Рима отвечает на вопросы

ВОСЕМЬ ВЗРЫВОВ В ЧИСТОМ ПОЛЕ

Говорят, взрыв — это джинн, выпущенный из бутылки. Грубая, неуправляемая стихия, которая, действуя мгновения, крушит и ломает все вокруг.

«Сила есть — ума не надо» — гласит пословица. Но пословица шутливая. Все как раз наоборот: где сила, там ума надо вдвойне, иначе не оберешься беды.

Обращаться со взрывом по-умному люди научились давно. Эта стихия исправно и давно занимается вполне мирными делами. Взрывных дел мастера закладывают точно отмеренные заряды, следят, чтобы люди ушли на безопасное расстояние, включают взрыватель. Ба-бах! — рушится порода, обнажаются руда, уголь, ценные минералы...

Строители прокладывают взрывом тоннели, ломают скалы, гидротехники запруживают реки. Стихия служит людям.

Взрыву поручают самую тяжелую работу. Тяжелую и грубую. Но в последние годы ему стали доверять и ту, что поделикатнее.

...Стоит в поле заводская труба. Самого завода нет, одна труба.

Несведущие люди спрашивают:

— Кому она тут, среди чистого поля, нужна? И почему такая маленькая? Всего-то трехметрового росточка, а тоже — труба!

В ответ слышат:

— Вот так маленькая! Взметнулась ввысь на шестьдесят метров! Понимаете ли, это модель трубы, модель в одну двадцатую часть истинной величины. Три помножьте на двадцать — как раз и получится шестьдесят метров. Масштаб! Сначала эту трубу, потом выполненные в том же масштабе домики мы будем здесь, в чистом поле, испытывать, выяснять, как они, эти строения, переносят землетрясения разной силы.

— Неужто здесь бывают настоящие землетрясения? Что-то не похоже — равнина!

— Нет,— отвечают,— в наших местах отродясь не случалось землетрясений и впредь не предвидятся. Так что мы, подрывники, собираемся тут устраивать... искусственные землетрясения. И в этом деле нам хорошую службу сослужат наши «добрые», мирные взрывы.

С этими словами подрывники, колдовавшие возле, так сказать, «игрушечных», но тем не менее достаточно крупных построек, распорядились, чтобы все удалились отсюда совсем или как можно скорее спрятались в надежное подземное укрытие, и немедля принялись за дело.

Подрывники разошлись в разные стороны от стоящей посреди поля кирпичной фабричной трубы, от домика с окошками в бетонных блоках, с шиферной крышей. И после этого на расстоянии 11—20 метров от строений в восьми разных местах были заложены в землю, в заранее пробуренные скважины, восемь порций взрывчатки. Общим весом не менее тридцати двух килограммов.

Когда работа была выполнена, один за другим прогрохотали восемь сильнейших взрывов. Восемь столбов черной земли, смешанной с рыжим пламенем, взметнулись ввысь, заставив несколько раз содрогнуться землю. Затем наступила полная тишина. Был дан отбой, люди повыскакивали из убежища и направились к трубе, к домику: как, мол, они там? Ведь восемь таких взрывов — для строений все равно что восемь толчков многобалльного землетрясения. Смотрят: здесь, в кирпичной кладке, трещина, там швы между железобетонными блоками стены разошлись на несколько сантиметров. Вон и угол дома осел — фундамент не выдержал...

Все это было измерено, сфотографировано, записано, зарисовано и послано ученым. Пусть в спокойной обстановке дотошно во всем разберутся. Но подрывники уже сейчас недовольно покачивали головами: слабовата труба, больно хлипкий домик-то, нельзя строить такие в районах, где бывают землетрясения. Надо бы спроектировать что-то другое — по-иному, из других материалов.

Остается добавить, что все эти взрывы происходили на специальном испытательном полигоне.