Русалочка и злая ведьма

Глава шестнадцатая Жемчужное ожерелье

Вконец огорчённый своими словами, Додди поплыл куда глаза глядят. «И почему это я всё время сначала говорю, а потом думаю? – не переставал укорять себя дельфин. – Ведь если что-нибудь случится с Русалочкой, буду виноват только я». Переполненный такими грустными мыслями, дельфин и не заметил, как отплыл далеко от царского дворца. Всё здесь было ему незнакомо, всё казалось таким неприглядным и мрачным.

Водоросли здесь почти не росли – видно, солнечный лучик был тут редким гостем. В другой раз Додди, пожалуй, испугался бы – ведь он уже давно не гулял в одиночку. Теперь же, гонимый тяжёлыми мыслями, дельфин не испытывал ничего похожего на страх. Ему было безразлично, куда плыть – везде его сопровождали тоска и одиночество. Но и здесь Додди чувствовал себя чужим и ненужным. Поэтому он уже был готов повернуть обратно, как вдруг до его ушей донеслись приглушенные голоса. Надо сказать, что и это вряд ли остановило бы дельфина, – несмотря на присущую ему любознательность, Додди никогда не посмел бы подслушивать чужие тайны. Но до слуха его явственно донеслось слово «Русалочка», и Додди, конечно, не упустил случая узнать, кто это ведёт беседу о его подружке и к тому же таким тоном, как будто хочет что-то скрыть.

Очень осторожно и почти не дыша дельфин стал подбираться к тому месту, откуда доносились звуки. Впереди он увидел скалу, и именно оттуда, из невидимой расщелины, раздавались голоса. Проплыв ещё немного, Додди смог отчётливо слышать беседу. Он узнал омерзительно наглые голоса Колдуньи и её подручной Прожоры. Что же они здесь делают? Видно, затевают что-то плохое против Русалочки – на добрые дела они не способны.

Злая ведьма прямо из дворца, спасаясь от царского гнева, поплыла к Прожоре. Там она долго изливала своё негодование. А больше, чем другим, насылала она проклятий на голову ненавистной Русалочки, которая стала причиной всех её неудач и бед. Если бы не эта противная падчерица, сидеть бы ей теперь за ужином да поражать гостей свежестью и красотой. Долго в этот день обитатели моря слышали истошные крики, страшные проклятия и звериное рычание бывшей Царицы.

После визита к акуле Колдунье ничего не оставалось, как плыть в свою пещеру. Мало ли что, вдруг Царь будет преследовать её. А там, в своей берлоге, Колдунья чувствует себя в полной безопасности. Но вот беда – впопыхах она совсем забыла о чёрной жидкости, которой нужно обрызгать кровожадные полипы. Она так и осталась надёжно спрятанной в потайной комнате дворца. А полипы за это время настолько разрослись, что дорожки, ведущей к пещере, не было и в помине. Представив себя во власти их кровожадных щупалец, Колдунья вздрогнула от ужаса. Делать нечего, решила удрученная неудачей ведьма и отправилась обратно к акуле. И вот вместе думают-гадают они, как отомстить ненавистной русалке.

Наконец, Колдунью осенило.

– Какая же я дура! – одновременно радуясь, что выход найден, и досадуя на своё тугодумие, воскликнула она. – Ведь у меня есть жемчужное ожерелье, а только оно может помочь этой везучей Русалочке. Зная её неугомонный настойчивый характер, можно сказать наверняка, что противная девчонка не устоит перед искушением ещё раз попытаться увидеть любимого. Конечно же, она решится выйти на берег – я хорошо знаю великую силу любви! – Колдунья соскочила с подводного камня и заметалась, всплескивая руками.

Акула лениво лежала на морском песке, тупо провожая взглядом запавших маленьких глазок каждое движение хозяйки. Время от времени она поддакивала, иногда вставляла одобрительные или удивлённые восклицания, поддерживая красноречие Колдуньи. Мозги её между тем медленно шевелились, мысленно рисуя то радужные картины примитивных мечтаний, то суровые изображения неласковой жизни. Ей так же, как и её покровительнице, было очень обидно, что не сбылись надежды на сытую обеспеченную старость. В последнее время Прожора только об этом и думала, представляя себя живущей во дворце на всём готовом.

Вот лежит она в роскошно убранной комнате в полудрёме. И захотелось ей откушать свежей рыбёшки. Хлопает она хвостом, не вставая с места, по гулкому мраморному полу – тут же вползают в дверь услужливые крабы с сетками из водорослей, наполненными живыми испуганными рыбками! Поклонятся Прожоре до пола, положат лакомство ей под нос и, пятясь уползут обратно.

Стукнет она хвостом два раза – медленно входят огромные черепахи со стоящими на панцире большими тарелками, полными освобождённых от раковин моллюсков. Их ищут и разгрызают придворные акулы, чтобы угодить Прожоре – она ведь теперь правая рука хозяйки подводного дворца. Дворцовые черепахи только укладывают их на огромные круглые блюда и ждут двойного удара её хвоста, боясь прозевать его и лишиться звания придворных. Ах, какая приятная, беззаботная жизнь ожидала Прожору, а из-за этой наглой везучей русалки и её дерзкого дружка всё полетело в тартарары. Громкий голос Колдуньи, потерявшей от мстительных мыслей всякую осторожность, привёл её в чувство.

– Никуда она не денется! – злорадно кричала изгнанная Царица. – Выберется с приливом на берег, да там и останется. Вода схлынет, и будет выскочка лежать на берегу, потому что ни вперёд, ни назад сдвинуться без воды ей не удастся. Утром найдут Русалку рыбаки, отрубят ей хвост, чтобы не пугала детей, да закопают где-нибудь в неприятном месте.

Колдунья злорадно усмехалась, ощерив беззубый рот. Но тут к выражению хищной радости на обезображенном морщинами лице прибавилось выражение озабоченности. Смутная тревога отравляла её радость от предвкушения гибели Русалочки.

– Только одно может ей помочь. А вдруг Русалочка догадается, что, надев моё ожерелье, она превратится в девушку и сможет жить на земле? Тогда она станет земной принцессой и будет счастливо жить в замке на берегу. А сняв ожерелье, тут же превратится в русалку и сможет вернуться в подводное царство к своей семье. Ну нет, уж этого я не допущу – ведь это из-за неё я всего лишилась. Так пусть она сгинет навеки! Только ты, Прожора, сейчас же отнеси ожерелье в самую мрачную и далёкую пещеру и спрячь там, чтобы никто не нашёл, – Колдунья сняла ожерелье и сунула его в пасть акуле.

Волею случая оказавшись поблизости, Додди, конечно, не упустил шанс узнать обо всех кознях старой ведьмы. От его подавленного состояния не осталось и следа. Дельфин напряженно слушал, стараясь не упустить ни звука. Последние слова Колдуньи особенно взволновали его. Оказывается Русалочке можно помочь, только никто, кроме него и её злейших врагов, не догадывается об этом. Он не пожалеет и жизни, чтобы спасти подругу – без него она наверняка погибнет. А как же он останется без неё жить?

Акула между тем, отвечая Колдунье, промычала сквозь зубы:

– Будь спокойна. Эта нахалка у меня в печёнках сидит, так что уж я постараюсь погубить её. Так спрячу это ожерелье, что и сама не найду, – и она зашлась от хохота. Правда, смех её был глухим, так как акула боялась разжать зубы, чтобы не уронить ожерелье.

– Смотри, осторожнее, как бы кто не увидел его у тебя, – наученная горьким опытом, Колдунья была уже далеко не так самоуверенна, как раньше. – Царские слуги шныряют по всему морю, чтобы найти нас. Ведь Царь обещал всячески обласкать того, кто разыщет меня, произведя либо в камергеры, либо в статс-дамы. Обложили со всех сторон, шестерки. Одно утешение, что царская семья скоро будет в трауре – уж Русалочка точно не вернётся домой, если у неё не будет ожерелья, – злорадно ухмыляясь, ведьма напутствовала Прожору. – Да и искать нас здесь вряд ли кто осмелится – дворцовая прислуга не любит высовывать нос дальше царского сада. Много омутов хранят морские глубины, куда власть подводного владыки почти не доходит. Там, зарывшись в песок или лежа на камнях и опутавшись водорослями, прячутся дикие акулы, скаты, осьминоги, черепахи. Одни из них убежали от царского гнева и живут как разбойники, подкарауливая случайную добычу. Другие и вовсе родились в этих суровых местах, никогда не видели морского Царя и не считают себя его подданными. Себя они называют свободными охотниками и не признают никакой власти, кроме власти ловкости и отваги.

Колдунья перевела дух и полюбопытствовала:

– A y тебя есть друзья в этих краях, чтобы мы могли укрыться, если царские слуги всё же решатся сунуться туда? Или даже такие, чтобы помогли нам, если понадобится, отбиться от нападения?

– А как же, хватает, – процедила сквозь сжатые зубы акула, явно гордясь своими связями. – В молодости я часто куролесила и потом отсиживалась на окраинах подводного царства, дожидаясь, пока минет царская немилость и можно будет безбоязненно вернуться ко дворцу.

– Да тебя, поди, давно позабыли, – ехидно ухмыльнулась Колдунья. – Ты обленилась и обрюзгла настолько, что и родственников не навещаешь по нескольку лет.

– Не бойся, – самодовольно ощерилась акула. – Родственники мне ни к чему, потому и не навещаю. Что с них взять – все живут по законам подводного мира. Одни прислуживают во дворце, но всё на вторых ролях. Никто из них не помогает мне получить место смотрительницы рыбьего заповедника, где я уж пожила бы в своё удовольствие, – мечтательно зажмурившись, гнусавила Прожора. – Другие несут службу вне царских хором, охраняя рыбьи стада от лишённых царской милости, но и свободных от его неусыпного внимания охотников. Служат-служат, а сами вечно голодные и злые. Ни себе, ни людям – нет, чтобы позволить мне попастись вместе со своим стадом, – акула раскатисто расхохоталась, но тут же громко клацнула зубами, поймав уже тонущее ожерелье.

– А с теми удальцами, что не ждут царских милостей, а живут в своё удовольствие, ты разве видишься? – недоверчиво спросила Колдунья.

– А то как же, – с гордостью прорычала акула. – Ведь я, будучи в своё время при дворе, часто предупреждала их о грозящей опасности. Царские охотники тогда устраивали на них облавы, желая услужить своему владыке. Так они надеялись получить особую царскую милость – право охотиться самостоятельно, когда и где вздумается, без разрешения Главного придворного охотника. Это самое большое, чего может достигнуть охотник на царской службе, и уж эти слуги старались вовсю. Только благодаря мне многие из одиноких хищников остались живы, и они это хорошо понимают. Так что друзья у меня в дальних краях надёжные, не подведут, – в голосе Прожоры звучала уверенность.

– Как же, нужна ты им больно, – пробурчала Колдунья. – Ну ладно, отправляйся куда подальше да спрячь понадёжней ожерелье. А потом загляни к друзьям – придумают же такое слово, – хмыкнула старуха. – Узнай, можно ли спрятаться у них и пообещай подарков побольше – когда разбогатеем, отдадим, – ведьма уже ехидно хохотала.

– Будь спокойна, – цедила сквозь зубы Прожора. – Сделаю всё как для себя. Я никогда не подвожу тех, кто идёт мне навстречу. Надеюсь, мои друзья поступят так же и со мной.

– Ну, плыви скорее, – недоверчиво хмыкнула Колдунья, – а то мне стало здесь что-то неуютно – не ровен час доберутся. Колдунья подозрительно посмотрела по сторонам.

Додди прижался к скале, не дыша. Как только старая ведьма отвернулась, он потихоньку перебрался в чахлые водоросли, темневшие у подножия скалы. «Что же мне делать? – мучительно соображал дельфин. – Как забрать у Прожоры ожерелье? Ведь она хоть и старая, но всё-таки акула. А какая огромная – страшно даже представить себе, что придётся драться с ней».

Все сородичи Додди старались не связываться с акулами – безжалостными кровожадными хищниками. Правда, придворных акул они не боялись – те жили при дворце Царя в сытости и довольстве и ни в чём не нуждались. Поэтому их жестокость никак не проявлялась: им не нужно было добывать себе пропитание разбоем. Диких акул в подводном мире боятся все – даже огромные киты не хотят с ними связываться. На дельфинов хищники почти никогда не нападают. Но если те случайно помешают акулам в их грязных делах, то могут запросто испытать остроту огромных зубов на своей дельфиньей шкуре.

«Надо напасть неожиданно и чем-нибудь так поразить акулу, чтобы та открыла пасть и ожерелье выпало, – мысли дельфина лихорадочно перескакивали с одной на другую. – А что же потом? Потом я подхвачу его и – вперёд, остальное – как повезёт. Думаю, плавает старая уродина не так быстро, как в молодости, – может и удастся уйти. Да и что мне остаётся делать – не упускать же такой шанс», – Додди насторожился, заметив расходящиеся по воде круги, приближающиеся к нему.

Как только акула подплыла вплотную, дельфин выскочил из засады и изо всей силы крикнул: «Прожора, царские охотники сзади!» Та от неожиданности и для защиты от нападения широко раскрыла рот, ожерелье выпало, Додди подхватил его и стремительно помчался прочь. Страшное рычание, словно последний вопль огромного раненого зверя, раздалось за его спиной. Оглянувшись, дельфин увидел оскаленную пасть с чудовищными зубами, вспенившуюся воду вокруг крупного длинного туловища акулы и мгновенно сообразил, что только приложив отчаянные усилия, он сможет избежать гибели. Ярость Прожоры внушала ужас, сердце дельфина бешено колотилось, хвост его метался из стороны в сторону, вспенившаяся от стремительного движения вода окутала тело. Всё же акуле удалось дважды поддеть Додди своими страшными зубами, пена вокруг него стала розовой. Но, несмотря на боль, дельфин поплыл ещё быстрее – ужас перед кровожадной тварью был сильнее боли. Наконец, шум погони начал затихать – преклонный возраст акулы всё-таки сказался.

«Как же я передам ожерелье Русалочке? – оглянувшись в последний раз и не заметив никаких признаков преследования, думал Додди. – Ведь она уже должна подплывать к берегу, а я так глубоко на дне моря и так далеко до края его. Пока я доплыву до берега, будет уже утро. Да и как я смогу добраться до лежащей на песке Русалочки – ведь к тому времени на море будет отлив, а на земле я так же беспомощен, как и она».

Вдруг он вспомнил о спасённой ими Чайке и воскликнул: «Вот кто спасёт Русалочку! Нужно скорее выбраться из воды!» И дельфин стремительно помчался вверх, к поверхности моря.

Тело его кровоточило, но Додди был так поглощен мыслями о спасении Русалочки, что даже не замечал этого. Он совсем забыл, что недавно акула чуть не разорвала его на куски.

Вынырнув на поверхность, Додди, к счастью, сразу увидел в освещённом лунным светом небе парящих птиц.

– Милые чайки, – вежливо, но решительно обратился он к ним. – Помогите найти мою подругу, Морскую Чайку, которую мы с Русалочкой недавно спасли: её ранил стрелой человек с корабля, и она тонула, а мы вынесли её на берег.

– Знаем, знаем, – хором проворковали птицы, сейчас мы ее разыщем! – И раздалась звонкая, непонятная Додди птичья перекличка.

Птичьи голоса, постепенно удаляясь, звучали всё глуше. Потом гомон опять стал усиливаться, приближаясь к дельфину.

– Летит, летит! – кричали чайки. – Не волнуйся, сейчас она будет здесь.

Наконец, раздался шум крыльев, и на спину Додди опустилась Морская Чайка.

– Помоги, добрая птица! – воскликнул дельфин. – Русалочка может погибнуть сегодня утром.

– Ну конечно, милый Додди, – взволнованно пропела чайка. – Ведь вам я обязана жизнью. Но что же я могу сделать?

– Скоро Русалочка должна выйти на берег и вместе с приливом попытается выбраться как можно дальше. Я не смог её отговорить от рокового шага – это для неё дороже жизни. Подробности я не могу сейчас рассказывать, – мысли Додди перескакивали с одной на другую.

– Говори же скорее, чем я могу ей помочь, – Морская Чайка поняла, что взволнованный дельфин сам не сможет чётко изложить, как она должна поступить.

– Нужно накинуть ей на шею вот это ожерелье – только оно может спасти Русалочку, – и Додди повернулся, показывая зажатое во рту ожерелье и окровавленный бок.

– Что же ты молчал, я немедленно лечу, – Чайка подхватила ожерелье. – Но ты ранен, что с тобой? – забеспокоилась она.

– Ничего страшного, потом объясню. Лети скорее.

– Ладно-ладно, лечу, – и Морская Чайка, крепко зажав в клюве ожерелье, стрелой полетела к берегу.

А старая акула тем временем оправилась от неудачи и вернулась, несолоно хлебавши, в своё логово, где её ждала Колдунья. Та сразу почувствовала неладное.

– Ну, что ещё стряслось? – с издёвкой прошамкала ведьма.

– На меня набросился этот наглый дельфин и хитростью завладел ожерельем, – виновато пробормотала Прожора.

– Ах ты, старая калека, – набросилась на неё Колдунья, – ты не можешь справиться даже с дельфином. Тогда пора тебе подыхать!

– Не ругайся, – оправдывалась акула, – дельфин неожиданно напал на меня из засады, и я сначала слегка растерялась. Потом я погналась за ним и дважды изрядно продырявила его крепкую молодую шкуру, – в голосе Прожоры зазвучали нотки гордости. – Но где же мне угнаться за этим проходимцем: он такой молодой и резвый, и хоть кровь я ему пустила, он всё равно скрылся. Давай лучше подумаем, как помешать дельфину спасти девчонку.

– Ну конечно, как только надо что-нибудь придумать, так сразу ко мне, – Колдунья немного успокоилась и даже испытывала гордость оттого, что к ней обращаются за советом, и только она может найти выход из почти безнадёжного положения. – Дельфин не догонит Русалочку в море, а на берег ему не выбраться. Значит, ему придётся обратиться к своей подруге, Морской Чайке. Нужно немедленно отправляться к Коршуну, чтобы отнял у этой слабенькой пташки ожерелье и вернул его нам. Быстренько плыви к прибрежным скалам и без ожерелья не возвращайся! – напутствовала Колдунья незадачливую подельницу.

– Ладно-ладно, – недовольно пробурчала ещё не успевшая как следует отдышаться Прожора, – раз уж я виновата, то постараюсь исправиться. Не злись, на этот раз я не допущу никаких непредвиденных случайностей – буду внимательной и быстрой, – успокоила акула старую ведьму и тут же отправилась в путь.

С трудом добравшись до высоких прибрежных скал, Прожора, едва отдышавшись, стала звать ничего не подозревавшего Коршуна. Накричавшись до хрипоты, акула с трудом разбудила храпевшую в своём уютном гнезде в расщелине скал лохматую чёрную птицу.

– Ну что тебе, – проворчал тот слабым голосом, высунув заспанную голову из гнезда, – ни днём, ни ночью покоя от вас нет.

– Выручай, брат, на тебя одного надежда, – просительно бормотала акула.

– Да в чём дело-то? – уважительный тон её голоса явно тронул Коршуна.

– Мерзкий дельфин, друг русалки, обманом отнял у меня жемчужное ожерелье. И хоть я сильно покромсала его толстую шкуру, ему удалось скрыться. Колдунья говорит, что дельфин обязательно должен передать ожерелье Морской Чайке, чтобы та надела его на шею Русалочки. Самому ему никак не успеть догнать свою подружку, и, значит, ему может помочь только знакомая чайка, – деловито объясняла Коршуну акула, как будто это она догадалась, как будет вести себя дельфин в будущем. – Тогда русалка превратится в человека, и все наши планы мести рухнут, – горячилась Прожора. – Отними у этой жалкой птицы жемчужное ожерелье да передай его мне, а уж мы с Колдуньей в долгу не останемся, ты же знаешь.

– А не принесла ли ты мне моё любимое лакомство – дюжину свежих рыбок в сетке из водорослей? – оживлённо прокаркал Коршун.

– Да нет, брат, я сильно спешила, – виновато пробормотала акула. – Но ты же знаешь, за мной не пропадёт. Уж ты отправляйся прямо сейчас, а я пока поохочусь. Когда ты принесёшь ожерелье, тебя уже будет ждать полная сетка рыбы.

– Ладно уж, лечу, – успокоенный её словами Коршун окончательно проснулся и, взвившись в небо, полетел над морем.

Увидев летящую к берегу Чайку с блестящим в лунном свете ожерельем в клюве Коршун сверху безжалостно набросился на неё. Перья посыпались с бедной птицы, как будто здесь выбивали пыль из подушки с дырявой наволочкой. Чайка мужественно летела вперёд, не пытаясь отбиваться. Ведь стоит ей только раскрыть клюв, чтобы защититься от наскоков этого хищника, как ожерелье тут же выпадет у неё изо рта. А Коршуну только это и надо – ведь чёрный разбойник уже не раз кричал ей: «Отдай волшебное ожерелье – и ты останешься жить! А если не отдашь, всё равно заберу силой, но сначала убью тебя!»

И Морская Чайка молчала, сжимая свою ношу в клюве, чтобы не упустить – Коршун только и ждёт этого, чтобы подхватить ожерелье и умчаться далеко творить свои чёрные дела. Тогда её спасительница – Русалочка – наверняка погибнет. Правда, если ненавистная чёрная птица растерзает её, она тоже не сможет помочь подружке ничем. Чайка летала из стороны в сторону, вверх-вниз, чтобы спастись от хищных когтей и клюва Коршуна. Но силы её иссякали. Неизвестно, чем бы закончился этот неравный поединок, если бы в него не вмешался благородный Беркут.

Он слышал крики чаек, звавших подругу на помощь дельфину, слышал имя «Русалочка» и не упустил случая помочь этому доброму, сострадательному существу. Высоко в небо взлетел он и следил за всем, что происходило над морем. Вот дельфин передал чайке блестящее ожерелье, вот она быстро летит к берегу, едва различимому вдали. И вдруг противный Чёрный Коршун, подкравшийся откуда-то сбоку, со стороны прибрежных скал, набросился на беззащитную птицу.

Стремительно, как стрела, полетел с небесных высот Беркут и с размаха вонзил свои острые когти в шею хищному Коршуну! Оторопевший от боли и неожиданного нападения, Коршун выпустил из когтей испуганную, едва живую чайку и хотел повернуться к нападавшему. Но Беркут не позволил подлому хищнику умереть достойно, лицом к лицу с врагом. Несмотря на жалобные крики и мольбы о помощи, на отчаянные попытки освободиться от неумолимых когтей, сопротивление его было недолгим. Никто из птиц не любил Коршуна за мрачный нрав и подлый характер – ведь он всегда нападал на тех, кто не мог ему дать достойный отпор: на слабых, больных, беззащитных. Поэтому никто не пришёл к нему на помощь. Беркута же птицы уважали за смелость и прямой, открытый характер. «Пусть свершится правосудие и придёт конец обидчику всех, кто не может оказать ему сопротивление!» – справедливо рассудили птицы.

Как ни пытался Коршун защищаться – где ему было противостоять стройному стремительному Беркуту, отточившему своё мастерство бойца в честных воздушных поединках. Коршун был обрюзгшим и слабым, потому что всё в жизни ему доставалось без особого труда, за счёт хитрости, подлости и издевательств над слабыми. Куча перьев и затухающие в небе вопли – вот и всё, что осталось, этого, казалось, грозного хищника. Птицы в небе вздохнули с облегчением, а гордый Беркут взвился ещё выше и исчез в облаках.

Акула добросовестно охотилась и к тому времени наловила полную сетку рыбёшек. Как ни хотелось ей полакомиться свежей рыбкой, она терпела, надеясь задобрить Коршуна и забрать у него волшебное ожерелье. Высунув голову из воды, Прожора вглядывалась в небо, ожидая появления подельника с добычей. Сетку из водорослей, наполненную шустрыми рыбёшками, она прижала плавником ко дну, и соблазнительный рыбий запах не давал ей покоя, отнимая последние остатки терпения. Акула елозила по дну, изо всех сил борясь с искушением.

Вдруг сверху раздались весёлые, звонкие птичьи голоса. Что это? Ведь Коршун давно разогнал всех птиц в округе, предпочитая скучное одиночество обществу себе подобных. Обычно в этих местах можно было услышать лишь хриплый, каркающий голос её друга. Акула настороженно подняла голову – возле скалы носились беззаботные шумливые чайки. Они громко переговаривались, высмеивая незадачливого Коршуна. Прожора поняла, что тот не вернётся домой и что все их мстительные планы рухнули. Сопровождаемая улюлюканьем птиц, она подхватила свой улов и, понурившись, поплыла к своей берлоге.

Русалочка добралась наконец до берега. На этот раз радостное оживление не было её спутником. Перед глазами стояли счастливые сёстры, снова, как в прекрасном детстве, водящие бесконечные хороводы. Довольный отец, улыбаясь, любуется ими. И сейчас, когда все они вновь собрались вместе, когда злая мачеха в изгнании, и никто, казалось бы, не в силах помешать счастливой жизни в царском доме, какая-то неведомая сила неумолимо влечёт её навстречу гибели. Слёзы застлали глаза Русалочки, но то, что тянуло её на землю, было сильнее всего. Теперь она поняла, кто такие влюблённые и почему их так любят и тешат своими нежными песнями соловьи.

Выбравшись из воды, Русалочка ожидала прилива, чтобы он вынес её на берег. Вдруг раздался шум крыльев, и на шею ей упало жемчужное ожерелье, а знакомый голос Морской Чайки ласково прошептал: «Будь счастлива, добрая Русалочка!» Волна подхватила её и вынесла на берег. И вдруг Русалочка, ожидавшая болезненного приземления на камни, увидела, что её хвост опять превратился в стройные ножки. Она крепко, уже по привычке, встала на ноги и, ликуя, возблагодарила всех своих самоотверженных друзей за их неоценимый подарок: она стала девушкой и непременно будет счастлива!