлопают его по плечу. Он снова хватает свою тарелку, чтобы попробовать что-нибудь съесть, и как только он больше не сгибается в страдании, я обнаруживаю, что тоже могу есть. Я так погружена в свои мысли о Сопротивлении и о том, как отчаянно мне нужно выбраться отсюда, что не замечаю, как подходит Сейдж, пока она не пододвигает стул рядом со мной и не садится.

— Значит, ты слышала о Брейдене? — бормочет она, и я киваю головой.

— С Райли все в порядке? Я знаю, что он живет в общежитии для мальчиков.

Сейдж морщится.

— В данный момент он живет в доме Джованны. Он там уже несколько месяцев.

Гейб пронзает ее суровым взглядом.

— Они связаны узами, он должен хотеть жить с ней.

Сейдж вздрагивает, но это по-настоящему заметно только для меня, потому что я знаю, как это выглядит, когда ты пытаешься это скрыть. Мои пальцы начинают дрожать от чего-то, что не является страхом.

— Тебе обязательно быть таким бесчувственным мудаком из-за этого? Не то чтобы она говорила, что ее это бесит.

Он ухмыляется мне.

— О, так ты страдаешь из-за своей девушки, но тебе насрать на своих Связанных? Может быть, Нокс прав, и ты действительно лесбиянка. Это многое объяснило бы.

Черт, хотела бы я быть. Я легонько толкаю Сейдж плечом и слегка улыбаюсь ей.

— Я рада, что он в безопасности, и мне жаль, что вы, ребята, все еще… боретесь.

Сейдж улыбается мне и пожимает плечами. — Это то, что есть. Я тоже рада, что он в безопасности, пока он жив, я думаю, есть шанс, что мы сможем все уладить.

Гейб слегка морщится.

— Прости, Сейдж. Я не хотел быть придурком насчёт этого. Я просто… в растерянности из-за Брейдена и моей собственной запутанной связи.

Ауч.

Я игнорирую это и вместо этого улыбаюсь ей в ответ.

— Не хочешь заглянуть в библиотеку сегодня днем? Я была бы рада получить помощь с заданием по экономике, которое нам дали. Ты просто чертов гений в этом деле.

Сейдж хихикает и пожимает плечами, но явно натянуто.

— Не правда. К тому же, ты так здорово наверстываешь упущенное. Я бы ни за что не оказалась там, где ты сейчас, если бы бросила первый год средней школы, ты потрясающая.

Глаза Гейба встречаются с моими.

— Ты бросила среднюю школу?

Я ерзаю на своем стуле. Я предполагала, что Норт рассказал ему и остальным моим Связанным, но, по-видимому, нет.

— Я слишком много была в разъездах, чтобы ходить в школу. Хотя я провела много времени в библиотеках.

Я не знаю, почему я вообще оправдываюсь перед ним. Должно быть, это как-то связано с огорченным взглядом в его глазах после смерти его друга, но я должна была знать лучше.

— Ты была настолько чертовски полна решимости сбежать от всех нас, что бросила школу? Черт, Фэллоуз, ты настоящая гребаная сука.

Он отодвигает свою тарелку, все еще наполовину полную, и стремительно уходит. Я провожу рукой по лицу и, наконец, отказываюсь от своей тарелки. В чём, блять, проблема?

— Прости. Я просто продолжаю доставлять тебе неприятности с ним, мне нужно научиться закрывать рот, — бормочет Сейдж, и я хочу прижать ее к себе, чтобы избавиться от всей той ненависти к себе, которую она заперла внутри. Это отголосок моей собственной, но я лучше скрываю свою от всех.

— Если бы это была не ты, он бы просто нашел что-нибудь еще, чтобы выместить на мне, и знаешь что? Я действительно сбежала от него. Он не ошибается в этой части, так что, думаю, я заслуживаю его гнева.

Сейдж встает и берет свою сумку с книгами, ожидая, что я сделаю то же самое, а затем идет со мной на наш урок экономики.

— Я знаю тебя всего несколько недель и уже знаю, что, должно быть, происходило что-то еще, Оли.

Я бросаю на нее косой взгляд, и она снова пожимает плечами.

— Я не спрашиваю подробностей, я знаю, что это, должно быть, что-то плохое, если ты не хочешь рассказать своим Связанным и избавиться от них. Я просто хочу, чтобы ты знала, что я верю, что ты хороший человек, что бы они ни говорили.

Должно быть, у меня гормональные скачки или что-то в этом роде, потому что от этого мне хочется выплакать глаза в ванной на несколько часов. Вместо этого я беру ее под руку и шепчу в ответ:

— Ты будешь первой, кому я расскажу. Если, конечно, я когда-нибудь смогу.

Сейдж и я проводим два часа после окончания занятий в библиотеке вместе, и, честно говоря, это самый спокойный момент, который я испытывала с тех пор, как поступила в Университет Дрейвена. Паника, которую я испытывала по поводу своих заданий, начинает ослабевать, как только она рассказала мне о своих предыдущих заданиях с нашим преподавателем экономики, и я знаю, чего ожидать. У меня есть приличный набросок и план того, как это сделать, я собираюсь, черт возьми, покончить с этим!

Я не могу дождаться, чтобы увидеть лицо Норта, когда я принесу домой отличную отметку, которая научит его не считать меня какой-то безмозглой недоучкой.

В животе у меня громко урчит, я смотрю на часы и замечаю, что до комендантского часа осталось всего полчаса. Я вздыхаю и одариваю Сейдж самоненавистной улыбкой, злясь, что мне снова придется с ней расстаться.

— Мой надзиратель разозлится, если меня в ближайшее время не запрут обратно в башню. Извини, я бы с удовольствием осталась еще на несколько часов, если бы могла. Это было так здорово.

Сейдж на мгновение прикусывает губу, а затем одаривает меня застенчивой улыбкой, на ее щеках вспыхивают ямочки.

— Как ты относишься к маргарите и тако?

Моя улыбка становится ярче.

— Просто потрясающе. Но мы должны быть у меня в комнате; Норт точно знает, где я нахожусь, поэтому я даже не могу пользоваться общими комнатами в общежитии.

Сейдж морщится.

— Это кажется не очень… нормальным. У меня чувство, что твой Связанный собственнический придурок.

Я разразилась смехом.

— Да, у меня тоже такое чувство. Если ты не возражаешь против моей скучной комнаты, я бы с удовольствием повеселилась.

Она выглядит такой счастливой и взволнованной, что я обнимаю ее за плечи, чтобы слегка сжать. Она так чертовски сломлена, гораздо больше, чем я.

Или, я думаю, она просто показывает свою боль там, где мы все можем видеть. Я закапываю свою как можно глубже под кожу, чтобы я могла притворяться, что это не убивает меня медленно, мучительно, постоянно. Даже сейчас от одной мысли о том, что я повреждена, даже не зная, как именно, у меня кровь стынет в жилах. Бля.

Я стряхиваю это с себя, пытаясь вручить Сейдж немного наличных, то немногое, что у меня осталось от моего одинокого пребывания в этом мире, но она отмахивается от меня.

— На этот раз я угощаю. Я знаю, что Норт не позволит тебе устроиться на работу, так что это меньшее, что я могу сделать.

Я закатываю на нее глаза.

— Ты та, кто мне помогает. Я определенно должна купить ужин.

Она хихикает, глядя на меня, когда мы обе встаем и начинаем вместе выходить из библиотеки.

— О, серьезно? Насколько хорош твой поддельный паспорт, чтобы достать нам эти маргариты?

Черт. Я забыла об этом. Я драматично вздыхаю, поднимая руки к небу, как будто умоляю какого-то благосклонного бога на небесах.

— Он был фантастическим, но потом Норт забрал его, и теперь его больше нет.

Сейдж смеется и берет меня под руку.

— Да, я догадалась об этом. Не волнуйся, Райли подцепил мне хорошего парня.

Улыбка сползает с ее лица при упоминании его имени. Я вроде как хочу встретиться с ним, просто чтобы увидеть, так ли он хорош, как она думает, скрываясь за всей этой драмой.

Я бы также хотела устроить ему разнос за нее, просто выпустить свою злость на него за то, что он не видит, насколько она чертовски удивительная.

Я сжимаю ее руку.

— Окей, правило номер один на сегодня: больше никаких разговоров о наших идиотских Связанных. Давай остановимся на важных вещах, например, на том, в какой цвет мне следует покрасить волосы в следующий раз. Я думаю о лаймово-зеленых прядях.

Я не добавила, что думаю о зеленом лайме, потому что уверена, что это разозлит Норта больше всего, потому что я серьезно отношусь к тому, чтобы держать разговор подальше от парней. У меня не было возможности пообщаться с другими девочками моего возраста с тех пор, как мне исполнилось четырнадцать, и весь мой мир изменился, поэтому я так чертовски рада, что у меня есть такая возможность сейчас.

Кроме того, Сейдж — действительно замечательный человек, который не заслуживает той кучи дерьма, которую Райли и Джованна продолжают вываливать на нее.

Они должны считать своим благословением то, что я не могу использовать свои силы, иначе они оба были бы по-королевски трахнуты.

Мы должны разойтись за пределами библиотеки, чтобы я могла попасть под свой комендантский час, а Сейдж могла забрать нашу еду. Она запрыгивает в свой милый, потрепанный маленький фольксваген-жук, и я быстро фотографирую на свой телефон, как чертовски очаровательно она выглядит в нем. Я сохраняю фотографию в ее контакте в своем телефоне и улыбаюсь ей еще немного. Черт, иметь друга — это намного лучше, чем я помню.

В основном, мои друзья-подростки были драматичными. Мы часто ссорились из-за одежды и парней, ни одна из других девочек не была Одаренной, поэтому они не понимали, почему я могла влюбляться в двенадцать парней сразу.

Я помню, как одна из девушек сказала, что я стану шлюхой, как моя мама, и что она постоянно видела парней, входящих и выходящих из нашего дома. Моя мама была Главной Связанной, и у меня было три отца. Я не могу вспомнить, почему мы жили среди не одарённых, я чувствую, что это как-то связано с работой моей мамы, но они изо всех сил старались быть сдержанными в этом.

Я вроде как все испортила в тот день, когда сказал Александре Харгрейвз, что все трое моих отцов могут надрать задницу ее тощему папаше, если она не научится затыкать свой мелочный сплетничающий рот.

Моя мама была недовольна мной.

Тем не менее, я получила три «дай пять» подряд от своих отцов. Стоило того.

Это воспоминание наполняет меня радостью и теплом всю обратную дорогу до общежития.