Развод. Не жди прощения

48

После воскресного сухого разговора мне остается только взяться за работу с новой силой, чтобы как-то заглушить тревогу и чувство вины.

Утром в понедельник я еду на склад и проверяю работу реставраторов. Герман сказал сделать по красоте. И ввиду последних событий сработать максимально хорошо стало для меня архиважно.

Во второй половине дня после посещения склада заезжаю в салон. Встречаюсь с Саней, выслушиваю его доклад о продвижении работы. Мы должны все успеть. Это обнадеживает.

Ближе к вечеру от Германа приходит письмо с ценами на купленные у Паши предметы. Округляю глаза, когда вижу ценники больше пятисот тысяч за позицию. Сначала набираю Герману ответное письмо, что эта мебель столько не стоит, но стираю. Он хочет так, значит, так и будет. А я найду способ оправдать эти цены.

Вторник и среда проходят идентично — скучно и однообразно. Но я знаю, на что уходит мое время и усилия. После посещения склада и салона я трачу вечера на поиск исторической справки и описаний технологических особенностей нашей мебели, чтобы создать годные информационные материалы, которые станут обоснованием высоких цен.

Четверг начинается обычно, с завтрака, который готовит мне Марта в половине девятого утра. Яичница с помидорками черри, тост из черного хлеба, кофе с молоком. Как в гостинице. И Марта ведет себя, как горничная. В отсутствие Германа я и правда начинаю ощущать, будто живу в пансионате, а не в частном доме.

Возвращаюсь в спальню, чтобы собраться к поездке в салон, когда мой телефон, валяющийся на кровати, пиликает входящим в телеграм. Я поспешно подхожу, чтобы посмотреть, от кого сообщение и ловлю липкое дежа вю.

Такое уже однажды было, когда я спешила к гаджету, надеясь на сообщение от Германа, а получила тонну гадостей от Тимура. Смотрю на экран — и правда. Телеграм. Видеосообщение от бывшего мужа. Ситуация прям один в один!

Чувство вины снова дает о себе знать, и я отбрасываю телефон на кровать, будто обожгла пальцы. Но мой любопытный мозг выдумывает кучу причин, по которым я обязана посмотреть, что он написал. И главное оправдание — вдруг я пойму, что он задумал подлость, тогда следует предупредить Германа.

Ага! Врушка! Герман сам контролирует эти сообщения. Он уже в курсе. Первее меня.

Нет, ну какая же я слабохарактерная! Не могу удержаться. Открываю полученное сообщение. Но к моему удивлению, в кружочке не Тимур, а Маша. Слащавая блондинка с пухлыми розовыми губами. Включаю воспроизведение.

Маша снимает себя на улице, рядом с магазином Тимура на Садовой.

«Вик, ну чего ты нам гадишь-то? — Маша усовещивает меня голосом и взглядом. — Зачем кляузничаешь? Ну что мы тебе плохого-то сделали? Ты разве не понимаешь, что Тимура посадить могут? — при этих ее словах у меня на голове начинают шевелиться волосы, а спина покрывается мурашками. — Кто из антикварщиков не моет деньги? Все моют. Так чего ты Тимура-то топишь?»

Ноги не держат. Сажусь на кровать и позволяю видео начаться заново. Я им гажу? Я кляузничаю?! Что они мне плохого сделали? Тимура посадить могут?

Ничего не понимаю. Как это — все антиквары моют деньги?

И при чем тут я? Какие еще кляузы?

Внезапно видео обрывается на полуслове и исчезает. Как и все предыдущие сообщения из чата. Похоже, Герман решил очистить историю сообщений. Прозорливо.

И только сейчас до меня доходит, что произошло. Каток по имени Герман добрался до Тимура. А они с Машей ошибочно думают на меня, поскольку я могла знать о темной изнанке бизнеса. Но я не знала! Только сейчас впервые услышала об отмывании денег, иначе не стала бы в таком участвовать.

Обхватываю голову руками. Даже не знаю, что я чувствую по поводу Тимура. Облегчение? Злость? Печаль? Нет, мне не грустно за него. Если он виновен, туда ему и дорога. А после того, что он наделал и наговорил мне, я вообще радоваться должна, что он получит по заслугам. И Машу свою пусть с собой на дно тащит.

Решительно встаю и продолжаю собираться на склад. Телефон снова пиликает входящим, но теперь звонком. Сжимаюсь. Головой понимаю, что Тимур не может сюда позвонить, а все равно уже боязно подходить и смотреть, кому еще я понадобилась. Но рингтон продолжает играть. Заглядываю в экран — Виола. Отлегло.

Отвечаю.

— Привет, Виктория! — озорным голосом произносит она. — Ты готова к радостной новости?

Мне, кажется, на сегодня мне новостей достаточно, и так переполнение, но отвечаю, что готова.

— Контейнер мебели из Германии прошел таможню. В субботу днем прибудет на склад! — в голосе Виолы и правда звучит чистая радость. — Приедешь на разгрузку?

Отвечаю, что приеду, и отрубаю звонок. Понятно, что она довольна. Довела важное дело до завершения. Справилась. Выполнила свою часть работы. Теперь эта мебель ляжет на мои плечи. И снова в душе разыгрывается тревога. Вдруг плохо доехало? Вдруг повредили? Усилием воли успокаиваю себя. Я все узнаю через полтора суток, а пока дела по плану.

В субботу я просыпаюсь ни свет ни заря. Мне так волнительно, что не усидеть на месте. Пальцы покалывает, как хочется убедиться, что с мебелью все в порядке. На нервном бодряке даже выхожу пробежаться по коттеджному поселку перед завтраком.

Герман живет в очень пафосном месте. Я и до этого замечала, что тут все дома как на подбор большие и богатые по внешнему виду, но сейчас не из окна машины их рассматривать одно удовольствие. Поверх высоких заборов, конечно, но все же.

Проветрившись, возвращаюсь в дом. Машина Георгия уже стоит перед воротами. Он, похоже, общается с Мартой. Вот с ним-то она общается! Почему со мной нет? Я ведь такая же, как Георгий, как Виола, как сама Марта. Мы все равны… Или не равны? Похоже, я все-таки равнее…

Внезапное осознание прокатывается по телу прохладной волной. Герман изначально заявил меня не как работницу. Я получаю деньги и работаю по контракту, но это только в моих глазах так. В глазах остальных его работников я занимаю другое положение. Хочется спросить об этом Марту или Георгия, но, судя по тому, как они оба держатся со мной, ответа я не получу. Наверное, и не должна получить. Вероятнее всего, Герман им обоим обрисовал круг обязанностей относительно меня, а о конфиденциальности они осведомлены и так. Они оба дорожат своим местом, никто не будет рисковать.

Когда я захожу в кухню, Георгий и правда беседует с Мартой, при виде меня замолкает. Перед ним стоит тарелка с яичницей и тост с плавленным сыром. Присоединяюсь к завтраку, и Марта принимается готовить для меня.

После завтрака ухожу к себе и собираюсь к поездке на склад. Георгий привозит меня туда к полудню. Виола уже приехала, машины с мебелью еще нет. Саня тоже здесь, а вместе с ним несколько скучающих грузчиков в грязных спецовках.

— Виктория, я в восторге! Тут столько красоты! — щебечет Виола, беря меня под руку. — А расскажи мне про эту мебель?

Делает вид, что ей и правда интересно? Или действительно хочет послушать? Ну это тема для меня любимая. О самой мебели, как и о ее истории, я могу говорить часами. Вожу Виолу по стройным рядам уже отреставрированных предметов и рассказываю о каждом понемногу. Время за разговорами пролетает быстро.

Ближе к трем с улицы доносится глубокий и громкий звук клаксона. У меня в душе тут же вскипает мандраж, а Саня делает знак грузчикам следовать за собой и направляется открывать ворота.