Руны на клинках

Глава 13

Капитан Логинов привёл меня в отдельный кабинет, сам сел за стол, мне указал стул для посетителей и приказал докладывать. К встрече с представителем Совета обороны я хорошо подготовился и батальон подготовил.

Мы увеличили численность на целый взвод. Вернее официальную численность утверждает Совет обороны и делает исключения по очень веским причинам, а я никого не хотел отвлекать. Но никто ж не может запретить небольшой резерв живой силы.

Ну, он типа сам образовался, по запарке, временно. Экипажи девяти машин сначала просто ждут приказа в каком-нибудь городке. Парятся в настоящих банях, водят симпатичных дам в коммерческие рестораны и отсыпаются без обстрелов в чистых постелях.

Через два дня они приказ получают. Едут на грузовиках в другой городок поблизости или же прям на месте встречают нашу танковую роту. Парни ответственно принимают танки у другого взвода и с ротой едут воевать. Ждать приказа в городке остаётся следующий по графику взвод.

Всё это я честно доложил капитану Логинову и добавил, что парни могут ждать приказа немного дольше и чуточку дальше. Например, две недели в Москве. Официальная же численность и боеспособность батальона не пострадают.

И я полностью согласен с капитаном, что моё «ждать приказа» больше похоже на отпуск…

Кстати, хорошо, что он сам это сказал. Поэтому предлагаю утвердить своим заместителем Костю Гаева и направить его в отпуск первым. Заслужил парень. Под его началом получено магическое усиление тотемных бонусов и обнаружились важные эффекты от их сочетания.

Так бонусы беров и волков действуют на своих, прежде всего, на самих магов. Парни, как волки, сильнее сосредотачиваются на задаче и в ярости, как беры, эффективнее усиливают воздействие рысей или вепрей. И надо прислать к нам на стажировку горностаев и росомах для обязательной проверки.

Обнаружились и проблемы. Лишь начиная с уровня средних магов, и то после определённой подготовки, возможно поддерживать три воздействия. На поверхности лежит увеличение численности магов, а на перспективу работаем над их усилением.

— Угу, — задумчиво кивнул капитан. — Использование тотемных и магов явно перспективное направление. Будем думать в Совете, пока жди наших магов для проверки и изучения.

— А росомахи и горностаи? — спросил я с надеждой.

— Этим нужно заниматься отдельно, Совет направит тотемных туда, — деловито ответил Логинов. — Если вам нужны горностаи и росомахи, решайте вопрос сами.

— Хорошо, — сказал я сдержанно. — А что скажешь про отпуска?

— С отпусками всё непросто, — проворчал он. — Идёт большая война…

— И как на её ход влияет лейтенант Гаев? — уточнил я со злой насмешкой. — А даже если влияет, отдохнувший Костя станет влиять больше. Парень заслужил.

— Заслужил, — согласился капитан и тут же возразил. — Но ведь когда вернётся Костя, в отпуск сразу поедешь ты.

— Что ты! — возмутился я. — Ему после отдыха ещё входить в курс всего! — я скромно добавил. — Думаю, за неделю войдёт.

— С тобой сложнее, — сухо сказал Логинов. — Ты отпуск ещё не заслужил.

У меня не нашлось слов. Я от неожиданности уставился на капитана.

— Ну, сам посуди! — горячо заговорил он. — Две недели ты пробудешь в центре повышения квалификации, неделя в клане, неделя дома, да плюс дорога — итого, больше месяца. И что такого ты успел сделать на войне?

Я несколько смутился. Действительно, таким долгим отдыхом могут наградить лишь за серьёзные свершения. Посмертно.

— Давай так, — сказал капитан задушевным тоном. — Завтра отправляй в отпуск Костю. И если ты за три недели его отсутствия что-нибудь совершишь, сам поставишь передо мной вопрос.

— Ладно, — ответил задумчивый я.

Приказал лейтенанту Гаеву назначить заместителя, мне его представить, передать парню дела и уматывать в отпуск. А вот и его отпускные документы. Косте оставалось лишь откозырять:

— Слушаю представить и уматывать.

Не каждый раз его командир что-то приказывает и в такие моменты со мной лучше не спорить. Выбрал Костик заместителем младшего лейтенанта Пашу Зимина, кадета и своего сокурсника. Тоже неслабый маг, из водителей стал командиром танка, и с остальным должен справиться — маг Гаев абы за кого не поручится.

Самого Костю я подвёз на вокзал и даже посадил в плацкартный вагон. В тот раз подвернулась возможность устроить парня с удобствами. Вот проводил его в отпуск, поехал обратно и по своему обыкновению призадумался.

Не, чего бы такого совершить героического я не думал. Капитан Логинов просто не мог сказать иначе. А так осень наступила. Пока относительно тепло, но через три недели точно зарядят дожди. А как это называется на войне? Осенняя распутица.

Капитан, конечно, в меня верит, что батальон не снизит показателей, но это с моим отпуском не связано — не за отпуска воюем. А когда распутица, танками воевать неудобно, можно и мне немного отдохнуть.

Ёлки! Только отправив Костю, понял вдруг, что прошло лето. Первое лето большой войны. Воюешь себе, ездишь и стреляешь, решаешь важные задачи и даже думаешь, что приближаешь победу.

А тут выпадает свободная минутка, оглядываешься и понимаешь, что пришла осень. Миру безразличны наши войны, мы всегда кого-нибудь убиваем. Это ещё не повод не сокращаться дню, не холодать воздуху и листьям не желтеть.

И без философии, просто воюешь, иногда оглядываешься и понимаешь, что моя война на большие изменения почти не влияет. Вот, например, на чём я отвёз Костю на вокзал?

Выделили батальону открытый внедорожник с водителем, чтобы командир по своим нуждам танки не гонял. Я этому, конечно, очень обрадовался, поскольку рулю исключительно сам, а водитель спит на заднем сиденье. Его забота только машину за танками перегонять и всегда за ней следить.

Но сама суть как раз в том, что зовётся внедорожник «Виллис», а иногда и «джип», и сделали его в Северной Америке. Гардарика, конечно, выпускает внедорожники, и все они мобилизованы, но ведь война нарушила местами логистику, и для любого фронта джипов просто не бывает много.

То же самое можно сказать и о грузовых машинах. Своих есть много и делают ещё больше, но и от американцев не отказываемся. Всё чаще встречаю на дорогах и в обеспечении «Доджи» и «Студеры».

В пайках появилась американская тушёнка, ещё не прозванная «Второй фронт». Но не в названии же дело! Получает Гардарика из Америк и Британии шоколад, какао, кофе, сахар, масло, сухое молоко, яичный порошок и прочее.

Прямо такое ощущение, что наши берут всё, что влезает в пароходы. Везут суда это в северные порты Гардарики, разгружаются, и по железной дороге доставляют к нам.

По той самой одной дороге, на которой, как я думал, держится снабжение Северо-запада. Мдя. Похоже, что работает она немножко наоборот, и мои оценки месячной давности страдали некоторой неточностью.

Но бог с ними, с оценками, я негордый. Главное ведь, что выдали мне джип. Рулю себе и думаю, что британские или американские танки я на фронте ещё не видел. Признаться, дерьмовые танки. Может, они не влезли в пароходы, а, скорей всего, не повезли их по забитой важными грузами железке.

Европейцы теперь на всё это голодными глазами смотрят и пытаются у Гардарики Северо-запад отжать. Лезет европеец на русские позиции и что там видит? Закопанные по башню танки англосаксов.

Правда, есть у них танки и со второй пушкой сбоку, а для некоторых нужно копать очень глубокие окопы — заразы высокие. Но ведь самый дерьмовый танк — это защищённая огневая точка. Её не так просто уничтожить.

Нужно к ней подъехать на четвёртом «панцире» последних улучшений, заметить и влупить бронебойным. Ну, как мы дырявим французские танки усиления. Но нет у Европы столько четвёртых «панцирей», на все фронты точно не хватает. И каждый ведь может посыпаться, похоронив под собой всё. Не получится у европейца в этом году взять Северо-запад.

Может и дальше Европа обломится. Не, она вся такая просвещённая, индустриальная и большая, одного народу у неё пятьсот миллионов. Страшный враг. Но ведь и мы чего-то стоим, и в нас верят в мире. Проигравшим в долг не дают, особенно англосаксы. А ведь серьёзно вкладываются.

Вот водитель мой востроносый и щуплый Серёжа не может спать всегда. Его, любознательного, в школе научили читать, и он свободное время тратит на самообразование. Читает всё, что попадётся, и со всеми общается. Так Серёжа всегда правильно называет самолёты, которые увидит в небе.

Я к этому быстро привык и даже не отвлекался от управления, однако раз чуть с дороги не ушёл, когда он сказал:

— А этих ещё не видел. Наверное, американские «Аэрокобры».

Я остановился, тоже посмотрел на самолёты с кругами Гардарики на крыльях и подумал:

— Многое в пароходы можно не пихать, само долетит.

А раз просто пешком увидел нечто, очень похожее на немецкую «раму», но ведь в количестве сразу трёх штук и тоже с кругами Гардарики. Трофейные «рамы»? Но почему сразу три?

— А этих я сразу узнал! — гордо сказал Сергей. — Это американские «Лайтинги»! Скорость как у истребителей, летают с бомбовозами на Румынию из Крыма, а у нас разведчики. Радиус 3000 километров, но требуют постоянных аэродромов.

— И делают у нас для них аэродромы? — спросил я, разглядывая необычные аппараты.

— Наверное, делают, — ответил Серёжа. — Иначе, зачем нам такие самолёты? А площадки в любом случае пригодятся.

То есть даже Сергей в газетах про новые аэродромы с бетонным покрытием не читал, но уже обнадёживает сам факт появления у нас «Лайтингов». Дальность 3000 километров — это же почти до Берлина и обратно. Никакие захваты территории врагу не помогут что-то спрятать.

Скорость более 600 километров в час, плюс вооружение — сбить самолёт очень трудно. И с момента первой встречи я замечаю в небе «Лайтинги» регулярно, а для такого числа машин точно бетонируют полосы.

Что-то в мире происходит важное, что обязательно скажется на ходе войны. Пока просто предчувствие. Не! В будущем, когда всё случится, я обязательно скажу, что догадывался с самого начала. Или загадочно промолчу. Дожить бы только.

И не сказать, что думаю только о войне. Может и правы гуманисты, что война это ужасно, что это всегда чья-то смерть. Но ведь они тоже не могут думать об этом постоянно. Для меня война ещё и моя молодость, вообще вся жизнь. Даже на работе можно ведь иногда о работе забыть!

На длинных переходах с удовольствием думаю над решением математических задач. Старая моя привычка решать в уме здорово упрощает сложную жизнь.

Вот кто бы мне раньше сказал, что задачи станут дефицитом! Нету, говорят в школах, кончились. А старый учитель Исаак Львович прямо заявил:

— На тебя не напасёшься. Бесплатно больше не проси, только баш на баш. Придумаешь задачу, которую я сразу не решу, тогда так и быть что-нибудь поищу.

Я с наглой мордой вспомнил задачи со звездой из программы Корпуса и добавил парочку с олимпиад. Так Исаак Львович со скукой говорил ответы и тут же вспоминал, откуда и какого года задания.

— Не тереби мой бедный мозг, старший лейтенант, — сказал он устало. — Иди и хорошо думай. Поверь, мальчик, что придумать красивую задачу очень непросто.

Я человек военный, получил задачу…

Хм. Получил задачу придумать задачи. В принципе я от него того и добивался, а что оно не так, как представлялось, в жизни всё немного сбоку. Больше недели не видел Исаака Львовича и не скучаю, еду ж себе и думаю — что ещё человеку для счастья нужно?

Начал в размышлениях с шаблонов. Не придумывая лишнего, просто пытался известное видоизменять, сочетать и комбинировать. Сам собой вспоминался пройденный материал, что аж самому страшно стало. Это ж сколько я, оказывается, знаю!

Кое-что получалось забавным, но не отпускала уверенность, что получается фигня. Какому-нибудь отстающему кадету оно и покажется интересным, а у Исаака Львовича вызовет зевоту. Старый учитель точно всё это узнает.

Однако думать над задачами намного приятнее, чем о повседневной жизни, я так от работы отдыхаю. В отдохнувшую голову потом война возвращается непроизвольно, всё-таки это моя основная работа.

Вспоминаются ребята отдельно и в экипажах. Интересно, что в команде они ведут себя иначе, и у танков свои характеры. Я и Костя всё время только и занимаемся кадровым вопросом. Ловко ездим и стреляем фоном, этому может научиться каждый. Главная задача командиров как раз в том и заключается, чтобы каждого этому учить.

Парни в экипажах притираются долго, танки во всей красе появляются очень не сразу. Потому командиры столь ответственно подходят к комплектованию машин. Потом что-то изменить почти немыслимо. Такое случается, когда кто-то из экипажа гибнет, и проводится тщательный разбор.

Однако с подбора экипажей вопрос только начинается. Просто не собрали команды, так можно дальше не думать — это уже поражение. Но пусть правильно подобрали команды, притерли и обкатали, так потом собираем взводы.

Правильно нужно выбрать взводных из командиров машин, от их личности, от характера их танка пляшем дальше. У каждого обязательно завидущие зоркие глазёнки и загребущие умелые ручонки, все норовят забрать лучших. Тут командирам требуется ещё и дипломатия.

В репу и по рукам в самом крайнем случае. Нам же со взводными ещё работать и работать, объяснять задачи, что-то им доказывать. И при потерях комплектовать новые экипажи.

Поэтому взводы мы по возможности не трогаем. Пусть, кажется, что можно кое-что улучшить перестановками, лучшее — враг хорошего. Даже если плохо работает, главное, что оно работает. Не чини то, что не сломалось.

Далее собираем роты, а с ними вообще одна сплошная дипломатия. Тоже ведь просто так не передашь взвод в другую роту, требуется долго говорить со взводными и объяснять ротным…

Господи! Где та армия, где на любой приказ говорят «есть»! А не посылают сразу на…

Не, я могу набить каждую морду, любого сломаю об колено. Но пока хватает слов, обходимся словами. И умные парни хорошо понимают командование, а дурачьё к нам просто не попадает.

Руководство с теми же взводами работает через ротных или редко общается напрямую но с обязательным их присутствием. И сами ротные командиры должны чётко понимать задачи роты и максимально им соответствовать.

То есть с ротами, как со взводами, без крайней нужды в них не лезем. И тут мои реформы! Взять тот же короткий отдых, все в батальоне моё решение приветствуют и ждут своей очереди. Но одно дело, когда взвод после отдыха возвращается в свою роту, и совсем другое, когда в чужую.

Не знаю, может, и плохо так думать о своих ребятах, однако я или Костя в таких случаях всегда ездили с «чужим» взводом. Просто для профилактики потерь.

Теперь батальон собрали вместе, все на виду, и взводы всегда возвращаются к своим. Только резервный взвод отдельно, но под моим постоянным присмотром. Ротные командиры боятся, что мне только покажется, что к парням другое отношение. Длинная, вдумчивая беседа точно гарантирована, а вот какие я сделаю из неё выводы…

Но это обычная военная рутина, есть вещи и повеселее. Вот не напрасно же я говорил, как непросто комплектуются роты и взводы. Вроде, собрали, всё работает, можно отдохнуть. И тут открыли рысье подавление.

Ну, прогресс такая штука, всегда требует жертв. Начали мы с Костей ломать взводы, переставлять машины меж первой и второй ротами, имея в виду третью. Визгу было! В основном нецензурного.

Когда приступили к перестановкам меж первой ротой и третей, визг поутих. Все увидели пользу от нововведений, и люди к реформам стали привыкать. И это правильно, ведь стоит реформам начаться, конца им не просматривается.

Влезли с предложениями бер, волк и кабан. А бер на секундочку заряжающий, волк наводчик, а вепрь водила. У всех командирами мои маги, и они в первой роте. Мало мне было ждать, когда парни уедут к своим, и мне придётся заново комплектовать три экипажа.

Начали опыты в первой роте, а я при каждом удобном случае говорил тотемным, что не надо им возвращаться в кланы. У кланов нет магов танкистов, и взять неоткуда. Что с того, что привезут парни им знание, если кланы не могут им воспользоваться?

А когда об усилении магами тотемных бонусов узнают в Совете обороны, кланы просто растащат командиры, у кого есть профильные маги. Я, например, точно приму участие.

Да уже принял! Мне в принципе плевать конкретно на них, позже смогу найти желающих в других кланах. Они мне просто первые подвернулись, так надо пользоваться моментом.

Потом выяснилось, что с каждым тотемным воином лично маги должны плотно познакомиться, и отдельно в боях освоиться с усилением некоторых воздействий. Тут многое зависит от личностей тотемных и магов, и всё равно более трёх бонусов маги усиливать не могут.

Пришлось снова мне и Косте мудрить, задействовать в экспериментах вторую роту. А там и командир третей роты заявил, что он не рыжий. Прям при близнецах сказать не побоялся, и они его не загрызли, даже встали на его сторону.

Далее батальон объединяют. В принципе никто против укрупнения сильно не возражал, даже неприятель вёл себя прилично. Европейца словно специально для нас пригнали. Говорил уже, что не встретил тут магов, и тактически враг новинками не баловал.

Всё по методичке, мои танкисты всегда разгадывают нехитрые приёмы и смотрят в правильную сторону. Профи же от новичков отличаются совсем немногим. Мы просто никогда не совершаем глупых ошибок, всегда не там, где врагу удобно, и лупим всего на мгновенье раньше без промаха.

Новичок и не поймёт, в чём фокус, скажет, что просто везёт. Пусть говорит, на то он и новичок. Дело не в нём, а в европейце. С таким противником парни могли и заскучать, да чёрт дёрнул командиров пуститься в опыты.

И в довершение всего Костя уехал в отпуск! Вторую неделю работаю с Пашей, вроде, достигли взаимопонимания. Переходим к следующему пункту. Имеем три роты, трёх рысей, бера, волка, вепря и более тридцати магов. Примерно, раз в месяц один из тотемных отдыхает два дня и через три-четыре месяца дают длинные отпуска. И это пока через три-четыре месяца, потом пребывание на передовой должны сократить.

Семь-восемь магов роты могут усиливать до трёх воздействий, и воздействия не меняются в бою. Лучше совсем их не менять, не мешать ребятам осваиваться.

Воздействия беров и волков усиливают магов, но у меня только по одному волку и беру. Воздействие вепря для нас некритично, все отличные водители, но не могу же я парня выбросить! Итак, как же я, исходя из возможных задач, распределю тотемных воинов в батальоне?

Перед рассветом война вернулась в мою жизнь. Ну, пока ехали от маленького городка, думал о ней в целом, а как свернули на рокадную дорогу, стал думать конкретнее. Само наличие рокад многое говорит об армии Иванова. Я для себя сразу понял, что и кроме нас танки у армии есть, даже сообразил, что это за танки.

Мы, например, дружина, после атаки редко воюем на другой же день. В любом случае после боя сначала отъезжаем в тыл, теряемся, и к новому участку пробираемся по радиальным направлениям. Нет у Салтыкова наезженных дорог вдоль фронта, и мы всегда появляемся внезапно.

А части ополчения пополняются недалеко от переднего края, в тыл уходят, только когда у них, кроме флага, ходить некому. И, судя по дорогам, перемещаются исключительно вдоль фронта. Европеец, понятно, с рокад не спускает глаз и оттого всегда в курсе, где ждать неприятностей.

И тут такие роты моего батальона! Блин! По реакции противника мне думалось даже, что он танки впервые видит. Теперь-то я знаю, что европейцу просто некому было показать, на что танки бывают способны.

И нет в моих словах попытки похвастаться. У меня в батальоне только опытные танкисты, мне повезло вначале стать кадетом, потом у меня есть деньги, и я не хотел видеть, как воюет ополчение.

А пацаны, даже никого не уничтожив, сгорая в первом бою, заставляют врага тратить время, внимание, вынуждают стрелять и открываться. Ребята своими жизнями платят за победу, и только из четырёх-пяти таких мальчишек вырастает моё пополнение. Чтоб боярин мог не смотреть.

Не хвастаюсь я ещё потому, что со своими деньгами и боярством всё равно сам скоро всё увижу. Если верить свежим следам на дороге, прямо перед нами прошла большая танковая часть.

Ага, вот и дорожка, по которой танки свернули к фронту, такое могли сделать лишь очень много гусениц. Ещё через пять минут движения вижу такую же картинку, только танки пришли сюда нам навстречу. Через десять минут приказываю Ване тоже сворачивать.

На карте отмечено место нашей временной стоянки. Мне не требуется смотреть в бумаги — данные отложились в голове, и я давно не вижу пейзажей, только ландшафты. Уверенно указываю водителю, где встать, и флажками командую батальону располагаться рядами поротно.

Блин, с дороги нас точно видно, вот кто выбирал место! Хотя пока ночь, шестой час утра, и не должны нас тут долго продержать. Ваня заглушил двигатель. Последним подъезжает Серёжа на джипе и становится рядом.

— Командир, рация, — говорит в шлемофоне Петя.

— Что рация? — не понял я сразу.

— Мигает крайняя справа лампочка, — доложил наводчик.

Спускаюсь на своё место и сам себе не верю — какая в жопу рация? Какая в дупло радиосвязь⁈ Но лампочка и вправду мигает красным. Переключаю рычажок, и раздаётся властный баритон:

— Приехал, старлей? Ждём на совет к шести в деревне Лысые бобры. Посмотри на карте.

— А кто это говорит? — спросил я.

— Комдив майор Петров. Твой батальон передали мне. Не опаздывай, старший лейтенант.

Лампочка потухла. Я смотрел на неё целую секунду, думая про себя, что вот и конец радиомолчанию. Этот майор запросто раскрыл врагу наше присутствие. Однако это кое-что упрощает. Включаю связь с ротными и говорю в эфир:

— Я пока ушёл, все слушаем Саню.

— Принято, — отчитались командиры.

Все сразу догадались, что имел я в виду лейтенанта Сашу Родионова, командира первой роты. Выпрыгиваю из танка и направляюсь к «Виллису». Серёжа понятливо перелазит на заднее сиденье. Знает, что я всегда рулю сам, и понимает, что я с утра не в духе.

Карта в голове, без подсказок и на хорошей скорости доехал до деревни. Внутри сориентировался по трёхцветному флагу ополчения, совет, конечно, проводят в большом доме, где расположился и пехотный штаб. Операция ведь предстоит общая.

Вышел из джипа, откозырял бойцам и прошёл в калитку. Пересёк широкий двор, снова откозырял солдатам и через сени прохожу сначала в прихожку, а оттуда в большую комнату.

В середине стол с расстеленной картой, вокруг много военных. Заметил двух пехотных майоров среднего роста, длинного майора в очках с нашивками артиллериста, и множество разных танкистов — кряжистого майора и целых пять капитанов. Наверное, командир танковой дивизии, его заместитель, начштаба и командиры полков. Все майоры маги, правда, довольно слабые.

Я сразу ощутил, что меня здесь ждали и рады видеть, но чувства эти не назвать добрыми. Настороженный я отдал честь и доложил:

— Старший лейтенант Большов по твоему приказанию прибыл.

Танковый майор весело сказал:

— Иди сюда, старлей, посмотри.

В его интонации чувствовалась насмешка. Я подошёл к столу и взглянул на большую карту, уже войдя в тотемное состояние. Майор Петров заговорил:

— Решением генерал-майора Иванова операцию провожу я, — он ткнул указкой в карту. — Твой батальон стоит здесь. В семь начинается артподготовка, — он передвинул указку. — Без двадцати восемь здесь атакуешь позиции врага вместе с пехотой, — майор поднял на меня весёлые глаза. — Покажешь, на что способен твой отдельный батальон.

— Слушаю показать, — сказал я спокойно.

— Ну-ну, — хмыкнул Петров. — Покажи. Твой удар назначен отвлекающим. Ты должен хорошо отвлечь врага, когда мы с настоящими танкистами атакуем чуть севернее, — майор снова передвинул указку.

— Слушаю хорошо отвлечь, — ответил я ровным тоном.

Моё спокойствие его точно бесило, и он ехидно спросил:

— Я смотрю, у тебя есть какие-то вопросы?

— Да, — сказал я. — Ты всегда так проводишь военные советы?

— А нет никакого совета, — зло усмехнулся Петров. — Тебя позвали только отдать тебе приказ. И ты сегодня сдохнешь со своим батальоном, козявочка.

— И ты всегда оскорбляешь перед боем офицеров? — удивился я.

— Не, ты первый будешь, мразь, — с торжеством ответил майор Петров. — Ну, что тут встал, как баран? Иди подыхать, маг!

Я остался на месте, улыбаясь этому уроду, но заранее переключил внимание на танкистов, что случайно стоят от меня справа и слева. Один капитан решительно полез к своему пистолету, второй шагнул ко мне сбоку и протянул грабки к моей кобуре.

С шагом в сторону и назад захватываю его руку. Рву родимого на себя, разворачиваю, подставив колено к его промежности. Первый капитан выхватил пистолет, поднимает руку. Хватаюсь за кобуру врага. Кнопочка отстёгнута, можно надеяться, что и с предохранителя пистолет снят.

Враг с пистолетом пытается поймать в прицел хотя бы мою ногу. Я выхватываю пистолет одной рукой, а второй сильно толкаю его владельца на первого капитана. У того сдают нервы, и он успевает сделать два выстрела — обе пули уходят в спину его коллеги.

Я схватил пистолет неудобно, за ручку сверху. Ага, снят с предохранителя заранее. Мизинцем давлю на крючок, и пробиваю первому капитану лоб. Военные вокруг замерли столбами, а танковый майор к тому времени успел вытащить пистолет.

Рысью прыгаю. Сволочь стреляет, но мимо. Падаю жопой на стол и, сбуровив карту, обеими ногами пинаю майора в грудь. Он падает на пол, а я спускаюсь со стола с другой стороны. Переворачиваю пистолет удобнее и делаю к нему два шага.

Петров завозился на полу, поднялся на колени. Пистолет в руке, но руки ведь опущены. А я медленно поднимаю ствол и подношу к его переносице. Он поднимает на меня глаза и хрипит:

— Извини!

— Бог простит, — отвечаю я холодно и давлю на спуск.

Майора бросает выстрелом на спину, из пробитой пулей переносицы вытекает немного крови. Я обхожу стол и бросаю пистолет рядом с трупом его владельца. Оборачиваюсь к удивлённым офицерам, улыбаюсь и говорю:

— Итак, продолжим совет.

— Но ты ведь убил старшего по званию! — тихо сказал один пехотный майор, а другой воскликнул. — Какой совет при таких делах! Мы должны тебя арестовать!

— Всё нормально, — сказал я добрым тоном. — Я на секундочку боярин, просто убил майора за оскорбление и капитанов за попытку нанести мне вред.

— Но дуэли ведь до конца войны запрещены! — возразил артиллерист, поправив запотевшие очки.

— А это не дуэль, — хмуро сказал танкистский капитан. — Бояре могут убивать за оскорбление на месте.

— Им даже не нужно заранее говорить, что они бояре, — добавил другой танкист, рассматривая убитого майора.

— Тогда продолжим военный совет, — деловито предложил третий и принялся расправлять на столе карту. — Я капитан Чижов, заместитель Петрова, и с этого момента командую операцией, — он посмотрел на меня. — Старший лейтенант Большов, доложи соображения.

Я учтиво откашлялся, полностью выходя из тотемного транса, и сухо заговорил:

— Кто-то ещё сомневается, что враг не смог получить сведений о наших намерениях?

Военные хмуро помотали лицами, а Чижов развёл руками:

— Да как скроешь концентрацию танков? Остальное можно легко додумать.

Я деловито продолжил:

— Предлагаю операцию не отменять, на её подготовку уже потратили много сил. Мы просто в последний момент изменим направление главного удара. Все танки пойдут со мной, прорвут фронт и попробуют нащупать предполагаемую засаду врага с неожиданного направления.

Чижов посмотрел на пехотинцев.

— Не возражаю, — сказал один, второй добавил. — Поддерживаю.

Танкист перевёл взор на артиллериста.

— Согласен, — проговорил очкарик.

— Я тоже в целом присоединяюсь, — важно молвил Чижов. — Тогда командира третьего полка Дымова и командира отдельного батальона Большова прошу отправляться к своим частям, приказы получите в ближайшее время.

— Слушаю, — откозыряли я и капитан.

Выходя из горницы, услышал голос Чижова:

— А нам нужно очень быстро детализировать общий план…