Русский Север в войнах XVI – XIX веков

ПЕРВЫЕ БЕДЫ И ПЕРВЫЕ ПОБЕДЫ

Освоение земель Русского Севера началось в X–XII вв ладожскими и ильменско-новгородскими славянами. которые постепенно от р. Сухоны продвинулись в Подвинье и на Беломорье. Сюда же устремились белозерцы и ростовцы. Поиск новых земель увенчался успехом. Границы колонизации быстро раздвинулись до Финмаркена, Кольского полуострова, Печоры и Приуралья. Освоение богатых северных просторов при отсутствии жестких феодальных порядков и междоусобных войн было стремительным. Уже в XII в от Онеги до Печоры возникло 28 пунктов сбора десятины в пользу Новгорода Великого. Несмотря на закрепление северных земель за Новгородом, сюда устремились дружины ростовских удельных князей, бояре, купцы и монахи, которые, наряду с новгородскими владениями, образовали «ростовщины» — владения ростовских князей и их вассалов. Административным центром новгородских владений стали Колмогоры (Холмогоры) В тяжкую пору междоусобных войн и власти Золотой Орды Беломорье стало спасительным уголком для множества славян.

В это время вместе с основанием крупных населенных пунктов на северных рубежах появляются первые мужские монастыри (Михайло-Архангельский, Лявленский Успенский, Николо-Корельский, Соловецкий, Антониево-Сийский и др.), которые занялись активным освоением ресурсов Поморья. Окраинное и береговое положение Соловецкого и Николо-Корельского монастырей потребовало принятия мер для их защиты от возможного нападения. И если Никольская обитель, находясь на побережье в небольшом удалении от Холмогор, могла полагаться на помощь государства, то Соловецкий монастырь мог рассчитывать только на покровительство Всевышнего и собственные силы[1].

Островное расположение Соловецкой обители на дальней северной окраине страны, с одной стороны, обеспечивало ее естественную защиту, а с другой — сильно затрудняло оказание помощи из столицы в случае нападения противника на архипелаг и подчиненные приграничные территории в Карелии и на Мурмане, где находились монастырские вотчины.

История существования, строительства и защиты обители изложена в «Летописце Соловецком…»[2], который неоднократно переиздавался в XIX в под редакцией настоятеля монастыря архимандрита Досифея. Некоторые события монастырской жизни более подробно освещены в трех частях составленного им сборника «Географическое, историческое и статистическое описание ставропигиального первоклассного Соловецкого монастыря…»[3], вышедшего из печати несколько позже первого издания «Летописца». Учитывая, что обе книги, а прежде всего «Летописец», направлены на изложение подробностей монастырской истории, отдельные события, не относившиеся непосредственно к церковной жизни, были пропущены или упомянуты без каких-либо комментариев. Здесь и далее мы будем регулярно обращаться к этим источникам, по возможности, уточняя приведенные в них сведения на основе исследований российских историков и ранее неизвестных подлинных архивных документов.

«Nortcaep». Одна из первых европейских карт, на которой обозначен Сумской острог, как крепость наравне с Соловецким монастырем. Гравюра на меди б. Лангенеса. 1606. Мидделбург, Голландия. Из частной коллекции.

Поскольку быстро богатевшие монастырские владения оказались уязвимы перед неприятелем, в середине XVI в при игумене Филиппе (Колычеве) были построены первые деревянные укрепления — «поставили тын вострый между монастырем и дворца, да и ворота, и келью»[4]. К сожалению, «Летописец» не дает точной даты возведения первых укреплений, однако принимая во внимание указание, что они были сделаны при игумене Филиппе, после строительства новых зданий «дворца» — больших жилых изб и «клеток (чуланов)»[5], все это происходило не ранее 1548 г. (возведение монаха Филиппа Колычева в сан игумена)[6] и не позднее 1566 г. когда Филипп был «истребован» в Москву, где его возвели на «всероссийский митрополитский престол»[7]. А. А. Савич предложил несколько иное описание укрепления, указав, в частности, другие границы устроенной ограды «Между монастырем и конюшенным двором был сооружен острый тын, приделаны ворота, поставлены новые кельи четыре избы великие новые и клетки (чуланы)»[8].

«Летописец» сообщает нам о том, что в 1571 г. в море вблизи Соловецких островов были замечены шведские военные корабли, «которые покушались напасть на монастырь», но, видимо, не решились это сделать. В то же лето «приезжал некто посланный от царя Семен Лупандин для учинения поиска над вышепомянутыми кораблями», то есть для боя с ними. В чем состояло «покушение» и чем закончился «поиск», «Летописец» умалчивает[9].

Здесь необходимо сделать одну существенную оговорку. Поскольку появление иностранного корабля у Соловецких островов, так напугавшее монахов, не привело ни к каким военным событиям в акватории Белого моря (ни в 1571, ни в последующие годы), то мы можем вполне обоснованно предположить мирный характер произошедших событий. Возможно, островитяне увидели один из английских или голландских торговых кораблей, которые по своему внешнему виду в те годы от боевых не отличались, а разглядеть с берега и посчитать количество пушек на борту было совершенно невозможно. Англичане в то время только осваивались на Севере, а голландцы должны были изучать новый для себя путь, ведь в 1578 г. они обосновались у Николо-Корельского монастыря.

Два десятилетия продолжалась Ливонская война, и угроза шведского и немецкого нападения на монастырь была очень вероятна. Во второй половине семидесятых годов военно-стратегическая обстановка изменилась, военная удача, сопутствовавшая Ивану IV (Грозному) более 20 лет, сменилась чередой поражений. В этих условиях можно было ожидать нападения противника за пределами театра военных действий. Для защиты обители и ее владений Иван Грозный принял решение создать подразделение стрельцов на Соловецких землях на паритетных началах государства и церкви. С этого момента монастырь содержал собственный гарнизон, который участвовал в различных приграничных сражениях с превосходящим по силе противником.

2 августа 1578 г. из Москвы на Соловки был послан воевода Михаил Озеров и с ним четверо пушкарей и 10 стрельцов. Для организации обороны монастыря было приказано набрать 90 человек в стрельцы и 5 в затинщики[10]. Для вооружения Соловецкой деревянной крепости было отправлено вооружение 100 ручниц (по числу стрельцов), пять затинных пищалей из Москвы, из Вологды было послано «две пищали полуторных да две девятипядных, а к ним по двести ядер», вместе с пушками выехало четверо пушкарей. Пороху в монастырь было послано 115 пудов. Воеводе было поручено, посовещавшись с игуменом и братией, возвести подле монастыря «острог и башни», необходимые для его защиты, расставив вооружение и расписав личный состав по местам Игумену Варлааму было указано совместно с М. Озеровым «делом острожным промышлять с опчи», то есть строить острог с башнями около монастыря сообща. В грамоте сообщалось, что в случае нападения противника на монастырь, воевода должен «быти в остроге и делом нашим промышлять о всем по нашему приказу, чтоб дал Бог Соловецкого монастыря от немецких людей уберечи, а будет мочно им из острогу на немецких людей приходит и над немецкими людми промышлять», то есть оборонять острог и контратаковать врага[11].

Острог вокруг монастыря был поставлен тем же летом незамедлительно. Все девять пушек установили на остроге[12]. Как выглядели деревянные укрепления обители, нам неизвестно. На стрелецкую службу было определено 95 человек. Особо в «Летописце» отмечено, что «с сего времени оные стрельцы содержимы были на отчете монастырском и потом непосредственно были заведываемы от настоятелей монастыря»[13].

На следующий год нападение случилось не на монастырь, а на вотчинные земли в Кемской волости, где «каянские немцы[14]… произвели великое опустошение». Воевода М. Озеров и многие стрельцы, наспех набранные и не обученные стрельбе из огнестрельного оружия, приняли бой в Маслозерской волости, где и погибли, защищая русские земли. На место погибшего воеводы был прислан Андрей Загряжский[15].

Новый воевода набрал 50 новых стрельцов из казенных волостей, еще 50 человек на стрелецкую службу было взято из монастырских вотчин «с Кеми, с Шуи, с Керети, с Ковды, с Кандалакши Поре губы, с Колы, из других волостей». Всю сотню призванных на службу учили стрелять. Затинщиков к пищалям велено было выбирать из лучших стрелков. Установили порядок несения службы летом — в монастыре, «а к зиме выезжати на берег, взяв монастырских слуг и стрелцов лучших, сколко можно, для обереговли монастырских волостей»[16].

В это время в пограничной Ругозерской волости был поставлен острог[17], где со стрельцами засел воевода Киприян Владимирович Оничков[18]. 24 декабря 1581 г. на острог напал противник[19]. О сражении 1581 г. «Летописец Соловецкий» содержит скупую победную реляцию «7088 (1580)[20] года каянские немцы на границе шведской, в числе 3000 человек учинили нападение на острог, построенный на время в Кемской волости, в коем был укрепившись со стрельцами царский воевода Киприян Оничков. Бой продолжался ровно трое суток. Финлянцы были отбиты и прогнаны, два их воеводы со многими немцами были убиты, за что храбрый Оничков получил от великого государя похвальную грамоту»[21].

В Ругозерском остроге воевода К. В. Оничков с гарнизоном, состоявшим из 100 стрельцов и пушкарей, с местными жителями («с охочими казаки и с тутошними людми»)[22] выдержал трехдневную осаду и штурм значительно превосходящих сил каянских немцев. Переписка тех лет подтверждает, что силы противника составляли около 3000 человек. Осада велась по всем правилам военного искусства того времени «со всеми осадными орудиями, щитами и приметами». Противник понес тяжелые потери, сражаясь «в приступах и на выласках». При совершении вылазки из острога над врагом была одержана полная победа. Монастырский воевода сам был дважды ранен. С каянской стороны двое воевод убито, оставшиеся в живых воины противника, не успевшие отступить, были взяты в плен. Соловецкому войску достались богатые трофеи[23].

31 июля 7089 (1581) г. из Москвы на Соловки К. В. Оничкову была послана царская грамота о судьбе пленных, «которых языков привели из немецкие земли». Они были под пытками допрошены про замыслы противника и казнены по повелению царя. Отдельно было дано распоряжение о вражеских лазутчиках, пойманных в приграничных селениях, из которых упоминаются Ломонский и Киряцкий погосты. Воеводе поручалось найти среди местных жителей вражеских пособников, которые сами ходили за границу и «на наши места немец приводили», и казнить их «смертию». Местным жителям было категорически запрещено пересекать границу, вступать в контакт с иностранцами и бывшими согражданами, перешедшими границу и поселившимися там[24].

Киприян Оничков был отозван в Москву, а ему на смену в начале зимы прибыл Иван Иванович Окучин, которому и был передан весь монастырский боезапас[25].

В 1582 г. было начато возведение каменного восьмибашенного Соловецкого кремля. Первым строителем и, вероятно, автором проекта был Иван Михайлов — каменщик и «городовой мастер» из Вологды. Материалом для стен и башен послужил дикий камень-валун больших размеров. Внешний периметр пятиугольного кремля составил около 1100 м. Финансировала строительство монастырская казна, работы выполнялись крестьянами из монастырских вотчин. Работы непрерывно продолжались как минимум до 1596 г.[26], и выполнялись они простыми наемными работниками, во множестве набиравшихся «к городовому делу» из «поморцев, онежан и иных многих волостей». За давностью лет имя вологодского мастера, заложившего это циклопическое сооружение, было забыто, т. к. он не был монахом. Упоминания о зодчем остались только во вкладных книгах, где последняя запись о нем датирована 1590 г.[27] В «Летописце Соловецком…» имеется запись о том, что в 1594 г. в монастырь приехал воевода Иван Яхонтов с сопровождавшими его людьми для осмотра строящейся крепости и сбора людей из ближних волостей, чтоб ускорить строительство[28].

В копии с грамоты 1584 г. «О неплатеже с Соловецких вотчин с сорока обеж в Новгород посошного хлебе и людей, и в службу слуг, и о протчем» написано, что около монастыря стоит «город деревянной» (деревянная крепость) и «город каменной» делают около монастыря[29]. Это позволяет нам понять процесс строительства каменного кремля деревянный острог существовал в процессе возведения каменных стен и башен, которые постепенно замещали деревянные конструкции. Такой метод ведения работ, очевидно, применялся и в строительстве вологодского кремля, где часть была каменной, а часть — деревянной. В то время в монастыре, согласно грамоте, для его обороны находилось 50 стрельцов.

Автором этого гигантского для того времени фортификационного сооружения долгое время считался соловецкий монах Трифон. Старец Трифон ненокшанин прибыл в Соловецкий монастырь только в 1588 г. и, вероятно, сразу же включился в процесс строительства.

Кем был Трифон, почему именно он остался в монастырском синодике как строитель каменного кремля? Тайну удалось раскрыть В. В. Скопину. Под этим именем, данным при постриге, кроется личность Терентия Григорьевича Кологривова, который принадлежит к известной в Подвинье богатой семье промышленников Кологривовых, владевших в XVI в большим количеством солеварен, рыбных промыслов и других угодий, занимавшихся посреднической торговлей солью. Когда был пострижен в монахи Терентий, мы точно не знаем, но упоминания старца Трифона в приходных книгах Николо-Корельского монастыря встречаются с 1574 г., когда он доставляет в монастырь рыбу и является старцем неноксоцкого соляного промысла, то есть занимается привычным для себя делом, опыт в котором приобрел еще в мирской жизни. В 1584 г. старец Трифон за заслуги перед братией был избран в соборные старцы и продолжал жить в Николо-Корельском монастыре до февраля 1588 г.[30]

В Соловецкий монастырь приехал старец, уже опытный, как в монастырских делах, так и в вопросах организации хозяйственного процесса. Учитывая имевшийся у него багаж знаний, понятно, почему он сразу же был включен в процесс строительства, где за два года совместной работы с вологжанином Иваном Михайловым смог получить навыки, необходимые для организации работ. Недаром в церковных книгах начала XVII в. он записан как «Трифон-каменщик». Очевидно, что на столь огромном каменном сооружении работали и другие мастера. Исследователям удалось отыскать несколько имен — это монастырские слуги Дей (1586 г.), Оникей Парфентьев (1594 г.) и некий Семен (1595 г.). Под руководством старца Трифона было не только завершено строительство и отделка каменных стен и башен, им в 1596–1601 гг. была построена надвратная каменная Благовещенская церковь, и к 1602 г. закончены каменные переходы (галерея) между Успенской церковью и Преображенским собором[31]. Последняя запись о Трифоне во вкладных монастырских книгах датируется 1620 г.[32] Из этих записей известно, что он уже был глух. Вероятно, вскоре старец почил, прожив около 90 лет.

Именно до 1621 г. в Соловецком монастыре продолжались строительные работы по совершенствованию его укреплений — был достроен пристенок, защищавший пекарню и квасоварню со стороны Святого озера, в монастыре возведены каменные кельи для расселения стрельцов и «мирских людей», с северной и южной сторон выкопан ров, который снаружи обнесли тыном. Мы можем предположить, что и этими работами если не руководил непосредственно «Трифон-каменщик», то без его совета здесь не обошлось.

В 1582 г. в Суме за счет средств монастыря был построен острог — деревянная, обнесенная земляными валами крепость, предназначенная «для убежища поморских крестьян от набегов финляндцев», которая была вооружена холмогорским воеводой Иваном Михайловичем Ласкиревым артиллерийскими орудиями и припасами[33]. Сведений о строителе этой крепости не сохранилось. Гарнизон острога состоял более чем из 200 человек. Осадные головы — стрелецкие командиры, назначенные для обороны острога, на сумских подводах отправляли стрельцов в разведку и на посты на шведскую границу[34].

В писцовых книгах Андрея Васильевича Плещеева и подьячего Семена Кузмина Сумской острог в 1583 г. описан следующим образом: «Поставлен острог косой через замет в борозды, а в остроге стоят шесть башен рубленых. Под четырьмя башнями подклеты теплые, а под пятою башнею поварня. А в остроге храм Никола Чудотворец да двор монастырский, а на дворе пять житниц, да за вороты две житницы, да у башенных ворот изба с клетью и 3 сенми, а живут в ней острожные стражи. Да в том же остроге поставлены для осадного времени крестьянских теплых шесть подклетов, а наверху клетка, да девятнадцать житниц. А поставил острог игумен своими однеми крестьяны для осадного времени немецких людей приходу»[35].

Стрелецкое войско монастыря в эти годы составляло от 100 до 130 человек, набранных из монастырских крестьян. Численность войска при необходимости могла быть увеличена. Вооружение, жалованье и провиант стрельцы получали от обители. В год стрелец получал три рубля, ржи, овса и ячменя по три четверти.

Стрелецкие должности передавались по наследству от отца к сыну, а на освободившиеся места набирались по письменному обязательству желающие из собственных крестьян монастыря, также монастырь мог нанимать людей и со стороны.

Обязанности стрельцов включали, кроме ухода за оружием и караульной службы, строительство и ремонт фортификационных сооружений, разведку на шведских рубежах, поездки по военным делам в Холмогоры, Архангельск, Москву и другие города. В мирное время половина личного состава монастырского войска всегда находилась в обители, остальные на материке стояли в острогах и на границе в караулах. Службу несли попеременно. Так как в монастыре стрельцы «довольствуемы были монастырскою трапезой»[36], это было существенной прибавкой к их содержанию.

Панорама Архангельска. Голландская гравюра. 1600 г.

Ливонская война для России завершилась неудачей, выход к Балтийскому морю был потерян. В 1582 г., еще до подписания Плюсского перемирия со Швецией, в Москве было принято решение об укреплении северных границ, что должно было обеспечить безопасность внешней торговли через Белое море. Иван IV направил на Двину воеводу Петра Афанасьевича Нащекина, которому было указано выбрать место для строительства нового порта, глубоководного и защищенного от морских стихий. Место было выбрано на Северной Двине, невдалеке от моря, где происходит слияние всех главных рукавов дельты реки. В течение одного года была воздвигнута деревянная крепость — город, который три десятилетия спустя получит имя Архангельск, в честь мужского монастыря, расположенного там. Одновременно было начато строительство острога в Коле при слиянии рек Колы и Туломы. Административным центром Русского Севера по-прежнему оставались Холмогоры.

В 1589 г. по грамоте царя Федора Иоанновича было велено набрать в стрельцы 100 человек с монастырских вотчин Кеми и Сумского острога для «ходу на каянские немцы войною»[37]. Монастырским стрельцам «с огненным боем с пищалми», то есть со своим огнестрельным оружием, следовало дожидаться московского войска в Сумском остроге, где они должны были влиться в подошедшую из центра армию для похода в шведские земли[38]. В начале 1590 г стрельцы совершили нападение на приграничные шведские Каянские волости.

Шведское войско, сформированное из крестьян Остерботнии, под предводительством Везайнена[39], «отмщая за поход», напали на северные русские земли. Войска численностью 700 человек приплыли на речных судах по р. Ковде, где разорили и сожгли Ковду, Умбу, Кереть и другие поморские деревни в Кольском округе. Затем напали на Кемь[40]. Неизвестно, почему архимандрит Досифей при сообщении об этом шведском нападении ничего не упомянул о разорении Печенгского монастыря. Он описал варварское уничтожение обители, датировав его следующим годом Печенгский монастырь, располагавшийся близ г Бардгуса (название на XIX в), был сожжен, церковное имущество и казна разграблены, а игумен Гурий, монастырская братия и мирские люди убиты. Уже затем за два дня до Рождества шведы приступили к Кольскому острогу. Защитники Колы в вылазках разбили шведов, убив 60 человек и взяв в плен 30. Оставшиеся в живых неприятели ушли на своих судах вверх по р. Туломе. Разоренный Печенгский монастырь был возобновлен позже рядом с Кольским острогом[41]. Датировку этого события уточнил А. Чумиков, ссылаясь на шведские источники[42].

Столь тяжелые последствия этого нападения оказались возможными из-за того, что на маршруте своего варварского похода шведы не встретили организованного сопротивления, и только при попытке взятия Колы местные жители сумели организовать оборону. Здесь уместно процитировать И. Ф. Ушакова, который, без указания источников информации, описал эти события: «Стрельцов в городе в это время не было — их перевели на службу в Архангельск. На защиту встали все ее жители во главе со старостой Вешняком Кузьминым. Они взяли в долг со стоявших у пристани кораблей датских купцов четыре больших и четыре малых пушки с порохом и ядрами, пообещав весной заплатить за все это 65 рублей. Когда дозорные сообщили о приближении врага, коляне сами сожгли свои дома, стоявшие на посаде, а также казенные и монастырские здания, которыми могли воспользоваться шведы, и укрылись за стенами острога. Противник предпринял несколько штурмов. Но все они были отбиты защитниками острога»[43].

Было очевидно, что шведы продолжат набеги на беззащитные северные земли. Для обороны обители и продолжения боевых действий со шведами царь собрал на Севере большое войско. Из Москвы в монастырь были посланы: пан Севастьян Кобельский с пятью литовцами; стрелецкий голова Иван Михайлович Яхонтов и с ним боярские дети Иов Изьединов и Петр Постельников; стрелецкий сотник Семен Юренев с сотней стрельцов. 7 августа 1590 г. московское войско соединилось с 500 стрельцами, пришедшими из Каргополя под командой Григория Викентиева и Яхонтова. С наступлением зимы войска покинули монастырь и отправились на зимние квартиры в поморскую волость Шую Карельскую.

Зимой 1591 г воевода Степан Борисович Колтовский со Смирным Шокуровым, московскими стрелецкими головами Василием Багрянцевым, Андреем Оничковым, Григорием Брянцовым и отрядом из 1300 ратников и 40 серпуховских «чекас» (казаков) под командой атамана Василия Халетцкого перешли шведскую границу, разорили все жилища по рекам Овлуе и Сиговке, в волостях Островской и Колокольской и взяли приступом Леменгинский острог, после чего вернулись на русские земли для их охраны и простояли год в Сумском остроге и монастырских вотчинах. Всем военнослужащим по царской грамоте монастырь выдал годовое жалованье[44].

Учитывая большие затраты на строительство и оборону земель, царь Федор Иоаннович в эти годы пожаловал монастырю в вечное владение пашенные и непашенные земли Сумской, Умбской, Нюхоцкой, Унежемской, Кемской, Пудожемской, Пебозерской, Маслозерской волостей, а также Муезерского монастыря с деревнями, мельницами, соляными варницами, со всеми угодьями и таможенными пошлинами. Кроме того, государственный оброк с Сумской и Кемской волостей был отдан в пользу монастыря, сняты хлебные повинности, платившиеся в Новгород, освобождены от пошлин монастырские суда с солью на продажу. Вместо этого определено платить в Москве по 100 рублей в Приказ Новгородской четверти, туда же было велено платить и все государственные оброки с крестьян[45]. За эти деньги было велено в пустых дворах Сумского острога поселить 50 монастырских стрельцов, шесть пушкарей и 10 затинщиков и содержать их на монастырском жаловании, а «иных прибылых людей» было указано «держати им для осадного времени»[46].

В августе 1592 г отряд шведов численностью до 1200 человек под командованием Ганса Ларсона подступил к Кольскому острогу. На сей раз обороной острога руководил воевода Владимир Федорович Загряжский, в распоряжении которого было 30 стрельцов, множество крестьян и промысловиков, всего защитников города было 1700 человек. 13 августа ближе к вечеру шведы двинулись на штурм городских укреплений, им удалось поджечь две башни острога. Бой, длившийся всю ночь, закончился отступлением шведов, потерявших на поле сражения 215 человек. Шведы укрылись на Немецком острове р. Туломы и простояли там трое суток. Не решившись на повторный приступ, 17 августа на своих речных судах неприятельский отряд ушел к границе[47].

20 сентября 1592 г шведское войско под командованием Мавруса Лаврина и Гавнуса Иверстина напали на карельское Поморье, уничтожив в Кеми, Подужемье, Сухом Наволоке, Вирме[48] храмы, соляные варницы, рыбные тони, убив лошадей и скот, а крестьян, не успевших укрыться от врага, увели в плен. Перед нападением на Сумской острог шведы сожгли все близлежащие деревни. Отбив нападение на острог, соловецкие стрельцы вместе с успевшими укрыться в нем местными крестьянами совершили вылазку из острога и вступили в отрытый бой, в результате которого обратили противника в бегство. Много шведов было убито, в том числе и возглавлявший осаду воевода, некоторые не успевшие покинуть поле боя солдаты противника были взяты в плен[49]. Для преследования противника князю Григорию Волконскому было велено взять 100 стрельцов и столько же оставить в Сумском остроге на случай повторного нападения[50].

После учиненного разорения монастырские вотчины, рыбные и соляные промыслы были на пять лет освобождены от дани и оброку, от пошлин были освобождены продажа соли, закупка хлеба и других товаров. Сэкономленные деньги монастырь должен был направить на достройку каменной монастырской крепости, ремонт выдержавшего осаду Сумского острога и строительство нового острога в Кеми, для которого было указано «ратных людей прибрати и жалованьем устроить монастырскою казною»[51].

Место для строительства Кемского острога было выбрано на Лепе-острове на р. Кеми. Чертеж острога был отправлен на утверждение царю. Укрепление по размерам должно было быть аналогично Сумскому. Вот как описано выбранное место в царской грамоте: «а тот де острог стоит против Быкова наволока, а от Лепа острова до Быкова наволока ширина порогу сто тритцат сажень, а з другую сторону до Никонова наволока ширина порогу сто пятдесят сажень, а на третью сторону от Лепа-острова до Церковного острова ширина порогу двести сажень. А место крепко и угодное. Около того острова подошли быстрые пороги, а приезду к тому острову сухова нет, разве спустя пороги тихою водою снизу Кеми реки к тому острову один приезд водяной». Для строительства крепости все было готово, однако государь повелел летом 1593 г. острог не ставить, а дожидаться его указа[52].

В 1593 г по царскому указу воевода Новых Холмогор Иван Михайлович Ласкирев послал в Сумской острог 10 пудов пороха и 10 пудов свинца Стрелецкий голова Елизарий Протопопов выделил монастырскому подворью две медные «полуторные» пушки и к ним 200 железных ядер, 10 ручниц, 11 пудов пороха и 20 пудов свинца[53].

В том же году для похода на шведские приграничные земли, с территории которых совершались регулярные нападения, в монастыре было собрано войско из 100 соловецких стрельцов, нанятых для похода, 200 московских стрельцов, 90 малороссийских казаков и из подразделения наемников, состоявшего из сербов, волошан и литовцев. Возглавили войско князья Андрей Романович и Григорий Константинович Волконские, стрелецкие головы Акинфеев 2-й, Елизарий Протопопов, Третьяк Стремоухов, стрелецкий сотник Семен Юренев и 10 сыновей боярских. Поход на Каяны был удачен, русские войска разорили не только сам город, но и прилегавшие к нему земли, и поздней осенью вернулись «с великою добычею»[54].

Русско-шведская война 1590–1595 гг. завершилась подписанием Тявзинского (Тейсинского) «вечного мира» по которому Россия признала права Шведского королевства на княжество Эстляндское и отказывалась от использования лесов во внутренней Финляндии, а шведы отказались от притязаний на Кольские земли Россия вернула себе крепость Кексгольм с уездом, города Ям, Ивангород, Копорье, Орешек и Ладогу.