Разорванные узы

Глава 24

Я очень быстро поняла, что в этой машине мы имеем дело не с пехотинцами более низкого уровня.

На другом ряду сидит Демпфер, который избавляется от всех неодарённых, кого они захватили, и здесь определенно есть Щит, потому что мы пробираемся сквозь пробки и красные огни без единой заминки или сигнала, и после моего вынужденного плена в кампусе Дрейвена я понятия не имею о где мы находимся или куда направляемся. Сейдж не поднимает головы, но я вижу, как она незаметно осматривает окрестности и следит за тем, где мы находимся, поэтому я надеюсь, что мы сможем найти дорогу назад, как только выясним, как выбраться из этой западни, в которую мы влипли. Я прекрасно понимаю, что ни один из нас не связан Узами, и во мне есть только GPS-чип, который поможет нас найти.

Могло быть и хуже.

Не так уж много способов, которыми могло бы быть хуже, но никто из нас не получил серьезных травм или не погиб, никто пока не пытается пытать или насиловать нас, и есть какой-то способ нас обнаружить, поэтому я сосредотачиваюсь на этом.

Парень, который связал мне руки, сидит между мной и Сейдж, его маска все еще закрыта на лице, как будто он беспокоится, что одна из нас собирается выпустить ядовитый газ и вырубить его или что-то в этом роде. Черт возьми, где Зои, когда нам нужна эта сучка?

В грузовике еще трое студентов, все они связаны и с кляпами во рту, и еще двое из Сопротивления. Никто не разговаривает, звуки двигателя и дороги снаружи слишком громкие, чтобы что-то разобрать на открытом заднем сиденье. Когда вид начинает быстро меняться от зданий и парковок к открытым пастбищам и редколесным участкам, я начинаю нервничать. Я надеялась, что у них в городе есть защищенное здание, в котором мы могли бы продержаться несколько дней. Это их обычное занятие — ждать, пока жара немного спадет, прежде чем перевозить свой груз людей.

Поле означает, что они планируют тестирование и вывоз.

Сейдж выживет и будет транспортирована. Если я не получу доступ к своему дару, есть большая вероятность, что они попытаются убить меня, что только активирует мой дар, чтобы защитить себя, и тогда, опять же, нам всем крышка.

Что делать? Я должна решить сейчас.

Грузовик внезапно снова съезжает с дороги, не сбавляя скорости, и мое тело врезается в парня рядом со мной, выбивая воздух из моих легких. Парень ворчит и отталкивает меня, как будто это я виновата, что водитель явно чертовски сумасшедший, и у меня нет свободных рук, чтобы удержать себя. Один из парней на другом ряду сидений отлетает и оказывается распростертым на земле перед всеми нами, кровь льется из раны на его голове.

Мой желудок скручивается, и я должна напомнить себе, что раны на голове чертовски кровоточат, и он, вероятно, ранен не так уж сильно, но в любом случае трудно не блевать при виде этого. Никто не пытается помочь ему подняться, и когда мы натыкаемся на очередную кочку, он стонет от боли, когда его швыряет из стороны в сторону.

Грузовик резко останавливается, и парень между мной и Сейдж мычит, ударяя кулаком по металлической обшивке и крича:

— Черт возьми, Дэниелс, возьми себя в руки, пока ты не убил нас всех!

Дэниелс.

Это старая привычка, но запоминание как можно большего количества имен и раньше спасало мне жизнь, поэтому я сразу возвращаюсь к ней. Вокруг нас открываются и захлопываются двери, но никто не двигается, пока не открывается задняя дверь. Меня расстраивает, что все они до сих пор в этих масках, потому что я не знаю, узнает ли меня кто-нибудь из них.

Я не узнаю, пока не станет слишком поздно.

Один из них говорит, но невозможно сказать, кто именно.

— Вытащите их, нас перевозят через пять минут, и мы не принимаем нахлебников и не занимаемся благотворительностью.

Парня, лежащего на земле, сначала перемещают, тянут и бросают на землю, и, наконец, одна из Сопротивления снимает маску, чтобы осмотреть его. У нее светлые волосы, коротко подстриженные на затылке, и татуировка в виде розы под одним глазом. Она не выглядит злой, но я уже поняла, что даже самые милые и добрые на вид люди могут быть монстрами.

— Он сильный, Стихия. Я бы оставила его.

Один из других снимает маску и огрызается:

— От Стихий больше проблем, чем пользы. Нам нужны бойцы, а не кто-то, кто позаботится о том, чтобы была хорошая погода.

Она пожимает плечами и отводит парня влево, вытаскивает пистолет и стреляет ему в упор в голову. Один из Одаренных напротив меня в грузовике кричит, звук приглушен кляпом, но ухо все равно раскалывается.

Мне приходит в голову, что именно здесь проявляется моя собственная травма, потому что меня ничего не беспокоит в разлетающихся повсюду осколках черепа или в крови и мозговом веществе. Как будто та моя версия, которую раньше тошнило из-за крови, давно ушла и была заменена мной для выживания. Девушка, которая когда-то… ну, скажем так, мои руки не так безупречно чисты, как мне бы хотелось.

На самом деле между мной и блондинкой с пистолетом нет большой разницы.

Ничего, кроме того, на какой стороне спора мы находимся.

Одного за другим нас спускают вниз, чтобы тестировать. Сейдж получает мгновенный пропуск, ее толкают вперед, чтобы она стояла и ждала остальных из нас. Другая девушка — оборотень, и она тоже проходит. Последний парень тоже Пламя, но он не так силен, как Сейдж. Они спорят с минуту, прежде чем решают оставить его. Меня толкают перед тестером последней, и у меня перехватывает дыхание.

Так близко я узнаю ее.

Я должна заставить себя не паниковать. План не изменился, если она узнает меня, тогда я высвобождаю свой дар и использую каждую унцию контроля, которая у меня есть, чтобы помешать Сейдж или одному из других Одаренных оказаться в качестве заложника.

Затем я убегу.

Карлин, блондинка с пистолетом, которая была брюнеткой без татуировки на лице, когда я видела ее в последний раз, хмурится, рассматривая меня. Она не узнает меня, но она также понятия не имеет о том, кто я такая и на что я способна.

Парень без маски огрызается:

— Ну? Мы оставим ее или нет? Поскольку транспорт прибудет менее чем через две минуты, нам нужно двигаться.

Ее губы кривятся, и она огрызается:

— Она слишком сильна, чтобы бросить ее, но я не вижу, что она собой представляет. Она… пуста.

— Мы не берем халявщиков, убейте ее.

Карлин убирает пистолет в кобуру и качает головой.

— Ты что, не слышал меня, Дэниелс? Она буквально излучает энергию повсюду, вы не убьете такой потенциал.

Он фыркает на нее и хватает меня за руку.

— Я этого не чувствую, но ладно, ты можешь тыкать и исследовать ее позже, чтобы выяснить, что происходит под кожей.

Конечно, он этого не чувствует, только такие люди, как Карлин, могут почувствовать силу, которую я отчаянно подавляю, чтобы они не узнали об этом. Я видела, как она держит малышей на руках и точно оценивает их способности, она сильнее большинства в том, что умеет делать.

Она будет в ярости, когда поймет, кто я такая.

Нас везут в открытое поле, грузовик и труп Одаренного бездумно оставляют позади, и хотя я не вижу указателя, мы останавливаемся в очень определенном месте. Затем все участники Сопротивления снимают перчатки и хватают друг друга и каждого из нас, пока мы все не соприкоснемся, кожа к коже.

Раздается хлопающий звук, а затем из ниоткуда появляется женщина, хлопающая рукой по Карлин.

Следующий хлопок громче, и мой желудок сжимается, когда мы переносимся.

Я чертовски ненавижу это дерьмо.

Сейчас мы можем быть где угодно. Буквально где угодно. Однажды меня перенесли на две недели в Египет, чтобы спрятать от особенно хорошей скаутской тактической группы. Ощущение того, что меня так перемещают, вызывает у меня тошноту, и в тот момент, когда наши ноги снова оказываются на земле, я падаю на землю, давясь и пытаясь на самом деле не блевать.

Дэниелс хватает меня и грубо поднимает на ноги, толкая вместе с собой, и мне приходится бороться с хаосом в голове, чтобы хорошенько рассмотреть, где мы находимся.

Я не узнаю этот лагерь, но я уже бывала в одном из таких раньше. Это чистилище, способ отсортировать товар и просеять похищенных Одаренных, пока они не найдут тех, кто им действительно нужен. Я провела две недели в одном из них, когда меня впервые забрали, и я думаю, что это было больше для того, чтобы напугать меня, потому что они знали, прежде чем забрать меня, что я ценна.

Нас всех переносят в палатку, и когда нас затаскивают внутрь, мы обнаруживаем клетки и наблюдателей.

По какой-то счастливой случайности нас с Сейдж сажают в клетки рядом друг с другом, развязывают руки и вынимают кляпы, прежде чем двери за нами плотно закрываются. Я жду, пока они уберутся, прежде чем как следует осмотреться.

Наблюдатели игнорируют нас, как будто четыре новых лица ничего для них не значат, и я уверена, что на самом деле мы вообще не обращаем на них внимания. Их работа состоит в том, чтобы вырубить нас, если мы начнем создавать проблемы, и слушать все, что мы говорим, собирая информацию, которая может быть использована против нас.

Створки палатки снова открываются, и входят трое здоровенных парней, неся между собой еще одного связанного Одаренного с кляпом во рту. Мои глаза зажмуриваются, пока я сдерживаю свою связь внутри себя, заставляя ее не реагировать и не набрасываться, потому что я не могу дать им понять, что Одаренные, которых они тащат и я — Связанные.

Я крепче зажмуриваюсь, когда слышу, как они бросают его на землю, рычат и набрасываются на него, когда захлопывают за собой дверь клетки.

— Он уложил восемнадцать человек, он ходячий мертвец.

Мурашки пробегают у меня по спине, но Карлин мурлычет им с порога:

— Он один из Связанных в семье Дрейвенов, если кто-нибудь из вас тронет его, я лично назначу вам наказание. Мы уже близко.

Дэниелс заглядывает в каждую из клеток, его глаза не видят ничего особенного, когда он смотрит на меня.

— Он сдался сам. Как только мы соберем здесь все свежее мясо, нам нужно будет найти того, за кем он пришел, потому что я готов поспорить, что его Центральная где-то в этой группе.

Ну, черт возьми.

Бля.

Свежее мясо.

Прошло много лет с тех пор, как я думала об этом прекрасном термине, пять лет с тех пор, как мне пришлось приклеить этот ярлык, прежде чем я поумнела и поняла, как обстоят дела в лагерях Сопротивления.

Сегодня я собираюсь использовать это дерьмо в наших интересах.

Если я смогла сбежать один раз, я смогу сделать это снова. Я уже приняла на себя последствия, связанные с этим.

Я закрываю глаза и, наконец, позволяю своему дару наполнить мои вены, все мое тело чувствует себя острее и более способным в тот момент, когда я открываю эту дверь внутри себя и позволяю ему взять верх. Как будто я выпила эликсир чистого света, каждая клеточка моего тела преображается и возвращается к жизни. Прошло три долгих года, пока я училась существовать без этого, медленно теряя себя, когда мое тело адаптировалось и стало не более чем… человеком. Неодарённой.

Обычной.

Глаза Сейдж распахиваются, когда она смотрит на меня, ее собственные чувства обострены, когда она чувствует, как мой дар исходит от меня. В моих венах пульсирует слишком много силы, чтобы она этого не почувствовала, проклятие моей жизни в том, что все Одаренные могут чувствовать, насколько я опасна. В каждом из нас заложена способность распознавать, когда опасность рядом.

Я подношу палец к губам, показывая ей, чтобы она молчала, и она слегка кивает головой, стараясь не привлекать больше внимания наших похитителей, но все они заняты перемещением всего своего свежего мяса. Приводят еще Пятерых Одаренных, но я никого из них не узнаю.

Я опускаю глаза и сосредотачиваюсь на дыхании Гейба.

Как только он проснется, мы уберемся отсюда к чертовой матери.

***

Проходит всего десять минут, прежде чем Одаренные начинают разговаривать между собой, шепчутся и сходят с ума друг с другом о том, где мы находимся, что они собираются с нами сделать или как мы собираемся выбраться из этой передряги. Когда Сейдж смотрит на меня, я прижимаю палец к губам, и она кивает, мы обе снова смотрим на наблюдателей.

Мы должны просто набраться терпения и молиться, чтобы Гейб поскорее очнулся, потому что ни один из нас не может нести его, и наши дары тоже не помогут в этом. Так что мы ждем. Мы сидим там и ждем, пока день тянется. Несколько раз снаружи раздаются крики и вопли, но больше никто не заходит в палатку. Кончики моих пальцев начинает покалывать от силы, как будто мой дар злится, что я призвала его, но пока ничего не сделала, и глаза Сейдж расширяются, когда она это чувствует.

Когда Гейб, наконец, стонет, я не могу удержаться, чтобы не вздохнуть, мое облегчение накатывает ощутимой волной, от которой вся палатка замолкает.

Оба наблюдателя смотрят на меня, их внимание, наконец, привлечено достаточно, чтобы подойти.

— Это была аномалия, Фиона. Ты должна пойти и разобраться с ней, чтобы нам не надрали задницы за то, что мы играли с ней.

Фиона поднимается с койки, на которой она лежала, ее темные глаза скользят по мне, прежде чем они начинают сиять.

Ничего.

Я даже не замечаю, как она пытается вырубить меня, и моя сила немного усиливается, самодовольная сама по себе, что мы наконец-то больше не во власти всех.

Я менее самодовольна, потому что знаю, что лучше не радоваться тому, что снова стала собой.

— Слишком сильный для тебя? Ну, мы не можем этого допустить, не так ли? — снова говорит мужчина, вставая и подходя ко мне.

Его глаза вспыхивают на меня, но когда ничего не происходит, он тихо ругается:

— Она пустота, я тоже не могу ее вырубить.

Это так же просто, как дышать. Тот же план, который я использовала в первый раз, чтобы сбежать от Сопротивления. Я стону и сгибаюсь в талии, чтобы схватиться за живот, симулируя травму. Они не собираются пытаться помочь, но, конечно же, они подходят ближе, чтобы хорошенько рассмотреть меня.

Раздается еще один стон и ворчание, и я оглядываюсь, чтобы увидеть, что Гейб проснулся, его глаза открыты и смотрят прямо на меня. Я колеблюсь на секунду, моя сила бурлит в моих венах, потому что, возможно, я могла бы убедить Сейдж хранить это в тайне, но Гейб ни за что не стал бы держать мой дар в секрете.

Но я смотрю в глаза Гейбу и решаю, что с меня хватит. Я не могу потерять никого другого, черт возьми.

Неважно, что я годами не прикасалась к своей силе, колодец все еще там, ждет меня. Это все равно, что наконец-то сделать глубокий вдох после того, как все это время неглубоко дышал, почувствовать, как истинная сила внутри меня приходит ко мне, когда я взываю к ней.

Я снова чувствую себя цельной.

Гейб, наконец, замечает это, он чувствует это на мне, и его глаза широко распахиваются. Он достаточно умен и достаточно последователен, чтобы держать рот на замке, но я вижу шок, запечатленный на его лице.

Я стискиваю зубы и сосредотачиваюсь, моя рука дрожит там, где она висит на боку, но мне нужно все сделать правильно. Если я не сделаю все правильно, я могу потерять свою лучшую подругу и своего Связанного, а я пережила достаточно боли и отчаяния. Мне не нужно добавлять их смерти в этот список, даже если я действительно хотела убраться подальше от них всех.

Фиона, наконец, замечает это и осознает силу, ее глаза отворачиваются.

— Черт возьми. Черт возьми, что она здесь делает?

Мужчина делает шаг вперед, как будто пытается получше рассмотреть меня, но моя сила вырывается наружу и затопляет их тела, захватывая их души. Мой дар хочет забрать все, но я сдерживаю его, вызывая вместо этого тьму в них.

Это все еще так же ужасно, как и в первый раз, когда я сделала это, наблюдая, как худшие из их кошмаров и страхов и уродливые части самих себя захлестывают их, пока они не корчатся на земле, их разум непоправимо разбит.

Пойманные в ловушку собственных ужасов, они никогда не выберутся из этого, пока кто-нибудь не избавит их от страданий.

Я благодарю Бога, что ни один из них не издает ни звука, обычно, когда они падают, раздается по крайней мере сдавленный крик или что-то в этом роде, но теперь, когда все смотрят на них в шоке и абсолютном ужасе, в палатке не слышно ни единого звука.

— Оли, что, черт возьми, это было? Что, черт возьми, ты с ними сделала?

Я снова оглядываюсь и вижу, что Гейб пытается сесть, его рука все еще связана за спиной, его глаза широко раскрыты, когда он смотрит на меня, но время сейчас работает против нас.

Любой может войти сюда и увидеть, что я сделала.

Я протягиваю руку, пока не обхватываю ногу парня, и, благослови ее гребаную душу, Сейдж немедленно двигается, чтобы помочь мне перевернуть его. Это чертовски трудно, но нам удается обыскивать его через решетку, пока мы не находим связку ключей.

— Что, черт возьми, вы двое делаете?

Я вздрагиваю, но это всего лишь парень в дальнем углу, наконец-то вышедший из ступора, в который его повергло зрелище моего Дара в действии. Вместо того, чтобы ответить ему, я подношу палец к губам, давая ему понять, что ему нужно заткнуться, пока он нас не спалил. Он моргает, глядя на меня, как будто ему никогда раньше не говорили замолчать.

Гребаные идиоты.

Я отпираю свою клетку, а затем клетку Сейдж, быстро подхожу к Гейбу, в то время как одна из других девочек начинает рыдать. Я надеюсь, что это облегчение и что она быстро справится с этим, потому что нам предстоит пройти долгий путь, прежде чем мы хотя бы приблизимся к безопасности.

Сейдж открывает свою клетку, переходя к следующему человеку, в то время как я проскальзываю внутрь, чтобы освободить его и вывести оттуда. Он мутно моргает, глядя на меня, его глаза пытаются сфокусироваться, и мое сердце сжимается в груди при виде того, что, черт возьми, они с ним сделали.

Когда я наклоняюсь к нему, он хрипит:

— Как ты помешала им вырубить тебя? Я видел, как Зои делала это сотни раз.

Я возлюсь с веревкой на его запястьях, пытаясь освободить его.

— Ты видел, как Зои вырубила меня без моего дара. Сейчас я немного более взвинчена. У меня нет времени объяснять это, не мог бы ты выйти и снять это?

Его голова как бы перекатывается на плечах, и я начинаю всерьез беспокоиться, что у него сотрясение мозга или слишком сильно повреждена его хорошенькая головка.

— Один из них накачал меня наркотиками, я не могу получить доступ к своему дару. Как, черт возьми, ты все еще в сознании, Оли?

Я фыркаю на него и дергаю за веревку в последний раз, почти крича от радости, когда она наконец развязывается:

— Ты, очевидно, не уделял достаточно внимания Одаренным 101. Я нахожусь выше в пищевой цепочке, чем эти маленькие сучки, настолько выше, что они для меня ничто… точно так же, как и ты, и им пришлось прибегнуть к тому, чтобы накачать тебя наркотиками. Ты можешь стоять? Нам нужно двигаться прямо сейчас.

Я помогаю ему подняться и выбраться из клетки. К счастью, он может нести свой собственный вес, ему просто нужна помощь, чтобы твердо стоять на ногах. Когда мне приходится поймать его за руку, чтобы он не опрокинулся, его челюсть сжимается, и я наблюдаю, как он берет себя в руки, яростно моргая и потирая лицо, как будто он может вывести наркотики из своего организма одной лишь силой воли.

Я прочищаю горло, чтобы привлечь внимание всех, все десять из нас теперь вышли из наших клеток, а затем я показываю, что нам нужно убираться отсюда.

Я медленно, наблюдая за каждым из них, чтобы убедиться, что они понимают, что я говорю. Тогда я спрашиваю, кто еще может использовать свои дары.

Сейдж может, и еще трое. У нас есть Пламя, Оборотень и еще двое, которые не могут точно изобразить дерьмо, потому что я думаю, что у них либо умственные способности, либо они говорят, что получили удар по голове.

Здорово.

Я закрываю глаза, выбрасываю свой дар и позволяю ему создать для меня карту. Это опасно, но только в том случае, если я поражу Карлин или другого тестировщика с ее уровнем способностей. А потом происходит что-то чертовски волшебное.

Я нахожу Грифона.

Я чувствую, как он вздрагивает, когда мой дар поражает его. Я чувствую его недоверие, а затем прилив адреналина, облегчение от того, что я жива и здесь. Куда бы нас ни забрали, либо это было поблизости, либо у него тоже есть транспортер. Киран с ним, и я даже не могу злиться на то, что этот придурок здесь.

Потом я нахожу Нокса.

Ладно, это меня меньше радует, особенно когда его дар тянется к моему. Он пытается выяснить, что, черт возьми, я могу сделать, как я их всех вычислила, и все остальные секреты, которые я когда-либо скрывала от них.

Я отстраняюсь от них.

Мои глаза распахиваются, и я приподнимаюсь на цыпочки, чтобы прижаться губами к уху Гейба, шепча так тихо, что едва слышно, как мое дыхание:

— Голгофа здесь.

Когда он начинает покачиваться на ногах, я обнимаю Гейба за плечи и обнимаю его за талию, пока веду нас к выходу из палатки. Я замедляю дыхание настолько, чтобы использовать свои обостренные чувства.

Черт, как хорошо, что они вернулись.

Я счастлива ровно полсекунды, прежде чем раздаются выстрелы и звуки боя.

Мои Связанные обнаружены.