Русский Север в войнах XVI – XIX веков

СМУТНЫЙ XVII ВЕК

После распада русско-шведского союза в войне против Речи Посполитой началась очередная война со Швецией. В 1609 г. улеабургский наместник и воевода Каянбурга Исаак Бем уведомил игумена Соловецкого монастыря Антония, что по просьбе царя В. И. Шуйского в Россию было послано против поляков «шведское вспомогательное войско». Целью письма шведского наместника было выяснить, признает ли настоятель царем В. И. Шуйского и не нуждается ли монастырь в шведской помощи[55]. Начавшаяся дипломатическая переписка должна была прикрыть начало шведской агрессии, однако организовать поход на Колу и Белое море не удалось из-за противодействия местных финских крестьян — шведских подданных, которые сорвали мобилизацию и снабжение армии продовольствием[56].

В 1611 г. под прикрытием очередной переписки, затеянной улеабургским и каянским наместником Эриком Харе, по указанию шведского короля Карла IX, готовился новый большой поход на северные русские земли. Начало переписки датировано 20 января, а уже 30 января король подписал инструкцию, данную Андерсу Стюарту и Кнуту Хоканссону, на которых возлагалось руководство военным походом и оккупацией русских земель. Войска под командованием А. Стюарта (ирландские профессиональные наемники Роберта Сима) выдвинулись из центральных районов по берегу Ботнического залива к месту сбора в Улеабург. Туда также должны были прибыть рейтары (всадники тяжелой кавалерии) К. Хоканссона и кнехты (наемные пехотинцы из батраков) Ханса фон Окерн. К этому времени Э. Харе должен был реквизировать у населения для рейтаров А. Стюарта 120 лошадей со сбруей, собрать, вооружить и экипировать 1000 крестьян, которые должны были стать вспомогательной силой войска. Инструкция предписывала через Каянбург вторгнуться в русское Поморье, захватить Сумской острог и Соловки и оставить там оккупационные войска — наемников Р. Сима и кнехтов Х. фон Окерна. Король разрешил солдатам мародерствовать, но рекомендовал не жечь селения и не убивать крестьян, чтобы не спровоцировать партизанскую войну[57].

Не дожидаясь сбора войск, губернатор Вестерботнии Бальтазар Бек 12 февраля отправился в поход на Колу, но приступ на Кольский острог был отбит. 2 марта шведы с позором отступили обратно в Торнео, по пути они жгли приграничные русские деревни, забирая в плен и убивая местных жителей. В конце марта 1611 г. в военный поход на Суму и Соловки отправилось войско под командованием А. Стюарта. Хотя войско насчитывало только 1500 человек, так как каянский наместник не сумел провести мобилизацию в предписанном объеме, это было серьезное воинское соединение, включавшее несколько родов войск. На своем пути шведы разорили 11 селений: Лендеру, Ловуш-остров, Тюжню, Чолку, Реболу, Котвас-озеро, Ровкулу, Вонгоры, Кивас-озеро, Юшко-озеро, Сопасалму. Не дойдя 150 км вниз по р. Кеми до Белого моря, шведское войско возвратилось в Улеаборг[58].

Причины неудач шведского войска изложены в письме А Стюарта игумену Соловецкого монастыря, в котором он уверял священнослужителя, что по велению короля имел «благородную» цель — хотел помочь русскому населению в борьбе с поляками и литовцами, но крестьяне не поняли «дружеских» намерений и встретили их как врагов, в результате не удалось наладить снабжение войск в походе и пришлось вернуться. Правда состояла в том, что мужики из разоренных деревень объединились в партизанские отряды и били шведов на марше. Самый большой отряд действовал в районе Сумского острога, где были захвачены шведские курьеры и фуражиры. Преследуя отступавших, партизаны пересекли границы и разорили несколько шведских селений.

Пытаясь держать Соловецкий монастырь в постоянном напряжении, упомянутые выше шведские военачальники направили в обитель ультиматум с требованием сдачи Сумского острога и уступки части монастырских земель, которые якобы пообещал шведскому королю В. И. Шуйский и М. В. Скопин-Шуйский в обмен на крепость Орешек. В случае невыполнения условий грозили новым кровопролитием[59].

Летом того же года шведы на мелких судах вышли в Белое море и высадились на островах Кузова в 30 верстах от монастыря, но напасть на великолепно укрепленную обитель противник не решился и, простояв там до осени, отступил[60].

На материке — в Сумском остроге — в то время располагался небольшой отряд московских стрельцов, прибывших 15 августа по просьбе игумена Командовал ими воевода Максим Васильевич Лихарев и стрелецкий голова Елизарий Денисович Беседново. В первые же дни они вступили в дипломатическую переписку со шведской стороной, стремясь максимально снизить накал противостояния на Севере. Очевидно, что в то время, когда еще продолжалось противостояние с поляками в центре России, присланный в Соловецкую вотчину вооруженный отряд не мог быть большим и рассчитывать приходилось скорее на политический эффект от его присутствия здесь.

Продолжавшаяся партизанская война, переместившаяся на шведскую землю и тактические маневры воеводы защитили Русский Север от очередного нападения[61]. Этому способствовало и то, что осенью стрельцы отправились в поход в Толвуйскую волость, принадлежавшую Вяжитцкому Новгородскому монастырю, на которую напали шведы. Отразив нападение противника, к началу зимы стрельцы возвратились в Сумской острог. М. В. Лихарев послал грамоту каянским воеводам А Стюарту и Э Харе с требованием прекратить интервенцию, обменять пленных и вернуть парламентеров, так как в это время уже велись мирные переговоры России со Швецией. После возвращения стрельцов под Москву шведы вновь потребовали от настоятеля монастыря сдачи Сумского острога, но получили от игумена Антония отказ[62].

Возведение на престол в 1613 г М. Ф. Романова, хотя и принято считать официальным завершением Смуты в стране, однако события лишь переместились из ее центра на окраины. На Севере появились банды «черкасов» — остатки войск Ходкевича, в основе своей состоявших из казаков-тушинцев под командованием полковников Барышпольца и Сидорки, находившихся на службе у поляков и перешедших на службу к шведскому полковнику графу Якову Понтуссону Делагарди. Этот полководец с одобрения шведского короля вынашивал планы захвата Холмогор и поморских земель, не разоренных в годы Смуты.

Осенью 1613 г двухтысячный отряд наемников выступил в поход из-под Тихвина, через Заонежье на Северную Двину. После неудач под Емецком и Холмогорами противник не рискнул напасть на Архангельск, а разграбил Лодьму, Николо-Корельский монастырь, Неноксу, Пуду, Уну. Только на Онеге было обнаружено 2325 трупов крестьян[63].

Жителям Нюхчи удалось спастись от неоднократных нападений «на так называемой "Святой горе", находящейся среди мхов и небольших озер и как бы нарочито кем-то сложенной из камней, для поднятия на нее имелась (и ныне имеется) только одна узкая тропинка с западной стороны, с других сторон гора почти (а с восточной и совершенно) недоступна»[64].

«Летописец» бесстрастно зафиксировал, что в 1614 г черкесы (казаки) и русские изменники под именем «литовских людей» напали на соловецкие поморские земли, убив местных жителей, разграбив жилища, рыбные и соляные промыслы. Разбойники неоднократно пытались овладеть и Сумским острогом, однако силами стрельцов и местных крестьян, укрывшихся в нем, все нападения были отбиты[65]. Надо отметить, что попытки взятия острога сопровождались артиллерийской осадой, но успеха нападавшим это не принесло. При отступлении из-под острога многие «черкасы» были уничтожены партизанами-поморами, скрывавшимися в лесах от бандитов. Уцелевшие «литовские люди» бежали через Заонежье, но в феврале-марте под Олонцом были окончательно разбиты и взяты в плен.

Шведские притязания на земли Соловецкой обители прекратились в 1614 г, когда в рамках приграничной дипломатии улеаборгский воевода Ерик Харе и правитель Каянбургской области Христофор заключили с игуменом монастыря Иринархом перемирие «впредь до совершенного утверждения мирнаго трактата, чтобы прекратить все вражды на границе происходившия»[66].

После этих приграничных переговоров и заключения Столбовского мира (1617 г.) царь Михаил Федорович грамотой 1620 г., присланной игумену Иринарху, запретил иностранным послам задерживаться более одного дня в Сумском остроге и входить внутрь его ограды[67].

В 1614 г. Михаил Федорович пожаловал монастырю волость Шую Карельскую, а также освободил его от многих пошлин и тягот. Эти милости были оказаны при условии приведения всех монастырских укреплений, как на островах, так и на материке, в оборонительное состояние. Была увеличена общая численность войск, стоявших в обители, а также в Сумском и Кемском острогах, до 1040 человек, которых содержал на довольствии монастырь. Местом пребывания воевод был определен Сумской острог. Настоятель монастыря был назначен непосредственным начальником не только над стрельцами, но и над всеми близлежащими поморскими землями. Соловецких воевод было двое: сначала М. И. Спешнев, затем Тимофей Крапивин[68].

В 1619 г. в монастырь доставили государеву грамоту, в которой сообщалось про датского короля Христиана IV, полагавшего, будто прежними русскими царями были захвачены некие лапландские земли, которые датчане считают исконными норвежскими, и потребовавшего, чтобы «вся Лапландия, под владением России состоящая, была ему уступлена». Вскоре после этого до Москвы дошла информация о военных приготовлениях датского флота. Настоятелю Соловецкого монастыря игумену Иринарху было указано «жить с осторожностью», для чего следовало привести монастырь и Сумской острог в оборонительное состояние, а при необходимости возвести дополнительные укрепления, чтобы иметь возможность дать отпор датским военным кораблям[69].

В 1620 г. царь Михаил Федорович сообщил двинскому воеводе князю А. В. Хилкову о предоставлении очередных льгот Соловецкому монастырю за многие разорения, причиненные частыми нападениями врагов, за денежную казну, которую в годы Великой Смуты обитель направила царю В. И. Шуйскому, за расходование хлебных запасов в это время, за содержание гарнизона и поддержание вооружения и пороховых запасов в объемах, необходимых для обороны. Но самое интересное для нас в этой грамоте — это выводы о возможных путях и времени подхода к стенам крепостей военных отрядов противника. «Соловецкий монастырь и Сумской острог место украинное (приграничное — И. Г.) и порубежное у немецкие украины, потому что многих земель немецкие корабли морем ходят на Двину к Архангельскому городу невдалеке, не займуя Соловецкого монастыря, а воровские немецкие корабли на море по вся годы объявляются, а каянские воинские немцы приходят в мелких судах войною — Кемью-рекою под Сумской острог в девятый день». От этого происходят частые нападения и осады. Особо подчеркнуто, что «под Сумской острог и в поморские волости свейские немцы розными реками в мелких судах приходили многажды»[70].

В 1621 г. святейший патриарх Филарет Никитич повелел своим указом построить в монастыре каменные кельи для расселения стрельцов и «мирских людей», а также завершить ров, «которой по ся места недокопан и недоделан, указали есмя докопати и каменеем выкласти, и чеснок побитии, то б в осадное время в Соловецком городе служилым и всяким мирским людем без келей нужи и тесноты не было, и крепости учиняя в осаде быти безстрашно»[71]. По свидетельству архимандрита Досифея, все это было немедленно исполнено: «Построены две огромные двуэтажныя внутри монастыря каменныя полаты для помещения мирских людей, с двух сторон монастыря (северной и южной) проведены глубокие рвы, выкладенные булыжным камнем, и вокруг обнесены обвостренным тыном»[72].

Четыре датских военных корабля появились у устья р. Колы в 1623 г. Учитывая, что Кольский острог и расположенный рядом посад находились в глубине береговой черты, корабли подойти к городу не могли, и, ограничившись нападением на русские промысловые суда, удалились без какого-либо результата[73].

Из переписки тех лет известно, что в 1632 г. воеводой в Сумском остроге и монастыре был М. И. Спешнев[74].

В том же тексте Досифей написал, что в 1637 г. воевода Т. Крапивин сдал письменные дела, острожные ключи и наличный арсенал игумену Варфоломею, не сообщая о причине этой отставки. Больше Соловецких воевод никто никогда не назначал. Обратим внимание, что сохранился документ, о содержании которого архимандрит не мог не знать. В царской грамоте от 31 августа об отпуске в Москву воеводы Тимофея Крапивина написано, что отозван он из-за недостатка монастырских средств на содержание воевод[75]. Так завершилась очень краткая история соловецких воевод, а гарнизон перешел в полное подчинение настоятелю монастыря.

Летом 1640 г. игумен Маркел, келарь Исая и казначей Лаврентий с соборными старцами обсудили обветшание Сумского острога, который «огнил и во многих местех розвалился, и дерн осыпался, и башни огнили», учитывая, что «место пришлое, украинное и от иных государевых городов поудалено, а немецкий рубеж недалеко», и при нападении противника это делало невозможным его оборону. Исходя из этого, игумен со старцами «приговорили» на средства монастыря отремонтировать укрепления Сумского острога: «Которые худые места те выкинуть да в то место новое вставить и дерном також де покрепить». Для руководства работами туда из обители был послан соборный старец Ефрем Квашнин[76].

К ремонту удалось приступить лишь три года спустя, так как в 1640 г. успели заготовить только 3000 бревен и работы не производили. В мае 1643 г. ситуацию обсудили уже черным собором и «приговорили» выполнить ремонт острога «по прежнему обрасцу» под руководством соборного старца Иева Девочкина «без отмены всяким людем, потому что то дело государево и земское общие, и миновать того дела нелзе никому». Людей на работы предписывалось брать с монастырских волостей соразмерно денежному оброчному платежу. На материалы (лес, тес, бревна), кроме имеющихся, деньги были даны из монастырской казны[77]. Для строительства обновленного острога не хватало 40 000 бревен, о чем игумен сообщил в челобитной царю Михаилу Федоровичу. Тот своей грамотой в августе 1643 г. разрешил срубить 30 000 деревьев в Выгозерском погосте[78], и острог успели привести в порядок, но мирная передышка продлилась не долго.

В 1645 г., сразу после восшествия на престол, царь Алексей Михайлович подтвердил оборонительные функции обители, предписав держать гарнизон и укрепления в готовности, а припасов запасти «с большей прибавкою»[79].

С целью недопущения польско-шведской унии и возвращения русских земель на Балтике Россия вступила со Швецией в очередную войну, которую иногда называют Первой Северной войной. Основные боевые действия в 1656 г. велись на Балтийском побережье и на берегах Ладожского озера. Царь лично возглавил осаду Риги, но, несмотря на то, что 31 июля был взят Динабург (Даугавпилс), а 14 августа Кокенгаузен (Кокнесе), взять Ригу не удалось. На других вспомогательных направлениях армия под командованием князей А. Н. Трубецкого и Ю. А. Долгорукого взяла Юрьев и соседние замки, а сводным отрядом, состоявшим из тысячи стрельцов и 600 казаков, под командованием стольника и воеводы П. И. Потемкина был занят Ниеншанц (шведский город-крепость в Дельте Невы) и блокирован Нотебург (Орешек). В 1657 г. боевые действия сместились в район Гдова, Нарвы и Ивангорода, где успешно действовали русские войска под командованием князя И. А. Хованского.

Ничто не предвещало проблем на Севере, однако весной 1657 г. настоятель Соловецкого монастыря архимандрит Илия сообщил в столицу об имевшихся у него сведениях о готовящемся шведском нападении на поморские волости и об отсутствии укреплений на Кемском направлении — «острог сгнил и обвалился весь»[80]. Летом 1657 г. по указу царя Алексея Михайловича, изложенного в грамотах от 28 мая и 25 июня, на острове Лепе вновь был поставлен новый острог, «рубленой о дву стенах»[81], «в два этажа», для вооружения которого, по словам архимандрита Досифея, пушки были привезены из монастыря[82]. В «Летописце» об этом сказано кратко: «Сего же лета построен вновь в два этажа Кемский острог на Лепе острове, лежащем посредине реки Кеми, и вооружен артиллерийскими орудиями»[83]. Что же кроется за этой фразой о вооружении острога, уж слишком она туманна? Ясность внесла копия с приговора о посылке в новопостроенный Кемский городок пушек, пищалей, пороху и свинцу, датированного 25 июня 7165 (1657) г. «И в Соловецком монастыре приговорили в Кемской новой острог из Соловецкого монастыря послать наряду: четыре пушечки — две дробовые да две скорострелные, да дватцат пищалей, да пороху три пуда, да свинья свинцу»[84].

Тем же летом 1657 г. для защиты соловецких вотчин по царскому указу из Архангельска было послано 100 стрельцов под командой сотника Тимофея Беседного, которые встали гарнизоном в новом Кемском остроге[85]. В 1658 г. шведы напали на монастырские земли в Северной Карелии. Долго разбойничать шведам не дали двинские стрельцы, которые рассеяли противника по лесам[86]. Неизвестно, почему в книгах, изданных архимандритом Досифеем, написано, что двинских стрельцов было 200. Мы можем лишь предположить, что сотнику Тимофею Беседному были подчинены стрельцы монастырского гарнизона. После разгрома противника двинские стрельцы вернулись к Архангельску.

Архимандрит Досифей так формулировал причины шведской агрессии на поморские земли: «Питая непримиримую вражду на Россию и завидуя возрастающему могуществу оной, шведы неоднократно вторгались в монастырские поморские волости, производя грабеж и убийство. Они, повидимому, усиливались для того токмо, чтобы овладеть Поморьем или западным берегом Белого моря, воспрепятствовать иностранной торговле, более и более процветавшей в архангельском порте, но прозорливый государь, зная стародавнюю их ненависть, всемерно предотвращал все коварные их замыслы. Двинским и Кольским воеводам, равно и Соловецкому монастырю, частыми указами подтверждаемо было наблюдать строгую осторожность от нечаянных нападений и производить беспрестанные разъезды по берегам Белаго моря и по границе финляндской, даже приказным соловецким старцам, находившимся во всех волостях, особенно повелено было иметь всегдашнее наблюдение за пограничными местами и доносить немедленно о всяких известиях непосредственно самому государю и Архангельским воеводам через нарочных гонцов. Сии беспокойства в Помори продолжались до тех пор, доколе провидению угодно было предоставить Петру Великому совершенно сокрушить силы соседней и враждебной державы Шведской»[87].

В 1667 г. началось знаменитое десятилетнее «Соловецкое сидение», причиной которого было неповиновение монахов соборному постановлению по исправлению церковных книг. Конфликт, расколовший в те годы всю Русскую православную церковь из-за несогласия с реформами патриарха Никона, в Соловецкой обители достиг апогея — вооруженного противостояния монахов и представителей центральной церковной и государственной власти. 1670 монахов заперлись за неприступными стенами обители и приготовили имевшиеся артиллерийские орудия к ее защите. Пушек, пищалей и дробовиков в монастыре насчитывалось около 80, кроме этого в распоряжении восставших было несколько десятков фузей, самострелов и других ружей[88]. Любые увещевания и требования осажденными отвергались.

Для осады монастыря во главе вооруженного отряда был послан стряпчий Игнатий Волохов. Он не смел штурмовать монастырь — ему было указано щадить обитель, и он в течение четырех лет обеспечивал ее блокаду летом с Заяцкого острова, а зимой — из Сумского острога. Вместе с ним в блокаде монастыря участвовали и 100 двинских стрельцов[89]. Учитывая, что плотной блокады не было, осажденные на вооруженных монастырских судах выходили в море на ловлю рыбы. Однажды, в 1670 г. мятежникам не повезло, 38 человек были взяты в плен стрельцами и отправлены в Сумской острог, где содержались в заточении[90].

По истечении четырех лет службы на Севере в 1672 г. И. Волохова отозвали в Москву, а на его место во главе тысячного отряда был направлен стрелецкий голова Клементий Иевлев. Он существенно ограничил свободу блокируемых. Переместив свой лагерь на Большой Соловецкий остров, он сделал невозможным подвоз продовольствия, отобрал у монахов рабочий скот и рыболовные снасти, выжег постройки, находившиеся вне монастырских стен. Однако и это не сломило строптивых монахов. Спустя два года из-за случившейся болезни и из-за жалоб от притесняемых им крестьян К. Иевлев отбыл в Москву[91].

Дальнейшая осада была возложена на воеводу стольника князя Ивана Мещеринова, который, усилив войско несколькими сотнями стрельцов, начал действовать по всем правилам военного искусства. Построив вокруг Соловецкой крепости земляные брустверы и 13 батарей, он подвел шанцы к самой монастырской ограде и начал регулярный артобстрел обители. Любая вылазка монахов за пределы крепости завершалась неудачей. Осада не прекращалась и зимой. 23 декабря 1676 г. штурм крепости завершился неудачей.

Еще в ноябре в стане осаждавших появился перебежчик — монах Феоктист, который сообщил, что монастырь может быть взят без кровопролития через тайный ход под белой башней. Для этого надо только отбить у оборонявших калитку, что и удалось сделать, хотя и не с первой попытки, 22 января. Первым проник в монастырь отряд под командованием майора Келена, который открыл Святые ворота, через которые вошел с главными силами воевода И. Мещеринов. Монахи, оказывавшее вооруженное сопротивление стрельцам, ворвавшимся в крепость, были убиты или позже казнены. Не примирившиеся с никоновскими нововведениями были сосланы в Кольский и Пустозерский остроги, остальные, покорившиеся Святой церкви и царю были прощены и оставлены в монастыре[92]. Так завершилось самое длительное монастырское восстание в истории православной церкви.

В годы мятежа монастырское хозяйство исправно обеспечивало хлебом стрельцов, блокировавших, а затем и штурмовавших обитель. Кроме этого за счет монастырских средств оплачивалась перевозка на поморских судах к монастырским стенам войск, осадных орудий и боеприпасов. Понесенные расходы за эти 10 лет (3000 четвертей ржи) были возмещены монастырю в Архангельске в 1694 г. после первого посещения обители Петром I[93].

После успокоения бунта в течение года в монастыре оставались 350 стрельцов под командой стольника и воеводы князя Владимира Андреевича Волконского и дьяка Алмаза Чистого, которые при отъезде передали монастырь в ведение архимандрита Макария[94].

Через 40 лет после ремонта, по свидетельству соловецкого архимандрита Макария, острог «огнил и опал» весь. В 1680 г. по инициативе архимандрита с братией царь Федор Алексеевич указал, пришедший в совершенную ветхость земляной Сумской острог, перестроить в городок — деревянную крепость с рублеными стенами[95].

Русский стрелец