Помнится, в стихотворении Маршака керосиновая лампа смеялась над электрической:
Ну и лампа! На смех курам!
Пузырек под абажуром.
В середине пузырька —
Три-четыре волоска!
А смеялась-то, выходит, зря. Кто теперь вспоминает о керосиновой лампе? Вытеснила ее электрическая, со свету сжила. Этот «пузырек под абажуром» оказался несравнимо ярче всех остальных своих соперников, намного удобнее и дешевле, кстати.
Но и тот «пузырек», что горит у меня в комнате, в свою очередь, далеко ушел от своих родичей, которые верно служили людям еще лет тридцать или сорок назад.
Есть у наших лампочек странная, но хорошо всем известная особенность: нечаянно уронишь — не просто разбивается, а — ба-бах! — с треском, словно бы произошел маленький взрыв, разлетается на мелкие стеклянные брызги. А почему ба-бах — непонятно. Хотя очень даже понятно. Когда стекло от удара разбилось, в пузырек лампочки, где до этого царил вакуум, с шумом ворвался воздух.
Там, внутри «пузырька под абажуром», в вакууме, находится волосок, тот самый волосок, который, только щелкнешь выключателем, вспыхивает ярким светом. Волосок этот сделан из вольфрама, из очень тугоплавкого металла. Его можно нагреть до двух тысяч градусов — не расплавится, только добела раскалится и примется светить. Чем его сильнее раскалишь — тем лучше светит.
Бывает, не так уж и долго поработает лампочка, а глядь, ее стенки изнутри сделались ни с того ни с сего мутными, грязноватыми. Даже светит несколько более тускло. А иной раз раньше времени возьмет да тоже ни с того ни с сего и перегорит.
Но, как известно даже первоклассникам, перегорает не сама лампочка, перегорает ее металлический, вольфрамовый (тугоплавкий!), волосок.
Почему же лампочка перегорела? Щелочка образовалась в ее стеклянной колбе, что ли? Бывает и так. Воздух невзначай ворвется в пустоту — и конец волоску. Но обычно лампочки перестают светить от другого. Чаще всего беда таится в самом ее волоске. В каком-то месте он, и без того тоненький, может от рождения оказаться еще тоньше. Глазом не заметишь этот дефект, а ведь где тонко — там и рвется.
В самом тонком месте волосок, как назло, больше всего раскаляется от электрического тока, который по нему бежит. А раз он сильно раскаляется, значит, именно отсюда больше всего испаряется вольфрам. Да, да, как это ни странно, но металлы от жары тоже испаряются (словно вода с блюдечка) и оседают на стенках пузырька, делая их грязными. И тут пошло!.. От испарения, и без того тонкий в этом месте, волосок делается еще тоньше, отчего нагревается пуще прежнего, а значит, вольфрам испаряется обильнее, и в результате волосок становится и того тоньше, а чем тоньше... И так — без конца. Словом, волосок, на прощание ярко вспыхнув, однажды попросту порвется. И мы, разглядывая эту навсегда погасшую лампочку, ее стенки, покрытые изнутри темным налетом испарившегося с волоска металла, сокрушаемся: лампочка перегорела!