Рис Инари (СИ)

Глава 1 Японская пословица: Пировать приходят чужие, горевать — свои

День последний в году,

как последний день своей жизни,

я вчера провожал —

но сегодня уже встречаю

день начальный нового года!

Автор Фудзивара-но Тосинари — японский поэт, аристократ, составил антологию «Сэндзайсю» «Разные песни». X век.

— Аика! — настойчиво звал голос, и кто-то встряхивал меня за плечо.

Это меня? Сегодня с утра я была Анной Павловной. Хорошо сходила за грибочками, ничего не скажешь! Что за «Аика»? Это что-то кошачье, собачье, лягушачье или кроличье?

Пошевелиться я не могла, но зато с радостью осознала, что мне есть чем шевелить! У меня точно есть руки, ноги и задни… Ну, вы поняли. Все у меня есть, только вот управлять я этим не могу. Даже глаза закрыть не могу и пялюсь в зеленую траву.

Меня перевернули, и я увидела склоненное надо мной личико совсем молоденькой девочки, хотя скорее девушки все же. Крупные прозрачные слезы лились из ее красивых глаз, делая их еще больше. Хм… а про кошку-то я почти угадала. На голове девушки были премиленькие такие розовые пушистые ушки. Ага, вот прямо как у кошечки.

Бесячий цвет. Вот никогда не любила розовый. Но у меня были сыновья, а потом внуки — тоже мальчики, и никто не просил розовых единорогов. Но вот у этой девчушки было розовым все. И волосы, и ушки, и одежда. Это какой-то дурацкий розыгрыш? Или она в фестивале участвует? Карнавал? Иначе, зачем ей вот это?

Хотя мужчинам наверняка нравиться. А может это ролевые игры такие? Ну, каждому своё… Я вот вообще очень спокойно отношусь ко всему такому, но только если это происходит за закрытыми дверьми спальни. Вот там можете играть и в кошечек, и в зайчиков, да хоть в енотов! Можете вообще весь зоопарк пере… перебрать, а мне вот демонстрировать все это не нужно — «Я старый солдат и не знаю слов любви!».

— Аика! Ты такой выброс энергии устроила, что сюда сейчас все собаки долины прибегут! Мы влипнем, Аика! — продолжало причитать надо мной розовое чудо, но при этом хоть плакать перестало, — Но, с другой стороны, ты выжила. А это уже не плохо. Так. Я попробую тебя перетащить. Может получиться?

И она, схватив меня за одну руку, поволокла по зеленой траве. Нда, Аня. Со стороны это наверняка смотрится презабавно. Как будто маленькая девочка тащит за одну лапу мишку по земле. Ну, в моем случае всё же, — сломанную куклу.

Я при этом продолжала пялится в небо. Только его мне и было видно, ну еще и ветки деревьев. И вот что поразительно: ни тебе хвойников, ни тебе милых сердцу березок. Деревья были большими, пестрыми, усыпанными цветами и плодами всех форм и расцветок. Это куда же меня занесло-то?

Вскоре я обнаружила, что могу моргать и двигать глазами. Уже не плохо! Я скосила глаза вниз и, если бы могла, то заорала бы в голос. Но губы не шевелились, и я, кажется, и дышала через раз. Поэтому дикого крика не получилось.

Я была почти точной копией шедшей впереди девушки. Розовая кошечка. Уши мне видно не было, но я смогла рассмотреть довольно длинные разметавшиеся розовые волосы. А еще был виден длинный хвост, волочащийся по земле, на конце хвоста розовая шерсть сменялась на белую. Так…. Я не кошка, а розовая лиса?! Ужас какой!!! Это ж надо было меня так угораздить! Так, Аня, дыши глубже. Хотя, учитывая мой частичный паралич, это вряд ли получиться. Но успокоиться не помешает.

И нужно постараться найти плюсы.

И я снова скосила вниз глаза. Я совершенно точно маленькая и симпатичная, с тонкой талией, длинными ногами и высокой грудью. Длинное платье розового цвета было с большими разрезами, и я смогла рассмотреть и ножки, и маленькие ступни. Я определенно обладательница молодого, почти совершенного тела. Если и личико под стать телу, то можно смириться и с ушами, и с, прости Господи, хвостом…

Я наверняка угодила не просто так в это тело. Мне было совершенно точно понятно, что в моем мире я умерла. Уж не знаю, как так получилось, ведь я была еще не старой и крепкой. Но как говориться, — человек смертен. Плохо, что порой он внезапно смертен, но ничего тут не попишешь. Аннушка на поляне масло разлила? Или «ведьмин лес» постарался? Но будем исходить из того что имеем. У меня новое молодое тело и это определенно плюс. Нужно постараться выжить и разобраться что к чему.

Разумеется, я читала книги про «попаданок» и примерно представляла себе, что со мной произошло. Поэтому заканчиваем истерить и берем себя в руки. Нужно пошевелить старыми мозгами и научиться пользоваться новым телом.

— Фух, Аика. Ты тяжелая, — выдохнуло розовое чудо, и уселось на траву рядом со мной.

Я попробовала пошевелить конечностями. У меня даже немного получилось. Я смогла моргнуть и двинуть рукой. Правда движение больше походило на судорогу, но я обрадовалась и этому. Дело движется.

— Тебе лучше? И глотать можешь? — с надеждой посмотрела на меня розовая девушка.

Я несколько раз моргнула, понадеявшись, что это примут за положительный ответ, и мне снова повезло.

— Давай я попробую в тебя отвар влить? Вдруг поможет? Я тебя не дотащу до дома. А скоро темнеть начнет. Да и собаки уже наверняка бегут. Хорошо, что учителя нет. А то бы нам точно несдобровать. А так может, не поймают? — она говорила и осторожно, по капельке, вливала мне в рот безвкусное пойло из пузатой фляжки.

Откуда она достала фляжку я не поняла, но старательно глотала, с каждой новой порцией понимая, что владение своим телом и в самом деле стремительно возвращается. Меня усадили, и я даже смогла не завалиться. Дело двигалось семимильными шагами, и я уже почти полностью контролировала руки.

— Давай встать попробуем? Собаки близко!

Собаки это явно что-то плохое. Поэтому я старалась изо всех сил. На ноги меня поставили, а потом девушка положила мою руку себе на плечо и бодро сказала:

— Давай шаг сделаем? Нужно поторопиться.

Я постаралась и у меня получилось. Шаг, за ним еще один. И вот мы уже ковыляем по петляющей тропинке. Я даже обернуться смогла, чтобы убедиться, что следов мы не оставляем за собой. Хвост моей подружки, ловко заметал их, а вот мой пока безжизненной тряпочкой свисал почти до земли. Но вот сейчас мне точно не до хвоста. Убраться бы подобру-поздорову.

Дело и в самом деле пошло гораздо веселее. И мы уже быстро шли. Куда? Мне вот было пока все равно. Главное идти. Это уже плюс, а я ищу только плюсы, тем более что каждый мой шаг увереннее, чем предыдущий. Видимо тело подстраивается под меня? Или я под тело? Накапливалось все больше дурацких вопросов без ответов.

И когда перед нами забрезжил свет, и деревья стали расступаться, я обрадовалась до невозможности. Устала и очень хотелось сесть. Все же такие потрясения не могли не утомить и голову, и тело.

Мы вышли из леса, и передо мной открылась потрясающая картина.

Большой, просто гигантский водоем с прозрачной водой, а на его берегу возвышались два замка. При этом один замок был самый такой привычный, не могу сказать, что в стиле позднего средневековья, но привычный глазу точно. А чуть в стороне стоял совсем другой замок, в архитектуре которого я угадала японский стиль — многоступенчатые башенки, стоящие друг над другом, как детская пирамидка.

Два замка стояли, как два огромных памятника. Вот у нас раньше во всех населенных пунктах обязательно размещался памятник Ленину. Неважно, был вождь пролетариата в кепке или с вытянутой вперед рукой, указывающей в светлое будущее, но он являлся центром деревушки или городка. Вот и тут было что-то похожее. Два замка, а вокруг маленькие домики. При этом домики были, как и привычные для меня европейские, так и в восточном стиле, с причудливыми крышами, похожими на шляпу волшебника. И все это утопало в буйно цветущих садах и кустарниках.

Это что, Восток и Запад сошлись в одном месте? Но как же красиво! Открывшийся мне сказочный пейзаж просто завораживал.

Но вот моя спутница на прекрасный вид не обратила ни малейшего внимания. Она потащила меня по дорожке вперед, бухтя при этом:

— Аика, ты тяжелая. Тебе точно нужно ограничить себя в человеческой пище. Больше духовной нужно питаться. Копить магическую энергию и медитировать. В следующий раз я тебя брошу на растерзание псам-инугами**.

— К… кому? — удалось мне выдавить из себя.

И я мысленно порадовалась, что не только понимаю чужую речь, но и говорю на ней в незнакомом мире. Если бы и с письмом так же волшебным образом повезло!

Только вот моя спутница этой моей радости не разделила. Она резко остановилась, и мы чуть было не покатились с тропинки вниз. Но все же вовремя удержались, и она удивленно на меня посмотрела.

— Аика? Как это «кому»?

— Не… помню, — выдавила я из себя традиционную отмазку всех попаданок.

Ну, а что? Им можно? Значит и у меня сработает.

— А я всё удивляюсь, что ты и цвет не поменяла, и хвост у тебя по-прежнему один. Ты вовсе не повысила уровень. Ты только окончательно себе мозги отшибла…. Всё. Теперь учитель нас точно убьёт. И тебя и меня. Ааааа!!!! Делать то что? — завопила она, и пошла в два раза быстрее, почти побежала.

Я с трудом, но все же поспевала за ней, старательно перебирая еще плохо слушающимися ногами. Мы добрались до входа в долину и свернули на первую же боковую дорожку, которая вывела нас к небольшому домику. Он был самый обычный, деревенский, одноэтажный, с черепичной крышей, кирпичной трубой и ярко освещёнными окнами. Домик утопал в кустах роз, вокруг порхали бабочки, и в воздухе витал пряный запах цветов.

Только вот внутрь она меня не потащила, а остановилась и громко завопила:

— Девочки!!! Беда!!!

Дверь на крылечке отворилась, и из нее выбежали еще две розовые лисички. Да что же они все такие одинаковые, как розочки на торте?! Ужас просто. Меня сейчас стошнит от этого цвета. Терпеть его не могу. И потом, почему они не рыжие, как нормальные лисы? Нет, мне как всегда везет вот на такое нечто…

— Аика? Рен? Что стряслось? — спросила одна из выбежавших девушек.

— Аика хотела пройти на следующий уровень, отрастить второй хвост. Она начиталась про какой-то ритуал высвобождения энергии и решила его провести. Я согласилась помочь, — тараторила моя спутница, которую зовут, судя по всему, «Рен».

— Ой! — охнула одна из девушек.

— Ничем хорошим это не могло закончиться, — покачала головой вторая.

— Да! Но выброс энергии был, и наверняка псы-инугами уже все пронюхали. Но это полбеды. От ритуала у нее окончательно мозги слетели. Она и так-то не была сильно умной. А теперь ей еще и память отшибло, — и Рен прижала ладошку ко рту.

— И что теперь делать? — испуганно вторила ей одна из девушек

— Псы-инугами сюда придут и старших сестер приведут. Все плохо….

— Нас выгонят всех четверых в мир людей!

— А там нас сразу убьют. Люди ненавидят лис-кицунэ*.

— Уши и хвост мы прятать не умеем, нас люди затравят собаками и побьют камнями!

Громко причитали они.

— Хватит! — скомандовала я.

Эти розовые девочки, которые наверняка и в туалет радугой ходят, меня порядком достали своим нытьем.

— Доказать они что-то смогут? — спросила я, тихо радуясь, что голос меня все лучше и лучше слушается и глотаю я уже без боли.

— Доказать? — перестав причитать, подняла на меня одна из девушек глазки.

— Да? Мало ли почему был выброс энергии? — пожала я плечами, — Это ведь могли быть и не мы?

Девочки переглянулись и слёзки высохли. Все трое подобрались и уставились на меня.

— Ты только молчи! Хорошо, Аика?

— Ничего не говори. Врать мы будем.

— У нас лучше получиться!

— Да, пожалуйста, — и в самом деле, лучше в моем положении помалкивать.

Не успели мы толком определиться с «дачей показаний», как на дорожке перед нашим домиком появились три фигуры. Большие, одетые в черное, мужчины. Их наряды напоминали форму и были у каждого почти одинаковыми. Это что? Типа полиции?

— Инугами, — прошептала мне одними губами Рен.

Девочки остались стоять, где стояли, и даже носы вверх задрали. Эти трое неторопливо шли к нам, и я даже слегка залюбовалась. Все трое высокие, плечистые, статные. Красавцы словом.

Только вот дойти до нас они не успели и вопросы свои задать тоже. На тропинке мелькнули тени, и вот уже, загораживая нас, перед инугами взметнулись еще три девушки. И вот эти новенькие были как раз разных цветов, каждый из которых полностью удовлетворил бы меня. Волосы и ушки одной из девушек были тёмно-красными, у другой рыжие, а третья была темно-синей. Вот! Нормальные же цвета! Почему же я такая нелепо розовая?

При появлении этих трех девушек мои розовые подруги по несчастью дружно склонили головы и пробормотали тихо «Сестры». Я склонила голову чуть позже, но на это, как мне показалось, внимания никто не обратил.

— Нами был зафиксирован выброс магической энергии в лесу неподалеку отсюда. Выброс очень сильный. На месте мы зафиксировали следы непонятного ритуала. Никаких просьб о его проведении не поступало, значит, он был тайный. А, следовательно, не законный. Мы пришли забрать нарушительницу! — громко сказал первый инугами, что стоял чуть впереди.

— У вас есть подтверждение того, что ритуал проводился кем-то из наших сестер? — вкрадчиво спросила та девушка, что тоже стояла первой.

И тут вдруг у нее за спиной взметнулось сразу четыре красных хвоста. Ух, ты! Мне вон и с одним не понятно, что делать, а у нее их четыре!

— Нет, к старшим Сестрам у нас вопросов нет. Мы нашли вот это, — и инугами протянул на ладони розовый браслетик.

Видимо или у меня, или у Рен слетел. Розовые бусинки призывно блеснули на ладони. Стоявшие рядом девушки дружно охнули. Этак они нам всю «малину в Марьиной роще» сдадут. Или у них как-то по-другому это называется? Нужно спасть положение.

Я розовая? Значит, хлопаем глазками и строим из себя дурочку. Это, в конце концов, умеет каждая умная женщина.

— Это моё! — я сделала шаг вперед с самым честным выражением лица, на которое была способна.

Я, правда, понятия не имею, какое у меня сейчас лицо, но хочется надеяться, что честное.

— Ваше? — удивленно посмотрел на меня инугами.

— Да! Я потеряла его. Уже и не помню, когда. Спасибо что нашли, — и я сделала еще один шаг вперед, выйдя из-под надежной защиты старших, как я поняла, сестер.

— Потеряли?? Давно? — еще больше удивился инугами.

Да что же они все такие недоверчивые? Но я уверенно кивнула. Да. Не важно, что я браслет в первый раз вижу. Потеряла и давно. Это почти правда. Не подкопаться.

— Хорошо. А как он оказался на месте проведения ритуала?

— Понятия не имею. Но я точно знаю, что ни я, ни мои сестры не проводили сегодня ночью никакой ритуал, — и я посмотрела прямо в глаза инугами.

Я не врала. Я вообще за грибочками ходила. А сестры в домике сидели, а вот Рен, та просто за ритуалом наблюдала. Но не участвовала же? Так что я говорю правду.

— Она говорит правду, — потрясенно сказал тот инугами, что стоял позади.

— Вижу, — нахмурился старший, продолжавший держать мой браслет на вытянутой руке.

Я быстро подошла еще на шажок и схватила его. Ну, мало ли? Вдруг у них тут еще какие приемы есть? Отпечатки пальцев? Или что там может быть? Лучше забрать улику, пока они не очухались. И я проворно спряталась за спинами старших сестер.

— Как видите, никто из моих сестер сегодня ночью никакие ритуалы не проводил. И мы тоже заметили выброс. Но он был очень силен. И его последствия должны быть видны. Однако ни у кого из сестер изменений нет. Значит это не мы, — решительно сказала красная лиса.

Инугами покивали.

— Приношу извинения за беспокойство, — сказал старший, развернулся и направился прочь по дорожке от нашего домика.

Мы же все четверо дружно выдохнули. Но только вот рано мы обрадовались. Три старшие сестренки развернулись, взмахнув в воздухе разноцветными хвостами и яростно на нас уставились.

— Что это было?! — прошипела красная.

— Вы совсем мозги потеряли? — это рыжая.

— Жить надоело? — это уже синяя.

Шипели они при этом не на меня. Я единственная, на кого не была направлена их ярость. Они шипели на моих розовых подружек. Эк, их разбирает. Нельзя так с подчиненными. Они революцию устроить могут. Ну… или маленьким заговором ограничатся. Но, в любом случае, — не хорошо. Только я подумала, что нужно бы вмешаться, как три розовые лисички дружно указали на меня пальчиками и выдали с головой:

— Это всё она! Аика!

Ну, вот. Теперь все шишки мне.

— Может в дом пойдем? На улице как-то не с руки выяснять, кто и в чем виноват? — подала я, дельную, как мне показалось, идею.

Мысль и в самом деле всем понравилась. Да и девушки стали намного добрее, стоило привести их в дом. Внутри, кстати, оказалось очень мило. Только вот обидно, что все вокруг было розовым. И книги, и подушки, и мебель.

«Я тут долго не выдержу. Разнесу все, или меня будет радугой тошнить», — с ужасом подумала я.

Мы все расселись возле небольшого столика, и одна из девушек поставила на стол чашечки без ручек, с какой-то жидкостью. Я, дождавшись, когда остальные возьмут по чашке, тоже рискнула пригубить. Это было что-то приторно сладкое, наверняка питательное, но невкусное. Вот не люблю я, когда вот так на языке вяжет и хрустит, как будто сахару из сахарницы наелась. Но почувствовала я себя точно лучше после пары глотков.

А Рен подробно рассказывала, что с нами приключилось ночью. И как я хотела стать рыжей и отрастить себе второй хвост. И как решила перепрыгнуть на другую ступень, минуя долгую учебу. И как пошла на ритуал, а Рен попросила посмотреть, чтобы все прошло должным образом. И как я … ну, то есть та Аика, упала, и был выброс энергии. И как Рен решила, что Аика умерла, и тащила меня на себе. А вот потом выяснилось, что мозги у меня всё-таки сгорели.

Все сидели и внимательно слушали. Даже я. Было интересно, что же привело меня в этот мир? Как оказалось, глупость розовой девчонки. Ну, потому что не верится мне, что я вот так сразу, без причины, почувствовала себя плохо и умерла в своем мире. Видимо что-то все же сместилось в мироздании.

— Ох… Это потому что праздник Обон***? — спросила Рен, когда все выложила.

Вот как с ней в разведку ходить? Но может быть тут доверие к старшим сёстрам безграничное? Хотя я бы, вот этой рыженькой, не доверяла бы. Может это у меня просто предубеждение перед рыжей лисой? В русских сказках они всегда хитрые и коварные. Но и кицунэ, насколько я помню, тоже не самые добродушные звери, а оборотни.

— Да! В эти три дня всегда же грань между мирами истончается, и ее ничто не стоит разрушить? Аика ее разрушила? — подалась вперед другая.

Все дружно посмотрели на меня.

— Скорее перешагнула, — сказала я, вспомнив свое блуждание по аркам.

Все помолчали, а потом ярко-красная лиса с четырьмя хвостами сказала.

— Так. Что ты помнишь?

— Вообще ничего! — храбро поведала я, — Я даже, как вас зовут не знаю. Ну, кроме Рен.

— Ужас!

— Кошмар!

— Что же делать?

Начали причитать все хором.

— Научить? Рассказать? Прочитать в книгах? — выдала я сразу несколько вариантов.

Они замолчали и удивленно на меня посмотрели.

— Ты же не любишь читать?

— И учиться тоже?

— Мы тебя с книгой ни разу и не видели.

Однако… Но я же прошла ритуал? Так что мне можно и чуточку поменяться?

— А вот теперь я готова слушать, учиться и читать! — твердо сказала я.

Все снова замолчали.

— Хорошо! — постановила старшая Красная Лиса, — У тебя три дня, чтобы попытаться восстановить память, или выучить все заново. А потом мы сдадим тебя учителю. И он, я уверена, будет суров. Так что советую за три дня во всем разобраться.

Я сдержанно кивнула. Три дня? Чтобы подготовиться к экзамену? Легко! Где наша не пропадала!

*Кицу́нэ — существо из японской мифологии, представляющее собой лису с девятью хвостами, способную превращаться в женщину или мужчину-оборотня.

По поверьям живёт сотни и даже тысячи лет. Происхождение персонажа обусловлено распространённостью лисиц в древней Японии. Кицунэ ассоциируются с Инари, богиней-покровительницей рисовых полей и предпринимательства. Изначально лисы были посланницами этой богини, но сейчас Инари сама иногда изображается в виде лисы. У Кицунэ обычно наблюдается два хвоста, хотя чем старше и мудрее лиса, тем больше у нее будет хвостов. Однако лисы, которые появляются в народных историях, почти всегда обладают одним, пятью или девятью хвостами. Когда Кицунэ получает свой девятый хвост, ее мех становится серебряным, белым или золотым. Легенды о таком существе имели распространение во многих регионах Восточной Азии. Кумихо — существо из корейской мифологии. В Корее лиса, которая живет тысячу лет, всегда изображается как злой дух, в отличие от японской лисы, которая может быть и доброжелательной, и злорадной. Китайский фольклор также содержит дух лисы схожий с Кицунэ, и она тоже имеет девять хвостов.

**Инугами от японских слов «ину» — собака и «ками» — божество, дух. Инугами — в японской мифологии собаки-оборотни. Обычно японцы собакам поклонялись как стражам и защитникам. Статуи Кома-ину — две собаки друг напротив друга, у левой пасть закрыта, у правой — открыта, — часто ставят в храмах как защиту от злых сил.

Так же считалось, что с помощью инугами человек мог наложить порчу, или разбогатеть, но как правило для хозяина добром это не заканчивалось. Японцы верили, что иногда эти собаки могут превращаться в очень сильных и высоких мужчин, преданных своим друзьям, отличных воинов, но несколько обиженных умом, лишённых живого воображения и легко впадающих в гнев. Инугами могут принимать облик и пса, и человека.

***Обон — японский трёхдневный праздник поминовения усопших. Согласно традиции считается, что в это время года души усопших возвращаются к живым и посещают своих родных. Нередко его называют Праздником фонарей, потому что с наступлением темноты они вывешиваются родными — дабы души усопших могли найти дорогу домой.