Рис Инари (СИ)

Глава 18 Японская пословица: Нет врага опаснее дурака

Враг доблестный! Ты встретил свой конец,

Бесстрашно на посту командном стоя.

С Макаровым сравнив, почтут героя

Спустя века. Бессмертен твой венец!

Автор Такубоку Исикава — японский поэт, литературный критик, оказал сильное влияние на развитие поэзии танка. Первые танка опубликованы в 1902 году в токийском журнале «Утренняя звезда». Исикава Такубоку был убеждённым противником войны. В разгар Русско-японской войны опубликовал сборник стихов «Стремления», в котором содержалось стихотворение «Памяти адмирала Макарова», где поэт воспевает подвиг русских солдат.

Перевод с японского В.Н. Марковой

И снова цвела сакура. И снова пришла в Долину полноценная весна. И снова я вдыхала ее полной грудью, как будто каждый мой вдох последний… Как будто это последняя весна и последняя цветущая сакура… Именно так я научилась ценить каждый прожитый день. Долина меня этому научила. Вдыхать весну и радоваться каждому дню. Просто потому, что следующий день может не прийти вовсе….

Мы с Рен встали очень рано и, подхватив с собой Бакэ, понеслись в лес со всех лапок распушив хвосты и весело хихикая. Потому что нельзя не любоваться на цветение сакуры по весне. Это я приравнивала к самому тяжелейшему преступлению против жизни…

Прежде, дома, когда зацветал сад, я не воспринимала это так остро. Ну зацвела груша, ну распустилась слива, зашлась буйным цветом черемуха. И что? Каждый год цветёт. И на следующий год непременно зацветет. И только попав сюда, я поняла весь глубинный смысл расцвета деревьев по весне. Это величайшая награда — весна. И ее нужно заслуживать каждый день года. И если ты ее заслужил, то наслаждаешься буйным весенним цветением.

И нельзя его пропустить. Необходимо, просто обязательно нужно насладиться началом весеннего скоротечного цветения. Да, может быть оно будет однодневным, и дожди и ветер оборвут цветы очень быстро… Но если ты этим не насладишься и не увидишь, то вдруг на будущий год ты его уже не заслужишь?

Когда я думала о цветущей сакуре, то всегда вспоминала детский мультик про забавный Паровозик из Ромашкова, который настойчиво советовал не опоздать «на целую весну». И только вот теперь до меня стало медленно доходить, что он ведь был прав, этот паровозик. Страшно опоздать не на зиму, не на лето, а именно на целую весну.

Мы с Рен влетели в лес и замерли. Густые кроны деревьев скрывали от нас еще не вставшее солнце. Было сумрачно, и все было окрашено в фиолетово-сиреневые тона. Лес был завораживающе прекрасен.

Мы с ней не могли позволить себе такую роскошь, как поздняя побудка. Времени просто катастрофически не хватало. День был расписан поминутно на физические упражнения, зубрежку теории, занятия магией. Да что там говорить, одних тренировок было пять! На силу, на ловкость, на выносливость, на координацию. И не стоит забывать про бои на мечах. Так что мы торопились и старались каждое утро совместить медитацию и любование цветением сакуры.

Мы быстро добежали до нашей заветной поляны. Туда, где особенно много было цветущих деревьев.

Я достала из Инро пледы и Бакэ. Моя любимая дзори была сильно не в духе. Баке не любил выходить из дома, и я обычно уважала это его стремление к домоседству. Но сейчас цвела сакура, и мне хотелось, чтобы все вокруг насладились этим чудом.

Мы сели в позу лотоса и привычно погрузились в созерцание себя, мира, магии, внутренней гармонии и чистоты. Мы вдыхали этот упоительный воздух и приводили эмоции и мысли в порядок. А заодно и заряжаясь энергией и магией на целый день.

Взошло солнце, пробившись сквозь густую крону деревьев и окрашивая пространство в розовый цвет. Фиолетовый и сиреневый отступал, а вот розовый набирал силу.

Мы закончили медитировать и стали собираться. У нас впереди был завтрак, на который повадились приходить и Шидж, и Нобу. А еду еще нужно было приготовить и накрыть на стол. А потом — тренировки и еще раз тренировки.

Я убрала в Инро пледы и уже собиралась было посадить Бакэ на плечо, как за нашими спинами послышались хруст, треск и звук ломаемого дерева.

Мы с Рен замерли и обернулись.

Открывшаяся картина меня откровенно не обрадовала. Прямо перед нами находился мужчина. Абсолютно голый мужчина. Он стоял к нам спиной, демонстрируя широкие плечи, сильную спину, переходящую в упругие ягодицы. Ноги были широко расставлены.

— На этот раз даже штанов нет, — хмуро бросила я.

— Ой… — тихо округлила глаза Рен, — Он вообще голый?

— Ага. Это очередной учитель? — пошутила я, но Рен шутку не поняла и ответила совершенно серьезно:

— В Долине только три учителя и все они белые лисы. А у этого цвет волос черный и волосы не слишком длинные. Лица не видно, но… Аика… Мне страшно…, и он мне не нравится… — тихо закончила Рен, — А зачем он сакуру обломал?

У ног голого мужчины лежали обломанные ветки цветущей сакуры. Они смотрелись неправильно и как-то жутковато. Потому что кому придет в голову разрушать вот такую красоту?

Но не только обломанные ветви настораживали. Незнакомец не оборачивался, но даже не видя его лица, я чувствовала, что от него исходит угроза, и Рен совершенно правильно испугалась.

— Рен? Что нужно делать правильной лисичке, когда она увидела опасность? — спокойным тоном спросила я.

— Разворачиваться и бежать! — отрапортовала Рен.

— Ты у меня умница. Хватай Бакэ и беги домой, — все тем же спокойным тоном сказала я.

Я могла бы легким движение руки спрятать Бакэ в Инро, но рассудила, что Рен с ним будет не так страшно.

— А ты?

— Рен! Ты сейчас побежишь домой сломя голову. Там дождешься учителя Нобу или Шиджа и расскажешь о том, кого мы тут встретили, — продолжила я и даже выдавила из себя улыбку.

— А ты?! — продолжала упорствовать Рен.

А мне нужно было, чтобы она ушла. Обязательно нужно.

— А я побегу за тобой! — горячо пообещала я.

— Но… — не повелась Рен и принялась возражать, но я ее перебила.

— Рен! Быстро! Уходи! Это приказ!

Мой тон не допускал возражений и пререканий. И… Рен послушалась. Она проворно подхватила Бакэ на руки и быстро побежала к выходу из леса.

Я же осталась стоять на месте, не делая ни малейшей попытки скрыться. Я просто не могла позволить этому… пока не знаю — чему, броситься в погоню за Рен. Да и спину оставлять незащищенной не хотелось.

Я продолжала стоять, рассматривая со спины голого мужика и ожидая его действий, а то, что они последуют, я не сомневалась. Он не обманул моих ожиданий и стал медленно поворачиваться.

Ну… Спереди он выглядел тоже неплохо. И широкая грудь, и плоский накаченный живот производили …хм… приятное впечатление. Ниже мужчина демонстрировал свое достоинство открыто, ничем не прикрывая.

«Даже листика фигового нет!», — хмыкнула я.

Вполне возможно, если бы я была наивной девочкой-лисичкой, то это демонстрация должна была меня как минимум смутить. Как максимум заставить покраснеть и сбежать сверкая пятками. Открыть спину. Но я не была девочкой-подростком, и демонстрация мужского достоинства меня совершенно не смущала. Я не Рен, которая краснеет и отводит глаза, когда Учитель Нобу оголяет свой накаченный торс в жгучем желании покрасоваться перед ней… Ну, в смысле, — жарко ему, бедненькому.

Я взрослая женщина, и этот, с позволения сказать «нефритовый жезл», особенного впечатления на меня не произвел. Хотя… Посмотреть там было на что…

«Даже не жезл», — прикинула я про себя: «А целая нефритовая арматурина».

Забавно, что выражение «нефритовый жезл» родилось в результате якобы машинного перевода китайской агитационной литературы. Вроде как крутили туда-сюда перевод с русского на китайский и снова обратно, и получилось вот это нечто. А смысл фразы вообще был не про это, а о пропаганде и дружбе между китайскими и русскими рабочими.

Наверное, я соскучилась по… хм… по обнаженной мужской натуре, потому что не сразу подняла взгляд выше. И не сразу посмотрела ему в глаза.

Лицо незнакомца можно было бы назвать красивым. Мужественные черты, длинный нос и чётко очерченные скулы. Но все портили полностью пустые глаза, не выражающие абсолютно ничего и отливающие кроваво-оранжевым потусторонним светом. В нем кипел неживой огонь. Ёкай!! Поняла я.

Я не делала попытки убежать. Почему-то я была уверена, что это бесполезно. Он пришел сюда за мной и уйдет только вместе со мной, и бегать тут совершенно бессмысленно.

Я стояла и смотрела.

А посмотреть было на что. Ёкай стал обрастать одеждой. Она появлялась на нем из дуновенья ветра, из лепестков сакуры, кружащихся повсюду, из поднятой из-под его ног земли, из сломанной ветки дерева.

И это была не просто одежда. Это были пластинчатые доспехи самурая. Очень богатые доспехи, которые обрастали дорогой отделкой медленно, слой за слоем. Лицо ёкая тоже стало скрываться шлемом и вот уже передо мной стояла мощная фигура воина. Мертвого воина.

Я старательно изучала мифологию и сказки, потому что то, что лисички впитывают в детстве, у меня отсутствовало почти полностью. К моему сожалению, количество ёкаев было просто огромным, выучить все виды было сложно и долго, и вот теперь я понятия не имела, кто передо мной. По моим предположениям, это скорей всего был Аманодзяку*. Именно этот злой дух мог надевать на себя разные личины и мужские, и женские. Но до конца я уверена не была. Впрочем, понять, что это зло, было не сложно. Я теперь это чувствовала точно так же, как и рождённые в этом мире лисички.

Мертвый воин обнажил длинную катану, я достала из Инро свою вакидзаси почти мгновенно. Этот навык у меня выработан. Наверное, даже во сне я сделаю это точно так же быстро. Самураи обычно спят вместе с оружием, укладывая его рядом с собой, чтобы, вскочив со сна, мгновенно выхватить оружие. У меня было почти так же.

Я стояла и ждала. Ждала нападения. Я знала, что оно непременно последует.

Можно по-разному противостоять противнику. Можно отразить атаку, можно контратаковать в ответ. Но самое правильное — это уйти от атаки. Именно этому меня учили. Потому что остальное мне не подходит. Огромный бугай, что стоял сейчас напротив меня, способен взмахом руки отправить меня в вечность. Он выше, сильнее, тяжелее. И отразить его удар у меня мало шансов. Контратаковать? Ну, тоже так себе идея. Мне нужно уходить от удара, атакуя его именно в этот момент.

Думаете это легко? Даже близко нет. Если я начну уходить из-под удара слишком рано, то противник это увидит и сможет изменить тактику. Если отойти слишком далеко, то я не смогу дотянуться и ударить в ответ, к тому же это даст ему место для нового маневра.

Уходить от атаки нужно в самый последний момент, когда кажется, что поражение неизбежно, и вот сейчас вся сила удара настигнет тебя. И при этом нужно как можно меньше совершать движений самой. Краткость — сестра таланта. К фехтованию это тоже относиться.

Все это требует самообладания, смелости и точности в движениях. И уверенности в своих силах. Только вот так, на грани жизни и смерти, уход от атаки приблизит твою победу. В противном случае пытаться даже и не стоит.

Он напал, я сделала движение, уходя и отступая назад. Новое нападение, и снова я ухожу от атаки.

Просто потому, что единственный удар его катаны способен положить конец этому бою. Я это понимаю, и, возможно, в его мертвой голове мое понимание находит свое отражение. Я не знаю. Но я отступаю, и в самом деле надеясь просто избежать этого боя.

Есть ли у меня шансы победить? Да, определенно. Только вот, зачем?

Я не видела в этом особенного смысла. Мне нужно продержаться в надежде, что когда я выберусь из леса, то или подоспеет помощь, или мертвый воин отстанет от меня. В последнее верилось с трудом.

И я мягко пружинила, уходя от его атак и отступая спиной к выходу из леса. Так мы и танцевали. Он грубо нападал, я двигалась назад.

Сколько это продлилось я не знаю, потому что все мое внимание было сосредоточено на длинной смертоносной катане. Но все же я умудрилась заметить, как мы дотанцевали сначала до опушки леса, а потом и вышли в Долину.

Мертвый воин и не остановился, и не замедлился. Он все так же старался нанести удар длинной катаной, пытаясь достать ей меня — маленькую юркую лисичку.

И тут моя нога уперлась во что-то, и я чуть было не упала, но вовремя отпрыгнула и оказалась на деревянном настиле. Я не могла толком оглядеться, но сделала еще один шаг назад, чтобы пройти спиной в открытую дверь домика.

Домика для испытаний!

Этот домик для испытаний был очень похож на тот, что встретил меня у озера. У него были всего две материальные стены напротив друг друга: одна с открытой дверью, а вторая с закрытой. Две другие стены представляли собой тонкий слой магии, не пропустившей бы меня. Это все я успела рассмотреть оглядевшись, потому что мой противник заходить не спешил. Между двумя дверьми был простой деревянный настил. Похоже на небольшую арену.

И тут я заметила и зрителей. Со всех ног к нам бежали все три белых Учителя. И Кио и Шидж и Нобу Итиро, несмотря на свой высокий ранг, не смогли сохранить бесстрастное выражение лиц. Они были явно взволнованы, а Рен так вообще перепугана на смерть. Рен неслась, что-то крича. За ней мелькали синие хвосты Юри. Да и остальные жители Долины, я думаю, подтянуться. Ну как же! Такое зрелище: Аика против огромного дохлого бугая!

Мертвый воин поднял голову и переступил порог этой своеобразной арены. Дверь за ним с шумом захлопнулась. Он вошел за миг до того, как мои друзья добежали до домика. Долина не допускала промахов.

Я понимала, что отступать мне больше некуда, да и незачем. Мне нужно пройти это испытание и выйти победительницей. Больше не получится все время держать его на дальней дистанции. Нет, я по-прежнему буду уворачиваться, только вот и ближнего боя мне не избежать. И ближний бой сам по себе имеет много техник. Но самая простая и эффективная в моем случае — это удар телом. Резко нападая на огромного воина, когда он ведет катану в замах, я не только не замедляюсь, но и добавляю ему дополнительный импульс. Есть шанс нарушить его равновесие и, пока он будет восстанавливать пусть и небольшое потрясение, у меня может появиться возможность нанести эффективный удар. Что я и стала делать, поминутно наскакивая на него и отпрыгивая.

Если толкнуть в нужную точку в нужный момент времени, то можно и опрокинуть противника, даже если он обладает большим весом, чем одна маленькая лисичка.

А еще постоянными наскоками я пыталась добиться того, чтобы он перемещался по нашей арене с той скоростью, которая нужна была мне, и в те места, где я могла его контролировать. Я хотела властвовать на площадке и не собиралась давать ему преимущества. Ближний бой был опасным делом. Но я уже поняла, что выхода у меня все равно не будет. Я должна победить.

Несколько раз я пыталась использовать тактику на опережение. Я старалась контратаковать руки, державшие катану, за миг до их собственного движения. Это означало, что я должна была нападать в тот самый момент, когда мой противник уже решился на атаку, но еще не успел ее начать. В этот краткий миг его движения настроены на атаку, а тело не готово к защите. Это момент его уязвимости, момент, когда я могу сильно ранить или даже убить противника. Только вот как поймать это крошечное мгновение? Как успеть атаковать?

Я катастрофически не успевала, и мои атаки больше выматывали меня, чем наносили мертвому воину ощутимый вред.

Поймать именно этот миг можно только благодаря практике и тренировкам. А еще очень важно чувствовать своего противника, понимать его слабости и уязвимости. Просчитать и уловить, что вот сейчас будет атака, а вот сейчас он отступит, а вот в этот момент можно ударить самой, потому что противник открыт. Пробить глухую защиту в таком бою с опытным противником в моем случае почти невозможно.

Я пыталась спровоцировать его на нужный мне удар. Много есть способов отражения натиска с последующей собственной контратакой. Я не могла принять на свой клинок удар его катаны. Это было чревато тем, что мое оружие просто разлетится, как стекло, да и сил противостоять его прямой атаке не было. Но вот уйти от нападения и направить его собственные движения в нужную мне сторону, при этом сильно его задев, было возможно. Но если я среагирую после начала его выпада, то скорей всего опоздаю и мой ответ не успеет набрать необходимую силу. Спровоцировать нужную мне атаку для моей последующей победы, дело не из легких. Это довольно хитрая тактика, присущая лисам. Но боевое искусство владения мечом — наука не для глупых.

Очень скоро я поняла, что мой противник почти не устает. Он мертв. Это машина для убийства. Я выдыхалась, и сил на новые контратаки у меня становилось все меньше и меньше. Закончится все тем, что я устану и тогда совершу ошибку. А ошибка в моем случае будет фатальной.

Мне нужно идти на риск и атаковать самой. У меня нет другого выбора. Иначе это неминуемая смерть. Мне надо вынудить этого потустороннего робота отзеркалить мои движения с тем, чтобы в последний момент изменить траекторию его меча, спастись самой, а его уничтожить. Я соображала молниеносно и поняла, что это должна быть атака второго уровня, которую я пущу в ход после сложного обманного финта.

Я вспомнила такой удар! Рубящий удар по голове. Удар мечом по прямой траектории, пробивающий шлем и череп и совершенно точно смертельный. Я могу вынудить его на такой обмен движениями! Одновременный рубящий прямой удар по голове двух бойцов — это победа не тела, это победа силы. Силы в самом широком ее понимании. Эта сила должна быть не только в теле, но и в душе, и в духе. Именно такую мою силу и проверяют на этом испытании.

Представьте, что два бойца прямым ударом меча в голову наносят удары, которые неминуемо ведут к гибели обоих противников. Но тот, кто обладает большей решимостью, смелостью и мастерством все же успевает отклонить меч противника на несколько сантиметров в сторону прямо во время реза. И удар приходится не в голову, а в плечо. Если удастся отклонить меч противника сильнее, то он заденет только одежду, порвав ее, а если нет, то он раздробит ключицу и рассечет тело до пояса, что в итоге тоже станет смертельным**.

Итак, этот удар требует не только мастерства и быстроты реакции. Этот удар невозможен без решительности и самоотверженности. Не физическая сила оказывается решающей в опасной ситуации, а самообладание и смелость.

Мне понадобилась вся моя концентрация навыков, силы духа и тела, чтобы поставить перед собой такую задачу конкретно здесь и сейчас. И я, вложив всю собранную силу, повела удар прямо в середину его головы. Он повторил мой выпад и ударил в ответ. Я успела неуловимым движением отклонить его меч и завершила свой удар. Моя вакидзаси уступала его катане по длине, но отнюдь не в качестве и не в остроте. Я пробила шлем и расколола его голову почти пополам. Быстрым движением вытащив меч, я сделала шаг назад, только теперь осознав, что отклонила его катану не достаточно сильно, и она задела меня.

Мои одежды оставались розовыми, и кровь, льющаяся из раны, смотрелась особенно красиво. Именно розовый оттенок моего наряда, сочетаясь с алой кровью и розовым рассветом, заставил меня замереть и широко раскрыть глаза. Это было очень красиво. А боли я почти не чувствовала.

У моего противника был расколот шлем, но лица по-прежнему видно не было, хотя смотреть в его лицо мне и не хотелось. Я не чувствовала, что стал убийцей. Скорей мне казалось, что я избавила мертвого воина от незаслуженных страданий.

Точно так же, как этот ёкай собрался в лесу из ветра, земли и лепестков сакуры, он стал и рассыпаться на глазах. Прошло несколько секунд и уже нет передо мной воина в тяжелых пластинчатых доспехах, а есть только лепестки сакуры, кружащиеся на деревянном полу и смешивающиеся со стекающий по моей руке кровью, руке в которой крепко была зажата верная вакидзаси.

Мне нужно сделать шаг. Силы вытекали вместе с кровью. Мне нужно сделать шаг к двери и выйти отсюда.

Если я упаду, то уже не встану.

*Аманодзяку — «злые духи с неба» являются злыми существами японской мифологии, известными с дописьменных времен. Демонов характеризовали как божеств-ками, а позже — как ёкаев, ворующих вещи, наносящих физический вред хозяевам или разрушающих постройки. Возможно, творя плохие дела, эти боги опустились в иерархии духов.

С приходом буддизма, принесшего в японскую культуру концепцию ада, японцы начинают выделять амонадзяку в категорию «они» — жителей преисподней. Среди их способностей чаще начинают встречаться возможности читать мысли, провоцировать людей на злые поступки, вытаскивая наружу самые потаенные желания, зарытые в сердце человека. В буддистскую концепцию демон вписался идеально, олицетворяя рассудок, затуманенный эмоциями и желаниями, которые мешают просветиться, ощутить себя частью этого мира. Считается, что образ ёкая уходит корнями в мифологическую традицию группы островов Рюкю, расположенных к юго-западу от Японии в Восточно-Китайском море. Аманодзяку крайне разносторонний ёкай и может проявлять себя по-разному. В самой известной сказке про девушку-дыньку он мог принять ее облик, а в довольно известной манге аманодзяку по имени Авасима является мужчиной в течение дня и женщиной — ночью.

** Этот удар использован в фильме Акиро Куросавы «Семь самураев» — эпической самурайской кинодраме. Это один из самых значительных и влиятельных японских фильмов в истории кино. Породил несметное количество ремейков и подражаний.