Русалочка и злая ведьма

Глава двенадцатая Колдунья чинит новые препятствия

Собрав все силы, Колдунья в страхе подошла к зеркалу. И зеркало её не обмануло: на неё смотрело всё ещё молодое, но с ярко очерченными на лбу и около рта морщинами, лицо. А самое страшное – на голове у неё появились целые пряди седых волос. Это привело ведьму в полное отчаяние.

– Нет, нет, я не хочу становиться такой, как прежде, – неистово кричала она, забыв о том, что её могут услышать. В таком настроении пребывала ведьма до самого полудня. Вопреки обычаю она не вышла завтракать. А вот пропустить ещё и обед не решалась. Уж больно строг был Царь к заведённым во дворце испокон веков обычаям. Да и не сидеть же ей целый день взаперти в своей комнате.

И Колдунья стала приводить себя в порядок, Главное, как-то прикрыть поседевшие пряди.

Подойдя к зеркалу, она ещё раз вздрогнула, увидев своё отражение, а потом внезапно повеселела. Взгляд её упал на жемчужное ожерелье, которое ведьма никогда не снимала со своей шеи.

– И чего это я повесила нос, – подбодрила она себя, – ведь у меня есть волшебный камень. Да, видно только моё лицо да тело стали юными, а мозги так и остались столетней давности. Как же могла я забыть о зеркальце на волшебном камне? Давненько я в него не смотрела да не подсматривала.

От посетившей её неожиданной мысли Колдунья начала даже приплясывать по спальне.

– Теперь я сама стану наблюдать за Русалочкой и уж конечно что-нибудь да придумаю. И обязательно такое, чтобы у неё никаких шансов не осталось найти остальных сестёр.

Но для того, чтобы камушек стал зеркальным, Колдунье снова понадобились услуги старой акулы. Время до обеда ещё оставалось, потому она, не откладывая, отправилась на поиски Прожоры. И для этого Колдунье не потребовалось много труда. Акула как всегда сновала туда-сюда в окрестностях подводного царства в поисках пищи.

Отведя акулу в укромное местечко, ведьма сразу же приступила к делу:

– Будешь ли ты добросовестно служить мне, как и прежде? – строго спросила она.

– Буду, буду, а как же, буду! Только вот... как будет с расплатой, а? – выдавила из себя Прожора.

Хоть акула и побаивалась ведьму, но, однако, за просто так никому ничего никогда не делала, и уж тем более не собиралась менять под старость свои привычки.

– Да будет тебе, людоедка, прибедняться, – голос Колдуньи стал ещё строже. – Я тебя разве когда-нибудь обидела?

– Не обидела, матушка, не обидела, – акула заметно повеселела. – Это я так, для порядка.

– А порядки устанавливать скоро я здесь буду, – глаза ведьмы загорелись хищным огнем, – а ты, если хочешь, можешь мне подсобить.

– Подсоблю, матушка, подсоблю, подсоблю. Что велишь делать, то и буду.

Колдунья набрала полный рот воздуха, глазки её прищурились ещё больше. Разговор перешёл на шёпот. Такая таинственность в разговорах всегда очень нравилась акуле.

– Ну, слушай, – начала свой рассказ Колдунья. – Примерно за двадцать миль отсюда на север на самом дне моря живёт огромная черепаха Тарелла, кусок панциря которой мне и нужен. Черепаха будет сильно отбиваться, но твоё дело изловчиться и обязательно оторвать кусок. Да смотри только, не вздумай оторвать панцирь от какой-нибудь другой черепахи, которых и здесь полно. Мне нужен панцирь только Тареллы. Поняла?

– Поняла, поняла. Всё поняла. Когда велишь отправляться? – с готовностью спросила Прожора.

– Немедленно! Путь не близкий – ты должна поторопиться, как никогда. Сегодня к вечеру я буду ждать тебя с панцирем. Да смотри, не подведи! Иначе не стоять нам с тобой у руля подводного мира, понятно? – от натуги Колдунья даже закашлялась.

Услышав о том, что и ей будет отведено место у руля, акула тут же развернулась и поплыла в указанном направлении.

Долго плыла Прожора. Сколько разных черепах оказывалось у неё на пути. Но воспользоваться панцирем одной из них у неё и в мыслях не было. «Это для важного дела, – с гордостью думала она, – нет, лучше для нашего дела». Так произнесённая фраза понравилась акуле куда больше.

Чем ближе подплывала Прожора к нужному ей месту, тем больше черепах встречала на своём пути. Ещё через несколько метров ими уже было устлано всё дно. И каких здесь только не было: чёрные, рыжие, серые, зелёные. И все отличались по величине и форме панциря. Ещё через несколько метров черепахи уже громоздились одна на другую и казались Прожоре неестественно большими. «Но какая из них Тарелла? – размышляла она. – Они все здесь такие большие!»

Только она так подумала, как откуда-то сбоку раздался треск. Акула повернулась в ту сторону и замерла в ужасе: такой исполинских размеров черепахи она представить себе не могла. Сомнений быть не могло – это Тарелла.

Когда она поднимала свою мощную ногу или пыталась повернуть свою огромную голову – раздавался невероятный скрип, как если бы кто-то поворачивал колесо старой мельницы.

Прожоре стало не по себе при виде этой глыбы, а представить, что её ещё надо потревожить, было и вовсе немыслимо. Но делать нечего. Через несколько часов её будет ждать Колдунья, а лишиться её расположения теперь, когда Прожоре обещано место у руля подводного мира, ещё страшнее. Поэтому, собрав всё своё мужество, она накинулась на Тареллу.

В одно мгновение черепаха спрятала под панцирь свои огромные ноги и голову. И сопровождалось это невероятным скрипом. Теперь уже казалось, что не одну, а несколько мельниц сразу пытались привести в действие А Прожоре только это и надо было. Захватив острыми треугольными зубами панцирь, она со всей силы мотнула головой. Услышав, как что-то затрещало, акула обрадовалась. Но напрасно. В зубах у неё ничего не было, и только кровь алыми кругами расходилась по воде. Почувствовав боль, акула в ужасе поняла, что сломала зуб.

– Проклятье! – вскрикнула она и, не долго думая, снова накинулась на черепаху. В конце концов ей пришлось сделать ещё несколько попыток, прежде чем удалось заполучить кусок злополучного панциря. Как того и требовала Ведьма, за несколько часов до захода солнца панцирь был уже у неё.

А тем временем Русалочка снова ждала темноты, чтобы незамеченной выйти на берег. Весь день её мучили тысячи вопросов: будет ли Принц по-прежнему ждать её, выполнит ли своё обещание Беркут, сможет или нет найти четвёртую сестру и многое, многое другое.

Даже Додди сегодня был не такой, как обычно. Он не шутил, не смеялся, не пытался развеселить Русалочку. Дельфин как никто другой понимал, как это важно, чтобы всё получилось, и ему совсем не хотелось выглядеть несерьёзным.

– Не волнуйся, Русалочка, у тебя всё получится, – это единственное, что уже в который раз произносит Додди, – а иначе и быть не может.

И хоть сказаны эти слова не бодрым, задорным голосом, они всё равно вселяют в Русалочку спокойствие и надежду.

– Ты и представить себе не можешь, Додди, как бы мне этого хотелось, – шёпотом произнесла она.

А Додди представляет. Ах, как хорошо он представляет. Потому что и ему этого очень хочется. Он с грустью вспоминает те дни, когда Русалочка была всегда весёлой и ничто не омрачало её прекрасное личико. Как забавно и интересно они проводили время! Дельфинёнок ждёт не дождётся, когда всё станет на свои места. И невдомёк ему, что так уже может и не быть. И не потому, что Русалочка не найдёт своих сестёр, а потому, что за это время она очень повзрослела.

Она стала испытывать новые, до сих пор неведомые ей чувства. Она стала по-другому смотреть на жизнь.

Думая каждый о своём, они и не заметили, как над подводным царством начали сгущаться сумерки. И если бы не маленький осьминог, спешивший на ночь где-нибудь укрыться, они бы ещё продолжали сидеть.

– Ну хватит вам болтать. Уже ночь, и я хочу спать, а вы мне мешаете, – недовольно проговорил он.

– Как ночь? – первой опомнилась Русалочка и тут же стала подниматься вверх.

– Какие смешные эти взрослые. Говорят, что дети ничего не знают, а сами не видят, когда ночь начинается, – недоумевал малыш.

Ласково похлопав осьминога по спине, Додди юркнул вслед за своей подружкой.

Было непривычно, оттого что, поднявшись на поверхность, они не встретили Морской Чайки.

– Почему ты не говоришь, что это плохая примета? – с грустью в голосе спросила Русалочка.

– Потому, что я в приметы вообще не верю! – важно надувшись, ответил дельфин.

И эта непоследовательность друга рассмешила Русалочку. Она прекрасно понимала, что Додди покривил душой лишь для того, чтобы легче было ей.

Хоть Русалочка и не придавала значения приметам, сегодня это её насторожило и оставило неприятный осадок.

А вот и берег. Простившись с Додди, Русалочка снова превратилась в красивую изящную девушку. «Теперь надо надеть какое-нибудь платье», – подумала она и тут же поймала себя на мысли, что это занятие ей стало даже нравиться. «Наверное, всё дело в том, что прошлой ночью Принц сделал мне комплимент», – решила Русалочка. При мысли о Принце на лице её появилась нежная улыбка.

К выбору наряда она сегодня отнеслась более тщательно и придирчиво. Сразу под руки ей попалось бледно-голубое платье с небольшими синими цветочками и таким же синим огромным бантом. Это платье было очень нарядным, но она не стала надевать этот наряд. Отложив его аккуратно в сторону, Русалочка принялась рассматривать другое. И оно сразу приглянулось ей.

Платье было насыщенного зелёного цвета в более тёмную мелкую клеточку. Круглый небольшой воротничок и манжеты на рукавах были из тёмно-зелёного бархата. Платье казалось совсем скромным, но в то же время оно так хорошо гармонировало с цветом её глаз.

Порывшись в сундучке ещё немного, Русалочка нашла зелёные атласные туфельки с бархатной пряжкой. Вдоволь полюбовавшись, Русалочка наклонилась, чтобы надеть их. В это время сверху послышался знакомый голос:

– Это изумительное платье, и ты выглядишь в нём настоящей красавицей.

Русалочка подняла голову.

– Чайка, милая, это ты! Ты и представить себе не можешь, как я тебе рада!

Русалочке сразу стало легко и радостно. И не потому, что ей понравился комплимент птицы, а потому, что она Русалочке всё-таки встретилась. «Похоже, я начинаю верить в приметы», – подумала она и улыбнулась.

Быстро надев туфельки и ещё раз поправив платье, Русалочка кинулась ко дворцу. «Но где же Беркут? И выполнит ли он обещание?» – один за другим возникали вопросы у неё в голове. И, словно в ответ на них, высоко в небе послышались громкие звуки. Это хлопал крыльями, пытаясь приземлиться, огромный орёл.

– Беркут, Беркут, ты ли это? – не дожидаясь, пока птица заговорит сама, закричала Русалочка.

– Я, а кто же ещё. Я обещал встретить тебя. И вот я здесь.

– Спасибо тебе, дружок, – с нежностью в голосе проговорила Русалочка. – А узнал ли ты, где искать мою четвёртую сестру?

– Не волнуйся, Русалочка, – услышав в её голосе тревогу, стал успокаивать Беркут. – Лань поведала мне, что твоя сестра заколдована где-то в горах. Правда, это всё, что она знает.

Беркут чувствовал себя виноватым за то, что он мало сказал, а Русалочке и этого было достаточно. Она тотчас повеселела.

– Ещё раз спасибо тебе, добрая птица. Ты – настоящий друг, – Русалочка нежно погладила орла по жёсткому оперению.

Ах, если бы кто мог заглянуть в это мгновение в душу Беркута. Всё внутри его пело, плясало, кувыркалось. Ему никогда в жизни не говорили таких добрых слов, и уж, тем более, не гладили так нежно по перьям. «Оказывается, так приятно делать добро», – первый раз в жизни подумал он. И ему тут же захотелось сделать что-нибудь хорошее.

– Русалочка, выдерни у меня одно перо. Если когда-нибудь я понадоблюсь тебе ещё, помаши им в воздухе три раза, и я тут же появлюсь. А теперь мне надо лететь, искать себе пищу.

– Спасибо тебе, Беркут, и смотри, будь осторожен, не попадайся больше в ловушку, – Русалочка помахала рукой вслед улетающей птице и теперь уже не пошла, а побежала к королевскому дворцу.

Ещё издали она увидела на крыльце Принца, но, подойдя поближе, поняла, что ошиблась. К ней навстречу спускался по ступенькам его отец. «Как они всё-таки похожи», – промелькнуло у неё в голове.

Глядя на идущего к ней Короля, Русалочка вдруг подумала, что Принц, наверное, обиделся. И на глаза её уже готовы были набежать слёзы. Но добрый взгляд и ласковый голос Короля подействовали на неё успокаивающе.

– Здравствуй, дитя моё. Вижу, ты огорчилась, увидев меня. Уверяю тебя – это напрасно. Принц попросил, чтобы я тебя встретил. Он скоро тоже будет здесь.

Король обнял Русалочку за плечи и предложил присесть на розовую скамеечку. Русалочке показалось, что он хочет ей что-то сказать, и чутье её не обмануло.

– Русалочка, ты очень понравилась моему сыну. Нет сомнений – он влюбился. С ним такое происходит впервые. Он радуется всему, как маленький ребенок. Единственное, что очень огорчает его, твои внезапные исчезновения. Не могла бы ты не исчезать, а ещё лучше – остаться жить у нас во дворце. Я обещаю сыграть вам великолепную свадьбу, какой уже давно не было в округе.

– Я очень сожалею, добрый Король, но я и правда не могу! Русалочка снова была готова расплакаться.

– А тебе хотелось бы этого? – спросил Король.

– Очень, – ответила она.

И даже вскочила со скамеечки. Русалочка и сама не ожидала, что даст такой ответ. Она раньше не думала об этом. Казалось, единственное, что доставляло ей беспокойство, – это то, что она не сказала Принцу, кто она на самом деле. Но почему теперь она ответила Королю, что хочет остаться? «А может, это не я, может, кто-то другой внутри меня дал ответ?» – подумала она.

И трудно сказать, до чего бы могла додуматься Русалочка, если бы к ним в карете не подъехал Принц. При виде Русалочки глаза его засияли.

– Я очень рад видеть тебя, – тихонько проговорил Принц.

– И я тоже очень рада, – смущенно ответила Русалочка. Принцу хотелось сказать ещё что-то, но в присутствии отца ему было неловко, хоть он и привык делиться с ним всеми своими мыслями и секретами.

Угадав это, Король поднялся со скамеечки и, пожелав удачи, вежливо простился.

А Принц пригласил Русалочку сесть в карету. Такого сказочного домика да ещё на колесиках Русалочка раньше и представить не могла. С двух сторон этого маленького домика были резные маленькие окошки, занавешенные прозрачными белыми шторками. На шторках яркими шёлковыми нитками были вышиты огромные птицы с пушистыми хвостами, каких Русалочка никогда ещё не видела.

Только Русалочка хотела сказать Принцу, что ехать им надо в горы, как он опередил её.

– Я уже всё знаю. Лань сказала мне об этом.

– Тогда – поедем? – неуверенным голосом спросила Русалочка.

– Поедем, – голос Принца, наоборот, казался бодрым и весёлым.

Каждый раз, когда Русалочка неожиданно исчезала, его начинали мучить сомнения, придёт ли она ещё. Принц был уверен в том, что он любит Русалочку, как никогда никого не любил. Это он понял ещё в ту ночь, когда впервые увидел её. С тех пор все мысли его были только о ней одной. А вот как относится к нему Русалочка, для него было загадкой и тайной за семью печатями. Конечно, он видел её счастливые сияющие глаза, но ведь это могло быть просто знаком благодарности, признательности и не более. А он жаждал большего. Ах, если бы и Русалочка полюбила его так, как он её!

Поэтому, подъехав к Русалочке с Королем в карете, Принц почувствовал себя очень счастливым оттого, что она всё же пришла. И думать о трудностях предстоящего путешествия ему не хотелось, да он и не мог. Ему было всё равно. Главное, что он поедет вместе с Русалочкой.

Усевшись поудобнее в карете, они отправились в путь.

А между тем Колдунья, заполучив драгоценный кусок панциря Тареллы, стала натирать им волшебный камушек. Тереть пришлось очень долго, прежде чем на камушке стало появляться маленькое зеркальце.

Колдунья запрыгала от радости. У неё всё получилось. И она совсем не обращала внимания на стоящую подле неё и причитающую от боли акулу. «Подумаешь, сломала зуб. Не велика беда, вот у меня всего один – а не плачу», – злорадно думала она, а акуле сказала:

– Не горюй, подруга, до свадьбы вырастет новый. – Сказав это, Колдунья не смогла удержаться и дико захохотала. Такой удачной показалась ей шутка.

При этом она не переставала натирать волшебный камушек. Через несколько минут зеркальце увеличилось в размере и казалось больше самого камушка. В нём появились слабо очерченные силуэты.

И чем дольше натирала ведьма камушек, тем различимее и выразительнее они становились. Наконец, с уверенностью можно было сказать, что зеркальце показывает Русалочку и Принца, едущих в карете.

– Ах, вот она где, проклятая Русалочка, – обрадовалась Колдунья, – да и не одна, а вместе с сыночком Короля. И как смотрят друг на друга: не иначе, любовь. Ну что ж, сейчас я им, миленьким, покажу, где раки зимуют и почем фунт лиха.

Сказанное снова вызвало у ведьмы приступ злорадного раскатистого хохота. И как трудно порой остановить приступ кашля, так трудно было остановить Колдунье свой звериный хохот.