Развод. Не жди прощения

43. (Герман)

Благотворительные аукционы существуют не затем, чтобы помогать обездоленным. Это иногда действительно случается, но главная цель таких мероприятий — свести в одном помещении богатых людей, которые в жизни не пересекаются, а если это происходит, то кто-то, например, антимонопольный комитет или службы по борьбе с коррупцией, может насторожиться. На таких мероприятиях решаются серьезные вопросы и обсуждаются темы, которые вслух обычно не поднимаются.

Оставляю Викторию за столиком, а сам иду искать нужных мне людей. Совестно немного приводить девушку на такой светский раут и бросать одну, но мне надо совсем немного времени и вопрос, который можно обсуждать только с глазу на глаз, будет решен.

Концертный холл, в котором проходит мероприятие, уже забит под завязку. Поднимаюсь на балкон второго этажа и прохожу вокруг уставленного столиками зрительного зала до самого конца яруса. Виктория все еще сидит где велено. Киваю себе. Я попросил ее ждать меня там не просто так. Здесь найдутся личности, к которым ей одной лучше не приближаться.

Главный архитектор Москвы уже ожидает меня там, где мы условились. Подхожу, здороваюсь. Он рад меня видеть. Еще бы не рад. Здесь мы договоримся о сумме, которую он получит за разрешение на строительство торгового комплекса в районе Царицынского парка.

Разговор проходит, как по маслу. Архитектор Москвы — толковый мужик, умеет считать деньги и выгоду видит наперед. Мы пожимаем руки и расходимся, каждый удовлетворенный достигнутой договоренностью. Бросаю взгляд вниз — столик пустует. Внутри вскипает гнев и одновременно остужается холодной тревогой.

Куда подевалась Виктория? Сказал же сидеть и ждать! Ее своеволие сводит меня с ума, ярит и одновременно восхищает. Она, как кошка, которая предпочитает гулять сама по себе. Дави-не дави, она все равно остается верна своим желаниям.

Поспешно спускаюсь вниз и, приняв невозмутимый вид, прохаживаюсь среди гостей, которые ожидают начала аукциона. У Виктории заметное платье, здесь нет ни одного похожего, я должен легко ее обнаружить. Но пока нигде не вижу.

Мне становится все тревожнее. Это публичное мероприятие, но закоулков в здании много, как и мотивов, которыми могут руководствоваться люди, с которыми мы что-то не поделили. Один Егор чего стоит, заклятый партнер. Многие видели, что Виктория явилась вместе со мной. Понятно, что ничего криминального с ней не произойдет, но даже если ее просто обольют шампанским, вечер будет испорчен у нас обоих.

Останавливаюсь в центре зала и оглядываюсь, пристально рассматривая балконы и ложи. Где-то же она должна быть! Не могла просто так исчезнуть. Надеюсь.

Наконец замечаю ее ярко-розовое платье. Второй этаж, центральная ложа. Попалась, беглянка! Ну держись у меня! Ух какого перца я тебе задам, как домой приедем.

Поднимаюсь в нужную ложу, несколько мгновений прислушиваюсь к разговору, который происходит за тяжелой бархатной шторой и понимаю, что говорят по-французски. Вот это поворот!

Вхожу. Виктория поворачивается ко мне, одаривает меня слегка осоловелым от шампанского взглядом и по-детски непосредственно машет рукой в приветственном жесте. Какая она все-таки искренняя и солнечная! Умиляюсь, хотя гнев так и не отпустил.

— Я рада, что ты меня нашел, Герман, — воркует Виктория ласковым голосом. — Познакомься, это Жозефина, — указывает на женщину с удлиненным каре в черном платье. — А это Жорж.

Мужчина кивает и, привстав, подает мне руку. Пожимаю ее.

— Консул Франции и его жена, — продолжает Виктория, а потом обращается к ним и что-то лопочет по-французски, называя мое имя. Представляет теперь меня.

— Пойдем на наши места, Виктория, — произношу с улыбкой, хотя голос выдает мой гнев. — Аукцион скоро начнется.

Виктория поднимается с красивого стула и, подойдя, невзначай опершись на меня, поправляет туфельку. А сама шепчет на ухо скороговоркой:

— В твоих интересах присесть тут и пообщаться с ними, — она делает вид, что поправляет туфельку. — Они ценят антиквариат и устали от своего отечественного. У тебя в салоне будут очень разные предметы! А еще ты сам предлагал развеяться. Так сядь и развейся.

Становится стыдно. Виктория налаживает связи, а я даже не подумал, что такое знакомство может пригодиться!

Она возвращается на свое место рядом с женой консула и что-то говорит им по-французски. Начинаю чувствовать себя неловко, когда не понимаю, о чем при мне говорят. Странное ощущение, тысячу лет такого не было! С Викторией мне, похоже, предстоит много открытий.

Звенит звонок, на сцену выходит конферансье и объявляет об открытии аукциона. Это самая скучная часть сегодняшнего вечера. Чуть не зеваю, предчувствуя пару часов впустую потерянного времени.

Но французам совсем не скучно. И Виктории вместе с ними. Они продолжают беседовать на французском, и иногда она комментирует мне, о чем они говорят.

Как ни странно, обсуждают предлагаемые лоты. Я-то знаю, что здесь происходит. Примерно то же, что я планирую делать у себя в антикварном салоне. Просто это не моя тема. Другие люди и процент грабительский.

Жена консула даже несколько раз поднимает номерок, но много не торгуется. Будто пришла просто поиграться в торги, а не покупать. Хотя, по правде, покупать тут и нечего. Полотна сляпаны абы как в стиле «мажу краской, как могу». Все цены рисованные.

Когда аукцион заканчивается, Виктория благодарит чету французов за приятное общение и напоминает, когда состоится открытие салона. Затем вежливо прощается и позволяет мне увести себя.

— Я и не думала, что во Франции настолько ценится европейский антиквариат! — веселым голоском щебечет она, пока я веду ее в сторону гардероба. — В США любят, например, русскую деревню, особенно в южных штатах. Но Франция. У них же своего добра навалом. Видимо, приелось.

Подвыпившая Виктория ведет себя очаровательно, по-детски мило. Следует ее отчитать, что без спросу покинула столик, но я просто не могу этого сделать. У нее слишком хорошее настроение, чтобы его портить. Да и в результате она, возможно, серьезно расширила список реальных клиентов салона. Если французский консул оценит ассортимент, это станет для меня хорошей рекламой. Будут честные непомывочные продажи.

Не доходя до гардероба Виктория просит отпустить ее припудрить носик. Уборные находятся в глубине здания, к ним ведет неширокий коридор, по обеим сторонам которого висят афиши. Рассказываю, как пройти, а сам остаюсь в зале. На сцене снова играет музыка, а я люблю джаз.

Когда октет музыкантов заканчивает одну композицию и начинает следующую, осознаю, что Виктории слишком долго нет. Сердце пропускает удар. Не стоило отпускать ее туда одну!