Разорванные узы

Глава 17

Будь готова к 6.

Сообщение от Гейба будит меня в пять утра, а моя голова все еще полна боли, и никакого «спасибо». Я пью немного воды, потому что отказываюсь верить, что это похмелье, а виновато в этом обезвоживание.

После вчерашнего я не могу заставить себя злиться на то, что он меня разбудил, но я все еще не в восторге от того, что нахожусь рядом с Гейбом так рано, черт возьми, утром, даже без чертовой причины.

Он проводил меня до моей комнаты после вечеринки прошлой ночью, проводил меня в целости и сохранности до двери и не осуждал меня за то, что я стонала и спотыкалась на лестнице, так что я думаю, что мы нашли настоящее мирное соглашение, например, теперь, когда я доказала, что лгу и покрываю его, он на самом деле собирается дать этой дружбе настоящий ход и перестать набрасываться на меня каждую свободную секунду.

Я одеваюсь в повседневную одежду, потому что в это время в кампусе ничего не открыто, кроме столовой, так что мне не нужно ни на кого производить впечатления. Я снова обращаю внимание на то, как моя рубашка развевается на мне, теперь я сильно подтянулась, и мне очень, очень нужно найти доход, чтобы купить какое-нибудь новое дерьмо.

Я даже не могу похвастаться всей своей тяжелой работой, черт возьми.

Я топаю вниз по лестнице, производя достаточно шума, чтобы разбудить всё здание, потому что они все равно сплетничающие сучки, так что с меня шкуру не сдерут, если я испорчу их последнюю ночевку на весенних каникулах. Я добираюсь до передней части здания одновременно с Гейбом, прыгая прямо к его мотоциклу, когда он протягивает мне запасной шлем.

Я стала профессионалом в том, чтобы правильно пристегивать его и вскакивать на мотик позади него, так что меньше чем через минуту мы летим по дороге с ревом двигателя. Утреннее солнце уже ярко светит в небе, но холод раннего утра все еще впивается в обнаженную кожу моих рук, обернутых вокруг его талии. Когда мы, наконец, подъезжаем к центру ТП, Гейб глушит двигатель и вытягивает руку, чтобы я могла слезть, не приземлившись на задницу.

Это не то место, где я ожидала оказаться, но у Гейба есть ключ, чтобы войти, и он идет впереди, включает свет и ныряет в мужскую раздевалку, чтобы забрать свою сумку. Я ныряю в женскую раздевалку, чтобы сделать то же самое, новая пара кроссовок, которые волшебным образом появились после кровавой бойни в лабиринте, все еще блестящие и белые, хотя я надевала их всего один раз.

Я и не знала, что у колледжа есть бюджет на замену поврежденных предметов, но, думаю, Дрейвен не зря берет за обучение кучу денег.

Гейб улыбается мне, когда я присоединяюсь к нему, выглядя чертовски самоуверенной, и я растягиваю слова:

— Ты вытащил меня из общежития ни свет ни заря, до того, как у меня отменится комендантский час, чтобы позаниматься? Как тебе удалось пройти мимо навязчивой идеи Норта держать меня взаперти?

Гейб ухмыляется грубому, хриплому тону моего голоса, когда он бросает свою сумку на землю у стены и снимает рубашку. Я делаю все, что в моих силах, чтобы не смотреть на пульсацию его безумных мышц, но я всего лишь человек, и, черт возьми, он действительно слишком горяч для слов.

Бля. Нет, мне нужно прекратить пялиться до того, как моя связь выйдет в игру.

— Норт записал тебя в ТП не для того, чтобы пытать тебя, как бы сильно ты ни хотела в это верить. Сопротивление каждый день забирает Связанных с улиц. Те, о которых мы слышим, не составляют и половины реальных случаев. Тебе нужно знать, как защитить себя, тем более что у тебя нет собственного дара, которым ты могла бы воспользоваться. Ты преуспеваешь в ТП, но на самом деле мы еще ничего не говорили о самообороне, и когда я сказал Норту, что собираюсь помочь тебе тренироваться, он согласился, что тебе нужна вся возможная помощь.

Ауч.

Я имею в виду, это правда, но это не значит, что слова, вылетающие из этого рта, не причиняют боли. Особенно когда он стоит там без рубашки и роется в своей сумке в поисках чего-то. Боже, даже у него мускулистая спина, как, черт возьми, ты вообще умудряешься быть таким мускулистым в своём возрасте? Разве такое дерьмо не требует времени? Может быть, гены оборотня делают это за него, и, Боже, я наслаждаюсь плодами этого.

— Ты пускаешь слюни, — говорит Гейб, самодовольство сочится из каждого слога, и в этом моменте есть что-то такое, что позволяет безопасно немного пофлиртовать в ответ.

Я знаю, что я совсем не похожа на идеально подтянутых и задорных девочек в этом классе, но в прошлом мне проявляли достаточно интереса, чтобы знать, что я не законченная ведьма. Когда я бросаю свою сумку рядом с его и стягиваю рубашку через голову, оставаясь в одном спортивном лифчике, я демонстративно наклоняюсь, чтобы достать из сумки тренировочную майку.

Он издает сдавленный звук, а затем перестает дышать.

Мне приходится проглотить злорадство, которое подкатывает к моему горлу, и когда я натягиваю майку через голову, я выгибаю спину немного больше, чем необходимо, мои сиськи выглядят более дерзкими, чем обычно.

— Это просто чертовски подло. Я здесь, чтобы помочь тебе, и та, кто отменила секс, — выдыхает Гейб, хватая свою бутылку с водой и направляясь к одному из тренажеров.

Я издаю смешок, звуча как пошлая дура, но слишком усталая и самодовольная, чтобы заботиться о том, как я выгляжу для него прямо сейчас.

— Я играю на победу, ты должен усвоить этот урок сейчас, пока он не укусил тебя за задницу.

Он пожимает плечами и начинает настраивать машину для меня.

— Ты причинила достаточно вреда, что теперь я пуленепробиваемый, Фэллоуз. Что самое большее, что ты можешь сделать сейчас?

Проклятье.

Мне приходится игнорировать его выпад в мой адрес, и я заставляю свой голос звучать ровно, когда отвечаю:

— Два кг.

Он закатывает глаза, а затем бросает на меня свирепый взгляд.

— Я знаю, что ты сейчас ведешь себя как ребенок, но если нам придется начинать с двух, это будет продолжаться вечно. Ты никогда отсюда не выберешься.

Я имею в виду, на самом деле я не шутила, но я не спорю с ним, когда он прибавляет девять кг, а затем кивает мне головой, чтобы начать. Я не тороплюсь, в основном, чтобы побесить его, но также и потому, что понятия не имею, смогу ли я на самом деле это сделать.

Полчаса спустя я решаю, что предпочла бы просто умереть.

Я бы предпочла лечь и умереть, если Сопротивление придет за мной, потому что нет ничего в мире, что могло бы быть хуже, чем все это. Черт, и подумать только, что я думала, что схема тренировок Вивиан была плохой. Гейб ставит его в невыносимое положение, и я начинаю жалеть, что вообще протянула ему эту дурацкую гребаную оливковую ветвь.

Так он наказывает меня за то, что я их бросила.

— Я больше ничего не делаю. Если ты попытаешься подключить меня к другому тренажёру, я закричу «убивают» и убегу отсюда. Я пойду в полицию, неодарённые определенно помогут мне избежать такого рода издевательств.

Гейб закатывает глаза от моего драматизма, и хотя он тоже потеет на тренировке, его голос звучит ровно и без пыхтения, которое я делаю:

— Ты можешь выругать Грифона за это позже, если тебе это не нравится, он тот, кто задает повторения. Он, кажется, думал, что ты справишься с этим, но, думаю, я могу позвонить ему и сказать, что ты свалила.

Бля.

Черт возьми, он понял, как играть со мной, как с гребаной скрипкой, потому что это дерьмо — красный флаг, которым мне машут, и я мгновенно возвращаюсь к поднятию тяжестей и надежде умереть. Требуются все техники отвлечения, которым я когда-либо училась, чтобы справиться с этим, но я продержалась целый час, мое тело рухнуло на маты в тот момент, когда он пробормотал, что мы закончили.

— Я не понесу тебя обратно в общежитие, так что тебе лучше собраться, Связанная.

Я выругалась на него, но из меня вырывалась лишь неразборчивая мешанина стонов и пыхтения, над которыми он просто посмеялся. Я ни за что не смогу двинуться, поэтому я просто принимаю тот факт, что сейчас я живу здесь, на этом самом месте на матах. Мне действительно нужно переодеть свою грубую, пропотевшую одежду, но моя сумка находится по крайней мере в четырех футах от меня, и я чуть не плачу при одной мысли о том, чтобы добраться до нее самой. Гейб раздражается на мое хныканье и бросает мне сумку по пути в мужскую раздевалку. Я слышу, как включается душ, и думаю, что у меня есть около десяти минут, чтобы оторваться от пола.

Мне нужна каждая секунда, которую я могу получить.

Я решаю, что дружба с Гейбом может оказаться сложнее, чем того стоит, если он будет настаивать на том, чтобы заставлять меня тренироваться каждое утро, но как только я наконец отрываюсь от пола, он ведет нас в столовую, и мы едим вместе в приятной тишине, которую никто из нас не хочет нарушать.

Меня шокирует, как много студентов знают и любят его, и я провожу половину времени, пока мы едим, знакомясь с кем-то новым, кто остановился за столом, чтобы поговорить с Гейбом о какой-то спортивной ерунде. Я вежлива, но не дружелюбна, потому что, честно говоря, мой круг уже выглядит слишком большим, на мой взгляд. Я была счастлива только с Сейдж, но теперь есть Сойер, Феликс, Гейб и, черт возьми, Атлас, чьи сообщения по-прежнему первое, что я вижу, когда просыпаюсь, и последнее, что я читаю перед сном каждую ночь.

Я не могу позволить себе скучать по всем этим людям, когда я оставляю их позади.

Я извиняюсь перед Гейбом за то, что мне нужно закончить задания, и он провожает меня обратно в общежитие, не задаваясь вопросом о внезапной смене моего настроения. Когда я возвращаюсь в свою комнату, я отправляю сообщение Сейдж и Атласу с той же историей об учебе, а затем провожу остаток дня, возясь со своим телефоном и пытаясь не сойти с ума из-за того, что я заперта здесь со всеми этими людьми, которые мне становятся… необходимыми. Черт, они мне нужны все. Мне нужна их дружба, как никогда прежде, и я полностью облажалась.

Я, наконец, заставляю себя открывать учебники днем, а затем заползаю в постель, когда около полуночи мне кажется, что мои глаза кровоточат.

В четыре утра меня будит звонок моего телефона.

Я игнорирую это, потому что, к черту любого из моих Связанных, кто бы ни пытался испортить мне неделю, разбудив меня прямо сейчас. Я переворачиваюсь на спину на дерьмовой крошечной кровати, а затем накрываю голову подушкой, когда телефон снова начинает звонить. Я знаю, что лучше не игнорировать это, я знаю, что они не стали бы так издеваться надо мной, и, вероятно, происходит что-то серьезное, но после вчерашней тренировки с Гейбом я чертовски устала.

Стук в мою дверь, который начинается через десять минут, не так-то просто проигнорировать.

Я могу убить того, кто, черт возьми, здесь находится.

Я вскакиваю с кровати и распахиваю дверь, готовая пролить немного чертовой крови, только чтобы обнаружить Гейба, стоящего там, тяжело дышащего и чертовски напуганного. Я забываю о своей ярости из-за пробуждения, когда принимаю его. На нем нет ничего, кроме пары баскетбольных шорт, каждый дюйм его золотистой кожи блестит в свете моей дерьмовой прикроватной лампы.

Он чертовски великолепен.

Несколько дверей дальше по коридору открываются, хмурые девчонки высовывают головы, чтобы посмотреть на меня, как будто это я виновата, что Гейб появился, как разъяренный чертов слон в посудной лавке ни свет ни заря.

— Где твой телефон? Почему, черт возьми, ты не ответила на него?

Гейб хрипит, но я слишком занята, пытаясь перезапустить свой теперь уже сильно разбитый мозг, чтобы ответить, все мое обычное нахальство и сарказм просто исчезли, черт возьми, благодаря его виду, и когда он проходит мимо меня, чтобы пройти в мою комнату, я замечаю его босые ноги. Возможно, мой мозг работает не в полную силу, но что-то у меня все-таки щелкает.

Он обратился и побежал сюда.

— Что случилось? Черт, Гейб, что, черт возьми, происходит?

Я закрываю дверь и прислоняюсь к ней спиной, отчаянно пытаясь не смотреть на него, пока он расхаживает по комнате, оглядывая все вокруг, как будто ожидает, что ему придется защищать нас обоих от целой долбаной армии, которая подстерегает за моим дерьмовым, треснувшим зеркалом.

— Сегодня ночью было похищено двенадцать Одаренных. Трое из них были из этого здания, возвращались с вечеринки и были вывезены на улицу. Норт сказал, что твой GPS не сдвинулся с места, но… Я должен был проверить сам.

Бля.

Бляяя. Это выходит из-под контроля, если они не отпустят меня в ближайшее время, то меня поймают, и это будет конец всему. Страх заставляет меня рявкнуть на него:

— Мне не нужна гребаная нянька!

Он поворачивается обратно, чтобы зарычать на меня:

— Тогда отвечай на свой гребаный телефон!

Я более открыта, чем обычно, потому что на самом деле слишком чертовски мило думать, что он бежал всю дорогу сюда только потому, что я не отвечала на звонки, но я все еще чертовски волнуюсь из-за того, что друзья и узы удерживают меня здесь. — Ты только что сказал, что Норт проверил GPS, у тебя не было причин мчаться сюда и будить все чертово здание!

Его глаза сужаются, когда он смотрит на меня, а затем его грудь вздымается, когда он делает глубокий, успокаивающий вдох, который, вероятно, означает, что он пытается найти немного терпения, чтобы справиться с моим дерьмом.

— Ты сказала, что мы друзья… ну, это то, что делают друзья, Оли. Когда ты не ответила на звонок, я должен был быть уверен, что тебя не забрали. Вот как выглядит дружба со мной, прими это или оставь.

У меня нет выбора, кроме как принять это, потому что я чертовски устала спорить с ним. Я не могу изменить нашу ситуацию, и я определенно не могу ослабить бдительность рядом с ним, но вся борьба во мне, которую я обычно испытываю к нему, просто исчезла.

— Ладно. Хорошо, хорошо, теперь ты знаешь, что я жива, и я обещаю, что в следующий раз отвечу на свой дурацкий звонок. Иди домой и дай мне поспать еще несколько часов.

Я плюхаюсь на кровать, наконец-то осознав, что на мне нет ничего, кроме пары потрепанных старых шорт и майки, но Гейб, слава Богу, не заметил и не прокомментировал, насколько бомжихой я выгляжу. Я откидываюсь на ужасную подушку и пытаюсь устроиться поудобнее, но это невозможно сделать с тем, как он просто стоит и смотрит на меня, как будто я чертовски интересна здесь, в моей дерьмовой комнате, где нет абсолютно ничего личного. Даже приличного комплекта простыней или одеяла.

Я бросаю на него взгляд, который он полностью игнорирует, когда сползает на пол, прижимаясь спиной к двери, и его глаза слегка светятся в темноте, единственное доказательство того, что в данный момент он борется со своим даром.

Я действительно не могу сейчас спорить с ним, мой голос сдавленный и измученный:

— Я все еще устала, Гейб, пожалуйста, просто оставь меня спать.

Он пожимает плечами и отводит взгляд, чтобы посмотреть в крошечное грязное окошко.

— Я не оставлю тебя здесь одну, пока гребаное Сопротивление похищает людей. Просто спи, а утром я пойду с тобой в столовую перед уроком.

Я фыркаю и натягиваю одеяло до подбородка, но пытаться заснуть, когда он сидит рядом, слишком странно, поэтому я сдаюсь, не успев даже попытаться.

— Что Совет делает по этому поводу? Ты не можешь сказать мне, что они просто сидят и позволяют похищать людей.

Я слышу, как Гейб выдыхает длинную струю, но продолжаю смотреть в потолок.

— Некоторые из них хотят сделать именно это. Они слишком, блять, трусливы, чтобы составить план и преследовать их, несущих какую-то чушь о возвышенности и сохранении мира.

К черту это, нет такого понятия, как возвышенность, когда дело касается этих людей. Они воспользуются любой слабостью или проявлением нравственности и воспользуются этим, чтобы уничтожить нас.

Я знаю это точно.

— А что об этом думает Норт? Что он делает для общества со всеми своими деньгами и властью?

Мой голос язвителен, и Гейб не отвечает мне целую минуту, в комнате воцаряется напряженная тишина, полная всех наших секретов.

Мой телефон жужжит под подушкой, и, не раздумывая, я вытаскиваю его, чтобы просмотреть сообщение Атласа.

«Я слышал о похищениях. За ночь здесь тоже было семеро. Я собираюсь настаивать на переводе, я не собираюсь сидеть сложа руки и оставлять тебя одну сталкиваться с этим дерьмом».

Я сглатываю, потому что действительно не хочу, чтобы он приезжал. Он — крошечная частичка радости, которую я позволяю себе из-за расстояния между нами. Если он появится, тогда мне придется установить между нами ту же дистанцию, что и с другими, и это сейчас кажется мне чертовски разрушительным.

— Чей это телефон?

Блять.

Я отпускаю его, но теперь его бесполезно прятать, Гейб увидел его и понял, что это определенно не iPhone старой модели, который мне подарил Норт. Нет, это тот самый блестящий и совершенно новый, который мне прислал Атлас.

Звонки и сообщения входят в телефонный тарифный план, и я позволяю себе принять это от него, потому что он единственный, кому я отправляю сообщения по нему.

— Оли, где, черт возьми, ты его достала?

Я закатываю глаза, а затем отворачиваюсь от него, потому что он в очередной раз доказывает мне, что все они думают, что я принадлежу им, и имеют право отнять у меня все до последней свободы.

— Атлас прислал его мне, а теперь беги и настучи на меня Норту, как хорошая маленькая домашняя собачка, которой ты и являешься.

Снова тишина, а затем он тихо бормочет:

— Черт, ты сука, Фэллоуз.

Он все еще не двигается, чтобы встать, и в конце концов сон овладевает мной.