Рысюхин, давайте – за жизнь!

Глава 11

В середине второго дня гуляний, убедившись, что вусмерть никто не упьётся, и в селе есть трезвая «дежурная смена» как на производстве, так и в конторе, поехал в Буйничи. Как-никак уже тридцатое декабря, а надо ещё успеть забрать выходной костюм, отданный в чистку и глажку. Здесь-то, на свадьбе, парадная форма академии пришлась ко двору, особенно с наградами (кажется, переселенцы из ранее служивших, преисполнились более искреннего уважения), а вот к Мурлыкиным хочу идти на праздник «как положено». Хорошо, что заказал его сразу после осеннего бала, под впечатлением от Машиного «отлупа» и к ноябрю он уже висел в шкафу! Это, конечно, не официальное мероприятие, а семейное, так что можно было ограничиться просто визиткой или парадной формой, но хотел показать Маше, что я учёл её слова и даже принял соответствующие меры. Но и одежда попроще тоже будет с собой — поеду на фургоне, а в нём места много.

Ехать зимой на ночь глядя, зная, что большую часть пути придётся проехать в темноте — то ещё удовольствие, кто бы спорил, но — надо! Кстати, ехать можно по левобережью, по хорошей дороге — в Буйничах устроили ледовую переправу через Днепр, я ходил, смотрел. Почему бы не воспользоваться?

Опять почти час убил на то, чтобы продраться через Бобруйск. Там и летом-то бывало сложно разогнаться до скорости хотя бы бегущего трусцой пешехода, а теперь ещё снежные отвалы «съели» минимум по метру дороги с каждой стороны! Дед говорит, что его вывозить надо — если не на специальные снегоплавильные станции, то хотя бы ссыпать в реку. Но на телегах возить — жутко представить, сколько нужно телег и как они перекроют дороги. А на грузовиках — где взять столько грузовиков и шофёров для них? Вот честное слово, если бы не этот город, доехал бы за пять часов, не считая отдыха на половине пути, а так — шесть часов в пути и полчаса остановки, чтобы не столько перекусить, сколько успокоить нервы и отдохнуть душевно, а не физически.

Когда ехал по льду через Днепр, а это оказалось довольно нервное дело, не ко времени вспомнилась история Влада Белякова. Он, как оказалось, тоже круглый сирота, а Егор Фомич не только его ближайший родственник, но и тот, кто вырастил. Родители Влада, когда тому было три года, куда-то поехали зимой по льду реки и вместе с конём и санями ушли в не замеченную вовремя полынью. Одарённость не помогла, и помочь не могла — магия растений в этой ситуации на редкость бесполезна, особенно если учесть, что водоросли — «это другое» и отзываются неохотно. За такими воспоминаниями километр ледовой дороги, это с учётом береговых участков, казался длиной километров десять как минимум. Расставленные по краям флажки-вешки и накатанная, посыпанная песком, колея не особо успокаивали. Вроде раньше не замечал за собой такой повышенной впечатлительности, а вот поди ж ты!

Усилием воли переключился на другую тему, не менее злободневную. Вот что за жизнь у меня такая, а? Семестр шёл ровно и спокойно, максимум одно важное дело (не считая учёбы) за раз. А как только каникулы — так всё сразу и кучей! Причём это, строго говоря, не каникулы ещё, а новогодние выходные, у меня они чуть больше, чем в прошлом году из-за того, что зачётная сессия получилась короче, в том числе и благодаря засчитанному автоматически последнему зачёту. Каникулы будут после сессии, и мне уже страшновато думать, что на меня тогда навалится. И, знаете что? Помогло, клин клином выбить, так сказать. Не только в каждой тени перестала чёрная вода мерещиться, я вообще не заметил, задумавшись, как до ворот академии доехал!

На лице восемь вечера, а ночь настоящая и мороз, на изнанке — конец длинного лета, закатное солнце в небе и температура воздуха плюс двадцать. Хорошо, что в Викентьевке договорился разделать предназначенную Мурлыкиным полутушу на куски, что помещаются в холодильник, хоть на меня там и смотрели странно! Не сделал бы этого — при местной погоде мясо в багажном отделении и завоняться могло бы. Вообще, с соотношением времён года и погоды на лице и разных изнанках — свихнуться можно. У меня, например, на «нуле» сейчас примерно конец октября, заморозков ночных ещё не было — таких, чтобы всерьёз, но температура в тёмное время около нуля, днём до плюс десяти. Размышляя о причудах погоды запихнул промёрзшие куски кенгуранчика в холодильный шкаф, один кусок, из лопаточной части вырезанный, отложил в сторонку, это коменданту нашему гостинец.

Надежда Петровна новогодний гостинец, состоявший из примерно трёхкилограммового куска мяса, двух бутылок голубичной наливки (из обычной голубики, конечно), обоих видов и открытки приняла сперва с лёгким недоумением по поводу мяса. Но когда узнала, что это с моей (моей!) новой изнанки — поменяла отношение.

— Сам зверь похож на зайца, только здоровенного. Этот был молодой, но жирок на зиму нагулял, так что весил изрядно. Тут лопаточная часть, готовили его и как кролика, и как свинину — и то и то неплохо получалось.

— Спасибо, уважил, к Новогоднему столу точно подойдёт. Только вот вам, молодым, изнаночное мясо полезнее, для развития…

— У меня в фургоне в холодильном шкафу ещё половина туши лежит, замороженной. Завтра к невесте еду Новый год отмечать, с собой повезу.

И всё-таки Надежда Петровна — замечательная женщина, что бы там кто ни говорил! Мой новый костюм, почищенный и отутюженный, принесли мне в комнату вскоре после того, как я вернулся из душа. Поужинал свадебными гостинцами — мне их пытались напаковать на ещё одну свадьбу, выездную, еле отбился — и лёг спать пораньше, устал, и от всей суеты, и от ночной дороги.

Утром привёл себя в порядок, оделся в парадную форму академии, чтобы не злить преподавателей на территории и на выезде, новый костюм и «полуновую» визитку на плечиках повесил в салоне фургона. Проверил все подарки и гостинцы и в десять утра выехал в город. Понимаю, что там все на ушах уже давно, но и приличия никто не отменял. Мурлыкин встречал меня во дворе — помочь в переноске груза. Конечно, я заранее предупредил, что везу полутушу изнаночного зверя — не хватало поставить в неловкое положение хозяйку, которая купила бы другое мясо и составила бы меню с ним, а потом вынуждена была бы думать, куда девать гостинец! Полутуша, разделённая на две части, переднюю и заднюю, весила даже без головы почти тридцать кило — говорю же, отъелся зверь на зиму, около восьмидесяти кило туша весила! Так что помощь была не лишней. И так пришлось бегать дважды — первым рейсом забросили мясо, спиртное и мои костюмы, вторым — букеты из академической оранжереи и прочие подарки, спрятанные до поры в саквояж. Тесть, вышедший помочь и во второй раз, унёс «контрабандные» полуштофы клюквенной и голубичной с апельсином настоек и палку такой же контрабандной сыровяленой колбасы, которая пахнет меньше, чем сырокопчёная. Два изнаночных огурца (из того же источника, что и цветы, и другая зелень), заранее изъятые из общего мешка Василий Васильевич оглядел с лёгким скепсисом, но забрал тоже. По опыту знаю, что вечером есть будет хотеться страшно, а за стол не пустят. Как показало дальнейшее, у тестя был такой же опыт, а потому — в кабинете были спрятаны хлеб, сыр и немного ветчины. И огурчик на бутерброды лёг тоже как родной, кстати.

Цветы я вручил сразу, всем четверым Мурлыкиным (Василиса даже изволила смутиться, или изобразить смущение), а также по веточке чего-то, похожего на георгины, только мелкие и штук по семь цветков на стебле, прислуге. А что — они не женщины, что ли? После чего спросил, чем могу быть полезен — но был послан «не мешать» и утащен Машей.

До вечера меня то привлекали к перестановке мебели, то прогоняли, чтоб не мешал. Маша с какого-то момента тоже втянулась в карусель подготовки, которая перешла в подбор нарядов, украшений и приведение в порядок причёсок — всё это в четырёх, заметьте, экземплярах! Надо сказать, если что-то, похожее на обед ещё было, причём около двух часов дня, то потом — всё, включился режим «не трогай, это на Новый год», а ещё чуть позже доступ на кухню нам перекрыли, выдав на двоих пять котлет, три куска хлеба и один помидор.

В общем, мы с тестем оказались вытеснены в его кабинет и там забыты ещё в середине дня — если по часам смотреть, а не по солнцу, которое в три часа уже изображало поздний вечер. Глядя на принесённую Мурлыкиным добычу, я задумчиво протянул:

— Они что, рассчитывают, что мы тут подерёмся? Всё в нечётном количестве.

Тот рассмеялся:

— Скорее всего, просто зачерпнули, сколько получилось, не считая. Кстати, надо за компотом сходить. Но тебе туда сейчас лучше не соваться, так что накрывай пока…

Как-то так получилось, что к началу «официального» празднования мы с тестем незаметно усидели и «Клюковку», и большую часть ветчины, и оба огурца с помидоркой… Костюмы, кстати, не пригодились — в том смысле, что надевать их не пришлось, так то оба были тщательно проинспектированы и одобрены — мол, не безнадёжен. Оно и ладно, мне же проще.

Само празднование ничем не отличалось от того, к которому привык дома, только ёлку во дворе не наряжали, зато ходили к городской, и просто гулять по улицам. Не худшая идея — и проветрились, хмель разогнав, и просто удовольствие получили от прогулки.

Разве что о подарках стоит сказать отдельно. Мурлыкин от лица семьи подарил мне письменный прибор — все эти держалки для ручек (с самими ручками), чернильницами под чернила или тушь трёх разных цветов, пресс-папье и прочим, с формулировкой «для помощи в учёбе». Судя по выражениям лиц — идею придумала и продавила единолично Екатерина Сергеевна. Я же поблагодарил вполне искренне, чем вызвал даже некоторое удивление у Василисы. А что? В Дубовом Логе дом скоро заканчивают, нужно будет кабинет обустраивать — вот как раз туда и встанет. Потому как на учёбу с собой таскать чемодан весом около двадцати кило, куда вся эта красота укладывалась — чистой воды извращение. Услышав это объяснение (кроме последнего пассажа, разумеется), данное тихонько на ушко, Маша успокоилась. Сама невеста, воспользовавшись своим особым статусом, сделала отдельный подарок. Это была новая наплечная кобура для моего револьвера, сделанная под мои размеры и украшенная рунической вышивкой, которая должна была не дать оружию случайно выпасть и пачкать одежду.

Я, в свою очередь, подарил будущему тестю нашейную подушку в форме подковы (дедова идея) для командировок и… новую наплечную кобуру! Я не нарочно, честно! Но получилось забавно, однако получатель был доволен. Тёща получила шаль из какой-то особенной шерсти, очень лёгкую и тонкую, но, по словам продавца и покупателей — очень тёплую. Маше подарил ожерелье с дымчатым опалом, немного похожим на тот макр, который она добыла из твари третьего уровня и иногда носила на шее в оплётке на шнурке. Дед говорит, в его мире такие камни стоят диких денег[1], но поскольку цена на камни во многом диктуется модой, а у нас таковая обошла данный минерал стороной, то обошлось мне всё не слишком дорого. Иришке, как почти взрослой, подарил тоже колье, но ближе к бижутерии: серебряная основа с несколькими каплевидными лунными камнями. Василисе, продолжая тему украшений, набор заколок (длинная, похожая на пасть крокодила, что-то типа гребня и спица, что не далеко ушла от стилета) с жемчугом — ей до совершеннолетия другие камни носить всё равно не положено приличиями. А потом, под общий смех, вынул подарок и для кошки — она тоже член семьи! Это была сбруя для прогулок, что охватывала её перед и за передними лапами плюс кожаный ремешок-шлейка, пристёгивавшийся к сбруе сверху. На кошкином «украшении» никаких камней вообще не было, да.

После прогулки по городу для скорейшего согревания выпили горячего чаю с разного рода выпечкой и бутербродами, а также ликёром для желающих. Желающих оказалось двое — сама хозяйка и Василиса, которая, разумеется, ничего не получила. Как пояснила тихонько моя Мурка, Васька предпринимает такую дежурную попытку с десяти лет, каждый раз бесплодную. Правда, судя по виду она и не рассчитывала на результат — так, ради поддержания традиции выступила. Потом немного пели песни — негромко и почти без аккомпанемента, чтобы не мешать соседям. Спели и две новые, зимние — но без партии на трубе «три коня» звучали бедновато, о чём мы с Муркой оба и заявили. После чего последовало требование спеть завтра, то есть — сегодня, но днём, и обязательно с трубой. Потом опять пили чай, а затем, около четырёх часов не то ночи, не то утра отправились спать — я, разумеется, в кабинет Мурлыкина.

Утром меня разбудили около одиннадцати. После гигиенических процедур и завтрака Василиса потребовала песен, ну, а поскольку Мурка одновременно играть на трубе и петь не могла — точнее, могла, если в использовании инструмента положиться полностью на стихию воздуха, но это было довольно сложно и требовало отдельных репетиций — пели хором Ира и Вася. Разумеется, по бумажке со словами и какими-то Машиными пометками вместо нот. Неплохо получилось, а с учётом того, что «солистки» текст впервые видели и один раз в полусне слышали — можно сказать, что отлично. После ещё одной прогулки по городу и не то второго завтрака, не то обеда, я поехал к себе, отягощённый сумкой еды — да-да, вторая часть «новогоднего заклинания», которая гласит «ешь, пока не испортилось».

Ладно, пора настраиваться на учёбу. Нам в этом году (как и в прошлом, собственно) разгуляться не давали: второе января — свободный день, для приезда иногородних, уже третьего утром — первая консультация, четвёртого — экзамен. И далее по прошлогодней схеме, день на отдых и подготовку, консультация, экзамен. Повторять до полного удовлетворения. Только экзаменов на этой сессии было пять, и я получил одно «хорошо» — по «экономике вообще».

Вот на кой ляд мне, или любому другому моему современнику, знать подробности такого экономического учения, как «веспасианство», если его ещё римляне забраковали после того, как почти три века пытались хоть как-то и хоть куда-то приспособить? Разве что вкратце: что такое и почему не работает, чтобы знать — это пробовали, хрень получилась. Нет, целый параграф этому отведён, и два отдельных вопроса по нему в билетах! Правда, встреченный в коридоре Вязовский имел другое мнение:

— А, интересная вещь, жаль, слишком бегло проходим. Особенно в трактовке Шульца…

— Избавь! Мне этот Шульц уже одного балла стоил. Мудак он был, прости за мой французский. Ему бы лечиться, а не теории сочинять!

— Ну, есть такое! — Вязовский коротко хохотнул. — Но мудак умный, хитро вывернул… Ладно-ладно! Доцент Скопнин по нему диссертацию писал, главное, ему такое… Так, да ладно! Скопнину завалил вопрос про Шульца о и отделался потерей одного балла⁈ Повезло!

Ага, повезло. Или, что более вероятно, сработала благодарность от ректора. Что бывает с теми, кто не понимает указаний руководства — прошлогодняя сессия уже показала, да.

Зато на «Экономике предприятия» мы с преподавателем очень интересно и продуктивно побеседовали насчёт разных вариантов по облегчению налогового бремени. Нет-нет, никаких «серых схем», упасите боги, и тем более — криминала! Всё строго в рамках законодательства! Как сказал дед (и преподавателю понравилась формулировка) — «методы оптимизации налогооблагаемой базы». И я узнал кое-что новое, и доцент, похоже — тоже. Экзамен закончился довольно резко, когда экзаменатор понял, что мы превратили его в какой-то симпозиум по обмену опытом, в результате в зачётке появилось «отлично!» — именно так, с восклицательным знаком. Увидев «хор» по общей экономике, он вопросительно взглянул на меня.

— Ну, для «настоящих» экономистов реальный мир не более чем частный случай, которым можно пренебречь.

Доцент широко улыбнулся, бросив:

— Да, есть такое. Но мы не будем обсуждать других преподавателей — это не этично.

Кстати сказать, сидевший в аудитории Лёха Старчак вскоре после начала нашего с доцентом обмена опытом спохватился и стал что-то быстро-быстро конспектировать на отдельный листик, трое оставшихся подобного интереса не проявили.

Возвращаясь к «экономике вообще» — судя по тому, что мы остановились на отметке за тысячу двести лет до текущей даты — ещё минимум один семестр этой тягомотины нам предстоит в будущем. Кстати, веспасианство дед обозвал «радикальный социал-дарвинизм с налётом античного гуманизма. Вершиной которого было добить раненых, чтоб не мучились».

Так или иначе, сессия сдана, впереди — каникулы! И если сокурсников это радует, то меня слегка пугает…

[1] Частное мнение деда, которое может не совпадать с реальностью J