Рима отвечает на вопросы

РЫБКА НАУЧИЛА...

В южных морях живет рыба. О ее существовании знал еще великий мореплаватель Христофор Колумб. Рыбка эта, хоть и не сказочная, и не золотая, тем не менее преудивительное существо. Сама — невеличка, а присосется к черепахам, китам, даже к громадной акуле — никак не отлепить. Говорят, что австралийские рыбаки и сегодня ловят акул на такой необычный живой «крючок». Привяжут рыбку к крепкой веревке и тащат за лодкой по воде, пока акула не клюнет на наживку, вернее, пока рыбка сама не прицепится к акуле. А весь секрет в том, что у рыбки на голове есть овальная присоска, которой она присасывается к акуле, к днищу корабля — к чему угодно. Невероятно прочная присоска! Поэтому и зовут-то рыбку — прилипала.

Как ни странно, но по примеру рыбки-прилипалы люди придумали свою неживую прилипалу, искусственную.

Но почему же прилипала (хоть природная, хоть искусственная) именно прилипала? Почему прилипает? Так же, как надо разобраться, почему даже упряжка коней не могла разъять магдебургские полушария.

...На стене висит пластмассовая мишень, вся из разноцветных кругов. Малыш берет в руки пружинный пистолетик, вставляет в дуло палочку с резиновой нашлепкой на конце, нажимает на курок — и палочка пулей летит в цель, прилепившись своей резиновой головкой-пришлепкой к гладкой разрисованной пластмассе. Да так крепко, что приходится сильно потянуть за палочку, чтобы отлипла. И что ее держит? — удивляется малыш.

В самом деле — что? Клей?

Нет, не клей.

Может быть, магнит?

И не магнит.

Так же, как полушария, так же, как рыбку-прилипалу, ее держит окружающий воздух, не позволяя головке-пришлепке оторваться от гладкой поверхности.

Когда резиновая пришлепка-блюдечко с силой шлепнулась о пластмассу, воздух, который был внутри этого блюдечка, от удара выжало оттуда, выпихнуло, внутри образовалась пустота. А наружный-то воздух, что с силой давит на все, продолжал давить на пришлепку. Вот она и прилипла, присосалась к гладкой поверхности (именно к гладкой, к шероховатой не присосется). Для того чтобы ее отлепить, надо только ноготком слегка подковырнуть краешек блюдечка, тогда воздух вновь немедленно ворвется в отверстие, и резиновая нашлепка мгновенно отлепится, «отклеится», отпадет. Как это случается с лечебными банками на спине больного. Банки действуют по тому же принципу, что и присоски.

Как часто, желая кого-нибудь отругать, мы говорим: «Пустой человек!» или «Пустая голова!». В общем, слово «пусто» мы часто произносим, досадуя на кого-нибудь.

И зря. Пустота — это вовсе не так уж плохо. Пустота, «ничто» часто приносит пользу. Мало того, что «ничто» не дает разлепиться двум магдебургским полушариям, тяни их в разные стороны хоть два десятка лошадей. Мало того, что прилипают к кафелю ванной комнаты резиновые пришлепки-крючки для полотенец, а к спине больного — стеклянные медицинские банки. «Ничто», спрятавшись в чем-то, похожем на обычные присоски, на которые обычно вешают в ванной комнате полотенца, переносит из конца в конец цеха стекольной фабрики прямоугольники стекла. Громадные машинные присоски перекладывают с места на место листы бумаги, жести, пластмассы, синтетической пленки. Втянули в себя воздух— схватили груз; выдохнули воздух — отпустили груз. Словом, получается что-то вроде «безвоздушного подъемного крана», который иной раз может осилить и 10 тонн.

Между прочим, почти присоски есть и на животноводческой ферме. Тут они, сжимая-разжимая соски коровьего вымени, умудряются выдаивать из него молоко, почти так же, как теленок, когда он, причмокивая от наслаждения, сосет свою рогатую маму влажными розовыми губами.

На юге, в одной из наших среднеазиатских республик, машины чем-то вроде присосок подбирают на колхозном или совхозном поле комочки хлопка, которые оставили после себя цепкие пальцы хлопкоуборочного комбайна. Не машина — хлопкосос: с силой втягивает воздух, а вместе с ним — пушинки.

...Это случилось неподалеку от Ленинграда. Шла Великая Отечественная война. Фашисты огненным кольцом окружили славный город. Вздумали задушить его голодом. Остался свободным один только путь — через Ладожское озеро. Зимой продукты, лекарства, снаряды большей частью ехали в Ленинград по льду озера на грузовиках, иногда — в вагонах по проложенным по льду рельсам, а летом плыли по воде на баржах. Но враг беспощадно бомбил с самолетов наши грузовики, вагоны, баржи, бил по ним с берега из пушек.

К несчастью, как-то раз фашистская бомба угодила прямиком в баржу с пшеницей, и драгоценный груз оказался на дне. Не пропадать же хлебному зерну, когда чуть ли не в двух шагах отсюда взрослые и дети умирают с голоду! Вызвали водолазов. Они спустились на дно озера и под вражеским огнем принялись прямо под водой разгружать баржу. Одни лопатами там, внизу, наполняли пшеницей ведра, другие веревками, как из колодца, поднимали их наверх.

Работа шла медленно: ведрышко за ведрышком, ведрышко за ведрышком... А зерна-то целая гора! Тогда водолазы наверху, на маленьком кораблике-боте, поставили могучие насосы и от них вниз, на самое дно, спустили к затонувшей барже резиновые шланги.

Когда насосы были включены, в шланги стало засасываться зерно и золотистая струя пшеницы сама потекла наверх, правда пополам с водой. Но как бы там ни было — зерно спасли.

Если бы не этот «зерносос», пропадать бы хлебушку на дне.

Сейчас такие вакуумные «грузчики» зерна есть чуть ли не в каждом порту, чтобы разгружать зерно с кораблей.