Руны на клинках

Глава 19

Я в очередной раз убедился, как важны на войне твёрдость руки, хладнокровие, счёт ситуаций и правильный выбор образа. Отныне я могу регулярно невзначай демонстрировать волшебный нож. Офицер, командир батальона, целый боярин бреется ножом с рунами — как ещё передать столько смыслов!

К тому же немецкие лезвия и станок я подарил пацанам, пятьдесят марок только за новое лезвие на секундочку. Самому смешно — никто из знакомых не владел опасной бритвой, даже Дымов. А в батальоне вообще домашние мальчики.

В первый день европейского обстрела вечером, когда уже стемнело, в небе над нами самолёты перестали друг за другом гоняться, и артиллеристы спать пошли, а на грузовике приехал капитан Дымов. В кузове сидели полтора десятка парней в пальто и кепках. Все не-маги. Они выглядели старшими даже по сравнению с Лёшей, хотя им тоже около тридцати лет.

Мужики мне напомнили Авдея и Мухаммеда, такие же скупые, плавные движения, безразличные лица и внимательные, пустые глаза. Парни вооружены трофейными автоматами, на поясах заметил ножны. И что я отметил отдельно — все бритые.

Дымов с нами поздоровался, а мы продолжили магический обряд с очередным ножом. Выиграл жребий тотемный вепрь Ваня. Только он сказал, что точить ножик ему за радость, и самое твёрдое лезвие можно сломать, так ему бы руну «неломаемость».

Я сказал, что такой не знаю, а в комбинации рун могу напутать, потому предложил «несгибаемость». Ваня с печальным вздохом ответил, что ладно. Я проколол его ножом палец и вывел кровью на стали нужные линии.

Далее, как всегда, маги дружно отдавали силу, руна и лезвие вспыхнули, я сгорел на мгновенье и дико хохотал, а новые парни на всё это смотрели без выражения.

Вепрь Ваня получил обратно нож и сразу попробовал его согнуть. У него не получилось, а другим и ловить нечего — тотемные вепри в трансе по силе немного уступают лишь природным кабанам.

Дымов заметил, что всё это очень мило, и представил новых парней. Имена их я, конечно, запомнил сразу, просто пока неважно, кто из них Петя, а кто Вася. Главное, что они представляют разведку партизанского отряда. Командиры групп.

Сам отряд вместе с регулярными пехотинцами сегодня отбивал атаки. Танки у европейца кончились, или враги решили их поберечь, они перешли к проверенной тактике Первой Мировой — вперёд идут массы пехоты при постоянной поддержке артиллерии.

Дня за три европейцы пройдут частный сектор и возьмутся за большие каменные дома. Тогда-то и появятся у наших танков конкурентные преимущества. Зарытые по башню они с удобных, заранее выбранных позиций смогут расстреливать доступные цели.

Массово применять против них артиллерию неприятель не сможет, чтобы не задеть своих. А если наплюёт на всё и применит, танки могут сменить позиции. Везде стрелять никто не может.

Только это всё детали, которые маги практически не увидят. В танки полезут не-маги. Маги их действия будут направлять в целом, и то если совсем делать нечего.

Мы поведём штурмовые группы в неожиданные атаки через подземелья. Эти парни счастливчики, их отобрали сразу, других ребят наберут из партизан и солдат только самых опытных. Из тех, кто выживет.

На двух магов пока приходится один разведчик. Значит, разбиваемся на пятнадцать кучек и водим парней до утра по известным уже подземным маршрутам.

Исключение сделано лишь для моей группы — мы с капитаном и Тимофеем Александровичем пойдём дальше изучать подземелье. Мне предложили первым выбрать мага напарника и партизанского разведчика.

На первый поход из магов я выбрал начштаба Павлика, а к парням обратился с вопросом:

— Кто владеет опасной бритвой?

Партизаны криво усмехнулись, и, один из них, Вася сказал:

— Да тут многие уже забыли, что это такое. Бреемся всем, что ни попадается.

— Тогда я выбираю Васю, — сказал я капитану.

Даже у командующего гарнизоном капитана Дымова нет полномочий призывать кого-нибудь в ряды. Все партизаны формально считались штатскими, и к дружине их прикрепили на общественных началах для посильной помощи и ознакомления. Мне достался Вася.

Бриться ножом он научил меня практически с первого раза, я просто точно повторял за ним движения. Только когда он правил свой ножик на ремне, я рядом стоял.

Потом он попробовал показывать мне приёмы с ножом. Повторяю, если кто не понял, Вася пытался показать что-то новое с ножом кадету четвёртого курса Московского Корпуса.

Я даже не улыбнулся. Серёжа ведь всегда рядом, вот и приказал ему учиться, а сам пошёл ждать приказа по рации в командирскую землянку.

В танке, конечно, уютнее, но Дымов по-хорошему попросил магов сдать должности командиров машин и даже переодеться в простую форму, типа нас ещё не распределили. И нельзя же просто так жечь соляр, а в землянке топят железную печку.

В Гардарике пролетарской революции не случилось, и здесь такие печки называют не «буржуйками», а «солдатками». Тоже железные и горячие. Если без лирики, на топчане я ждал приказ, за столом, например, Павлик работал с новыми командирами над картой, в небе шли яростные схватки истребителей, а европеец палил из пушек и шёл в атаку.

В обед меня будили, и я отправлялся к кухне. После обеда снова укладывался на топчан ждать приказ, и за столом новым командирам бубнил уже другой маг. В остальном же все оставалось без изменений: самолёты гонялись за самолётами, пушки палили, одни солдаты шли в атаку, а другие отражали…

Тоже заметил, что спать могу сколько угодно, особенно днём. Зато когда садилось солнце, я разминался, обливался принесённой Серёгой водой из ручья и снова шёл к кухне. Но это неглавное. Наступало время магического эксперимента.

Маги собирались вместе. Кто-то выигрывал жребий. Я кровью рисовал на стали руны, мы отдавали эфиру всю силу, мир со мной вместе сгорал за мгновенье, и меня уносило сумасшедшей радостью!

После колдовского обряда приезжал на грузовике Лёша Дымов. Тоже, наверное, спал днём урывками. Маги, тотемные воины, партизаны и мой Серёжа очень плотно размещались в грузовике, и трофейный «Опель Блиц» с явной натугой, осторожно, чтоб не вывалились, пёр нас в город.

Там группы расходились по маршрутам. Тимофей Александрович водил по галереям других парней, а я заявил, что мне надоело маяться дурью. Наш маршрут лежал только в моей голове.

Заблудиться в подземелье больше никто не боялся, так мне стало интересно, на каком расстоянии я смогу почувствовать другую группу. Когда я определяю её численность, а когда положение. С какой дистанции другие маги могут почувствовать моё присутствие.

Я искал свои группы, пытался их вести и устраивать учебные засады. Парни, очень неслабые маги, конечно, все заранее предупреждались, что я вышел на учебную охоту, и были настороже.

Все ощущали моё присутствие, но понять мои намерения или указать примерное направление не могли. На мою группу тоже старались устраивать засады, но мы не попадались.

Мои маневры не давали парням расслабиться, делали обычные прогулки азартными. Лично мне этого хватало, я всерьёз и не надеялся поймать кого-то из магов. Мы тоже по большей части просто гуляли по галереям, и Лёша даже находил время для разговоров на общие темы.

Положение наше было очень грустное. В город отошли четыре с половиной тысячи солдат и тысяча партизан, все сейчас сдерживают натиск с запада. Силы самообороны, ничему не обученные горожане, прикрывают другие направления, но максимум, что они смогут, когда на них пойдут — выстрелить куда-нибудь, громко пёрнуть и помереть. Там надежда лишь на деблокирующий удар войск Гардарики. Что европеец к нему готовится и не дёргается.

Город сравнительно небольшой и вытянутый по железной дороге, протяжённость западного фронта около пяти километров. Тысяча человек на километр — жить можно.

Фронт прошёл через частный сектор, там почти нет надобности в окопах. Руины каждого домика маленькая крепость. У наших солдат много трофейных ручных пулемётов, противника укладывают на землю. У наших солдат хватает трофейных миномётов, врагу не позволяют разлёживаться. Среди наших солдат достаточно снайперов, активно выбивают вражеских офицеров.

Но все преимущества перекрывает артиллерия. Европеец методично стреляет в крепости, теряет десяток на одного и упорно продвигается вперёд. Враг явно готов платить любую цену за эту землю и платит. Он думает истребить всех защитников на окраине? Надеется, что в каменном городе ему станет проще?

Капитан запретил цепляться за каждую пядь, приказал сохранить солдат. Ведь нет никаких резервов, и глубина лежит на необученных горожанах. И так будет очень хорошо, если через частный сектор, эти несчастные три километра пройдёт половина наших бойцов.

На третий вечер капитан изменил программу. После магического опыта он сказал, что у врага серьёзные изменения, против нас пошли французы. Самое неприятное, идут лягушатники со своими танками.

Противотанковых ружей у немца не было, и нам не достались трофеи. Из большого боя с европейскими танками вышли наши части, но живых бронебойщиков, понятно, среди них оставалось мало — до двух десятков. Парни из-за укрытий могут убить водителей и остановить отдельные машины, но у француза очень много танков.

Ещё их можно подпустить поближе, поразить гранатой или бутылкой с зажигательной смесью и тут же погибнуть. Однако капитан строго запретил так делать. Темпы наступления европейцев возросли, и завтра они выйдут к большим домам. Лёша меня попросил назвать количество танков и отправить в город на передовую. Без возврата. Машины там останутся навсегда.

Давно подозреваю, что Лёша немного поэт. Для меня и моих парней всё намного проще. Солдаты обязаны гибнуть на войне, это просто наш солдатский долг.

С начштаба Павликом и ротными определили задачи, прикинули, сколько нужно машин, и назначили экипажи. Правда, под сотню танков на такой город маловато, и сорок экипажей может на все танки не хватить. Я сказал Дымову деловым тоном:

— А где сейчас твои танкисты?

— Послал в постоянные гарнизоны домов, будут прикрывать автоматами девчонок, — ответил Дымов.

— А есть и не постоянные гарнизоны? — уточнил командир третьей роты Володя.

— Да, бойцы, что выйдут из частного сектора, — сказал капитан. — Вы ж поймите, что самооборона может только держать из окна сектор, мои танкисты дадут бой на этаже. А по-настоящему обученные бойцы сами ставят себе задачи и способны их решать. Их командиры по ходу боя видят, где враг наваливается всеми силами, когда пора отойти, а когда нужно держаться.

— Ага, — покивал Вова.

— Так если вы боитесь, что не хватит танкистов, может, уберём из экипажей командиров? — предложил Лёша. — В обороне много думать не надо.

— Всегда надо думать, — решительно отрезал я. — Кто примет решение и будет за него отвечать? Наводчик или водитель? У них своя работа, — и добавил деловым тоном. — Значит, на первое время двенадцать машин. Шесть двоек, чтоб друг друга прикрывали.

— Пусть пока будет двенадцать, — согласился капитан.

Я вызвал командиров машин и отдал приказ. Парни вникли, сказали:

— Слушаю, — и через несколько минут их танки выехали из рощи.

Они уехали к городу. Проводив машины глазами, мы полезли в «Опель Блиц». Дальше всё пошло по старому распорядку: прогулка в подземелье на всю ночь, утром побрился ножом, завтрак, и ждать приказ.

Вечером Лёша новых танков не попросил, старые ещё в строю. Европейцы в тихой истерике от их действий. Стоит танк между домами на защищённой позиции и стреляет по врагу. С дистанции до километра его бронебойные снаряды пробивают французские танки с любой стороны.

Примерно, десяток сжёг, пока его не обнаружили. Только в лоб к нему никак не подступиться. Умные французы поехали через сквер, поворачивают, а там второй. Успел он сжечь пять машин, и франкам всё надоело — вызвали огонь артиллерии. Наши танки успели перебраться на другой участок.

А пушками ведь все вопросы не решаются. Если, допустим, на такой городишко без особой точности упадёт двадцать килотонн, ему конец? Да нефига подобного!

Хиросиму уничтожил пожар, а кирпичные города это вам не гектары хижин из бамбука. В эпицентре взрыва всех убьёт гамма-излучение, но большинство проживут ещё долго и успеют удавить своего европейца, а то и двух.

И нет у Европы атомной бомбы, нужно высыпать двадцать тысяч тон снарядов. А ведь пушки далеко не всё, снаряды ещё надо как-то притащить автотранспортом — конец железной дороги взорвали.

При всём горячем желании европейцы стереть город не могли. Их артиллерия даже не могла полностью уничтожить один большой кирпичный дом. Большая часть снарядов всё равно падает рядом и только выбивает стёкла. Обстрел сделает большой дом непригодным для комфортной жизни, но не для обороны. Пушки могли лишь поддерживать пехоту.

Европейские солдаты шли в атаки и гибли под кинжальным огнём из уцелевших окон. Кстати, когда обстрел из пушек прекратился, русские танки вернулись на позиции, поскольку и в других местах пехота требовала огня.

Там тоже пытались обойти русские танки. Например, сразу два, но в результате нарвались на мины. С обеих сторон семь французских танков подбитыми тушами загромоздили проезд, да непосредственно русские машины пробили десяток.

Французам потребовалось очень много солдат и танков, и, к сожалению, они у них есть. Ценой больших жертв европейцы захватили некоторые дома и вклинились в оборону. Враг теперь может там накапливать силы и угрожать отдельным домам окружением.

Европеец не станет их штурмовать, если можно обойти. Некоторые удалось бросить, отвести гарнизоны, а из иного носа не высунуть из-за вражеского огня — останутся защищаться до последнего.

Паша сухо попросил отметить на карте все изменения. Дымов внёс поправки, и мы, обсудив ситуацию, решили послать ещё две пары танков с дополнительными задачами.

Я вызвал командиров и отдал приказ. Четыре танка направились к городу, а мы полезли в грузовик. Под землёй приблизились к захваченным врагом зданиям, я ощущал присутствие европейцев, даже обнаружил двух чужих магов.

Мне уже надоело просто гулять под землёй, на что капитан ответил, что это закончится в ближайшее время.

Днём капитан Дымов по рации приказал магический обряд не проводить, нам понадобятся силы. Вечером он в землянке нанося на карту изменения, сообщил, что дела у нас средней паршивости. Противник резко увеличил численность войск, особенно притащил много танков.

На все атакованные здания машин уже не хватает. Французы снова продвинулись и смогли кое-где наши танки обойти и уничтожить. Потеряно за день шесть единиц тяжёлой техники. Кто-то из экипажей спасся и, согласно приказу, днём включились в оборону, а вечером поджидают грузовик у «Петрова» — там их и посчитаем.

— Может, пора менять тактику? — спросил я.

— Да, — сказал Алёша. — Сегодня ночью перегоним сюда все резервные машины. Отныне танкисты из подбитых танков сразу должны отправляться в расположение своим ходом.

— Я хотел сказать, что пора отправить все танки в оборону, задействовать твоих танкистов, — проговорил я. — Пусть они защищают конкретные дома. Всяко лучше, чем танки останутся за городом!

— Останутся танки за городом или сгорят без смысла — один пень не принесут нам пользы, — брюзгливо ответил капитан. — И нужно держать резерв на случай атаки европейца с востока. Нет, работаем по-старому, — он задрал указательный палец. — Но с учётом новых обстоятельств!

Мы с интересом воззрились на капитана, и тот начал с главного:

— Этой ночью начинаем нападения из-под земли. Вы сюда более не вернётесь, потому назначьте грамотных командиров.

Не! Умеет Лёша озадачить! Через секунду мы подобрали варежки, и я сказал:

— Наверно, старшим поставим Ваню Котова. Самый умный не-маг.

— Кадет, в этом году закончил Корпус, — доложил Павлик. — Общевойсковая специализация.

— Остальных сам пусть выбирает под себя, — проговорил Саша.

Коля и Володя серьёзно кивнули.

— Так зовите, — подсказал Лёша.

Я строго посмотрел на Серёгу, тот встал с лавочки и вышел из землянки. Дымов проводил его глазами и добродушно сказал:

— И добавлю просто для общего развития, чтоб сильно не пугались и не ломали головы. Сегодня выкладываем главный козырь — артиллерию.

— А много осталось? — скептическим тоном спросил Саня.

— Нормально, — ответил капитан. — Пушки будут корректировать бипланы от главных сил, «добро» получено.

Мы задумчиво примолкли и промолчали до прихода Серёжи и Вани. Я Котову сообщил о назначении и представил его командующему гарнизоном. Дымов одобрительно кивнул и отпустил пока думать и ждать приказа. Ваня вышел, а Лёша доверительно сообщил:

— Вот отправлю вас на задания и сюда поеду. Тёма, извини, сегодня гуляешь без меня.

— Да ладно, — сказал я.

Как командир отдельного танкового батальона и целый боярин я ехал в кабине справа от Дымова. Вообще, я человек демократических взглядов, мог бы втиснуться и в кузов. Но там и так больше пятидесяти человек! А место в кабине будет пустовать? Или сюда сядет кто-то ещё⁈ Не! Пусть я, чем другой… э… военный.

А какой всё-таки интересный человек капитан Дымов. Только заикнись кто-нибудь раньше, что у меня отбирают танки, глотку бы перегрыз. А тут спокойно еду и о чём-то думаю…

Колдовской обряд отменили, и мысли постоянно съезжают на него. По сравнению с этим всё кажется неважным, даже танки. Мне такого точно будет не хватать. Пока есть заменитель, схватки в подземелье сгодятся. А потом надо обязательно возобновлять опыты, и подумать о расширении программы.

Но всё-таки танки это важно. С подачи Дымова я иначе взглянул на Ваню Котова. Ведь редкий умник, настоящий танкист, на войне с самого начала. А шанса у парня в батальоне практически не было — он не-маг.

У меня все со взводного начиная обязательно маги. Смотрел на нас Ваня грустными глазами и служил молча. Он же не от баловства выбрал управление войсками, обдумывал все решения.

Вот и пусть командует, сам решает, как пригнать танки из резерва, кого послать на переднюю линию, какие поставить задачи. Не стану даже спрашивать о делах, теперь это его батальон до самого конца осады. А потом посмотрим на результаты…

Остановились у заднего входа в «Петров». У стеночки стояли шестнадцать парней в танкистских комбинезонах с дисковыми автоматами. Шесть заряжающих, по три наводчика и водителя и четыре командира. Можно сразу сформировать три экипажа…

Хотя Ваня разберётся с резервом. Мы вылезли из грузовика и пожелали парням доброго вечера. Дымов, сказав им подождать, повёл нас в здание. Прошли по коридору на первом этаже.

Вошли в большой, явно бальный зал, освещённый редкими фонариками. Под высокими сводами не зажженная люстра, на паркете сидят или лежат человек двести народу. При нашем появлении все поднялись на ноги. Дымов громко сказал:

— Всех приветствую, — он обернулся ко мне. — Я задумал пять групп. Не много?

— Нормально, — ответил я. — Старшие: я, начштаба и ротные командиры.

— Тогда отбирай к Васе ещё двух разведчиков и шесть магов из своих, — проговорил Лёша и обратился к народу. — Радист и сорок человек к боярину Большову, подходите. Подходите, не стесняйтесь, пока за шиворот не потащил!

Разведчиков я взял просто ближайших, а магов выбирал. Специально подобрал среднего уровня, чтоб не сказали, что тяну всё на себя, а слабым магам у боярина просто нечего делать. Тотемных это, конечно, не касается, но я ведь и сам тотемный — пусть рысей, бера, волка и вепря получат другие группы.

Пока я занимался своими, к Дымову подошли сорок бойцов. Радист держал мешок с рацией на полу и смотрелся самым щуплым на фоне остальных.

Все с трофейными немецкими или французскими рожковыми автоматами. Патроны к ним подходят и к нашим дисковым, в девичестве американским «молотилкам». Они же идут к иностранным пистолетам, мой «Парабеллум» их любит.

Парни в пехотной форме солдат походили на своих товарищей в штатском. Всем около тридцати лет, равнодушные лица и внимательные, холодные, явно оценивающие взгляды.

Командирами назначили каких-то слишком молодых, особенно боярин явный пацан. Но такие люди не спешат с выводами, взвешивают слова, вынашивают решения молча.

А капитан мне сказал:

— Запоминай цели. Урожайная семь, явный какой-то штаб, много офицеров. Кузнецов двенадцать, неясного назначения, но европейцам там, как мёдом намазано. Текстильная двадцать, похоже на расположение танкистов…

— А откуда данные? — уточнил ротный Вова.

— Работа наблюдателей, — ответил Дымов. — Распихали рации, — Лёша оглянулся ко мне. — Тебе что-то неясно?

— Ты начал диктовать цели, — напомнил я.

— Закончил уже, — сказал капитан.

— И всё? — не понял я.

— Да ты с этими справься! — воскликнул Лёша. — Порядок определяешь сам, наберите побольше трофейной еды и боеприпасов. Если будет желание, по рации подброшу ещё.

— Куда возвращаться? — спросил я сухо. — Сюда?

— Когда закончите, дадут адрес изолированного гарнизона, днюете там, — раздражённо сказал Дымов. — Учти, что под землёй рация не ловит. Есть ещё вопросы?

Я повернулся и пошёл к дверям, бросив через плечо:

— За мной.

Первым понял Серёга.

Группа спустилась в галереи. Люди молча пошли за мной. Серёгу я сразу отучил говорить под землёй, маги сами хорошо ориентировались, а бойцов везде тысячу раз могли убить, им без разницы.

Я уверенно чувствовал расстояния и направление, соотносил с картой и вёл отряд к адресу. Враги сразу обыскали здание, заперли ненужные двери, да и нам не следует приходить прямо из подвала. Ни к чему давать противнику лишнюю информацию.

Потому я свернул в канализацию. Никто не издал и звука, молча шли по вонючему каналу до колодца ливнёвки. Люди сверху не ощущались, я поднялся по скобам, приподнял немного решётку и огляделся.

В ночном полумраке определил, что, как и рассчитывал, оказался на дороге у угла трёхэтажного дома. Виднелся высокий вход, через него временами проходили европейские офицеры. Окна первого этажа с решётками. Ранее в доме располагалась большая контора или проектное учреждение.

Впереди ещё два колодца — один напротив входа, второй у другого угла здания. И не дело, когда из одной дыры в земле вылезают пятьдесят бойцов. Из трёх дыр по семнадцать уже менее вызывающе.

Я опустил решётку и спустился в тоннель. Старшими подгрупп назначил магов Петю и Витю. Они должны взять из отряда по трети бойцов, пройти вперёд и из колодцев атаковать дом ровно через десять минут. Сверили часы, и парни ушли по тоннелю вперёд.

Я снова поднялся по скобам и принялся ждать. Когда по внутреннему ощущению прошло девять минут, посмотрел на часы. Через минуту аккуратно отодвинул чугунную решётку. Не поднимаясь, вылез ужом и сразу отполз в сторону.

Всё внимание на врагов. В доме ощущается трое чужих магов, но они меня ещё не чувствуют. Не-магам без магической поддержки моих бойцов не увидеть. Под лёгким воздействием часовым просто не хочется на нас смотреть, пусть лучше звёзды рассматривают.

Все мои отряды вылезли и сосредоточились у люков. Первыми поднимаются маги от центральной группы. Парни спокойно идут к часовым. У них, конечно, русская форма, да только часовые их не видели до последнего.

Одновременно с ударами ножом все маги ускоряются, влетаем в дом сразу следом за первыми. Попадаю в довольно просторное фойе, в поле зрения французы, максимальное магическое воздействие.

Такое, конечно, почувствовали вражеские маги, но уже наплевать. На врагов напало оцепенение, они вытаращили от ужаса глазки, ручонки тянутся к пистолетам. К ним стремительно приближаются размытые тени и бьют ножами.

Парни отряда ведь вбегают через вход, они слишком хорошая мишень для стрелков. Так что во избежание, так сказать.

Значит, вбегают бойцы, а я вытираю лезвие об рукав крайнего европейца, отпускаю его и убираю нож в ножны. Француз падает дохлый, ко мне подходит суровый Серёга с автоматом.

Трое бойцов заняли оборону у входа, организованно затащили внутрь мёртвых часовых и поджидают гостей за укрытиями. Ещё четверо «держат» два коридора на первом этаже. Отряд же переходит к следующей части «марлезонского балету». Идём на широкие лестницы.

Их целых две. Снова разделил магов, в моих руках дисковый автомат танкистов. Стреляю в весёлой компании вверх, не позволяя высунуться, а по стеночке, пригнувшись, бегут бойцы.

Они добежали до площадки и открывают огонь, теперь наша очередь бежать по стеночке, пригнувшись. Оставляем задним выходы в коридор на втором этаже, парни своими автоматами пресекут любое по ним движение.

А вот и площадка третьего этажа, дальше только коридор. Впереди враждебно настроенные французские маги. В них не-магам попасть трудно, непросто удержать их в прицеле. Это только моя работа.

Выхожу в коридор с автоматом, гремят выстрелы. За мной выбежал кто-то в пылу азарта и ринулся к стенке. Предсказуемый маневр. Краем глаза отмечаю, как чей-то силуэт ловит несколько пуль и падает.

А ведь на его месте должен быть я. Это же так логично, вытолкнуть вперёд не-мага, а самому по стеночке. Так по-европейски.

Срезаю короткой очередью первого и, сделав два шага, падаю на колено. Над головой летят пули, врагам только чуть опустить пистолеты. Откатываюсь к стенке, на только что оставленном месте линолеум пробивают выстрелы.

Тут бы мне и конец, добили б точно в два ствола. Но французы чувствуют только меня, на такой дистанции, ещё и в бою, я забиваю всё. Вот и прилетело им из автоматов от входа в коридор, да я добавил для верности.

Ребята контролируют плацдарм, а я подхожу к прострелянному бойцу…

Серёжа? В первом же сука бою⁈ Ёлки!

— Командир, что дальше? — привёл меня в чувство вопрос мага Вити.

— Кабинеты, — отвечаю ему, отворачиваясь от тела.

Блин, нашёл пацан, кого надо держаться! Ладно, проехали, этот Серёжа точно не последний — война долгая. Я поднимаю на Витю глаза и приказываю чётче:

— Стреляем в замки, внутрь сначала граната.

— Слушаю, — ответили парни.

Тут бы мне и постоять в сторонке, без меня справятся, но чёрт же дёрнул всё самому показывать. Всадил я в первую дверь под безопасным углом длинную очередь, вынес замок, в щёлку закатил гранату без чеки. Внутри бабахнуло, двери снесло.

Осторожно захожу. Под столами и у стен истекают кровью оглушённые европейцы, и привязанный к батарее отопления за руку обезображенный взрывом голый женский труп.

Сдалась в плен? Схватили на улице⁈ Да какая разница! Армия должна защищать гражданских или хотя бы мстить!

Не отрывая взгляда от тела, приказал парням ровным тоном:

— Всех пленных в фойе. Даже раненых.

— Слушаю! — сказали бойцы.

Резко развернулся и вышел в коридор. Подошёл к трупу первого мага. Вынул нож и отделил голову. Поставил её на подоконник и направился ко второму. Закончив с третьим, сказал отрезанным бошкам:

— Как у вас? А ля гер ком а ля гер? Ну, будет вам а ля гер.

С ножом в руке неспешно направился к лестнице. Здание трясло от взрывов, гремели очереди, с ножа капала кровь, а я не торопясь спускался. Я уже военный преступник. И армия обязана защищать граждан или хотя бы за них мстить…