Руны на клинках

Глава 20

Дела хозяйственные снова отняли намного больше времени, чем сам штурм. Парни обыскали кабинеты, все бумаги отправили в железные печки. Французы в них жгли обломки мебели.

Как ни странно, батареи парового отопления стояли холодные. Мы ж ничего не взрывали, и в котельной должен быть запас угля. Наверное, попал европейский снаряд или топить стало некому.

Ребята собирали галеты, мясные консервы, патроны и гранаты. Минировали кабинеты и выборочно трупы. Пришлось подождать, хотя мне помог маг Витя. Он выиграл магический жребий и тоже опробовал нож с рунами на пленных.

Хорошо идёт колдовское лезвие через любую преграду, легко и быстро. Обезглавленное тело не успевало сдохнуть, билось в агонии. Бледные европейцы со связанными за спиной руками стояли на коленях, смотрели круглыми глазками, ждали своей очереди и громко верещали, когда мы шли за ними.

Но всё рано или поздно заканчивается. Вася доложил, что вопросы решены, и отряд может двигаться далее. Потеряли одного Сергея, его забрали с собой. И никаких сантиментов, просто враг ничего про нас не должен знать. Закопали парня в галерее без креста и таблички.

Следующий адрес я хорошо знал, это одна из трёх нормальных городских гостиниц. Поначалу там выходили из галерей, чтобы провериться. На всякий случай — всё равно по пути к канализации — подошёл к дверям. В подвале никто не ощущался, чужих магов не чувствую, и дверь не заперли.

Думаю, зачем усложнять? Заходим всем отрядом. Из подвала сразу попали в хозяйственные помещения. Все площади до потолка заставлены ящиками, оставили лишь узкий проход. Сначала в ящиках обнаружили бутылки европейской яблочной водки.

Я приказал передать по цепочке, что голову оторву даже за лёгкий запах, а у кого найду спиртное, ещё и в задницы их засуну. Им тут на секундочку боевые действия в активной фазе, а не это вот всё!

И чтоб не били мне бутылки! Пусть европеец дальше употребляет больше и чаще — нам от этого только легче. А встреченные французы в солдатской форме не считаются, может, они тут грузчиками работали. Мы сюда пришли, вообще-то, французов резать.

Мимо коробок с блоками сигарет я прошёл равнодушно, но призадумался, когда начались штабели ящиков с тушёнкой, коробок с фасованной копчёной колбасой в плёнке, пачек макарон, галет и с банками консервированной фасоли и томатной пасты.

Как это всё упереть? Бойцы могут взять по ящику или коробке, но кто за них будет воевать? И куда переть продукты? Задумчивый я заглянул в просторную комнату. В центре топили углем большую железную печь, на ней варили только макароны и жарили тушёнку с колбасой и соусом из пасты. Тоже мне французская кухня!

Ножами ликвидировали троих упитанных европейцев, явных поваров, да в соседнем помещении у раковин с грязной посудой ещё двоих. Приходили люди в солдатской форме, приносили грязные тарелки. Их укладывали в кучку с остальными.

«Официанты», — подумал я.

У приличной гостиницы должен же быть ресторан? Тарелки носят через служебный вход, а публика заходит в зал с улицы и из фойе отеля…

Но это только догадки. Как всё сложно без знания языка, подумал я, зарезав нового француза с подносом грязных тарелок. Он упал, а я, подхватив поднос, спросил у бойцов, владеет ли кто-нибудь французским языком. Отряд в основном сосредоточился на кухне, и оттуда ко мне вскоре вытолкнули радиста.

— Откуда знаешь язык? — спросил я строго.

— Бабушка из Франции, — доложил парнишка.

Очередного официанта резать пока не стал. Врезав ему коленом в промежность и, приставив к шее нож, сказал:

— Тогда переводи.

Француз в целом подтвердил мои догадки. Он пришёл из ресторанного зала. Вход с улицы закрыт, можно войти только через фойе. Сообщил, что из кухни дополнительная дверь ведёт в коридор. В третьем кабинете справа сидит управляющий, а дальше по коридору вестибюль.

Я разделил отряд на две половины. Через десять минут они под руководством магов Вити и Стёпы атакуют ресторанный зал, одна группа по служебному входу, другая из фойе.

В зале главное, не перестрелять друг друга, потому лучше сначала укладывать посетителей мордами в пол, типа это ограбление. Группе Стёпы вдобавок следует контролировать центральный вход.

Парни сверили часы, группа Вити приготовилась, половинка отряда Степана вышла из кухни в коридор, а за ними тронулся и я с радистом и перепуганным французом.

Дошли до предполагаемых дверей. Я ткнул пальцем и спросил:

— Сюда?

Радист перевёл, и солдатик энергично закивал. Я культурно постучал, изнутри что-то промычали. Открываю двери и первым заталкиваю солдатика, потом вхожу сам, а за мной радист.

В кабинете накурено! Некто высокий и худощавый в военном мундире играет в карты с пухлым, курчавым, светловолосым месье среднего роста в гражданском костюме. На столе в пепельнице тлеет окурок, початая бутылка водки, рюмки, карты и кучи незнакомых пока купюр, наверное, франки.

Темноволосый военный поворачивает ко мне смуглое лицо с прямым носом и ловит в лоб пулю из моего «Парабеллума». Военный не нужен. Левой рукой втыкаю нож под лопатку французскому солдатику, он тоже сыграл свою роль.

Тот падает со слабым стоном. Я прохожу к столу, сапогом спихиваю военного на пол и сажусь в его кресло. Тщательно гашу окурок и говорю месье:

— Руки держи на столе. Дёрнешься, и ты труп.

Радист перевёл. Бледный француз что-то спросил, и радист ответил. Тогда месье горячо выдал целое предложение. Когда тот закончил, радист сказал:

— Он спросил, кто мы такие, бандиты или регулярная армия. Я сказал, что армия. А месье заявил, что вот это всё не военный объект, а коммерческое предприятие, и потребовал от нас уйти.

— А как он тут оказался? — уточнил я.

Радист спросил, и франк горячо ответил. Радист сказал по-русски:

— Месье говорит, что его не интересует политика. Он не нарушал никаких законов. Из здания сбежали владельцы — ему неинтересно, почему. Он просто разместил здесь своё… э… заведение.

— Как тебя звать? — сказал я.

Радист снова заговорил по-французски, но я его прервал:

— Я спрашиваю, тебе как зовут?

— Серёжа, — застенчиво ответил радист.

Блин, и этот тоже! Ладно, пока оно к делу не относится.

— Так вот, Серёж, — сказал я ласково. — Ещё раз мне только покажется, что ты от меня что-то утаиваешь, пристрелю без предупреждений. Это ясно?

— Так точно! — проговорил Сергей.

— Какое у француза заведение? — уточнил я.

— Публичный дом! — отчеканил он.

Я холодно улыбнулся месье, взял его за левую ладонь и с хрустом сломал ему безымянный палец. Месье заорал, но к счастью никто не обращал внимания — через несколько секунд его крика раздались автоматные очереди.

Я взял месье за кучерявые светлые волосы и три раза приложил рожей об стол. Он перестал верещать, и я сказал:

— Я военный преступник, месье может считать нас бандитами. Поэтому сам выдаст всё ценное.

Радист перевёл. Француз что-то воскликнул, и радист проговорил:

— Он утверждает, что все его деньги и так на столе.

Я снова взял француза за ладонь и сломал ему мизинец, а чтоб не орал приложил его разбитым лицом об стол. Когда он заскулил, я сказал:

— Ты врёшь магу. Я буду тебя пытать, пока не услышу правды.

Меня учили в Корпусе на манекенах развязывать пленным языки. Правда, практика на приговорённых преступниках ожидалась лишь с четвёртого курса, но ничего, буду практиковаться на войне.

Месье, словно услышал мои мысли. Сморщив рожицу в крови и слезах, тот поднялся, подошёл к несгораемой кассе в углу кабинета и правой рукой вытащил из внутреннего кармана ключи. Открыл дверцу и гундосо что-то проговорил. Серёжа перевёл:

— Здесь всё. Сегодняшняя выручка ещё на ресепшене и у официантов. Вы меня не убьёте?

— Мы не убиваем штатских. Скажи ему лезть под стол и сидеть там, пока не разрешат выйти, — сказал я.

Радист перевёл, и месье шустро спрятался под столом. Я снял с плеч мешок и сложил купюры со стола. Прошёл к кассе. Мдя. Пачки франков и горка золотых изделий: колечки, серёжки, цепочки, зубные протезы…

Зря я сказал, что не буду его убивать. Но раз уж пообещал. Сложил ценности в вещмешок и сказал Серёге:

— Пойдём.

Когда мы вышли из кабинета, донеслись отдалённые, но отчётливые пушечные выстрелы. Очень много выстрелов! Я рефлекторно посмотрел на часы. Уже четыре утра, как время-то летит! Однако это точно палят не европейцы, они ещё спят. Тогда это козырь Дымова? Среди ночи⁈

А почему бы, собственно, и не ночью. Первая цель — позиции вражеской артиллерии. Они все известны, да враг их особенно и не прятал. Считалось, что кончились у нас орудия.

Сейчас позиции вражеской артиллерии обстреливают, а с бипланов запускают осветительные ракеты и корректируют. Очень мило, к рассвету у европейца не останется пушек.

В приподнятом расположении духа захожу в ресторан. А там ни одного живого европейца, и всех новых сначала культурно приглашают в зал, расстреливают у стенки и обыскивают.

Не, артиллерия это очень хорошо, но у нас и свои задачи. Кто же попрёт продукты? И вспомнил я, что это бордель, в номерах должны оставаться французы.

Позвал магов и приказал комнаты аккуратно обыскать. Голых мужиков согнать вниз. Девочек за связь с врагом полагается казнить, но ведь французы будут других искать. Потому работниц не трогать, высказать устное порицание.

При грамотном разделении работы на всё потратили не больше получаса. И то всего нашлось лишь два десятка голых французов. Вручили им десять ящиков тушёнки, четыре коробки колбасы и три коробки фасоли. А галеты лёгкие, их можно нести по две коробки, потому взяли шесть.

Остальное добро оставили почти как было, только аккуратно заминировали гранатами отдельные ящики и коробки и сунули внутрь. Откроют их новые повара на кухне — долго потом будут думать европейцы, чего ж там такое бабахнуло. Бомбажные консервы?

Но это всё в светлом будущем, а пока отряд споро шёл по галереям. Европейцев с ящиками и коробками почти не пришлось подгонять, они даже подпрыгивали. Если нам осенью и под землёй немного зябко, что уж говорить о теплолюбивых голых французах!

Кстати, бросить ношу и разбежаться они не пытались, дисциплинированно топали босыми ступнями. В подземелье без света голый европеец неминуемо заблудится и будет бродить кругами, пока совсем не окоченеет.

В темпе подошли к следующей цели. Французам прям в галерее предложили пока отдохнуть, можно даже разминаться, только высоко не подпрыгивать. А то ж в конвое оставили всего четверых с автоматами — парни могут и не понять намерений.

Целью назначили трёхэтажное училище слесарей, но я даже из колодца канализации ощутил около тысячи спящих не-магов. А под утро самый крепкий сон, всего полчаса до шести. Вообще, спать на войне в кроватях — свинство. И хоть бы одного мага поставили охранять!

Спокойно вылезаю из ливнёвки с магами отряда. Невидимые подходим к проходной и всех убиваем ножами. Без шума подходят бойцы отряда. Разделили этажи и классы.

Строго по времени за каждую дверь закатывается три или четыре лимонки. Слитный грохот взрывов, расстрел мечущихся фигур из автоматов в пять-шесть стволов. Добить всех, кто ещё шевелится.

Простое массовое убийство. Эх, всех бы врагов вот так! Увы, это очень редкая удача, больше нам, скорей всего, так не повезёт — враг больше не станет спать на войне в кроватях. Хотя и это стратегическое достижение.

А тактически двести пятьдесят французских танков никуда не поедут, защитники города почувствуют временное облегчение. Сколько всего тут у европейца танков? Даже пятьсот очень много! Значит, давление на оборону снизится на пятьдесят процентов.

Ради такого нужно идти на убийство, пусть оно и вызывает эмоции. Мои чувства — моя частная собственность, никого более не касаются. На войне действительно важна победа, а не правота, пусть и сказал это глупый австрийский художник.

А у этих отныне дохлых танкистов даже была оружейка. Объект у нас на сегодня последний, так ребята набирают европейских гранат и патронов, что аж ножки у бедных подгибаются.

Я же пока подошёл к радисту Серёже и попросил вызвать Дымова.

— Тёма, ты⁉ — обрадовался он. — Как дела?

— Нормально, — сказал я. — Все задачи решили.

— Ещё хочешь? — заботливо спросил он.

— Не-а, — честно ответил я. — Куда идти отдыхать?

— Колёсная восемь, — сказал Лёша. — Я предупредил, вам откроют подвал.

Справились мы быстро, но голые французы всё равно заждались. Ещё около получаса прошли под землёй. Лёша, конечно, дал ближайший подходящий адрес, но ребята ведь за ночь устали и хорошо нагрузились.

Вот уж не знаю, как капитан предупреждал, наше появление вызвало у гарнизона фурор. Девчата смотрели на бойцов отряда круглыми глазками. И поглядывали немного на голых европейцев.

Что там разглядывать, когда они поставили ящики и коробки и сразу прикрылись ладонями. Серёжа от моего имени сказал, что мы им всё прощаем, теперь их судит только бог. Командир держит слово и просто их отпускает. И указал им на выход.

Мужики, часто оглядываясь, двинулись к своим. Некоторые даже подняли руки! Они шли совершенно голые! Ну, куда бы они могли спрятать даже лимонку⁈

Французы почему-то подумали, что европейцы так не ходят, и дружно расстреляли голых соотечественников. Я хоть и не сомневался в европейском решении, всё равно грустил. Возникали мысли по поводу, одна печальнее другой…

На новом месте позвал магов. Отдал им трофейные ценности и приказал разделить на всех. Ребята должны знать, что справедливое начальство ценит их работу. У нас никто не воюет бесплатно. Ну, как я понял правду Гардарики.

Позавтракал банкой тушёнки с галетами, попил кипятка из оловянной кружки и спать улёгся на ворох тряпок, укрывшись двумя старыми пальто. Уснул без задних ног. Хорошо нагулялся, и много использовал магических воздействий — в Корпусе хватило бы на месяц.

Проснулся ближе к двум. Размялся, почистил зубы и побрился ножом с рунами, да меня позвали есть горячее — запечённую в золе картошку и разогретую на огне тушёнку с галетами.

Пока обедал, отметил с удовольствием, что гремят выстрелы только на востоке, а снаряды рвутся на западе. И как всегда, в небе идут нескончаемые воздушные бои.

Себе я это объяснил, что наши истребители постоянно не позволяют «мессерам» снижаться, гоняться за бипланами. Бипланы же выискивают на земле вражескую активность, особенно автоколонны и корректируют огонь артиллерии. А наши пушки ночью и утром подавили вражеские батареи и теперь пресекают снабжение или работают по заявкам радиослушателей.

У европейцев настали сложные времена. Сколько снабжения доходит до фронта? В обычных условиях около 70-ти процентов, а тут можно делить надвое. Эх, ещё б и дождик зарядил! Сколько ещё ждать осеннюю распутицу!

Самим приходится работать за природу. Одна только моя группа хорошо повеселилась, а всего их пять, и мои ротные с начштаба Павликом ничем мне не уступают! Ну, практически, не у каждого ещё есть магическое оружие. В любом случае, мои успехи смело можно множить на пять.

Хотя будем с собой честным — большинство успеха можно списывать на эффект неожиданности. Противник насторожится, начнёт разбираться, искать контрмеры…

А всё-таки надо будет проведать публичный дом. Жадность не лечится.

— Боярин, к рации! — раздался крик Оксаны, старшей в гарнизоне.

Девчата сразу прозвали боярином, не понять, то ли титул, то ли кличка. Они ж мне непосредственно не подчиняются, и вообще девушки — могут себе позволить. А рация, конечно, бывшая танковая, через Серёжину лучше лишний раз не разговаривать.

Я прошёл во внутреннюю комнату, сказал дородной Оксане:

— Привет.

— Виделись уже, — проворчала она и протянула мне шлемофон.

Я надел шлем и начал разговор классически:

— Алё.

— Ага, уже проснулся, — деловито сказала шапка голосом Дымова. — Готов к обороне?

— Ребят надо проверить, — ответил я уклончиво.

— Тогда выходите в течение часа, — проговорил капитан. — Запоминай адреса…

— Сначала спрашивают соображения, — остановил я начальника.

— Ну, давай, чего удумал, — сказала рация.

— Вот смотри, — говорю я. — Имущество противник пёр в город по мере возможности. Ранее возможности были больше, и супостат накапливал излишки. Теперь возможности уменьшились, и он запас забирает. Надо атаковать склады. Артиллерией в городе до подвалов не достать, остаёмся мы.

— Гм, — ответил Дымов. — Есть ещё соображения?

— Пока нет, — отчитался я.

— Очень хорошо, — сказала рация. — Твои замечания обязательно обдумаем. А теперь запоминай адреса.

Капитан назвал конторские здания: администрация молокозавода и две школы…

— Будь очень осторожен, противник теперь готовится к нападениям, — сказал Лёша. — Не спешите, время есть. Не получается сегодня, сделаете завтра.

— Хорошо, — ответил я и снял шапку.

Оксана щёлкнула рычажком. Обдумает Дымов мои соображения, ага. Упомянет в мемуарах. Но я получил приказ, надо исполнять. Пошёл проверять бойцов, велел собираться.

В словах капитана всё-таки есть смысл, уделил больше внимания незаметности. Попросил девчат помочь подобрать парням гражданскую одежду по размеру. Засела самооборона в жилом доме, всем нашлись вещи. А маги и разведчики ещё и вооружились пистолетами.

Исходил из простой мысли, что на каждом объекте ждут персонально меня и готовятся. Тщательно проверяли галереи и туннели канализации под объектом. Выбрались на поверхность неподалёку, осторожно выбрали позиции и долго наблюдали.

Блин, с такими делами скоро и суток не хватит на объект! Хотя даже по одному штабу в день — очень неплохой результат. Для некоторых попасть в штаб мечта всей жизни! Правда, нам немного проще, мы только мимоходом всех убить и ограбить. И всё равно бдительности много не бывает.

Первой целью взяли старую школу, там француз разместил какой-то штаб. Ёлки, разведке на моём месте и тупой бы уделил внимание — уже на входе чувствовалось два вражеских мага. А всего их в здании ощущалось около дюжины. Если магов в одном месте больше десятка, могу на одного ошибиться.

Подземных ходов в школу отчего-то прорыть не догадались. Чёрными входами не пользовались, скорее всего, заколотили. По канализации остаются только ливнёвки, но их поблизости от школы все успели завалить битым кирпичом.

Пройти можно лишь открыто, через центральный вход, и дальше драться с магами, которых слишком много, и они ждут нападения. Даже если сам выберусь, пол-отряда точно потеряю. Потому решил я школу не захватывать.

К счастью школа старая, не окружена парком и забором, и неприятель не стал брать окрестные жилые здания под контроль. Сбегали «домой» за тремя ручными пулемётами и частью отряда заняли удобные позиции.

А другая его часть подошла с трёх сторон к зданию, на первом этаже обломками кирпичей высадили стёкла, забросили бутылки с зажигательной смесью и радостные удрали. То есть присоединились к первой части.

Как я иногда мечтал проделать что-то подобное с собственной школой! Только на войне невозможное становится возможным. Огонь разгорелся быстро, в штабе или школе всегда есть чему гореть.

Через несколько минут на первом этаже бушевал пожар, и отряд от отстрела европейцев, побежавших через выход, переключился на расстрел тех, кто прыгал со второго этажа. А когда пожар поднялся выше, стрелять почти не требовалось, за нас работала сила тяжести.

Первое время, правда, пулемёты стреляли по двум пожарным лестницам и по зевакам. Однако вскоре старые, ржавые конструкции рухнули, и больше никто не пытался подойти к пожару. Погасли вражеские маги. Против пламени и законов Ньютона никакая магия не спасает. Я приказал уходить.

Перешли к зданию управления молокозаводом, когда уже смеркалось. Объект располагался за забором, туда не вели подземные ходы, и из-за ограды, вернее из ливневого стока я ощутил на территории завода присутствие всего одного мага.

Не параноик сразу и напал бы на столь вкусную цель, Однако я насторожился, поскольку никогда не считал европейца дурным. Особенно после вчерашнего. Лично незаметно облазил окрестности.

И точно — вокруг завода в жилых домах чувствовалось полтора десятка неизвестных граждан с магическими способностями. Всё это очень походило на ловушку.

На шум обычного боя они дёргаться не станут, один маг справится. Ну, а если не справится, маги это почувствуют и вызовут помощь. Пятнадцать магов и много пехоты наверняка поймают отряд.

Спрашивается, как маги вызовут помощь? Вряд ли каждого снабдили рацией, таскаться с ней или радиста кормить, тем более когда город телефонизирован. Я спросил народ, кто понимает в кабелях. К счастью нашёлся знающий парень, даже кусачки с собой носил на всякий случай.

Оставил я отряд во главе с магом Женей в засаде и велел сразу уходить домой, если заметят подход помощи. Сам забрал остальных магов и электрика, и мы отправились на обход.

Расселились маги в квартирках вокруг завода, чтобы уверенно ощущать ближайших коллег. Меня они могли почувствовать на довольно короткой дистанции, практически в упор, но я для этого должен прикладывать усилия.

То есть, во-первых, мне нужно выпасть в тотемное состояние и совсем не использовать магические воздействия. Во-вторых, я не могу врага убивать, а, в-третьих, мои маги страховали ручными пулемётами лишь издали, если враг ринется в окно.

Сначала прошлись с электриком по целевым подъездам, и он в каждом открывал на первой площадке щиты и перерезал телефонные провода. Дело облегчалось тем, что враги сидели на последних этажах. Ну, если сломается связь, как ещё, не умирая, погаснуть для ближайшего коллеги? Только увеличить дистанцию, а сделать это проще по крыше.

Отправил я парня с кусачками к отряду и ещё раз себе сказал, что облажаться просто не имею права, ни одна магическая падла не должна уползти в свою Францию. Глубоко вздохнул и вошёл в первый подъезд.

Запросто поднялся на четвёртый этаж и без отдыха врезал ногой по замку. Вышиб с одного удара, рванул дверь на себя и сорвал цепочку. Поставили бы засов, дверной короб влетел бы внутрь — в рысьем трансе да при моей тренировке такое без вопросов.

Двумя скачками влетаю в большую комнату. Темноволосый французский офицер лет сорока держит телефонную трубку, нервно стучит ладонью по рычагам и таращит на меня глазки. Прострелил ему руки, а затем ноги. Если что в городе постоянно стреляют.

Европеец занял пустую квартиру или выгнал хозяев. На кухне обнаружился денщик, прятался дурашка под столом. Нижнего чина я просто пристрелил. Вернулся в зал связывать магу прострелянные руки за спиной и привязывать к прострелянным ногам. А верещать по-французски может сколько душе угодно, его у нас никто не поймёт.

Набивая магазин патронами, побежал к следующему. На каждого мага я не должен тратить больше двенадцати минут. Три часа рысьего транса предел. И неважно, что в бою сваливался непроизвольно чёрт знает на сколько, сейчас-то я всё хорошо осознаю!

Поэтому бегал по лестницам очень быстро. Восемь магов при мне пытались позвонить по испорченному телефону, трое пытались выскочить в окно, один даже успел открыть обе рамы. Его еле успел схватить за ноги и дёрнуть. Средней комплекции француз приложился мордой об подоконник и более мне проблем не создавал.

Зато его коллеги! Двое стреляли через дверь, ещё двое внезапно напали в квартире. Идиоты! Мне ж от них надо только, чтоб они не подохли быстро, связывал лишь из гуманизма! А эти за плохое поведение получили пули в брюхо.

Еле как уложился и потратил все силы, тяжело дышал. Не использовать магических воздействий совсем не значит не тратить силы. Дыхание тоже требует сил, так сколько человек может не дышать?

Пример, конечно, грубый, но по-своему правильный. Средние маги даже не способны почувствовать самих себя. И не то, что я совсем не дышу, дышу другим местом. Магию принимает тотем. Только наглая кошка с каждым разом забирает всё больше, и магическая маскировка на три часа означает практически полную отдачу.

Даже чуть больше. На волевых держался, пока не погас маг в управлении молокозавода, он не должен почувствовать обессиленного меня слишком рано и всполошиться. Фиг его знает, куда он может позвонить.

Парни пошли штурмовать управление сами. Мне сил хватило только отрезать вражеским магам бошки…

Нет, прикажете тратить на них патроны? А если их всё равно надо зарезать, какая разница, как это будет сделано. Плюс поставил головы на столы рядом с телефонами — полезно для психологии. И вообще у любого гуманизма должны быть разумные пределы!

Значит, я в ночной темноте проходил к другому подъезду, а парни уже справились. Нет! Не пробовали пятнадцать раз подряд подняться на четвёртый этаж? А я это продел два раза подряд! Правда, второй раз было на один подъём меньше. Помахал ребятам в открытое окно, что всё нормально, и присел на стульчик ждать.

А в управлении и делать особенно нечего против одного средненького мага. Он, бедняжка, ничегошеньки о ловушке не знал, его просто убили. И что толку? Пятнадцать вражеских магов с прострелянными конечностями могли это почувствовать, но как бы они вызвали поддержку?

И мне тоже стало не до европейских солдат, пусть пока живут. Скомандовал отряду возвращаться домой. По пути навалилась апатия, я бездумно переставлял ноги. Но всё-таки дошёл сам. Без удовольствия съел банку тушёнки и полпачки галет, попил кипяточку и зарылся в ворох тряпья на полу. Сразу провалился в глубокий сон.