Римские призраки

Кларисса

Непонятное в мужчине увеличивает его шарм. У Джано таинственного в избытке, плюс целый набор магнитных полей, порождающих всякие волнения. Прежде всего, почти полный отказ от личного прошлого, как отдаленного, так и близкого, — пустота за спиной. Для начала, когда он возвращается домой к ужину, садится за стол и почти ничего не ест, я ни в коем случае не интересуюсь, где он был. Ясно, что он уже поужинал, но я никогда не спрашиваю, где он ел и с кем.

Что до таинственности Луччо Нерисси, то тут он тоже чемпион. Даже во время поездки в Барселону он не был со мной откровенен; в постель мы ложились вместе, но при том откровенности — сплошной ноль. В самолете он сидел молча и на мои вопросы отвечал неохотно, рассеянно и односложно, и я подумала, что он просто боится летать. Такое бывает, и это еще не конец света.

Обычно мужчины любят поговорить о себе. Луччо — нет, не любит еще больше, чем Джано. Создается впечатление, что ему есть что скрывать, и эта чрезмерная скрытность мне неприятна, словно я имею дело с призраком без лица, без собственной жизни, о которой можно поговорить. В общем, я спрашиваю себя, кто такой этот Луччи Нерисси, есть ли у него своя жизнь, свое прошлое и семья (я сделала открытие, что Луччи Нерисси — это псевдоним). К тому же в барселонском отеле он не настаивал на том, чтобы заниматься любовью в одежде. Какой необыкновенный прогресс в эротике, которого с нетерпением ждали мои гормоны. Много оргазмов.

Я ненасытна. Сама это знаю. А может, я вообще нимфоманка?