Русский Север в войнах XVI – XIX веков

АРХАНГЕЛЬСКАЯ ГУБЕРНИЯ ГОТОВИТСЯ К ОБОРОНЕ

С наступлением 1854 г. архангельский военный губернатор, управляющий и гражданской частью, главный командир Архангельского порта Роман Платонович Боиль затребовал у подчиненных сведения о состоянии войск и вооружений во вверенной ему губернии. а также справки о том, какие мероприятия по защите Архангельского порта проводились в 1808–1811 гг. Он не стал мотивировать свои запросы ничем, кроме «встретившейся надобности».

Получив необходимые сведения, Р. П. Боиль распорядился составить ведомости о войсках, находящихся в Архангельске, и «об артиллерийском имуществе Новодвинской крепости штатном и годном к употреблению сверхштатном»[506]. 16 (28) января он отправил их военному министру. В коротком сопроводительном письме под грифом «секретно» он просил министра «сделать распоряжение к усилению расположенных в Архангельске сухопутных войск и к приведению в оборонительное положение Новодвинской крепости и Соловецкого монастыря, равно и к построению в необходимых пунктах временных укреплений». По словам Р. П. Боиля, это было необходимо «на случай могущего быть ныне разрыва с какою-нибудь из морских держав». Он отметил, что такого рода меры уже принимались ранее в 1800–1801 и 1807–1811 гг. «по случаю разрыва с Англиею». Р. П. Боиль обратил внимание на то, что приморские города и селения Архангельской губернии по состоянию на начало 1854 г. остаются «безо всякой обороны на случай неприятельского нападения». Архангельск, по его мнению, также был под угрозой, поскольку даже в Новодвинской крепости, защищавшей подходы к нему с моря, не было «ни станков, ни лафетов» для орудий[507]. Встретить в открытом море неприятельские эскадры вице-адмиралу Р. П. Боилю было нечем — такая возможность даже не обсуждалась в переписке со столицей[508].

Изображая военному министру неготовность вверенной ему губернии к обороне, Роман Платонович для пользы дела «сгустил краски», но лишь чуть-чуть. В Новодвинской крепости было более полусотни старых станков, лафетов и поворотных платформ (подробнее о ситуации с ними см. ниже) В приморских уездных городах — Онеге, Кеми, Коле, и Мезени, бывших «безо всякой обороны», — вообще-то имелись инвалидные команды. Но, как оказалось впоследствии, в период навигации 1854 г. численность экипажа на каждом из неприятельских четырех пароходов и двух фрегатов превосходила численность инвалидной команды любого из вышеупомянутых приморских городов Архангельской губернии! Кроме того, на огонь корабельной артиллерии новейших иностранных пароходов русские могли отвечать лишь неприцельной стрельбой из нескольких десятков старых ружей в течение непродолжительного времени. В начале 1854 г. на вооружении инвалидных команд в Онеге имелось 74 кремневых ружья, в Кеми — 73, Коле — 82, на каждое полагалось всего по 35 боевых патронов, а фактически было их еще меньше[509]. Из упомянутого количества часть ружей была признана непригодной для ведения прицельной стрельбы (зимой 1854 г. в Коле таких ружей было около половины), некоторые ружья вообще не стреляли. Пушек инвалидным командам приморских уездов не полагалось.

Забегая вперед, скажем, что для защиты приморских уездных городов было сделано немного. Помощь ограничилась в основном отправкой для их инвалидных команд дополнительных боеприпасов и исправных ружей. Власти в Санкт-Петербурге и Архангельске решили сосредоточиться на организации обороны Архангельского порта, Архангельского адмиралтейства и собственно Архангельска — губернского административного центра. И преуспели в этом, создав за сравнительно короткий промежуток времени до появления неприятеля эффективную систему обороны. Она состояла из береговых артиллерийских батарей в дельте Северной Двины, отрядов вооруженных пушками гребных канонирских лодок, архангельского гарнизона, вооруженного населения ближайших к Архангельску сел и деревень. Основным элементом этой системы была Новодвинская крепость[510].

Сведения о вооружении Новодвинской крепости, относящиеся к интересующему нас периоду, сохранились в документах фонда военного губернатора Государственного архива Архангельской области. Они отчасти дублируют, отчасти взаимно дополняют друг друга. Это:

— «Ведомость штатному артиллерийскому имуществу, положенному содержать в Новодвинской крепости по Высочайше утвержденной табели в военное время»[511];

— «Ведомость Новодвинского артиллерийского гарнизона о числе орудий, снарядов, порохе и прочих припасов, остающихся в крепости Новодвинске за вооружением ее по распоряжению Комитета Высочайше утвержденного»[512];

— «Ведомость об орудиях, лафетах и прочем имуществе, остающемся за укомплектованием вооружения Новодвинской крепости в излишестве»[513];

— «Ведомость об орудиях, лафетах, платформах, снарядах и порохе, положенных ныне иметь на вооружении Новодвинска, с обозначением чего состоит, чего недостает и меры по пополнению недостатков 1854 года»[514] и др.

Ниже приводятся данные из них, сгруппированные здесь в виде таблиц 1–5 и комментариев к ним.

Таблица 1

Вооружение Новодвинской крепости по состоянию на январь — февраль 1854 г.: орудия

* Калибр единорогов и мортир — в пудах.

Все 112 орудий были в исправном состоянии. Однако почти все они были «старой конструкции», изготовлены в 1799–1806 гг.[515], т. е. еще в эпоху Наполеоновских войн. Станков, лафетов и поворотных платформ, изготовленных в 1808–1809 гг. и 1820 г, было лишь 52. При этом они «признавались неблагонадежными», «требовали исправления» и по большей части хранились отдельно от орудий. Иначе говоря, Р. П. Боиль, сообщая военному министру о том, что в крепости нет «ни станков, ни лафетов», не сильно исказил действительность.

Таблица 2

Вооружение Новодвинской крепости по состоянию на январь — февраль 1854 г.: лафеты, орудийные платформы, станки для орудий

Гарнизон крепости не испытывал недостатка в ядрах для пушек. Имелись и старые картечные заряды, подготовленные еще в 1807 и 1808 гг., формально числящиеся «сверх штатного положения» (табл. 3). В то же время совершенно не было бомб для мортир и гранат для пушек и единорогов, наличие которых предусматривалось «по Высочайше утвержденной табели» 1844 г. Не было «светящих ядер» для единорогов, хотя по табели полагалось их иметь «по два в ночь на каждое орудие, всего на 6 ночей». Впрочем отсутствие последних, учитывая продолжительность светлого времени суток в летнее время на широте Архангельска, не могло существенно повлиять на эффективность стрельбы крепости в ночное время, по крайней мере, в мае-июле Фитиля было с избытком — 9850 саженей.

Таблица 3

Вооружение Новодвинской крепости по состоянию на январь — февраль 1854 г.: боеприпасы для пушек

Запасы пороха были значительными (табл. 4). В наличии были готовые двадцатичетырехфунтовые, двенадцатифунтовые и пудовые картузы — 2070, 1660 и 276 картузов соответственно. Для изготовления дополнительного количества картузов имелось 95 пудов армяку.

Таблица 4

Вооружение Новодвинской крепости по состоянию на январь — февраль 1В54 г.: запасы пороха

Новодвинская крепость была не единственным местом в окрестностях Архангельска, где находилось артиллерийское вооружение. На наличие орудий и боеприпасов, предназначенных для береговых батарей и вооружения строящихся в адмиралтействе судов (учет этих орудий обычно велся отдельно, документация проходила в основном по Морскому министерству) историки по каким-то причинам не обращали внимания.

По состоянию на начало января 1854 г. уже существовали две артиллерийских береговых батареи: адмиралтейская и учебная.

На адмиралтейской береговой батарее было 17 двенадцатифунтовых чугунных «длинных» пушек. Шесть из них были на станках, «со всем прибором», остальные 11 — без станков.

Учебная батарея состояла из четырех чугунных длинных орудий на станках, приспособленных для стрельбы трехфунтовыми ядрами; ядер чугунных «нового литья» имелось для этих орудий 1355[516].

Об орудиях, предназначенных для вооружения судов, дает представление нижеприведенная таблица.

Таблица 5

Количество орудий морской артиллерии, находящиеся в Архангельске по состоянию на 19 (31) декабря 1853 г.[517]

* Названия орудий приведены согласно документу.

Из указанных в таблице 5 орудий все 32 восемнадцатифунтовых чугунных пушки были впоследствии установлены на построенные в Архангельском адмиралтействе гребные канонирские лодки (о них подробнее ниже). Точных данных о том, где и каким образом были использованы остальные орудия, мы пока не имеем.

Для разработки мер по защите Архангельска в неотвратимо приближавшейся войне в Санкт-Петербурге был Высочайше учрежден комитет. К 14 (26) февраля комитет подготовил и представил императору Николаю I Всеподданнейший доклад, на основании которого и с учетом собственноручных Его Величества отметок, были утверждены «Меры, предполагаемые для защиты г. Архангельска и его окрестностей»[518] и «Меры, предположенные для усиления обороны Новодвинской крепости»[519]. 15 (27) февраля эти документы были отправлены в Архангельск с сопроводительным письмом под грифом «секретно» за подписью военного министра князя Долгорукова на имя Р. П. Боиля. Роман Платонович получил их 23 февраля (7 марта)[520].

Вот этот документ.

«Меры, предполагаемые для защиты г. Архангельска и его окрестностей [521]

Для обороны г. Архангельска и окрестностей его, согласно представленной военным губернатором записки, Комитет полагает следующее:

1) Дополнить гарнизон Архангельска до 5 000 человек[522];

2) Отправить в Архангельск до 3 000 кремневых ружей для вооружения в случае надобности жителей островов, впереди Архангельска находящихся[523];

3) Построить 20-ть канонерских подои для защиты разных фарватеров[524];

4) Объявить весь приморский край на военном положении[525];

5) Как вооружение Новодвонской крепости Комитетом уже сделано и считается достаточным, то остающиеся за тем излишними орудия военный губернатор может употребить вместе с состоящими в его ведении морскими орудиями на вооружение батарей, какое он найдет нужным устроить для обороны подходов и Архангельску и Новодвинску, а также канонерских лодок.

Причем полезно было бы отделить для защиты Соловецкого монастыря несколько орудий малого калибра по усмотрению военного губернатора. Постройку лафетов, снабжение орудий снарядами и всем необходимым предоставляется военному губернатору произвести по своему усмотрению из наличных материалов, а что нужно произвести покупкою. Прислугу ко всей артиллерии, какая употребиться, необходимо назначить из войск, которые в распоряжении его будут.

Для отражения могущих быть высадок, Комитет полагает нужным отправить в распоряжение военного губернатора четыре 6-ти фунтовые пушки с лафетами и с одним ящиком на орудие, с конскою амунициею и зарядами, которые орудия он может употреблять вместе с состоящими про 2-х архангельских гарнизонных батальонах четырьмя 3-х фунтовыми единорогами. Лошадей необходимо ему предоставить купить, а прислугу приучить из гарнизонных батальонов. Для заведывания этою полевою артиллериею необходимо командировать расторопного артиллерийского офицера[526].

Кроме сего, так как по отдаленности сего пункта встречаются затруднения с точностью определить заочно дальнейшие меры для обороны Архангельска, не терпящие ни малейшего отлагательства, Комитет, указывая главные основания, на коих следует учредить оборону края, полагал бы предоставить военному губернатору распоряжаться по своему усмотрению потребностями исполнения, и открыть ему кредит на 150 000 рублей серебром с тем, чтобы впоследствии он представил в них отчет[527].

В дополнение и вышесказанному, Комитет прознает полезным вывести из Соловецкого монастыря все движимые драгоценности, поместив их в более безопасном месте, а также перевести оттуда арестантов, куда по усмотрению признается лучшим[528].

О таковых мерах Комитет предлагает немедленно сообщить архангельскому военному губернатору для исполнения в наискорейшем времени[529].

При сем прилагается ведомость [530] о имеющемся в настоящее время гарнизоне в г. Архангельске».

Таблица 6 составлена на основе соответствующей ведомости.

Таблица 6

Сведения о личном составе Архангельского гарнизона по состоянию на февраль 1854 г.[531]

Подлинное подписали:

Председатель Комитета генерал-адъютант Константин

Члены:

генерал Адъютант Берг

генерал Адъютант Философов

генерал Адъютант Безак

Одновременно с утверждением этих мер, Николай I также «высочайше повелеть соизволил: объявить весь приморский край Архангельской губернии в военном положении». 24 февраля (8 марта) Архангельское губернское правление объявило об этом по губернии[532].

18 февраля (2 марта) военный министр генерал-адъютант князь Долгоруков сообщил Р. П. Боилю, о том, что «государь император высочайше повелеть соизволил: объявить Новодвинскую крепость в военном положении»[533]. Р. П. Боиль объявил крепость на военном положении сразу по получении письма из Санкт-Петербурга — 26 февраля (10 марта).

21 февраля (5 марта) Правительствующему Сенату был дан Высочайший указ «Об объявлении в военном положении Архангельской губернии». В Архангельске он был получен 2 (14) марта.

5 (17) марта последовало высочайшее повеление об объявлении Новодвинской крепости в осадном положении. Письмо об этом повелении за подписью военного министра Р. П. Бойль получил 12 (24) марта; 20 марта (1 апреля) высочайшее повеление опубликовано в «Архангельских губернских ведомостях»[534].

Показательно, что практическая работа по подготовке крепости к обороне велась еще до того, как император официально утвердил вышеуказанные «меры», и до того, как крепость была объявлена на военном и затем на осадном положениях.

14 (26) февраля в Новодвинскую крепость уже прибыл первый транспорт с 10 новыми железными крепостными лафетами и поворотными платформами, добиравшийся из Санкт-Петербурга ровно месяц[535].

«По Новодвинской крепости. О произведенной постройке в 1854 г. ядрокалильной печи. Архангельск, января 18 дня 1855 г.» Из фондов РГВИА.

Как это ни покажется странным, в рамках «усиления обороны» крепости количество находившихся в ней орудий уменьшилось (!) почти ровно в три раза: было 112, стало 37, а именно: двадцатичетырехфунтовых пушек — 14; двенадцатифунтовых пушек — 16; единорогов полупудовых коротких — 3; мортир пятипудовых — 4. Однако теперь все эти орудия были установлены на новейшие станки и платформы и действительно подготовлены к стрельбе. Ранее же пушки в большинстве своем находились на хранении, а примерно половина из них не имела ни станков, ни платформ, ни лафетов[536]. Ядер, бомб, гранат и готовых зарядов назначалось теперь по 40 на каждое орудие; еще столько же следовало иметь в запасе, в крепости. Картечных зарядов — по 10 на каждое орудие. Запасы пороха не должны были превышать — 541 пуда[537].

Оказавшиеся «лишними» 75 орудий (табл. 7) и боеприпасы к ним частично были распределены на вновь устраиваемые в дельте Северной Двины шесть береговых батарей, частично — отправлены в Соловецкий монастырь.

Таблица 7

Орудия Новодвинской крепости, ставшие «лишними» после перевооружения[538]

С открытием навигации 12 (24) мая от Новодвинской крепости на Соловки отошли два монастырских судна с восьмью шестифунтовыми пушками и 240 ядрами к ним[539]. Как известно, пушки эти впоследствии были установлены в Соловецкой крепости и участвовали в бою с английскими пароходами «Бриск» и «Миранда» 6–7 (18–19) июля 1854 года. Однако применение их оказалось неудачным: из-за ограниченного запаса пороха пристреляться по пароходам не удалось, а после того как несколько ядер упало в расположении русской же батареи, устроенной на побережье, стрельбу из них прекратили[540]. Батарея же, устроенная из двух старых пушек, ранее хранившихся в монастыре и поставленных на самодельные лафеты, наоборот оказалась эффективной: именно от ее огня английские пароходы получили повреждения, а экипаж одного из них понес потери.

Общее представление о расположении орудий Новодвинской крепости и ее гарнизоне непосредственно перед появлением в Белом море эскадр Великобритании и Франции дает таблица 8.

Таблица 8

Сведения о гарнизоне и артиллерии Новодвинской крепости после перевооружения ее, согласно Высочайше утвержденным 14 (26) февраля «Мерам, предположенным для усиления обороны Новодвинской крепости» по состоянию на июнь 1854 г. (ГААО. Ф. 2. Оп. 1. Т. 5. Д. 5580. Л. 24 об. — 26)

Генеральный план Новодвинской крепости с показанием вооружения соразмерно лафетам, какие могут быть туда доставлены Артиллерийским Департаментом. 1853 г. (Фрагмент). Из фондов РГВИА.

На страницах 128 — 129 «Генеральный план Новодвинской крепости, с показанием на оном произведенных работ при сооружении оной. Архангельск. Сентября 1 дня. 1854 г.». Из фондов РГВИА

В рапорте архангельского военного губернатора и главного командира Архангельского порта управляющему Морским министерством великому князю Константину[541] были перечислены места расположения и вооружение береговых батарей, устроенных в дельте Северной Двины ко 2 (14) июня (табл. 9).

Таблица 9

Береговые батареи в дельте Северной Двины

* Названия батарей приведены согласно документу (ГААО. Ф. 2. Оп. 1. Т. 5. Д. 5580. Л. 167).

«По Архангельскому порту. План и профили Адмиралтейской батареи с показанием работ, произведенных в 1854 году, что означено приличною краскою. Г. Архангельск. 8 октября 1854 г.». Из фондов РГАВМФ.

Из фондов РГВИА.

Чертеж береговых батарей на островах Бревенник и Муравой. 1855 г. Из фондов РГВИА.

В 1854 и 1855 гг. вооружение некоторых батарей, например, в Лапоминской, изменялось. Кроме того, были устроены батареи на островах Бревенник и Муравой[542].

Согласно высочайше утвержденным 14 (26) мая «Мерам, предполагаемым для защиты г. Архангельска и его окрестностей», нужно было построить 20 гребных канонирских лодок «для защиты разных фарватеров». В Архангельске, как уже отмечалось, данный документ был получен 23 февраля (7 марта).

Не позднее 27 февраля (11 марта) из Канцелярии главного командира Архангельского порта последовали предписания Р. П. Боиля: конторе над портом немедленно приступить к постройке лодок, а начальнику морской артиллерии распорядиться о заготовке орудийных станков для них — 8 двадцатичетырехфунтовых и 32 восемнадцатифунтовых. «Да сверх того иметь ввиду приготовление до 60 станков с лафетами разного калибра для батарей»[543].

Не позднее 6 (18) марта в Архангельском адмиралтействе начата постройка гребных канонирских лодок. Работы велись под наблюдением корабельного инженера полковника Ф. Т. Загуляева[544] по имевшимся при порте чертежам.

На странице 133 — Чертеж канонерской лодки. Из фондов РГАВМФ.

Набор и наружная их обшивка делались из лиственничного и соснового леса, а бимсы, палубы и все внутреннее устройство — только из соснового. Скрепление в подводной и надводной частях — железное[545]. На каждой канонирской лодке устанавливались две двадцатичетырехфунтовых пушки, движение осуществлялось при помощи 20 весел, для лучшей маневренности рулей было два — в носовой и кормовой частях лодки. Команда— 40 человек. Длина через штевни — 62 фута, ширина без обшивки — 15 футов[546].

Вооружение лодок оказалось несколько отличным от запланированного. Согласно рапорту Р. П. Бойля управляющему Морским министерством, на 20 лодок были установлены 16 орудий двадцатичетырехфунтового калибра и 24 орудия восемнадцатифунтового калибра[547] (предполагалось 8 орудий двадцатичетырехфунтовых и 32 орудия восемнадцатифунтовых).

11 мая 1854 г. приказом главного командира Архангельского порта № 161 было утверждено «Расписание отряда гребной флотилии, состоящей из 20-ти канонерских лодок». Согласно расписанию были сформированы четыре дивизиона по пять лодок каждый. В каждом дивизионе находилось два обер-офицера, 12 унтер-офицеров, 200 рядовых, пять музыкантов и трое нестроевых (писарь, фельдшер и повар). Общая численность личного состава гребной флотилии — 925 человек[548]. Флотилия была укомплектована офицерами и нижними чинами преимущественно 21-го флотского экипажа, часть которого была назначена на батареи и военный транспорт «Гапсаль», спуск которого состоялся 13 (25) июня[549]. Командование флотилией было поручено капитану 1-го ранга Броуну[550].

К 25 мая (6 июня) в Архангельском адмиралтействе спустили на воду все канонирские лодки[551].

Дивизионы флотилии с самого начала были рассредоточены по дельте Северной Двины для прикрытия Новодвинской крепости и береговых батарей. Так, судя по сохранившимся документам, 23 мая (4 июня) 3-й взвод 2-го дивизиона гребной флотилии, состоявший из трех канонирских лодок (7 унтер-офицеров, три музыканта, 120 рядовых и трое нестроевых), занял пост при Новодвинской крепости[552]. 29 мая (10 июня) к Новодвинской крепости подошел 4-й взвод 2-го дивизиона из двух лодок (5 унтер-офицеров, два музыканта, 82 рядовых, двое нестроевых и лоцман)[553], а в деревню Глинник при Никольском устье отправлены три канонирские лодки под командованием лейтенанта 21-го флотского экипажа Лихонина[554].

Ровно в полдень 30 мая (11 июня) над островами дельты Северной Двины раздалась оглушительная пальба. Согласно приказу дежурного штаб-офицера капитана 1-го ранга П. А. Давыдова по сигналу телеграфа и все орудия канонирских лодок, стволы которых были заранее тщательно просушены, произвели выстрелы «холостыми зарядами для прочистки»[555].

Моряки гребной флотилии вскоре приняли участие в боевых действиях у острова Мудьюг, препятствуя вооруженным шлюпкам неприятеля в промерах глубин и установлении буев, обозначающих фарватер.

2 (14) июня Р. П. Боиль написал управляющему Морским министерством великому князю Константину Николаевичу о том, что все высочайше утвержденные оборонные мероприятия реализованы[556].

5 (17) июня в горле Белого моря, между мысом Святой Нос и островом Сосновец появились суда неприятеля[557].

14 (26) июня около полудня они были уже у бара Северной Двины[558]. Но ни в 1854 г., ни в 1855 г. английские и французские военные суда не рискнули углубиться в устья Северной Двины и двинуться по направлению к Архангельску. Попытки проведения ими промерных работ, установки навигационных знаков, высадки на остров Мудьюг решительно пресекались силой оружия. Архангельское адмиралтейство, правительственные учреждения и частные предприятия исправно работали в условиях блокады, в нескольких десятках верст от судов неприятеля.

Задача по защите Архангельска — фактической столицы Русского Севера — была успешно выполнена.

Теоретический чертеж канонерской лодки. Из фондов РГАВМФ.

На странице 137 Карта дельты р. Северная Двина с показанием береговых батарей, построенных в 1854–1855 гг. Из фондов РГВИА.